Серые глаза сверкнули ярче, затем кесарь улыбнулся… ласково. Указал на свитки и сборники и задал вопрос:
— А это мне как понимать?
Интересный вопрос, но у меня есть ответ:
— Супруг мой, — я позволила себе невинную улыбку, — что предосудительного в том, что я возжелала ознакомиться с указами начала вашего многолетнего правления?
Моя улыбка стала шире, потому как я сказала абсолютную правду. Кесарь усмехнулся, и редкие, насмешливые аплодисменты стали моей наградой. Впрочем, на этом разговор не закончился.
— Коварная моя, — Араэден поднялся, отчего его серебристо-белые волосы скользнули по плечам, отвлекая взгляд от льдисто-дымчатых глаз, — а как же ты объяснишь тот прелюбопытный факт, что сии законодательные акты и сборники законотворчества периода начала моего правления были украдены по твоему приказу?
Резонный вопрос. С тяжелым вздохом даю резонный ответ.
— Прошу простить мою… неразборчивость в средствах, — максимально честно смотрю на кесаря, — я использовала наиболее привычные для себя пути получения информации. — И, не сдержавшись, несколько язвительно добавила: — К сожалению, все никак не привыкну к статусу правительницы.
— Ах вот как! — кесарь сделал шаг, вплотную приблизившись ко мне. Стальные пальцы прикоснулись к подбородку, вынуждая запрокинуть голову. — И что же мешает моей юной супруге осознать факт своего замужества?
Стоило бы смолчать, особенно учитывая вчерашнюю демонстрацию силы, но я отчего-то сказала:
— Народонаселение вашей спальни!
Охнул кто-то из присутствующих, подтверждая и мое собственное осознание сказанной глупости. А я зажмурила глаза, не в силах после случившегося взирать в эти замороженные кристаллы, которые на таком близком расстоянии мало походили на органы зрения…
— Катриона, — неожиданно мягко произнес император.
Глаза я открыла и поразилась странному выражению на лице супруга — кесарь не улыбался, напротив, был крайне задумчив и даже несколько озадачен.
— Кари Онеиро… ты ревнуешь… — меня внезапно отпустили.
Кто? Я? Мне что, больше заняться нечем?!
Кесарь махнул рукой — и присутствующие поторопились нас покинуть. Взглянул на лорда Аласта и бросил ледяное:
— Вы прощены.
Лорд также нас покинул, с трудом поднявшись с колен.
Когда дверь захлопнулась, я осталась наедине с самым страшным человеком в Рассветном мире и мыслями, которых старалась не допускать. Не думать, не думать, не думать…
— Не думай, — неожиданно мягко согласился кесарь, опрокидывая меня на заваленный бумагами стол.
Дальше произошло нечто мне непонятное, потому как не особо логичное: одна рука супруга обхватила затылок, не позволяя отвернуться, вторая почему-то оказалась везде и разом, а вот губы… Губы кесаря накрыли мои собственные, ласково, страстно и в то же время настойчиво и целеустремленно размыкая мои уста с весьма определенными намерениями… Вот только я сдаваться не собиралась!
— Упрямая моя, — ласково произнес кесарь.
Сопротивление капитулировало в то же мгновение… И стоило мне смириться с происходящим, как действия супруга стали значительно нежнее, впрочем, я практически ничего не испытывала ровно до того момента, как губы кесаря не спустились к шее, и вот тогда все тело охватило странное предвкушение чего-то приятного. Какое-то загадочное это место у меня — шея, никогда не думала, что поцелуи именно сюда могут заставить стать невероятно чувствительным все тело. И ведь супруг явно это знал, и мелькнула мысль, что трехсотлетний опыт обращения с женщинами в кесаре, несомненно, ощущается…
Уже в следующее мгновение я растворилась в нахлынувших ощущениях, отстраненно рассуждая, что за такое и магии в очередной раз лишиться можно…
— Что?! — прошипел мой супруг, прекратив довольно-таки приятные действия.
Я же открыла глаза, попыталась совладать со сбившимся дыханием и осознала, что со стороны мы должны презабавно смотреться: я, лежащая на столе среди древних свитков и талмудов, и кесарь, склонившийся надо мной и продемонстрировавший на практике свои знания и умения. И я с удивлением отметила, что после очередной демонстрации супругом своего немалого опыта сражений на любовном фронте мысли как-то разбегаются.
— Кстати, — я вдруг вспомнила одну прелюбопытную деталь, — а где сейчас ваши бывшие возлюбленные?
Супруг чуть отстранился, пристально взирая на меня льдисто-дымчатыми глазами, и задал свой, весьма неожиданный для меня вопрос:
— Коварная моя, как далеко ты продвинулась в своих изысканиях в отношении моей персоны?
