– С места в карьер? Молодец. Александр Афанасьевич расположился в доме Болотова. Ты вообще знакома с ним?
Таня покачала головой. Возможно, она и видела комбата, однако в суете не представилась ему. Осипов взял ее за руку:
– Пойдем. Он не будет против.
Ах, если бы знал ее боевой товарищ, к чему приведет это знакомство!
Александр Афанасьевич Свиридов, майор, командир пехотного батальона, высокий, стройный, с тонкой полоской светлых усов над вздернутой верхней губой, расправлялся с банкой тушенки. Дружески поприветствовав Осипова и незнакомую девушку, он задержал на Тане взгляд ореховых глаз:
– Значит, эта дивчина хочет дойти до Берлина?
– Так точно, – звонким голосом отчеканила она.
– А почему выбрала в посредники тебя?
Таня быстро ответила:
– Потому что этот молодой человек – мой друг.
Улыбнувшись, Александр Афанасьевич указал гостям на стулья:
– Присаживайтесь. Обедать будете?
Оба отрицательно покачали головами.
– Мы только что поели, – отозвался Осипов, – но все равно спасибо.
Командир понимающе кивнул:
– Тогда идите отдыхать. Завтра у вас тяжелый день. Помните, враг еще не изгнан с нашей территории.
Выйдя из маленького домика, служившего временным пристанищем для Свиридова, Дима подмигнул подруге:
– А ведь он на тебя глаз положил.
Снежкова расхохоталась:
– Ну ты даешь, приятель. Да он ни разу на меня ласково не взглянул.
Осипов продолжал настаивать на своем:
– Вот увидишь.
Так произошло ее первое знакомство с человеком, ставшим ее большой любовью и большим несчастьем. Тогда она не придала значения шутливым словам друга, лишь позже оценив его проницательность.
Ранним утром батальон под командованием майора Свиридова покинул Южноморск. Командир оказался прав, предупредив о трудностях, ожидавших впереди. Идя по пятам за огрызавшимся врагом, бойцы карабкались по отвесным скалам, скользили по краю пропасти. Зажмурив глаза от страха, Таня старалась не отставать от мужчин. Она покоряла вершины, ранее казавшиеся неприступными. Только вечером Свиридов разрешил сделать привал. Его батальон расположился в чахлом крымском лесу. Солдаты разбили две палатки – для медицинского персонала и для комбата, а сами, опустившись на мягкую после дождя землю, тут же забылись сном. Кое-как умывшись в маленьком ручье, Таня зашла в палатку и принялась готовиться ко сну. Ноги, не привыкшие к такой долгой ходьбе, казались налитыми свинцом. Как только голова коснулась подушки, девушка забыла обо всем на свете. Однако ночь, так нужная ей для отдыха, превратилась в кошмар. Трое солдат, постоянно заигрывавших с новенькой симпатичной медсестрой, не поощрявшей их, попытались ее изнасиловать. Один из них, по кличке Шкет, молодой, но с изрядной плешью на голове, зажав Тане рот мокрой от пота рукой, разорвал на ней гимнастерку. Двое стояли у входа на «шухере», в ожидании своей очереди. Измученная длительным переходом через горы, Снежкова слабо сопротивлялась, готовясь к худшему, и лишь пыталась укусить чужую соленую ладонь.
– Лежи тихо, детка, больно не будет, – Шкет уже расстегивал ширинку, когда сдавленные стоны стоявших на страже товарищей заставили его ослабить хватку. Воспользовавшись этим, несчастная громко закричала. Впрочем, помощь подоспела вовремя. Майор Свиридов, гневно сверкая ореховыми глазами, мощным ударом в челюсть заставил насильника растянуться на холодной земле.
– Негодяй! Под трибунал пойдешь!
