В убежище вернулся Пфлюг. Он долго возился в переходнике, вздыхал, гремел банками, потом с трудом протиснулся в люк.
– Удивительный день, – произнес он, расставляя на столе свое хозяйство. – Три нормы, три нормы по крайней мере. Редчайшие экземпляры сами лезут на берег.
Он заметил, что Павлыш сидит за рацией, и сказал:
– Я видел, как уходил катер. Только не успел спросить. Что, подводники еще не приплыли?
– На всякий случай подготовьте медпункт, – велел Димов.
– Наверное, лучше это сделаю я, – заметил Павлыш, – а вы пока подежурьте у рации.
– Во-первых, Пфлюг никуда не годный радист, – возразил Димов. – Во-вторых, вы, Павлыш, подозреваю, никуда не годный ветеринар. Вы забываете, что биологически наши друзья и коллеги не относятся к антропоидам.
– Да, – подтвердил Пфлюг, – правильно, как это ни печально. Но я уверен, что ничего плохого не случится.
Он открыл ящик в углу у перегородки, стал перебирать блестящие инструменты и лекарства, поглядывая при этом на банки со своими трофеями.
Поступили сообщения с флаера, который вылетел со Станции. Флаер прошел уже пятьдесят километров. Ничего в океане пока не замечено.
В окно Павлышу было видно, как со склона горы бежит Гогия. За ним, нагруженный контрольными приборами, следовал Нильс.
– Что там на катере? – спросил Димов.
Павлыш вызвал катер.
– Все время подаем сигналы, – отозвался Ван. – Пока ответа нет. А у вас что нового?
– Ничего.
– Убежище! – наложился на эти слова ровный высокий голос одной из птиц. Павлыш еще не научился различать голоса биоформов. Видно, насадки у всех были однотипными. – Убежище! Вижу Сандру!
– Где? – спросил Павлыш.
– Юго-юго-запад от Косой горы. Тридцать миль. Вы меня слышите?
– А что она? – крикнул Иерихонский. – Что с ней?
– Она держится на воде, но меня не замечает.
– Катер, сообщите ваш квадрат, – потребовал Димов.
– 13-778, – ответил Ван. – Северо-запад от острова.
Димов включил экран-карту.
– Семьдесят пять миль, – сказал он. – Даже если точно выйдете в квадрат, вам понадобится полчаса.
– До связи. – Ван отключился.
– Полчаса, – тихо повторил Димов. И тут же вызвал птиц: – Вы сможете оказать ей помощь?
– Нет, – ответил голос. – Я здесь один. Мне ее не поднять. Она, по-моему, без сознания.
Павлыш быстро натягивал комбинезон.
– Где маска?
– Возьми мою, – велел Пфлюг, – вон она лежит.
Димов увидел, что Павлыш почти одет.
– Ты знаешь этот флаер?
– Еще бы.
– Я с ним, – сказал сейсмолог Гогия. – Хорошо, что я не успел раздеться.
Димов повторил:
– Тридцать миль к юго-юго-западу. – Потом повернулся к микрофону. – Через две минуты к вам вылетает флаер. Будет минут через десять. А катер не успеет раньше чем через полчаса.
Когда Павлыш закрыл за собой внешний люк, он успел поразиться тому, как изменилось освещение. Солнце было затянуто красноватой дымкой, и черная гора подсвечена сзади, словно там таился театральный прожектор.
Сейсмолог первым вскочил во флаер. Павлыш поднял ногу, чтобы последовать за ним, но тут дверь в убежище открылась, вылетел Пфлюг, не успевший ни одеться, ни натянуть маску. Он открыл рот, пытаясь вдохнуть воздух, и кинул в их сторону маленький медицинский контейнер.
– Теперь держитесь, – предупредил Павлыш, садясь за пульт и глядя через боковое окно, как Димов помогает Пфлюгу забраться обратно в убежище. – Когда будете рассказывать внукам о сегодняшнем дне, не забудьте упомянуть, что вел машину экс-чемпион Москвы по высшему флаерному пилотажу.
