отметки разные
твои же мысли обо мне
садовник были грязные
теперь ты требухой наполнен
душа садовник мной отвергнутый
ложь твоих мыслей
меня не проведёт
я плеть пущу коль надо
твой мир тебя не пригреет
в изгнании твоем
знай: чем больше простоты
тем выше качество.
Садовник:
Это сплошное дурачество
меня оставила надежда
покинул ясень клира
пойдём душа. Пусть я невежда
ты все ж моя любимая лира
как ты быстро приближаешься
ко мне моя душа
я очень рад как скоро
не будет больше у нас с тобой спора.
IIII
Вот где рыбка плавать начала
ужель не видел ты как вылетела пчела
спасался ты быть может от ос
или от плетей её крепких кос
иль ты к ногам ее прислонив затылок
был нежен
был сразу пылок
был снова нежен
то к ласкам чуток
то туп
то конь с красной мордой
то труп
то прижавшись к изгороди дремал
то руки в отдалении ломал.
31 марта 1931 года
* * *
Короткая молния пролетела над кучей снега
зажгла громовую свечу и разрушила дерево.
Тут же испуганный баран
опустился на колени
Тут же пронеслись дети олени
Тут же открылось окно
и выглянул Хармс
а Николай Макарович и Соколов
прошли разговаривая о волшебных цветах и числах.
Тут же прошел дух бревна Заболоцкий
читая книгу Сковороды
за ним шёл позвякивая Скалдин
и мысли его бороды
звенели. Звенела хребта кружка
Хармс из окна кричал один
где ты моя подружка
птица Эстер улетевшая в окно
а Соколов молчал давно
уйдя вперёд фигурой.
а Николай Макарыч хмурый
писал вопросы на бумаге
а Заболоцкий ехал в колымаге
на брюхе лёжа
а над медведем Скалдиным
летал орёл по имяни Сережа.
<март 1931 года>
* * *
Красиво это, очень мило:
Отнять у женщины часы
И подарить на память мыло,
Духи, цыгарки и усы.
13 марта 1938 года
наброски к поэме "Михаилы"
I Михаил
крючником в окошко
ска'ндит ска'ндит
рубль тоже
ма'ху кинь
улитала кенорем
за папаху серую
улитали пальцами
ка'-за'-ки'
ле'зет у'тером
всякая утка
шамать при'сну
бла'-гослови
о-ко-я'нные
через пояс
по'яс у'ткан
по'яс у'бран
до' заре'зу
до' Софи'и.
ду'ет ка'пень
симферо'поля
ши'ре бо'рова русси'
из за мо'ря
ва'ром на' поле
важно фы'лят
па'-ру'-са'
и текло'
текло'
текля'но
по немазаным усам
разве мало
или водка
то посея - то пошла,
а' се' го' дня' на' до' во'т ка'к
до' по'с ле' дня' го' ко'в ша'
II Михаил
ста'нет би'ться
по гуля'не
пред ико'ною ами'нь
руковицей на коле'ни
заболел'и мужики.
вытерали бородою
блюца
было боезно порою
оглянуться
над ерёмой становился
камень
я'фер
от кабылку сюртука'ми
забоя'ферт
И куда твою деревню
покатило по гурта'м
за ело'вые дере'вья
задевая тут и там.
Я держу тебя и холю
не зарежешь так прикинь
чтобы правила косою
возле моста и реки
а когда мостами речка
заколо'дила тупы'ш
иесусовый предте'ча
окунается тудыж.
Ты мужик - тебе похаба
только плюнуть на него
и с ухаба на ухабы
от иконы в хоровод
под плясу'лю ты оборван
ты ерёма и святый
заломи в четыре горла
- дребеждящую бутыль
- разве мало!
разве водка!
то посея - то пошла!
а сегодня надо во'т как!
до последняго ковша.
