— Опять вы за свое! Как я могла вчера ходить и еще кого-то убивать, если я сегодня еле-еле встала?
Артем Анатольевич почесал затылок.
— Хорошо… допустим, кто-то прошел в кабинет директора кладбища и нанес потерпевшей сильный удар по голове камнем, который лежал рядом с телом. Но зачем надо было творить такое зверство и протыкать ее шею каблуком от босоножки?
— Вы меня спрашиваете? — удивилась Марта.
— Это ваши босоножки? — строго спросил Артем Анатольевич.
— Мои… — выдохнула Марта и вдруг схватилась за сердце. — Воды!!
— Что с вами?
— Плохо! Очень плохо… Мне дышать нечем! Воды!
— Не симулируйте, гражданка Пескова, молоды вы еще изображать сердечный приступ!
Марта рванула пуговицу на своей кофточке и залпом осушила половину бутылки с уже выдохшейся минеральной водой, стоящей на столе со вчерашнего дня.
— Я вспомнила! Я вспомнила, чьи эти босоножки!
— Вы только что сказали, что они ваши!
— Да! Но я думала, что больше не увижу их!
— Неудобная колодка? И вы решили весьма оригинальным способом избавиться от них?
— Нет! Я сломала каблук в тот день, когда узнала о гибели Димы, в тот день, когда я первый и последний раз проходила практику на фабрике! — продолжала бесноваться Марта.
— Ну и что?
— А то, что я оставила их в машине того мужчины, который подвозил меня до торгового центра вместе с мешками испорченных мною панамок.
— Как же вы шли без обуви? — почему-то спросил следователь.
— Я купила себе шлепанцы в спортивном отделе торгового комплекса. Я пришла туда босиком.
— Это, я думаю, можно проверить. Продавщица должна вспомнить вас. Не каждый день приходят девушки босиком.
— Еще я долго пререкалась с охранником торгового комплекса, он не хотел меня пускать! — возбужденно добавила Марта.
— Вы уверены, что оставили свои босоножки в машине у того мужчины?
— Уверена! Я потом про них вспомнила, но было уже поздно.
— Но это же абсурд! Почему тогда они оказались у этой Ксении, да еще в таком неподходящем месте? Что вы мне голову дурите, Пескова?
— Я правду говорю! — выдохнула Марта.
— Верится с трудом. Сначала вы выдумали какого-то мифического мужчину, подвозившего вас в то время, когда было совершено убийство вашего мужа. Теперь вы еще и босоножки свои оставили у него в машине, то есть, можно сказать, орудие убийства. Судмедэксперты уже сделали предварительные заключения. Удар по голове не был смертельным, а только оглушил ее, а умерла Ксения от того, что каблук порвал ей сонную артерию.
— Что-то мне опять нехорошо…
— А будет еще хуже, если не найдете себе более правдоподобное алиби, — зацокал языком следователь. — Вы должны доказать, что в момент убийства босоножки были уже не вашей собственностью. Короче, мне нужен ваш мифический, как я полагаю, мужчина, который подтвердит этот бред.
— Где же я его вам найду?
— Я знаю, что вы не располагаете его фамилией, адресом, не запомнили номер и марку машины. Тогда я буду вынужден задержать вас по подозрению в преступлениях.
— Не надо! — засуетилась Марта. — Я знаю его адрес… кажется.
— Что значит, кажется? — изумился следователь.
— Он заплатил за меня, вернее, за мой брак на фабрике довольно приличную сумму, в квитанции был указан его домашний адрес, — отвела глаза Марта.
— И вы утверждаете, что между вами ничего не было? Какой безумец внесет деньги за незнакомого человека? Абсурд! Почему вы тогда скрывали, что знаете его адрес?! Он женат? Почему вы прикидывались, что не знаете его?
— Я не знаю об этом человеке ничего, кроме его имени и адреса, который был указан на квитанции.
— Едем! — вскричал следователь.
— Куда?
— По этому адресу, и если все подтвердится, то я подумаю о вашем пребывании на воле до суда! — «обрадовал» Марту Артем Анатольевич.
— Поехали… — безысходно согласилась Марта, которой совсем не хотелось снова видеть этого голубоглазого нахала, тем более что теперь он должен будет подтвердить ее алиби на момент убийства Димы. Марта даже думать не хотела, какими глазами этот красавчик будет смотреть на нее при этом.
Глава 9
Довольно-таки симпатичная молоденькая мулатка с кудрявыми темными волосами, смуглой кожей и черными глазами пошла открывать дверь на звонок. Лицо ее выражало недовольство.
— Кто там еще?
— Открывай родной матери! — раздался громкий женский голос за дверью.
— Ой! — перепугалась девушка и заметалась по квартире словно преступница, которую застали врасплох.
