— У нас нет музыки, — коротко рассмеявшись, ответила она.
— Мы создадим свою собственную.
И он начал танцевать. Не важно, под какую мелодию танцуешь, музыка всегда имеет особый ритм. И Уилл сейчас танцевал в этом ритме, уводя ее плавным шагом из парадного холла в гостиную, где было достаточно места между диваном и очагом, чтобы они могли свободно кружиться.
Мег рассмеялась и прошептала:
— Вы правы. Теперь я тоже слышу музыку.
Он заглянул ей в глаза.
— С первого момента, как мы начали танцевать тогда, я понял, что в вас есть нечто особенное.
Уилл снова резко повернул ее, и она ухватилась за его крепкие сильные плечи, чтобы не потерять равновесия.
Единственный раз, когда Мег танцевала за последние восемь лет, так это в тесной каюте, где она пыталась обучить Сару основам бального танца. Однако она не забыла, как танцуют вальс. Самое странное заключалось в том, что когда она танцевала с Уиллом сейчас, ее охватило то же самое непреодолимое влечение к нему, которое она ощутила в ту ночь, когда они впервые танцевали вместе.
Возможно, они предназначены друг другу судьбой. Или просто хорошо подходят друг другу.
— Вам нравится здесь? Вы чувствуете себя в безопасности? — Его низкий голос был полон теплоты, и у нее по коже побежали мурашки.
— Да, во всех отношениях. Спасибо вам, что присматриваете за нами.
— Я все сделаю ради вас, Мег.
Она улыбнулась ему, и впервые за все время это была не боязливая улыбка, полная вопросов, сомнений или страха. Это была настоящая улыбка, широкая и искренняя. Она светилась на ее лице, в ее глазах. Наконец-то Мег снова доверяла ему.
Музыка громко звучала в ее памяти. Она вспомнила, в чем была одета в ту ночь, — то голубое шелковое платье, на которое мама потратила последние деньги, вырученные от продажи сахарного тростника. Уилл тогда выглядел таким серьезным, таким неотразимым в своей военной морской форме.
Его рука на ее талии сжала ее немного крепче, но он замедлил шаг и под конец остановился. Нежно обняв за плечи, он посмотрел ей в глаза.
У нее пересохло во рту и перехватило дыхание, когда она взглянула на него. Боже, после того случая в гостинице она страшно тосковала по его поцелуям! Она просыпалась среди ночи, вспоминая обжигающее прикосновение его губ.
— Пожалуйста, поцелуй меня, Уилл.
Сильные руки притянули ее ближе, и его губы слегка коснулись ее губ, а затем начали двигаться, сначала осторожно, затем сильнее, побуждая ее открыться. Она обхватила его руками, тесно прижимаясь к его твердой груди.
Он целовал ее страстно, и она с той же страстью отвечала ему, опьяненная ощущением его губ, его мускусным солоноватым вкусом.
И впервые за все время она поверила, что эти прикосновения предназначены именно ей, а не той мечтательной девушке из его воспоминаний, которой она когда-то была. Он целовал эту Мег — молчаливую, полную страхов, недоверчивую женщину.
Не отрываясь от ее губ, Уилл подхватил девушку на руки. Мег была так сосредоточена на его поцелуе, на его прикосновениях, что едва ли заметила, что он поднимается по лестнице.
Уилл уложил Мег на ее кровать, сам опустился рядом и слегка отстранился, прервав наконец долгий опьяняющий поцелуй.
Она подняла взгляд на него, на его блестящие губы. Он не отрывал от нее глаз, гладя ее по щеке. Его темные глаза потемнели еще больше от желания, но это ее не пугало. Похоже, его поцелуй окончательно разорвал путы, удерживавшие ее в плену предрассудков.
— Прости меня, — прошептала она. — Мне очень, очень жаль.
— Почему? — Казалось, он был искренне удивлен.
— Я не была честна с тобой, Уилл. Я... я оказалась такой трусихой.
— Это неправда...
— Но это так. — Она судорожно сглотнула. — Я боялась, что, глядя на меня, ты видишь кого-то еще... кого-то, кем я была прежде... и кем ты хотел бы, чтобы я стала вновь. Я боялась, что ты не захочешь меня такой, какая я теперь, что никто не захочет такую, как я.
Он пробежался пальцами по ее щеке.
— Ты обладаешь всеми чертами, которые восхищают меня в женщине. И всегда обладала, Мег. Но с годами эти черты проявились еще ярче. Это замечательно!
Только с Уиллом она чувствовала себя желанной и прекрасной. Ни один другой мужчина не пробуждал в ней подобного чувства. И Уилл в самом деле считал ее такой. Она слышала искренность в его голосе и видела это в его глазах.