III Михаил
па'жен хо'лка
мамина була'вка
че'-рез го'-ловы
после завтра
если на вера'н-ду
о'зера ману'ли
ви'дел ра'но
ста'-ни'-сла'в
ву'лды а'лые
о'-па'-саясь
за' дра' жа'ли
на' ки' та'й
се'рый выган
пе' ту' ха' ми'
станисла'ву
ша'р ку' ну'
бин то ва'ла
ты' моя карбо'лка
ты мой па'рус
ко' ра' лёк
залету'ля
за ру ба'шку
ма ка ро'ны
бо' си' ко'м
зуб аку'лий
непокажет
не пока'жет
и сте-кло'
ляд'а па'хнет пержимо'лью
альмана'хами нога'
чтобы пел'и в комсамо'ле
парашу'ты и ноган
чтобы лы'ко станисла'ву
возноси'ло балабу'
за московскую заста'ву
пар ра шу' ты
и но га'н
из пеще'ры
в го'ру
камень
буд-то
в титю
мо ло ко
тя'нет го'лы-ми рука'ми
по'сле за'втра
на'-ба'л-ко'н
у' ко'-го'
те' пе'рь не вста'нет
возле пу'па
го'-ло'-ва'
ра'зве ма'-ло
и'ли во'д-ка
то посе'я
то пошла'
а' се' го'дня' на' до' во'т ка'к
до' по'с ле'д ня' го' ко'в ша'.
всё
примечания к "Михаилам"
Позма (1 Михаил) читается скандовочно - и нараспев.
Второй Михаил выкрикивается.
Третий Михаил сильно распадается на слоги, но напева меньше чем в
первом.
Четвертый Михаил - глупый. Вышел в комнату пошаркивая ногами и
раскачиваясь: "выплывают расписные", говорит и слушает боком и таращит
мускулы вокруг глаз. В молчаливых моментах долго думает и затем
обращается к кому-нибудь с официальным вопросом - ему не нужным.
Разговаривает с человеком, у которого умирает мать под щелк пишущей
машинки.
Марине
Куда Марина взор лукавый
Ты направляешь в этот миг?
Зачем девической забавой
Меня зовешь уйти от книг,
Оставить стол, перо, бумагу
И в ноги пасть перед тобой.
И пить твою младую влагу
И грудь поддерживать рукой.
<1935 год>
Разговоры за самоваром
Кулундов
Где мой чепец? Где мой чепец?
Родимов
Надменный конь сидел в часах.
Кулундов
Куда затылком я воткнусь?
Родимов
За ночью день, за днём сестра.
Кулундов
Вчера чепец лежал на полке,
сегодня он лежал в шкапу.
Родимов
Однажды царь, он в треуголке,
гулял по Невскому в плаще.
Кулундов
Но где чепец?
Родимов
И царь смеялся,
когда машинку видел он,
в кулак торжественный смеялся,
царицу зонтиком толкал.
Кулундов
Чепец в коробке!
Родимов
Царь хранил
своё величье вековое.
"Сафо" двумя пальцами курил,
пуская дым.
Кулундов
А? Что такое?
Скажите, где мой шарф?
Родимов
Скакал извозчик.
Скакал по правой стороне.
Кричал царю: сойди с дороги,
не то моментом задавлю!
Смеялся царь, склонясь к царице.
Кулундов
Простуда в горло попадет,
поставлю вечером горчичник.
Родимов
И крикнул царь: какой болван!
На мне тужурка из латуни,
а на царице календарь.
Меня так просто не раздавишь,
царицу санками не сдвинешь,
и в доказательство мы ляжем
с царицей прямо под трамвай.
Кулундов
Потом советую, сам-друг Кулундов,
одень шерстяную рубашку.
На двор, Кулундов, не ходи,
но поцелуй свою мамашку.
Мамаша
Нет, нет, избавь меня, Кулундов.
Родимов
И вот, вздымая руки к небу,
царь и царица на рельсы легли,
и взглядом, и пушкой покорны Канебу,
большие солдаты царя стерегли.
Толпа на Невском замерла,
неслась милиция скачками,
но птица - в воздухе стрела
глядела чудными зрачками.
Царь встал.
Царица встала.
Все вздохнули.
Царь молвил: накось выкуси!
Царица крикнула: мы победили!
Канеб сказал: мы льнем к Руси.
Вдали солдаты уходили.
Но вдруг извоэчик взял и ударил
кнутом царя и царицу по лицу.
Царь выхватил саблю
и с криком: смерть подлецу!
пустился бегом по Садовой.
Царица рыдала. Шумела Нева.
Народ волновался, на битву готовый.
Кулундов
Ну, прощайте, мамочка,
я пошел на Карповку.
Мамаша
Два поклона дедушке.
Кулундов
Хорошо, спасибочки.
Родимов (один)
Да, министр Пуришкевич
был однажды на балу,
громко музыка рычала,
врали ноги на полу.
Дама с голыми плечами
извивалась колбасой.
Генерал для развлеченья
шлёпал пятками босой.
Царь смеялся над царицей,
заставлял её в окно
для потехи прыгнуть птицей
или камнем всё равно.
Но царица для потехи
в руки скипетр брала
и колола им орехи
при помощи двухголового орла.
Голова на двух ногах (входя)
Родимов, ты заврался.
Родимов, ты заврался.
Я сам бывал на вечеринках,
едал индеек в ананасах,
видал полковника в лампасах.
Я страсть люблю швырять валета,
когда летит навстречу туз,
когда сияет эполета
и над бокалом вьется ус.
Когда, смугла и черноброва,
к тебе склоняется княжна,
на целый мир глядя сурово,
с тобой, как с мальчиком, нежна.
Люблю, когда, зарю почуя,
хозяин лампу тушит вдруг,
и гости сонные, тоскуя,
сидят, безмолвные, вокруг.
Когда на улице, светая,
летают воздухи одни,
когда проходит ночь пустая
и гаснут мёртвые огни.
Люблю, Родимов! Нет спасенья!
В спасенье глупые слова!
Вся жизнь только воскресенье!
Родимов
Молчи, пустая голова!
Аларих, готский король
Видел я, в долинах Рога
мчался грозный Ахерон.
Он глядел умно и строго,
точно ехал с похорон.
То долина, то гора
пролетали над водой,
то карина, то мара,
сбоку хвостик золотой.
Бог глядел в земную ось,
все, как суп, во мне тряслось,
вся шаталась без гвоздей
геометрия костей.
Тут открылся коридор,
взвился дубом нашатырь,
мне в лицо глядел хондор,
тучи строгой поводырь.
Эй, душа, колпак стихов,
разом книги расплоди,
сто простят тебе грехов,
только в точку попади.
Ну, Родимов, дай ладонь!
Родимов
На ладони скачет конь.
Аларих
Ты, Родимов, попадья,
я как раз тебе судья.
Кулундов (вбегая)
Где мой кушак? Где мой кушак?
Родимов
Однажды царь лежал в гробу.
Аларих
Я слышу шёпот, стук и шаг.
Мамаша
Господь, храни меня, рабу.
Родимов
Свеча трещала над царем.
Кулундов
Кушак на мне! Кушак на мне!
Родимов
Единый Бог сидел втроем.
Царица плакала в окне.
Царь говорил: мои дворцы
стоят пусты, но я вернусь.
Аларих
Но мне не страшны мертвецы.
Мамаша
А я покойников боюсь.
Голова на двух ногах
Спи Кулундов, ночью спи
спи планета под домами
вижу я большое пи
встало облако над нами
дремлют бабочки бобров
спят овечки под шатром
сна сундук и мысли ров
открываются с трудом
но едва светлеет мрак
вижу я стихов колпак
вижу лампы и пучины
из морской большой пучины
поднимают в мир причины
свои зонтики всегда
спи Кулундов спи Родимов
спи Аларих навсегда.
Мамаша
Однажды царь лежал в болоте...
всё
13 декабря 1930 года
* * *
Купался грозный Петр Палыч
закрыв глаза нырял к окну
на берегу стояла сволочь
бросая в воздух мать одну
но лишь утопленника чистый
мелькал затылок над водой
народ откуда-то плечистый
бежал на мостик подкидной
здесь Петр Палыч тонет даже
акулы верно ходят там
нет ничего на свете гаже
чем тело вымыть пополам.
апрель 1927 года
Кустов и Левин
Кустов
Генрих Левин,
в твоём глазу
я видел гибкую лозу
она качалась как цветок,
и света удивительный поток
летит из глаз твоих на вещи.
Левин
Не знаю так ли в самом деле.
Мои глаза всегда глядели
На мир спокойно без помех.
Я ухом слышу чей-то смех.
Не над моими ли словами?
Мне неприятно спорить с вами.
Кустов
Однако в чём ты видишь спор.
В твоих речах я вижу удивительный напор.
<1933 год>
* * *
Кучер стыл.
Блестели дрожки.
Прутик робко рыл песок.
Ай на дыбы становилася матрешка
Ай за корой соловей пересох.
и наш герой склонился к даме
шептал в лицо привет соседке
а кони рвут
летят годами
бросая пыль к пустой беседке
дорога сдвинулась к ногам
кричали мы: направо! к нам!
верти, сворачивай, держи!
слова летали как стрижи
19 августа 1927 года
* * *
Лампа Саша
Я глядела на контору
кофту муфту и печать
я светила Никанору
ночи стройные читать
слышу в поле Милирея
зубом щелкает кабан
вижу корень сельдерея
ловит муху в барабан
люди люди бросьте мыло
встаньте в комнате как боги
все что будет все что было
все разбудит на пороге.