Он наклонился над лежавшей без сознания девушкой:
– Скоты! Как подумаю, что мог опоздать…
Когда Таня пришла в себя, он объяснил, почему оказался неподалеку: ему понадобилось лекарство от головной боли. Простое недомогание командира спасло девушке честь, а возможно, и жизнь. Придя в себя, Таня с трудом поднялась, запахивая разорванную гимнастерку. Он с жалостью посмотрел на нее:
– Завтра же отправлю их в штрафбат.
Утром насильники боялись поднять на нее глаза, а приехавший в обед грузовик навсегда увез их из ее жизни. В тот день был снова тяжелый поход в горы и снова привал в маленьком леске. С наступлением сумерек к ней зашел Александр Афанасьевич.
– Вы не составите мне компанию? – его белозубая улыбка могла обезоружить любого. – Скучно ужинать в одиночестве.
Сначала Таня решила ответить отказом, но потом передумала. Человек, можно сказать, спас ей жизнь.
– Я сейчас зайду к вам, – она потянулась за теплым платком, который всегда набрасывала на плечи по вечерам.
– Не нужно, – мужчина покачал головой. – Я сам к вам приду.
С этой ночи и начался их сумасшедший роман. Там, на войне (пусть даже они были уверены в победе, как никогда), молодая женщина радовалась: она имеет защитника и покровителя. Когда над твоей головой свистят пули и каждый день может стать последним, хочется жить тем, что судьба дает тебе сейчас, сию минуту. Пусть Александр женат, имеет двоих детей и не раз говорил, мол, никогда не бросит семью, – его молодая любовница не принимала эти слова близко к сердцу. На ее глазах ежедневно разыгрывались сотни трагедий. Еще минуту назад мирно беседовавшие и строившие планы на будущее парни падали замертво, сраженные вражескими пулями. Их руки еще сжимали письма родным и любимым с не успевшими высохнуть чернилами, на губах поблескивали капельки воды. В такие моменты Таня думала, как хрупка человеческая жизнь и как непрочно все в этом мире. Казалось бы, взрослый человек может за себя постоять, однако один удар штыка или метко выпущенная пуля – и вот уже нет на свете тех, кто и не помышлял о смерти. Интересно, а что ждет нас там, на небесах?
Потихоньку влюбляясь в своего командира и обожествляя его, молодая женщина вовсе не думала о продолжении отношений после войны. Александр Афанасьевич, естественно, вернется в свой родной Куйбышев, она – в Южноморск, и оба будут с теплотой вспоминать об искре любви, которая разгорелась среди вражды и ненависти. Возможно, им не суждено больше встретиться на земле. Она выйдет замуж, нарожает детей, а Свиридов к тому времени станет нянчить внуков. В общем, именно об этом и говорили они, сидя на развалинах дома в каком-то маленьком белорусском городке.
– Я хочу записать твой адрес, Таня, – мужчина достал из нагрудного кармана блокнот. – Останемся живы – обязательно приеду к тебе в гости.
Она отрицательно покачала головой:
– Зачем? Саша, пойми, когда наше время кончится, мы оба вернемся к другой жизни. – Помолчав, девушка добавила: – У каждого она будет своя.
Свиридов помрачнел. Ох, как не любят мужчины слышать такие слова первыми!
– Ты хочешь сказать… То, что между нами было, – так, ерунда?
– А что хочешь сказать ты? – Ей хотелось броситься к нему на грудь и никогда больше не расставаться, и Таня изо всех сил боролась с сильными чувствами. – У тебя жена, дети. Я тоже мечтаю о семье.
– Уже есть кто-нибудь на примете? – он спросил с ревнивой ноткой в голосе. Снежкова покачала головой. На длинных ресницах повисли прозрачные, как хрустальные капельки, слезинки:
– Нет.
– Он погиб?
Она ничего не ответила, и Свиридов понял, что угадал. Жестокая война разрушила тысячи судеб. Он привлек ее к себе и поцеловал в глаза:
– Все образуется, вот увидишь.