— В тебе есть нечто — твой ласковый голос, нежность в твоих серых глазах, — что бесконечно влечет меня. Никогда я не испытывал ничего подобного к кому-то другому. Никто не возбуждал во мне таких чувств, какие пробуждаешь ты.
— И даже Серена? — спросила Мег, не чтобы подколоть его, а из чистого любопытства. В конце концов, у них с Сереной много одинаковых черт.
— Нет. — Он покачал головой. — Только ты. — Он коснулся ее щеки, и его ладонь была такой теплой, такой успокаивающей, что Мег уткнулась в нее носом. — Много лет назад ты отдалась мне, Мег, и этот момент... — Глаза его пылали огнем. — Это был... самый... — Он судорожно вздохнул. — Это был самый яркий момент в моей жизни. Я верил, что он имеет огромное значение для нас обоих. Теперь я знаю, что если это снова случится с нами, это будет так же значительно для меня. И когда ты решишь, что уже готова, это будет столь же важно и для тебя.
Мег робко улыбнулась ему. Она не могла больше ждать. Искушение было слишком сильным. Она очень хотела снова насладиться им — его телом — после всех этих долгих лет.
Не спеша, осторожно Мег повернулась на бок. Несколько раз глубоко вздохнув, она прошептала:
— Не поможешь ли мне снять одежду?
Она услышала, как у него перехватило дыхание. Затем почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы ее платья, затем пояса нижней юбки и под конец распускают шнуровку корсета. Он не спешил, словно старался растянуть удовольствие, медленно расстегивая каждую пуговицу, ослабляя каждый шнурок. Мег оставалась неподвижной. Его пальцы ощущались иначе, чем пальцы ее служанки, — в них было больше теплоты, больше требовательности, больше мужской силы. Больше чувственности, наконец.
Он распахнул лиф ее платья и пояс ее нижней юбки, ослабил корсет. Мег соскользнула с кровати, и ее одежды упали на пол. Уилл поднялся рядом с ней и без единого слова стянул с нее через голову корсет. Она осталась только в сорочке и панталонах.
Мег страшно нервничала. Волновалась. Но она безумно хотела этого. Сказать по правде, она желала этого с первого мгновения, как очнулась и увидела его, наблюдавшего за ней на «Свободе».
Она протянула руку и потянула завязку на вороте его рубашки. Распустив тесемки, она распахнула рубашку, открыв мощные мускулы верхней части его крепкой груди.
Уилл вытянул рубашку из брюк и сбросил ее через голову, полностью обнажив грудь во всем ее мужском совершенстве.
Он был так прекрасен, что слезы подступили к ее глазам. Мег помнила форму каждого мускула его груди. Она подробно исследовала пальцами все его тело, когда они лежали вместе много лет назад, и бережно хранила в памяти каждую упругую выпуклость, каждый изгиб этих великолепных мышц. Она вспоминала их в самые тяжелые дни, когда думала, что никогда не вырвется из лап Джейкоба Кавершема.
Уилл изменился не слишком сильно. Разве что грудь его стала шире, крепче. Он утратил остатки юношеской мягкости и худобы. Рельеф мышц стал более отчетливо выраженным, словно скульптор потратил годы, старательно отсекая твердые кусочки мрамора, чтобы сотворить это чудо.
Грудь его была гладкой, только узкая полоска темных волос спускалась от пупка, скрываясь под поясом его брюк.
— Сними сорочку, — хрипло скомандовал он, не спуская с нее глаз.
Мег подчинилась, затаив дыхание, не в силах отвести взгляд от открывшегося перед ней великолепия. Стянув через голову сорочку, она бросила ее на пол. Теперь она оказалась обнаженной до пояса.
Взгляд его скользил по ее грудям, оставляя за собой обжигающий след.
— Все так же прекрасна, — прошептал он. — Совсем не изменилась за эти восемь лет.
— Наверное, это не совсем так.
Он только улыбнулся и снова опустился на постель, жестом приглашая ее присоединиться к нему. Как только она вскарабкалась на кровать, он обвил рукой ее талию и притянул девушку к себе, накрыв ее своим телом.
— Ты такой теплый.
— Для тебя, Мег. Только для тебя одной, — сказал он и снова завладел ее губами.
На этот раз тепло его груди пробудило в ней ответный жар, опаливший соски и разлившийся по всему телу, скручиваясь в пылающий огненный шар, сконцентрировавшийся между ног. Она изогнулась, чтобы облегчить острый приступ желания, и, обхватив Уилла руками, теснее прижалась к нему, потому что только он единственный мог согреть ее, утолить нестерпимую жажду.
— Так прекрасна, — снова прошептал он. — Моя восхитительная Мег.
Его отвердевшая плоть, слегка двигаясь, прижималась к ее бедру, а он покрывал поцелуями ее щеки, подбородок, ключицы, нежную выпуклость груди, пока его губы не захватили сосок. Мег застонала от удовольствия, и он втянул твердый бутон в рот и начал посасывать то одну, то другую грудь. Дыхание девушки участилось, и она начала извиваться в нестерпимой жажде большего.
— Пожалуйста, Уилл, — задыхаясь, шептала она. — Прошу тебя...
Она вскидывала бедра навстречу твердости его копья, и он просунул руку между их телами, чтобы расстегнуть брюки. Затем занялся ее панталонами. Наконец его пальцы нащупали прорезь в них и проникли к чувствительным складкам.
— Ох! — вскрикнула она, выгнув спину навстречу его руке, побуждая к действию. Он в ответ принялся поглаживать ее, сначала осторожно, затем более решительно, его пальцы нащупали самое чувствительное местечко, и она начала извиваться, задыхаясь от желания, умоляя его о большем.
Но он не спешил. Он дразнил ее, доводя до самой грани, а затем отступал. Второй раз, третий. Желание ее достигло такой силы, что она едва не рыдала. И тут она почувствовала, что он потянул с нее панталоны. Она приподнялась, и он стащил их с ее ног. Мозолистые кончики его пальцев пробежались по ее бедрам, отчего ее мгновенно бросило в дрожь.
Он снова принялся целовать ее тело. Жаркие прикосновения его губ, казалось, проникали ей под кожу, когда он осыпал поцелуями пальцы ее ног, потом голени и бедра. А затем он прижался ртом к средоточию ее женственности, и она ахнула от греховного удовольствия.
Его губы продолжали двигаться кверху, прокладывая поцелуями дорожку вдоль живота. Он снова слегка задержался на грудях, лаская губами упругие холмики, прежде чем обратиться к соскам, нежно покусывая каждый. Мег зарылась пальцами в его мягкие черные волосы, крепко прижимая его голову к своей груди. Ее груди стали теперь такими чувствительными, что каждое прикосновение его губ и зубов порождало искры сладкого огня, пронизывающие ее насквозь.
Наконец он снова продвинулся вверх, его губы, пробежавшись по ключицам и подбородку, нежно завладели ее ртом, а его колено осторожно раздвинуло ей ноги.
Головка его мужского естества прижалась к ее интимному месту, и Мег замерла при этом первом вторжении. Уилл помедлил, и она приподняла бедра навстречу ему, подбадривая его глухим стоном. Тогда он мощным рывком вошел в нее, так полно и глубоко, что у нее перехватило дыхание.
— О, Уилл, — прошептала она возле его губ. — О, Уилл...
Открыв глаза, он посмотрел на нее, и в его вопрошающем взгляде было столько нежности, что Мег почувствовала, будто окутана ее незримой пеленой.
— Еще, — попросила она.
Он вышел почти на всю длину и снова резким рывком глубоко вошел в нее, исторгнув из ее горла стон удовольствия. Его тело с тех пор стало крупнее и даже мощнее, чем она помнила. Каждое его движение было таким сильным и вместе с тем нежным, полным любви, что ей захотелось плакать.
Ее тело жадно встречало каждый его выпад. Ее пальцы впивались в тугие жгуты мускулов на его плечах. Она обвила ногами его талию, притягивая его сильнее, ближе, теснее.
Он проникал в нее так глубоко, так полно заполняя ее, что с каждым его толчком стон вырывался из ее горла. С каждым его движением внутри ее нарастало томительное напряжение, и наконец она снова начала извиваться, задыхаясь. Но теперь это не было поддразниванием. Он врезался в нее еще раз и еще, и тело ее, изогнувшись дугой, содрогнулось и будто взорвалось, разлетаясь на тысячи осколков. Он удерживал ее, крепко прижимая к себе.
Но он еще не кончил. Последним энергичным рывком он вонзился в нее, еще глубже проникнув в ее тело. Страсть пылала в его темных глазах, окрасив красными пятнами его грудь. И тут он тоже достиг вершины, со стоном излившись в ее лоно, и обмяк, тесно прильнув к любимой и зарывшись лицом в ее волосы.
Прошло несколько минут, прежде чем он соскользнул с нее и лег на бок рядом с ней, собственнически обвив рукой ее талию.
Тело Мег пело от изысканных ощущений, и она упивалась ими, не шевелясь и не говоря ни слова, пока волны наслаждения не утихли, оставив ее ослабевшей, но довольной. Наконец ее взгляд устремился к нему. Он пристально смотрел на нее. Он выглядел таким молодым, таким неуверенным в себе, что у нее защемило сердце.
— Прости меня, — прошептал он.
— Простить? — Ее глаза широко раскрылись. — За что?
Он неловко поежился.
— Я так долго ждал. Когда я... Когда мы соединились, я совсем потерял голову и забылся. Прости меня.
Мег теснее прижалась к нему.
— О, Уилл, нет. Ты ошибаешься. Ты доставил мне такое огромное наслаждение, ну... просто невозможно описать.
Он ничего не ответил, но выражение озабоченности частично покинуло его лицо, и он поцеловал ее. Тепло его губ разожгло угольки сомнения, все еще тлевшие глубоко у нее в душе.
— Я много думала об этом, — прошептала она, зарывшись пальцами в его волосы, спутавшиеся во время любовной схватки. — Восемь лет полного воздержания? В самом деле? Говорят, что это не... Ну, я слышала, что это не в обычае джентльменов.
И все же она верила в это, потому что не только Уилл сказал, что не встречался с женщинами все это время, но и Серена подтвердила то же самое.
Легкий румянец окрасил его щеки.
— Однажды я совершил ошибку, — хрипло сказал он. — И тот опыт... это так сильно отличалось от того, что у нас было с тобой... Там не было любви, не было страсти. Только физический акт. — И еле слышно добавил: — Я поклялся себе, что больше такого никогда не случится. Что я никогда не пойду на ничего не значащую связь с женщиной без любви и привязанности, лишенную всего того, что было в тот первый раз между нами.
— И ты сдержат эту клятву?
— Сдержал.
— И никогда не испытывал влечения ни к одной женщине?
— Нет. — Он стойко выдержал ее взгляд.
— Даже когда узнал, что Серена не я, и думал, что я погибла? — Наверняка он почувствовал себя свободным, чтобы вступать в отношения с другими женщинами.
— Я узнал, что это ты упала за борт, всего два года тому назад. Узнал, что все это время я ухаживал за призраком, что ты пропала в море и предположительно утонула. Шанс на то, что тебе удалось спастись, был ничтожно мал... — Он умолк, и она увидела, как дернулся его кадык, когда он судорожно сглотнул. — Разве смог бы настоящий мужчина думать о других женщинах, безмерно горюя по той единственной, которую он любил?
— Я не хотела, чтобы ты горевал, — сказала она, гладя его спину.
— Я был не единственным. Твоя семья горько оплакивала тебя. Серена так и не сумела оправиться.
— Я знаю. — Мег закрыла глаза. — Я не хотела, чтобы вы страдали. Я сразу же написала письмо, чтобы известить вас, что осталась жива. Но Кавершем обнаружил это. Он выволок меня на палубу и на моих глазах разорвал письмо на клочки и выбросил их в море. Он сказал, что сделает то же самое со мной, если когда-нибудь поймает меня на попытке снова связаться с родными.
— А ты пыталась снова?
— Да, — еле слышно прошептала она. — Он не разорвал меня на клочки... но был близок к этому. Достаточно близок, чтобы я больше не пыталась.
— Безумный ублюдок. — Лицо Уилла выражало твердое желание убить мерзавца.
Мег подняла взгляд к потолку.
— Некоторые, может, и сочли бы его безумным, но я назвала бы его... фанатичным. Он был одержим идеей превратить Сару в благородную леди. Он мучился от невозможности стать таким же могущественным и влиятельным, как его брат маркиз.
— Но он был жесток с теми, кто слабее его. — Черта, которую Уилл ненавидел в людях больше всего, насколько Мег могла судить по его тону.
— Да, — признала она. — Он часто выходил из себя... в особенности если противоречили его воле. Поэтому он приходил в ярость и набрасывался на Сару, Джейка и меня, если наше поведение не отвечало его ожиданиям.
Уилл оперся на локоть и с необычайной нежностью посмотрел на Мег.
— Ты такая... удивительная. Ты знаешь это? После восьми лет под властью этого чудовища, претерпев неимоверные страдания от его гнева и оскорблений, ты сумела сохранить свои лучшие качества. Остаться самой собой.
— Иногда я не очень в этом уверена.
Но даже это кое о чем говорило. Вначале, когда Мег прибыла в Англию, она была убеждена, что в ней не осталось ничего от той девушки, которой она была восемь лет назад. Только за последние несколько дней она осознала, что в ней и в самом деле сохранилось кое-что от той Мег, которая могла закончить фразу за свою сестру-близнеца и заменяла мать младшим сестрам. Кое-что от той счастливой восемнадцатилетней девушки, в первый раз приехавшей в Лондон и повстречавшей неотразимого офицера военно-морского флота, Уильяма Лэнгли, в которого без ума влюбилась.
— Но иногда, — продолжала Мег, — я вспоминаю Сару. Как он отнял у нее все силы, превратив в пустую оболочку. По временам я тоже чувствовала себя опустошенной тенью, когда находилась в его власти. Но как только у меня появилась цель, я почувствовала, что снова приближаюсь к себе прежней.