Она ворвалась в спальню и принялась трясти молодого человека, лежащего на кровати в одних черных трусах. Вьющиеся светлые волосы падали на его лоб, на лице блуждала довольная улыбка, видимо, он видел хороший сон.
— Рома!! — зашипела девушка, дико вращая темными глазищами. — Рома, вставай!!
— А? Что? Уже утро?
— Девять часов вечера, — метнула взгляд на будильник девушка.
— Полина, ты издеваешься? Мы с тобой гуляли всю ночь и полдня, дай мне поспать, я не встану до утра! Завтра у меня на работе трудный день, я должен выспаться и собраться с силами. — Роман, а это был именно он, перевернулся на другой бок и снова решил погрузиться в сон.
— Рома, проснись!!! Проснись немедленно!
Во входную дверь продолжали нещадно звонить.
— К чему такая спешка? Кто это дрелит в стенку?
— Нам в дверь звонит моя мама! — в отчаянии выкрикнула Полина.
— Кто?! — широко раскрыл голубые глаза Роман.
— Моя мама! Ты не понимаешь, если она застанет меня с тобой, она убьет нас обоих! Вставай быстрее и прячься! — Полина дрожащими руками распихивала мужскую одежду по ящикам платяного шкафа.
— Поля, но это же моя квартира! — сон у Романа как рукой сняло. — Почему я должен прятаться?! Мы же взрослые люди… ты разве несовершеннолетняя?
— Не дури! Ты знаешь, сколько мне лет. Вместе мое двадцатилетие отмечали в ресторане… Но это для моей матери абсолютно все равно. Она считает меня невинной, как дитя, и всю жизнь внушает мне, что секс с мужчиной в принципе отвратителен, но возможен… после печати в паспорте. Она из деревни, где считается позором, если девушка живет с мужчиной нерасписанная.
— Ты раньше не посвящала меня в такие подробности семейного воспитания! Поля, успокойся! На тебе лица нет! Ты живешь у меня полгода, а встречаемся мы уже два года, и я не собираюсь тебя обижать. Ты знаешь, что я произвожу на женщин благоприятное впечатление, давай я познакомлюсь с твоей матерью, мы все обсудим, и, возможно, она поменяет свои строгие старомодные взгляды?
— Даже не думай об этом! Моя мама — кремень, она не простит мне, что я водила ее за нос! — Смуглый носик Полины даже побледнел, она вцепилась холодными ладошками Роману в плечи и вот-вот собиралась устроить истерику.
В это время в дверь раздались глухие удары.
— Что это? — напряглась Полина.
— Ого! Похоже, что в ход пошла тяжелая артиллерия. Твоя мама бьется грудью или всем телом о дверь, чтобы вырвать свою дочь из лап насильника… — рассмеялся Роман.
— Рома, не шути, спрячься, пожалуйста, — со слезами на глазах попросила Поля.
— Но как твоя мама нашла тебя у меня в квартире? — спросил Роман, вставая с кровати.
— Она же все время отслеживала, где я живу, чтобы присылать мне посылки с салом, банками варенья, домашними соленьями, так как считала, что я без нее плохо питаюсь и поэтому слишком худая. Я последнее время жила у тебя, вот и дала твой адрес в письме. Я не думала, что она сама приедет, никого не предупредив…
— Куда же мне спрятаться? — растерянно огляделся Роман в своей, можно сказать, холостяцкой спальне с минимумом мебели.
— Давай на балкон, — подтолкнула его к балконной двери Полина.
— В трусах?
— Рома, на улице июнь! Не замерзнешь, нет времени одеваться! — в отчаянии выкрикнула девушка, натягивая на голое тело длинную футболку и запихивая мужские шлепанцы под кровать.
— А как ты объяснила в письмах наличие собственной квартиры? — спросил озадаченный Роман.
— Я писала, что снимаю квартиру на пару с подружкой.
— Очень оригинально! Вот вы женщины всегда решаете все за спиной у мужчин, но в минуты опасности ждете именно от нас помощи! Ладно, иди встречай свою маму, пока она не расшиблась в лепешку.
Роман покорно ступил на балкон, предупредив:
— Учти, прыгать вниз не буду, все-таки восьмой этаж, и постарайся вызволить меня отсюда побыстрее, я не собираюсь торчать на балконе собственной квартиры всю ночь.
— Хорошо, хорошо. — Полина прикрыла дверь, оглядела все кругом и, пригладив волосы рукой, бросилась отпирать дверь.
В коридор ввалилась полная женщина высокого роста с красным от натуги лицом и вытравленными короткими волосами. Вероятно, она собралась с разбега протаранить дверь как раз в тот момент, когда Полина открыла ее настежь.
В коридор ввалилась полная женщина высокого роста с красным от натуги лицом и вытравленными короткими волосами. Вероятно, она собралась с разбега протаранить дверь как раз в тот момент, когда Полина открыла ее настежь.
— Ты что над матерью издеваешься?! Я приехала в Москву, решила сделать тебе сюрприз, наложила румяна, покрасила волосы, все-таки в столицу собралась, а ты дверь не открываешь?! Прячешь кого?!
Полная женщина, которую звали Зинаида Александровна, побежала по трехкомнатной квартире с высокими потолками и широкими окнами, бросив в коридоре большую дорожную сумку и заглядывая в каждый угол, за каждую дверцу шкафа, за портьеры и, на всякий случай, за батареи.
— Где? Где тот, кого ты прячешь?!
— Мама, ты это о чем? — семенила за ней следом Полина, одергивая футболку. — Я нахожусь в квартире совершенно одна.
— Ну конечно! Почему тогда так долго не открывала матери?
— Я потеряла ключ, бегала искала его, — честно глядя в лицо матери, ответила Поля.
— Знаю я вашу Москву! Мне бабы в деревне все уши прожужжали, что сейчас молодежь в Москве только и делает, что развратничает, пьет, курит и наркоманит! Я, между прочим, все ночи не спала, все о тебе думала. Вот и решила нагрянуть без предупреждения с проверкой, — сказала Зинаида Александровна, переводя дух и немного смягчаясь, так как никаких голых мужчин в квартире дочери не было обнаружено. — Ты же умная девочка, Поля? — продолжила Зинаида Александровна. — Ты же помнишь все, чему я тебя учила?
— Конечно, мама! — с жаром в голосе воскликнула мулатка, судорожно передернув плечами.
— Ты же научилась на моем печальном разгульном опыте? Ты же помнишь историю о твоем отце, который обещал сделать меня королевой джунглей, а в итоге оставил нас с тобой в деревне, даже можно сказать, в коровнике, так как меня с ребенком на руках родители выгнали из дома, спасибо, бригадир помог… — отдышалась наконец Зинаида Александровна.
— Ты хочешь сказать, с черным ребенком? — уточнила Полина, которая уже привыкла к таким разговорам и не обижалась на мать.
— Да!! Я не стесняюсь этого, ты знаешь, как я тебя люблю. Ты знаешь, как мне было тяжело без мужа с черным ребенком в наших краях. Вся моя жизнь покрыта позором, который уже ничто не смоет. У меня одна надежда, что моя дочь не повторит моих ошибок и не спутается ни с каким мужчиной до свадьбы. Я всю жизнь внушала тебе, что не надо верить их сладким речам.
— Не волнуйся, мама. Ты забываешь, что я уже взрослая, но замуж сейчас не собираюсь!
— Взрослая, конечно! Ты еще совсем не знаешь жизни… — Зинаида Александровна, удовлетворенная результатами своей проверки, подошла к входной двери и гаркнула на весь подъезд: — Коля, заноси! — И пояснила дочери: — Шофер наш фермерский подвез меня до столицы.
В проеме двери появился конопатый молодой парень, виновато улыбаясь редкими, желтыми от табака зубами. На некоторых красовались металлические коронки, по материалу и форме они больше напоминали кухонные кастрюльки. Коля нес, вернее, тащил, прогибаясь под их тяжестью, два огромных старых чемодана, перевязанных веревками. Он свалил чемоданы в углу прихожей, смущенно поздоровался с полуголой Полиной и припустил обратно к лифту.
Раздался какой-то раскатистый звук.
— Что это? — спросила Полина.
— Наверное, гром, собирается гроза, все небо заволокло черными тучами. Ох, хорошо, что мы успели добраться до тебя до дождя!
Полина закусила губу, они с Романом жили на последнем этаже, и так как он хотел застеклить балкон и даже провел ряд мероприятий для этого, а именно, бригада строителей, вызванная для остекления балкона, уже снесла старый козырек, то сейчас Роману предстояло торчать в гордом одиночестве, в трусах, босиком под проливным дождем.
Звякнула решетчатая дверь старого лифта, и в квартиру вошел Коля с какими-то тюками и кладбищенскими венками, из которых в прихожей образовалась большая куча. Полина потеряла дар речи. Коля снял кепку и отжал воду прямо на паркетный пол, деловито поясняя:
— Ливень начался, льет как из ведра.
Словно в подтверждение его слов на улице раздался раскат грома. Зинаида Александровна, подбоченившись, грозно спросила:
— А где памятник?!
— В лифте, сейчас принесу, тяжелый он, как черт! Сразу все-то и не упрешь.
— Надо было по очереди таскать, — нравоучительным тоном заметила Зинаида Александровна.