А потом, вырвав лист из блокнота, что-то нацарапал на нем остро отточенным карандашом:
– Это мой адрес. Напиши мне, пожалуйста.
Она скомкала его, небрежно бросила в карман.
– Не обещаю.
Сколько потом еще они были вместе? Женщина помнила точно: до весны сорок пятого. А потом он уехал в Москву, чтобы узнать о своей дальнейшей судьбе. Таня отправилась в родной Крым. Подъезжая к городу, где она родилась и выросла, девушка с жадностью вглядывалась в знакомый пейзаж. Все лежало в руинах, и лишь только море, сверкающее синее море по-прежнему радовало глаз. Проходя по тихим родным улочкам, она не смогла сдержать слез. Разрушенные дома, глубокие воронки – следы страшной войны – больно ранили душу. Ей казалось: Южноморск пострадал больше других городов, которые она проходила с пехотным батальоном. Наверное, когда в чужих краях видишь то же самое, боль гораздо меньше.
Тетка Полина, все еще крепкая сухопарая женщина, встретила племянницу с распростертыми объятиями:
– Господи, как же я по тебе соскучилась, – шептала она, тесно прижав Таню к могучей груди, и терпкие слезы катились по ее морщинистым щекам. – Одна ты у меня осталась.
С удивлением и ужасом девушка узнала: недавно пришла похоронка на ее двоюродного брата Петю.
– Погибла моя кровиночка, – женщина не знала, куда усадить племянницу, чем ее накормить. – Только ты больше не покидай меня.
На следующий день девушка навестила родную школу. От маленькой крепости на горке, взрастившей не одно поколение выдающихся людей, остались одни стены из крепкого серого камня.
– И тебя не пощадила война, – сорвав красный мак, как алая капелька крови сверкавший на обочине дороги, Таня положила его у зияющей дыры, когда-то бывшей парадным входом, и отправилась на могилу товарищей. На огороженном деревянным забором холмике (здесь планировали поставить большой памятник) стояла обычная фанерная доска, на которой корявыми буквами были выведены имена и фамилии ее соратников. Она еще раз перечитала их, хотя могла безошибочно назвать с закрытыми глазами, и ее черные брови взлетели вверх. Среди героев-подпольщиков не значилось имени Светы Фадеевой. Лишь позже Таня узнала, как повезло ее подруге.
Дни летели, как тополиный пух, а она не находила себе места. Тетя Полина не знала, как угодить племяннице, и расстраивалась, видя ее грустной. Ничто не могло избавить девушку от щемящего чувства тоски и вины. Между тем вернувшиеся с фронта коммунисты и комсомольцы призывали жителей города Южноморска бросить все силы на его восстановление. Девушка решила: это единственный шанс отвлечься от тяжелых дум и в напряженной работе забыть о том, что ей довелось пережить. Однако все оказалось не так просто. Каждую ночь к ней приходили расстрелянные товарищи, бросавшие в лицо ужасные обвинения. Она должна была умереть вместе с ними. Таня понимала: все это расшатанные нервы, но все равно не выдержала. На могиле подпольщиков она вскрыла себе вены. Лишь благодаря вовремя появившейся матери Лили, каждый день носившей цветы единственной дочери, осталась жива. В госпитале Снежкова сделала вывод: здесь она жить не сможет. Извинившись перед тетей и пообещав каждый отпуск приезжать в гости, она собрала старенькие вещи в видавший виды чемодан и уехала на Волгу. Почему именно в те края? Этого Снежкова не могла объяснить. В маленьком городишке, половину которого занимал военный гарнизон, девушка окончила медучилище и стала работать медсестрой в местной больнице, в гинекологическом отделении. Призраки, долгое время не дававшие покоя, постепенно отходили в прошлое. Бывшей фронтовичке дали однокомнатную квартиру, и Таня попыталась перевезти к себе тетю, в последний момент наотрез отказавшуюся бросить хозяйство.