Запоздало вспоминаю, кого пыталась вызвать на откровенность… становится страшно… очень…
— Итак, — кесарь вновь склонился и теперь, разговаривая, касался губами моих губ, — подведем итог: ты отыскала сведения, позволившие сделать выводы о моих способностях поглощать магию. А я все пытался понять, зачем тебе эта пыльная рухлядь!
Я вздрогнула, кесарь насмешливо ухмыльнулся, но в этом положении я скорее ощущала его улыбку, чем видела.
— И ты, догадливая моя, решила найти того, кому можно задать нужные вопросы… Вишневый остров, не так ли?
О Великий Белый Дух, помнишь, я тебя о чем-то просила? Забудь! Подари мне ума побольше!
— Ум у тебя есть, — так как глаза мои были в тот момент зажмурены, осторожный поцелуй я ощутила особенно ярко, — а опыта маловато, коварная моя.
И кесарь исчез. В том, куда он отправился, у меня сомнений не было. Сомнения имелись в отношении сохранности моей собственной жизни по возвращении супруга!
Недолго думая, гордая принцесса Оитлона так же гордо… сбежала к любимому папочке… И не то чтобы кесарь в беседе с Мейлиной выяснил что-то уж совсем для него новое в отношении меня, а все же у шенге оно как-то безопаснее… И кесарь вроде отходчивый.
* * *Дорогой сердцу охт встретил меня гнетущей тишиной. Расшитые бусинками кусты и деревья радовали взор, но больше радоваться было нечему. Такое ощущение, что все всё бросили и исчезли в один миг! Грустная и печальная я ходила между покинутыми тиопи и не могла понять, что случилось. Не выдержав, остановилась и заорала:
— Шенге-е-е!
А в ответ тишина…
И только я собиралась совершенно не по-королевски удариться в панику, как вдруг из окружающего охт леса шагнуло чудище… Высокое, широкоплечее, темно-волосатое, но при этом и на голове шевелюра была примечательная и почему-то совершенно белая…
— Кто? — на ломаном оркском вопросило меня оркообразное чудище, вскинув копье.
— У… у… утырка, — упавшим голосом ответила я.
— Утыррка, — чудище осклабилось, — Джашг ждет. Иди.
Это самое нечто взмахнуло копьем, и передо мной открылся совершенно черный портал. Такой непроницаемо-черный, что я даже собиралась отказаться от приглашения и попытаться выяснить у чудища, где же мой папочка. Но тут из темноты портала послышалось:
— Кат, ты там долго стоять будешь?
И я торопливо шагнула в переход.
Вышла в каком-то темном помещении и сразу попала в такие знакомые объятия… Теплые, добрые, нежные… Рыжий, мой рыжий, как же без тебя все плохо. Просто плохо. Я прижалась к нему и даже мелькнула мысль, что вот так, в его объятиях, я готова прожить года два минимум, а можно и дольше. Просто чтобы был рядом, со всеми своими идиотскими идеями, нелогичными поступками, язвительными замечаниями, воплями «Моя женщина!» и замашками мага-недоучки… Я уже на все согласна, только бы он просто был рядом!
— Катенок, — Динар сжал чуть сильнее, — сейчас осторожно открывай глаза. Осторожно, хорошо?
— Неа, — продолжаю обнимать, уткнувшись носом в его рубашку.
— Кат, — Динар какой-то напряженный.
— Мне и так хорошо, — честно призналась далларийцу.
— Мне тоже, но…
— А мне просто хорошо, без всяких «но», — сообщила я и добавила: — Динар, пожалуйста, потерпи хоть минутку… Мне так страшно жить в последнее время, а с тобой как-то спокойно и… никто убить не пытается, мысли не читает, магию не пьет…
То, что Динар задержал дыхание, я почувствовала, и как сильно начало биться его сердце, тоже, но я уже не обращала на это внимания, начиная банально жаловаться:
— Я ведь даже не понимала, Динар, насколько он страшный… Думала о худшем и предполагала самое худшее, но всё еще ужаснее, чем мои самые жуткие прогнозы… И мне страшно, Динар. Кстати, ему убить меня проще простого, уже продемонстрировал! Наглядно так… — я всхлипнула. — Мне очень-очень страшно, Динар, страшнее, чем в Готмире… Там я была одна, а сейчас мне за всех страшно… Ему же все равно, Динар… Ему на весь Рассветный мир наплевать. Мы для него как муравьи под ногами — раздавит и не заметит, понимаешь?
И вдруг я слышу:
— Что?!
И голос знакомый такой, в общем, сразу стало ясно, что тут Аршхан.
И вдруг я слышу:
— Что?!