— Какой памятник? — испугалась ничего не понимающая Полина, с ужасом глядя в темный провал окна, где неистово сверкали молнии.
— Могильный! — спокойно ответила мать. — У нас в школе работает одна женщина из города, Ольга Романовна, она попросила меня сделать для нее одолжение, когда узнала, что еду в Москву на машине. У нее отец здесь похоронен на одном из кладбищ, за его могилой ухаживает ее старшая сестра, которая в письме ей написала, что у отца на могиле памятник совсем развалился. Ну вроде как там надпись полностью стерлась… крошиться стал, видимо, был из гов… из некачественного материала сделан. Сама эта старшая сестра на пенсии и тяжело больной человек, вся пенсия уходит на врачей и лекарства, а памятники в Москве, даже самые дешевые, очень дороги. Вот она и попросила сестру заказать новый памятник отцу у нас в районе. Сказано — сделано! А тут как раз я на машине собралась в Москву, а для хорошего человека мне не жалко сделать доброе дело, — охотно пояснила Зинаида Александровна.
Где-то стукнула дверь, и лифт, вздрогнув и, как всегда, лязгнув, пополз вниз.
Зинаида Александровна испепелила взглядом растерявшегося Николая и крикнула:
— Ну что ты стоишь, словно остолоп, пялишься на мою дочь?! Беги спасай наш памятник! Вот там внизу сюрприз будет! Еще сопрет кто…
Николай, вышедший из оцепенения, на коротких кривых ногах в стоптанных кедах неуклюже бросился вниз по лестнице вдогонку уехавшему лифту, нещадно матерясь.
Зинаида Александровна в широком ситцевом платье в яркий крупный горох всплеснула руками.
— Вот ведь непутевый народ у нас на селе! Особенно мужики! Ничего доверить нельзя! Вот украдут памятник, как я буду смотреть в глаза Ольге Романовне? Придется здесь в Москве заказывать такой же за большие деньги и ставить на могилу ее отца!
— Мама, ну кому нужен чужой могильный памятник? — уже заметно нервничая, отметила Полина.
— Что значит кому?! Да всем!
— Что там написано? — спросила Поля.
— Карасев Роман Павлович. Годы жизни: тысяча девятьсот семнадцать — тысяча девятьсот девяносто два. От любящих дочерей отцу, — ответила Зинаида Александровна.
— Ну и что, у всех есть покойный родственник с таким именем, отчеством, фамилией и такими же годами жизни, что им нужен этот памятник? — спросила дочь.
— Смотрю я на тебя, дочь, и поражаюсь, — скрестила руки на большой груди Зинаида Александровна, — еще говоришь, что жизнь знаешь! Да эту надпись стереть плевое дело, и написать данные другого человека можно так же легко! Главное-то сам камень, то есть памятник, а уж умершие родственники у каждого человека в наличии есть. Вызываешь лифт… а там подарок такой, дар божий! Тьфу, Колька-растяпа! Успел бы добежать! Может, кто и про запас сопрет!
Полина покосилась на груду вещей, сваленных в коридоре, и, стараясь не слушать шум льющейся с неба воды, осторожно поинтересовалась:
— Мама… а ты… надолго, что ли?
— Вот тебе на! — всплеснула руками Зинаида Александровна. — Мать едет к любимой дочери за сотни километров, уставшая, голодная и холодная, а любимая доченька уже у порога спрашивает, когда я отсюда уберусь?!
— Мама, ну я же просто спросила…
— Вот она — детская неблагодарность! Я ночами не спала, пожертвовала своим личным счастьем ради тебя, работала, пошла наперекор людским разговорам, выучила тебя, холила и лелеяла, отправила в институт в Москву учиться, а ты… Приехала мать в гости в отпуск на месяц, думала, дочка рада будет…
— На месяц? — переспросила Полина, закусывая пухлую губу.
— Думала, что покажешь мне Москву, походим в театры, кино, рестораны, я же не пустая приехала, а со всеми своими сбережениями! — похвасталась Зинаида Александровна. — Правда, мне еще и бабы соседские денег дали и список того, что они хотят, чтобы я им в столице купила.
Зинаида Александровна жестом фокусника достала из рюкзака длиннющий список.
— Я надеюсь, дочь, ты покажешь мне, где у вас тут хорошие и недорогие магазины? — строго спросила она. — А еще отвезешь нас с Колей на кладбище памятник установить, ты-то Москву знаешь, а мы нет.
Полина на секунду даже забыла о Романе, мокнущем под дождем. Она поняла, что студенческие каникулы она проведет не совсем так, как планировала. Но раскаты грома вывели ее из оцепенения.
— Мама, не говори глупостей! Я всегда рада тебя видеть, но…
— Что но?