Никанор
Понял понял в эту пору
наши гоги наши муки
все подвластны коленкору
но страдали только руки
роту круглую корыты
реки голых деревень
ямы страшные нарыты
в ямах пламя и ремень
Кто поверит в лампу Сашу?
где страница наших ног?
мы сидим и просим кашу
лампу, муху и курок.
Лампа Саша
Вы светили ваш покой
свет убог и никакой
я светила бегал свет
вы светили света нет
вы сидели на гвозде
на конторе и везде
я сидела бегал свет
вы сидели света нет
вы глядели в камертон
в кофту муфту и в картон
я глядела бегал свет
вы глядели света нет
вы лежали в сундуке
в сапогах и в сюртуке
я лежала бегал свет
вы лежали света нет
вы висели над столом
с топором и помелом
я висела бегал свет
вы висели света нет.
Никанор
Понял понял в эту пору
понял домом и дугой
все подвластно коленкору
<мы пощупаем рукой>
<1930 год>
* * *
Легкомысленные речи
за столом произносив,
я сидел, раскинув плечи,
неподвижен и красив.
<1930-1933гг.?>
О.Л.С.
Лес качает вершинами,
люди ходят с кувшинами,
ловят из воздуха воду.
Гнётся в море вода.
Но не гнется огонь никогда.
Огонь любит воздушную свободу.
<21 или 22 августа> 1933 года
* * *
Лес, в лесу собака скачет,
Твердой лапой с твёрдым когтем
на коре прямой сосны
ставит знак.
И если волки бродят стаями
и лижут камни спящие во мху
и ветер чёрными носами обнюхивают
Собака поднимает шерсть и воет
и на врага ворчит и пятится.
<середина 1930-х годов>
Авиация превращений
Летание без крыл жестокая забава
попробуй упадешь закинешься неловкий
она мучения другого не избрала
ее ударили канатом по головке.
Ах, как она упала над болотом,
закинув юбочки! Мальчишки любовались
она же кликала в сумятицах пилоту,
но у пилота мягкие усы тотчас же оборвались.
Он юношей глядит
смеется и рулит
остановив жужжанье мух
слетает медленно на мох.
Она: лежу Я здесь в мученьях.
Он: сударыня, я ваша опора.
Она: я гибну, дай печенье.
Вместе: мы гибнем от топо'ра!
Холодеют наши мордочки,
биение ушло,
лежим. Открыли форточки
и дышим тяжело.
Сторожа идут стучат.
Девьи думы налегке.
Бабы кушают внучат
Рыбы плавают в реке.
Елки шмыгают в лесу
стонет за морем кащей
а под городом несут
Управление вещей.
То им дядя птичий глаз
ма <нрзб.> сердце звучный лед
вдруг тетерев я пешком зараз
улетает самолет.
Там раздувшись он пропал.
Кто остался на песке?
Мы не знаем. Дед копал
ямы стройные в тоске.
И бросая корешки
в глубину беспечных ям
он готовит порошки
дать болезненным коням
ржут лихие удила
указуя на балду
стойте други, он колдун,
знает <нрзб.> дела
вертит облако шкапов
переливает муть печей
в небе трио колпаков
строит башни из кирпичей
там борзая солнце греет
тьму проклятую грызет
там самолет в Европу реет
и красавицу везет.
Она: лечу я к женихам.
Пилот: машина поломалась.
Она кричит пилоту: хам!
Нашина тут же опускалась
Она кричит: отец, отец,
я тут жила. Я тут родилась.
Но тут приходит ей конец.
Она в подсвечник превратилась.
Мадлэн ты стала холодна
лежать под кустиком луна
склонился юноша к тебе
лицом горячим как Тибет.
Пилот состарился в пути.
Руками машет - не летит.
Ногами движет - не идет.
Махнет разок - и упадет
потом года лежит не тлен.
Тоскует бедная Мадлэн
плетёт косичку у огня
мечты случайные гоня.
всё
январь 1927 года
Смерть дикого воина
Часы стучат,
Часы стучат,
Летит над миром пыль.
В городах поют,
В городах поют,
В пустынях звенит песок.
Поперек реки
Поперек реки
Летит копье свистя.
Дикарь упал,
Дикарь упал
И спит, амулетом блестя.
Как легкий пар,
Как легкий пар,