И голос знакомый такой, в общем, сразу стало ясно, что тут Аршхан.
— Ледяной свет обидеть Утыррка? — это папочка.
— Я предупреждал, — а вот это явно Та Шерр сказал.
— Утыррка иметь защиту, но Ледяной свет знать много путей, — голос последнего говорившего не был мне знаком.
Отстранившись от рыжего, который весь стал какой-то твердокаменный, осторожно открываю глаза. Как выяснилось, предупреждение Динара не было лишено смысла. Свет — синий, мертвый — жутко слепил. Сначала потекли слезы, потом захотелось потереть глаза, но в результате, проморгавшись, я узрела: мой любимый шенге едва не оскалился и явно был не в лучшем расположении духа, с ним еще пятеро из лесных и даже Рхарге. Тут же стояли Та Шерр, Аршхан и еще трое степняков — неизвестных мне, но чем-то неуловимо на Та Шерра похожих, значит, сыновья. Четверо каких-то белошерстных орков и двое с короткой черной шерстью по телу, но при этом с длинной белой гривой. Аж дух от количества орков захватывает, хотя лично меня только трое из присутствующих интересовали — Динар, который продолжал обнимать, на сей раз каким-то собственническим жестом, Рхарге и мой любимый папочка.
— Шенге, — я отошла от рыжего, с трудом, но отошла, ибо я еще помню папочкину лекцию по поводу оркской морали, — почему в охт только ветер?
Но шенге мне не ответил. Поднялся, суровый и хмурый, подошел и, взяв за руку, повел за собой во тьму между присутствующими в большом количестве валунами, сообщив остальным:
— Шенге говорить с Утыррка. Остальные ждать… — Он вдруг остановился, оглянулся на Динара и добавил: — Красное пламя идти с нами.
Лицо далларийца хранило выражение абсолютной ненависти, однако он неожиданно широко улыбнулся, причем по глупости даже зубами сверкнул. Но мгновенно исправился, посуровел и медленно двинулся следом. И тут возмутился Аршхан:
— Я должен знать! — прекрасный ракард подскочил на месте.
А шенге очень спокойно ответил:
— Аршхан не семья.
— А Красное пламя? — взревел прекраснейший из орков.
— Муж, — нагло ответил рыжий.
Яркое, нестерпимо яркое пламя от свечи в костровище освещало неестественным светом эту картину: вскочившего Аршхана, чья рука угрожающе легла на рукоять топора, Та Шера, гневно взирающего на внука, остальных орков, переводящих взгляд с Аршхана на Динара и обратно. Я не выдержала:
— Шенге, Утыррка говорить с тобой после. Шенге иметь важный разговор, Утыррка не хотеть мешать.
Папа на меня внимательно посмотрел и сказал то, что мне никогда не говорил мой родной отец:
— Утыррка дочь шенге. Для шенге нет ничего важнее Утыррки.
Наследные принцессы не плачут… не плачут… не…
— Кат, — Динар вырвал мою ладонь у орка, властно повел за собой, на ходу задав вопрос: — Что за история с кесарем?
Восхищаюсь я этим рыжим — сразу пресек мое растроганное слезопускание.
Мы прошли за какой-то валун, и Динар обратился огнем. Стало очень светло, но и немного жутко — рыжий, то есть теперь огненный, продолжал держать меня за руку. Не отпуская, провел дальше, остановился, прислушался.
— Они не слышат, — сообщил ему шенге.
Динар кивнул и повернулся ко мне. На лице его промелькнуло выражение тревоги, после чего он прорычал:
— Что случилось?
Папа не рычал, но напряженная поза и чуть вздыбленная шерсть были красноречивее слов, а потому я улыбнулась и бодро ответила:
— Все хорошо.
Глухое рычание с двух сторон мне не очень понравилось, пришлось исправляться:
— Все будет хорошо.
Рыжий выругался, папочка зарычал громче, и я максимально правдиво сообщила:
— Все действительно будет хорошо… когда-нибудь… наверное.
— Когда? — не удовлетворился ответом Динар.
Молча пожимаю плечами. И тут не выдержал шенге:
— Утыррка, что происходит? Ледяной свет обидеть Утыррка? Делать больно?
Я поняла, что от ответа не отвертеться, тяжело вздохнула и призналась.
— Лишать воздуха, — прошептала я, — Утыррка задыхаться… Защита не действовала.
И стало тихо. Поочередно взирая то на одного, то на второго орка, с удивлением отметила, что впервые имею возможность наглядно лицезреть словосочетание «угрожающая тишина».
Первым отмер Динар. Стремительно повернулся к валуну и молча врезал по нему кулаком. Валун обиделся и потрескался, а он был намного выше и крупнее всей нашей компании. Пришлось стремительно покидать место беседы, так как камень крошился, ломался, и находиться с ним рядом стало небезопасно.