– Я не цыганка, чтобы сниматься на старости лет с насиженного места, – объяснила пожилая женщина. Снежкова не спорила. Жизнь пусть медленно, но налаживалась. Появились подруги, друзья, с которыми она ходила в кино, на танцы, вечерами гуляла по набережной – единственной достопримечательности города. Красивая черноглазая девка нравилась многим юношам и обязательно устроила бы свою судьбу, если бы не случай, перевернувший всю ее жизнь.
Самый важный для страны и дорогой праздник – 9 Мая – городок отмечал в Доме офицеров. Пришедшая туда вместе с подругами Таня уселась на первый ряд. Ее худенького плеча то и дело касались руки знакомых:
– Привет, Танька! На танцы останешься?
– Конечно!
– Значит, после концерта мы тебя ждем!
На нее стали коситься соседи.
– Тише, девушка! Из-за таких, как вы, не могут начать!
Снежкова взглянула на сцену. Высокая белокурая ведущая в концертном платье стояла у микрофона.
– Добрый вечер, дорогие земляки! – почти пропела она низким красивым голосом. – Сегодня наш народ отмечает великий праздник – День Победы. Слово для поздравления предоставляется командиру полка Александру Афанасьевичу Свиридову.
По лицу Тани разлилась восковая бледность. Тоненькая жилка на виске отчаянно пульсировала. Руки дрожали. Человек, которого она любила (только теперь Снежкова смогла себе в этом признаться), стоял на сцене, улыбаясь присутствующим. Что говорил Александр, Таня не слышала. В тот момент девушка испытывала всего лишь одно желание – убежать и спрятаться. Что, если он ее заметит? И зачем она надела эту яркую кофточку? Стараясь не дышать, вжимаясь в кресло, Снежкова боялась посмотреть на своего бывшего командира. А он медленно оглядел передние ряды. Ореховые глаза словно споткнулись о девушку. Таня похолодела. Однако Александр ничем не выдал, что увидел боевую подругу. По-военному чеканя слова, Свиридов – теперь уже полковник – начал поздравлять собравшихся. Девушка повернула голову назад. На секунду мелькнула мысль: надо немедленно скрыться. Но это оказалось невозможным. Небольшой зал Дофа был набит битком. Те, кому не хватило мест, плотной стеной стояли в проходе. Если она попробует прорвать живую стену, станет еще хуже – тогда абсолютно все присутствующие обратят на нее внимание. А Свиридов, тем временем закончив говорить, спускался со сцены. Бронзовое от загара лицо ничем не выдавало волнения. У Тани зародилась надежда: вдруг не узнал? И все же праздник потерял для нее привлекательность. Она уже не слышала, о чем пели, как танцевали творческие коллективы, какие звучали стихи. Еле дождавшись окончания концерта, пулей вылетела из зала.
– Куда ты? – окликнула ее подруга, видя, что Снежкова идет в гардероб за плащом.
– Лида, у меня безумно разболелась голова, – жалобно ответила девушка. – Извинись за меня перед ребятами. Находиться в душном помещении для меня смерти подобно.
Пожав плечами, подруга упорхнула в зал, где шли приготовления к танцам. Таня, накинув белый плащ, быстро пошла к выходу. Ах, если бы она знала, что Александр, собираясь уезжать, стоял у парадной двери в окружении военных. Увидев ее, он закричал:
– Татьяна!
Она вздрогнула и остановилась как вкопанная. Дальнейшее бегство было бессмысленным.
– С этой красавицей мы прошли до Белоруссии, – Свиридов обнял дрожащую девушку. – Какая встреча! А я думал, ты в Южноморске.
Губы Тани с трудом выталкивали слова:
– Так получилось…
Он понимающе кивнул и поинтересовался:
– Домой? Я тебя подвезу.
Попрощавшись с сослуживцами, Александр взял Таню за локоть и повел к машине.
– Почему же ты не позвонила мне? Почему не написала?