– Не забуду, – ответил сейсмолог, уложив контейнер и вцепляясь в кресло.
Павлыш вышел из виража и пошел на максимальной скорости так, чтобы оставить по левую руку столб розового и бурого дыма, вставший над дальней от убежища стороной острова.
Через семь минут они увидели одинокую белую птицу, ходившую кругами метрах в двухстах над волнами.
Птица, заметив флаер, взмыла выше и замерла в воздухе, словно показывая точку, в которой находилась Сандра, Павлыш бросил флаер вниз и завис метрах в десяти над верхушками волн. Но даже с этой высоты он не сразу разглядел Сандру – ее тело терялось среди брызг, которые ветер срывал с верхушек волн.
– Видите? – спросил сейсмолог, выглядывая наружу.
Ветер сносил флаер, пришлось включить двигатель и маневрировать, чтобы не потерять Сандру из виду. Павлыш выпустил лестницу. Она мягко развернулась и ушла в воду в метре от Сандры.
– Что у тебя, Павлыш? Почему молчишь? – заговорила рация.
– Некогда. Мы ее нашли и будем поднимать.
Птица пролетела совсем рядом с кабиной. На груди у нее была видна черная овальная коробка передатчика. Птица поднялась чуть выше, и ее тень время от времени закрывала от Павлыша солнце.
Сейсмолог, захватив моток троса, спускался к воде, и Павлыш все внимание сосредоточил на том, чтобы не дать ветру снести флаер в сторону. Сандра, раскинув руки, покачивалась на волнах, словно в люльке, и казалось, что ее движения осмысленны.
Гогия вцепился одной рукой в лестницу, другой старался подвести под Сандру петлю. Это ему не удавалось. Павлыш пожалел, что не может оставить управление. Он сделал бы все проще и быстрей. Видно, Гогия никогда не занимался альпинизмом. Трос снова сорвался, Павлышу показалось, что волны отчаяния, охватившие сейсмолога, достигают кабины флаера.
И в этот момент птица-биоформ решилась на рискованный шаг. Она мягко и быстро спланировала против ветра и, улучив момент, когда Сандра скользила по внешней стороне волны и ее тело выступило наружу, схватила клювом петлю троса и мгновенно завела ее за плечи Сандры.
– Тяни! – закричал Павлыш сейсмологу.
Тот с трудом удерживал равновесие на лестнице, но сразу потянул, петля двинулась ниже и охватила Сандру за локти. Птица с трудом умудрилась ускользнуть от следующей волны. Когда она пролетала перед флаером, Павлыш заметил, что передатчик она все же сбросила. Павлыш поднял вверх большой палец, и птица резко пошла в небо.
Вдвоем с Гогией они втянули Сандру в кабину. Прошло двадцать минут после вылета.
– Говорит Павлыш, – включил он передатчик. – Сандру мы подняли на флаер. Она без сознания.
– Слушай, – сказал Димов, – Сандру не трогайте. Наденьте ей кислородную маску и накройте ее чем-нибудь теплым.
Сейсмолог достал запасную маску и баллон. Глаза Сандры были закрыты, лицо казалось голубым. Сейсмолог убрал с лица Сандры мокрые волосы и стал прилаживать кислородную маску. Его руки чуть дрожали. Павлыш шел к убежищу на бреющем полете. Впереди, как маяк, поднимался столб дыма. Птица летела сверху, почти не отставая от флаера. Рация была включена, и Павлыш слышал, как Димов приказывает катеру оставаться в том же районе и к острову не возвращаться.
Пфлюг ждал их на самом берегу залива. Закутанную Сандру осторожно вынесли из флаера и бегом перенесли к куполу. Люк был открыт, и через минуту Сандра уже лежала на столе. Димов ждал их в хирургическом халате и перчатках. Диагност был включен, и его щупы чуть дрожали, покачиваясь над столом.
– Будете мне ассистировать, – велел Димов Павлышу.
У рации стоял Нильс.
– Все в порядке, – говорил он, – не волнуйся, Эрик, ты же знаешь, если Димов сказал…
Сандра спала. Дыхание ее стало ровнее. Лицо покраснело, капельки пота блестели на висках.
– Что с ней случилось? – спросил Павлыш.
– Сработала предохранительная система. Если организм на пределе и создается опасность для жизни, она впадает в состояние, похожее на летаргический сон. Пока мы можем только предполагать, что подводники попали в землетрясение на глубине. Сандра смогла вырваться наружу, хоть и была ранена. У нее сломаны три ребра, обширное внутреннее кровоизлияние. Она плыла к базе, но ее силы иссякли. Значит, ей оставалось лишь подняться на поверхность. Утонуть Сандра не могла: когда она на жаберном дыхании, легкие служат воздушным пузырем. Метаболизм замедляется в несколько раз. Как только она потеряла сознание, ее вынесло на поверхность океана.
Сандра очнулась сразу, боли она не чувствовала.
– Димов, – произнесла она с трудом, – ребят завалило…
– Спокойно, не волнуйся, девочка, – ответил Димов.
– Мы были в Синем гроте… начало трясти… Я была в стороне… Стас сказал, что ранен… Прости, Димов, Эрик знает?
Павлыш протянул Димову шарик-ампулу. Димов приложил ее к руке Сандры, и жидкость вошла в кожу.
– Ты можешь дать координаты?
– Да, конечно, я спешила… меня, наверное, отнесло в сторону… двадцать миль к юго-западу от острова, группа рифов, два поднимаются над поверхностью…
– Знаю, – сказал Пфлюг, – месяц назад мы с Ваном туда летали.
Сандра уснула.
– Нильс, вызови Вана. Он должен помнить об этих скалах.
Но сначала в динамике возник голос Иерихонского:
– Как Сандра?
– Сандра спит, – ответил Нильс. – Чего ты беспокоишься? Димов сказал, что все в порядке, а ты беспокоишься…
– Знаю, – сказал Пфлюг, – месяц назад мы с Ваном туда летали.
Сандра уснула.
– Нильс, вызови Вана. Он должен помнить об этих скалах.
Но сначала в динамике возник голос Иерихонского:
– Как Сандра?
– Сандра спит, – ответил Нильс. – Чего ты беспокоишься? Димов сказал, что все в порядке, а ты беспокоишься…
Купол содрогнулся, земля на мгновение ушла из-под ног, и диагност откатился от стола, натянув провода и щупы. Сандра застонала. Димов кинулся к столу, возвращая диагност на место и прикрывая телом Сандру, будто опасался, что сверху посыплются камни.
– Что? Что там у вас? – крикнул Иерихонский тонким голосом.
– Ничего особенного, землетрясение продолжается, – отозвался Нильс. – Где Ван?
Иерихонский, передавая микрофон Вану, сказал:
– Они не представляют, каково мне здесь, когда ничего не можешь сделать.
И его голос пропал, растворился в тишине купола.
– Ван, – произнес Нильс, – ты знаешь две скалы в двадцати милях к юго-западу от убежища?
– Что-то не припомню. Мы примерно в этом квадрате. Но не помню. На карте их нет?
– Мы же месяц назад туда с тобой летали! – воскликнул Пфлюг.
– Прости, Ганс, – спокойно ответил Ван. – Месяц назад мы с тобой летали к северу от убежища. Ты собирал свои ракушки.
– Но приблизительно ты ту точку представляешь? – спросил Нильс.
– Двадцать миль?.. В пределах десяти миль от нас. Я подниму катер повыше, они должны быть на локаторе… Может, кто из птиц знает?
– Вызови птиц, – предложил Димов. Он освобождал Сандру от приборов.
– Зачем их вызывать, – сказал Нильс, – птицы здесь.
– Они здесь, – подтвердил Павлыш. – Один биоформ со мной прилетел. Тот, который Сандру нашел. А рацию он выкинул.
– Павлыш, вы сейчас свободны? Выйдите наружу, спросите у них про скалы.
Павлыш натянул маску.
Все три птицы сидели на большой плоской скале неподалеку от купола и тихо переговаривались, поворачивая изящные головки. Над ними поднималась черная кривая гора, окутанная дымом и окаймленная оранжевым сиянием. Давно Павлышу не приходилось видеть такого сказочного зрелища. Похоже было на скандинавскую сагу – громадные белые птицы, вулкан и голый холодный берег.
Увидев Павлыша, птицы поспешили навстречу.
– Как Сандра? – спросила одна из них.
– Сандра пришла в сознание, – ответил Павлыш, – и сообщила Димову, что подводников завалило в каком-то гроте в двадцати милях отсюда к юго-западу. Там должны быть скалы. Две из них поднимаются над водой. Но Ван таких скал не помнит.
– Там нет скал, – подтвердила вторая птица. – Мы весь этот район облетали. Ты не видел там скал, Сен-Венан?
– Нет, Алан, – ответила вторая птица. – Никогда не видел.
Алан обернулся к третьей птице.
– А ты?
Третья птица сказала:
– По-моему, я видела там два рифа. Они появляются только в отлив. Самые верхушки между волн.
– Спасибо, Марина, – сказал Алан.
– Марина? – повторил Павлыш. – Марина?
Но птица резко взмахнула крыльями и взмыла вверх к дымовой туче.
– Марина Ким? – спросил Павлыш у Алана.
– Да. Так что же вы теряете время?
… Три белые птицы летели впереди флаера, чуть выше его. От обилия вулканического пепла воздух стал красноватым, зловещим, и крылья птиц отсвечивали пожаром.
Одна из птиц была Золушкой, которая переменила обличье и не хотела, чтобы Павлыш об этом узнал…
– Кто пойдет с аквалангом? – спросил Нильс.
Он занимал середину кабины, а остальные сидели вокруг, словно окружали громадный праздничный пирог. Нильс отмел все возражения Димова, который опасался, что ему будет трудно работать под водой:
– Вы без меня вряд ли сможете разобрать завал и пробиться вглубь. Вы будете взрывать скалы? Вы будете их разбирать голыми руками? Или будете ждать, пока с диспетчерской планетоида вам перекинут подводного робота?
– У нас есть свой. Его можно смонтировать, если нужно, за несколько часов.
– Вот именно. Несколько часов. И привести его туда на катере. И он в результате примется за работу, когда будет уже поздно.
– Ты прав, Нильс, – согласился Димов.
– А Марина давно на станции? – спросил Павлыш через минуту.
– Она новенькая, – сказал Димов. – Месяц как в небе.
Внизу показался катер.
Катер рассекал волны, выставив над ними голову-рубку.
Павлыш сказал Вану по рации:
– Иди на самом малом ходу.
– Зачем?
– Я сяду к тебе на палубу.
– Вряд ли это возможно.
– Другого выхода нет.
Птицы летели высоко, казались белыми точками под пурпурным потолком облаков. Потом пошли вниз и в сторону.
– Павлыш, – сообщил Алан, – две скалы над самой водой в полутора километрах от тебя. Мы идем вниз. Смотри.
– Хорошо, – ответил Павлыш. Он стал постепенно снижаться, чтобы уравнять свой ход со скоростью катера. – Ровнее иди, – предупредил он Вана.
– Как по ниточке, – отозвался Ван.
– Держись!
Флаер опустился на палубу катера за рубкой. Палуба была мокрой и покатой с боков. Павлыш выпустил страховочные ноги флаера, и рубчатые присоски сжали бока катера.
– Некоторое время удержусь, – бросил Павлыш сидящим в кабине. – Откройте нижний люк.
Нильс спрыгнул на палубу первым и, аккуратно переставляя конечности, пошел к рубке. Щупальца свисали по бокам панциря – ими Нильс подстраховывался. Он не умел плавать и пошел бы на дно камнем. А глубина здесь немалая. Катер с сидевшим на нем, словно всадник, флаером не спеша летел над волнами.
Павлыш поднял голову, разыскивая птиц. Но не увидел их.
Гогия замер у люка, не зная, что делать дальше. Пассажиры по очереди скрылись в рубке. Павлыш спросил Вана:
– Все благополучно?
– Да.
– Дай мне Димова.
– Я слушаю тебя, Слава.
– Я хотел бы пойти вниз с Нильсом. Я хороший ныряльщик, сильнее многих. Могу пригодиться.
– Нет, – решил Димов, – оставайся, где ты есть. Может получиться, что ты будешь нужнее как пилот, чем как ныряльщик.
Павлыш включил двигатель. Флаер, присев от напряжения, оторвал ноги от покатой спины катера и резко взмыл вверх.
Катер скрылся под водой.
Поднявшись на сто метров, Павлыш разглядел белые буруны, в центре которых черными точками торчали вершины скал.
Павлыш вызвал Алана. Рация была только у него.
– Скажи спасибо Марине. Она вывела нас точно к месту.
Ему хотелось лишний раз повторить это имя. Он вдруг понял, что никакого шока, ужаса, отвращения, боли – ничего подобного не испытывает. То ли был подготовлен к такому повороту событий за последние сутки, то ли прав все же Димов: биоформ остается человеком, только экзотически одетым. Марину было жалко. Полгода назад… полгода назад она уже начала биоформирование. И почему-то ей надо было обязательно встретить того человека на Луне, того капитана, который не захотел ее увидеть. Может быть, тот капитан предпочел отказаться от Золушки в хижине. Понятно, что она считала себя преступницей. Сбежала из института… ее вообще могли снять с эксперимента.
Павлыш услышал голос Димова:
– Они здесь, под осыпью.
– Вот видишь, – сказал Гогия, – я в этом не сомневался.
– Слушай, Павлыш, – произнес Димов, – мы сейчас на глубине сорока двух метров. Ван остается в катере. Мы с Нильсом выходим к оползню. Иерихонский будет страховать нас снаружи. На всякий случай включи запись, регистрируй все наши движения.
– Ясно, включаю запись.
– Мы выходим.
Далеко им идти до завала? – спросил Павлыш Вана.
– Нет, я их отлично вижу.
Павлыш представил себе эту сцену. Катер завис у самого дна над камнями, среди обломков кораллов и перепутанных водорослей. Рядом с катером в нескольких шагах Иерихонский. Луч его шлемового фонаря высвечивает сутулого Димова в облегающем оранжевом скафандре и уверенно шагающую впереди черепаху.
– Мы дошли до осыпи, – продолжал Димов. – Нильс ищет вход. Здесь должна быть трещина, сквозь которую выбралась Сандра.
Наступила длинная пауза.
Павлыш связывался с островом. Там все было по-прежнему. Сандра спала. Пфлюг ответил, что положение в кратере стабилизировалось. Идет вязкая лава. Если скорость истекания сохранится прежней, то к утру площадь острова значительно увеличится. Лет через сколько-то можно будет сажать здесь цитрусовые.
Гогия оторвался от своих приборов, сел рядом с Павлышом.
– Все-таки я не завидую Иерихонскому, – сказал он. – Любить женщину, которая, в сущности, наполовину рыба…
– Но она всегда может вернуться в прежнее состояние.
– Трудно. Она же не совсем биоформ. Подводников готовили еще до Геворкяна. К тому же она и не захочет. Сандре нравится ее жизнь. Она помешана на океане. Когда-нибудь вам наверняка расскажут их историю. Очень романтично. Они познакомились, когда Сандра уже работала на Наири. Она прилетела как-то к нам в Тбилиси на конференцию, там встретила Иерихонского… ну и представляете… Он, когда все узнал, пытался ее отговорить. Безрезультатно. Так что же вы думаете: в результате он сам перешел работать на Проект, чтобы быть рядом.