Мы вернулись к хмуро ожидающим оркам и взбешенному Аршхану, который, несмотря на выразительные взгляды деда и отца, едва сдерживался. Как только я и шенге подошли ближе, прекраснейший из ракардов вскочил и, глядя в мои глаза, хрипло задал один-единственный вопрос:
— Почему?
Спросил он на оитлонском, а сзади подошел Динар, и его тепло я ощущала очень отчетливо, как и его поддержку. Впрочем, поддержка мне сейчас не была нужна, потому как вины перед Аршханом у меня не было, и я предельно честно ракарду ответила:
— Потому что, когда я находилась в твоей власти и мне нужна была твоя помощь, ты сказал: «Нет»! Не пожелав услышать, просто сказал: «Нет». Мои слова для тебя только свист ветра.
На лице прекрасного воина степей отразилось непонимание, его он и выразил в своих словах:
— Ранари нуждалась в защите!
— Да? — я грустно улыбнулась и задала свой вопрос: — Аршхан, а если бы гибель угрожала твоей семье, родным, близким, стране? Ты, прекрасный и благородный вождь клана Свободных, думал бы о собственной безопасности? Ответь мне.
Он и ответил:
— Ранари не воин. Ты женщина и нуждаешься в защите.
Смотрю на прекраснейшего из ракардов, на гордый профиль, широкие плечи, величественную осанку и осознаю, как отвратителен мне этот уверенный в собственной неоспоримой правоте взгляд.
— Я нуждаюсь в том, чтобы меня, по меньшей мере, выслушали и услышали, и лишь после этого принимали решение! — это было сказано тихо, но непреклонно.
Я села рядом с папочкой, который уже занял место в этом круге правящих орков. Динар устроился рядом. Аршхан медленно, глядя исключительно на огонь, тоже опустился на свое место.
Едва все расселись, слово взял Та Шерр:
— Вождь Джашг теперь осознать проблему? — И сказано это было с эдаким чувством превосходства.
Посмотрела на папочку, тот как раз кивнул в ответ на слова ракарда. И мне это очень не понравилось.
— Все хорошо, — тихо сказал Динар, осторожно взяв меня за руку.
— Угу, — я скептически хмыкнула, — чувствую, что у вас все так же «хорошо», как и у меня!
И тут руку поднял один из тех странных… Он был покрыт черной шерстью, но при этом имел длинные белые волосы:
— Утыррка дочь Джашг, но не входить в круг!
— Утыррка должна уйти, вожди говорить, — подтвердил белый.
Папашка глухо зарычал, причем на них, но тут уж я решила вмешаться.
— Шенге, — улыбнулась папочке, едва тот на меня посмотрел. — Шенге, вожди говорить верно. Утыррка не должна знать планы, Ледяной свет может прочитать мысли Утыррки.
Шенге вдруг взглянул поверх меня на Динара, и именно рыжий произнес:
— Катриона, ты не вернешься к кесарю.
У них тут совещание или состязание на самую тупую идею? Медленно оглядываю присутствующих и чувствую себя как на заседании Альянса Прайды. Хотя нет, хуже, там я, по меньшей мере, знала истоки принятия решений, а тут что-то непонятное.
— Динар…
Больше я сказать ничего не успела, так как слово взял Рхарге.
— Утыррка — любимый веселый орк Рхарге, — уверенно заявил младший вождь Лесного клана. — Утыррка — дочь клана Лесных, Утыррка стала как лесной орк — член племени, часть племени. Ледяной свет причинить вред Утыррка, значит, причинить вред весь клан Лесных! Рхарге говорить, Утыррка слушать и больше не покидать племя!
Вот оно как… Это все из той же серии «назвался груздем, не вопи, что ты подберезовик». На секунду представила себе, что не придется возвращаться в Прайду, встречаться с вызывающим ужас кесарем, не придется скрывать даже не эмоции и чувства, а мысли… Очень сложно скрывать мысли. Меня всегда учили говорить не то, что думаешь, да и прежде чем сказать, наследной принцессе советовалось трижды подумать… А при кесаре даже думать нельзя. И на мгновение, на какое-то краткое чудное мгновение я вдруг представила себе жизнь в клане Лесных — веселую, наполненную добром и приключениями. Жизнь без тревог и забот, рядом с шенге, который всегда примет самое мудрое решение, и мне не придется нести ответственность. Но с другой стороны, именно ответственность и заставила вспомнить о реальности.
— Так, — я решительно забрала ладонь из руки Динара и обвела присутствующих нелюдей пристальным взглядом. — Утыррка говорить на оитлонском, все понимать слова?