Краска залила ее лицо:
– Ты думаешь, я приехала к тебе? Да я забыла о тебе и думать! Просто находиться в родном городе, где все разрушено, где могилы твоих товарищей… – она запнулась и замолчала. – Этот городок я выбрала наугад. Если бы я знала, что тут живешь ты… – Снежкова вдруг сморщилась и заплакала. Свиридов, прижав девушку к широкой груди, успокаивал ее, как ребенка:
– Ну, перестань, перестань. Ты же сильная девочка.
До дома Тани они доехали очень быстро. Полковник проводил ее до квартиры.
– Я хотел бы встретиться с тобой, – он сильно сжимал ее потную ладонь. – Не отказывай мне. Пожалуйста.
Она вырвала руку:
– Зачем, Саша? Разве мы не поставили точку тогда, на развалинах дома?
Он помрачнел:
– Я приду как друг. Просто поговорим и разойдемся. Обещаю впредь не беспокоить тебя.
Девушка молчала. Свиридов увидел в этом знак согласия.
– Приду завтра вечером, – сказал он и растаял в темноте подъезда. Негнущимися пальцами Таня достала ключ из кармана плаща и долго пыталась попасть в замочную скважину. Она уже знала, чем закончится их завтрашняя встреча, боялась и желала этого.
Оборвавшийся военный роман начался с новой силой. Снежкова сопротивлялась до последнего, собирала всю свою волю – и все же упала в объятия бывшего командира. Когда утих приступ страсти, она заплакала, положив голову на его плечо:
– Господи, ну зачем ты опять появился в моей жизни? Уж лучше бы я осталась в Южноморске.
– Я бы все равно разыскал тебя, – он целовал ее душистые волосы. – Никуда бы ты от меня не делась. Знаешь, как часто я думал о тебе? – Посмотрев на часы, Свиридов быстро поднялся: – Мне пора, дорогая. Жена забьет тревогу.
Это замечание больно резануло слух.
– Если ты так о ней беспокоишься, стоит ли изменять? – ехидно бросила она.
Александр потянулся за брюками:
– Когда-то на фронте я сказал тебе: «Если бы не некоторые обстоятельства, я бы на тебе женился». Это чистая правда. Помнится, я даже назвал тебе эти обстоятельства. У меня два парня. Им ни в коем случае нельзя вырасти без отца. Алевтина – больной человек. Мой уход может стать для нее смертельным ударом, хотя мы давно уже не живем как муж и жена. Мы просто два товарища. И все же я не могу расстаться с ней, – Александр дотронулся до щеки Тани, смахнув прозрачную слезинку с нежной кожи. – Давай закроем эту тему. Возможно, когда-нибудь…
Позже Снежкова вспоминала: именно это вскользь брошенное предположение о том, что они соединятся в будущем, и удерживало ее возле Свиридова. После той ночи они стали встречаться почти каждый день, но уже не в ее квартире (все же его там могли увидеть), а на загородной ведомственной даче полковника, вскоре принявшего командование дивизией и получившего звание генерала. Ровно в десять вечера за Таней приезжала машина, и молодой шофер, заговорщицки улыбаясь, вез ее в объятия начальника. Здесь, за высоким забором, который скрывал их от любопытных глаз, они готовили легкий ужин, наспех проглатывали его и спешили в постель. После бурной любви генерал, откинувшись на подушку, рассказывал о семье:
– Мои мальчишки – такие разные, хоть и родные братья. Мишка увлекается спортом, возможно, станет членом сборной по футболу, Сашка – тот книжный червь. Постоянно грызет гранит науки. Следующим летом повезу их на море вместе с матерью. Пусть поплещутся.
Спазмы сжимали Тане горло. С недавних пор мысль о ребенке не давала покоя. Свиридов не знал, что мечта девушки близка к осуществлению, а Снежкова мучилась над вопросом, рассказать ли ему о беременности. Однажды, после очередного разговора о семье и детях, она набралась храбрости: