Я сжала чашки моего бюстгальтера и прикусила губу, чтобы подавить стон.
— Твои соски чувствительны. Ты сама сказала мне это, — Мэтт тихо рассмеялся. — Скрути их, Ханна. Сожми и потяни. Не бойся причинить себе боль. Готов поспорить, ты уже промокла.
— Да, — прошептала я. — Боже, Мэтт... Я чувствую, как сильно промокла.
Это правда. Я чувствовала влагу, источавшую желание у меня между ног.
Мэтт резко вздохнул.
Дрожащими руками я расстегнула лифчик, и груди выскользнули из чашечек. Я ущипнула за сосок и ахнула, сжав его между пальцами. Такие чувствительные! Стрела удовольствия пронзила меня. Не бойся причинить себе боль. Я скрутила соски и вскрикнула.
— Ханна.
Впервые я услышала дрожь в голосе Мэтта. Он теряет контроль. Он теряет контроль со мной. Я начала дрожать.
— Кончи со мной, — прошептала я. — Мэтт, пожалуйста.
— Да. Я кончаю. Я ничего не могу с собой поделать. Ханна... Боже, сделай это. Раскрой свою киску и потри клитор. Кончи со мной, Господи, мне это нужно. Что ты делаешь со мной?
Мои соски затвердели и болели. Я сдвинула в сторону стринги и начала скользить пальцем по клитору. Все между ног было пропитано моими соками.
— Так мокро, — выдохнула я. — Везде. Так мокро. Мэтт, Боже.
— Повтори моё имя снова. И снова.
— Мэтт. Боже, Мэтт, я... я кончаю.
Я покраснела от смущения. Самостоятельное получение оргазма могло занять более двадцати минут. Сейчас, с настойчивым голосом Мэтта в моем ухе, я не могла остановить возрастающее удовольствие.
— О Боже, Ханна. Черт, я...
— Кончи! — задыхалась я.
Мэтт издал рваный стон. Моя киска пульсировала, и удовольствие прокатилось по моему телу, подобно ударной волне. Мое тело сотрясалось от нахлынувшего оргазма на полу. Влага растеклась по моим пальцам. Блаженство.
Я не знаю, как долго я пролежала, пытаясь выровнять дыхание и чувствуя замедляющиеся толчки экстаза. Мое сердце успокоилось и стало биться в размеренном темпе. Я думаю, что смогу теперь проспать вечность. Мэтт вздохнул на линии и делал один глубокий вдох за другим. Наконец его голос нарушил тишину.
— Синий — твой любимый цвет?
— Что? — я лениво улыбнулась. — Я имею в виду, да. Как ты узнал?
— Удачно догадался, — пробормотал он.
— А какой твой любимый цвет?
— У меня его нет.
— О, это немного печально.
— Хах, — он усмехнулся. — Хотя есть один. Ты будешь смеяться. Поэтому я не скажу.
— Что? Ни в коем случае, я не буду смеяться.
И все испортив, я засмеялась. Я слышала удовольствие и счастье в своем голосе. Мне нравился наш интимный разговор. Это было подобно тому, когда мы с Миком наслаждались друг другом, прежде чем заняться сексом. Жаль, что ничто не вечно.
— Это, наверное, покажется смешным, потому что мой любимый цвет... ярко-розовый. Я прав?
— Не скажу. Эй, уже поздно. Хотя нет, я уверена, что рано, Мэтт.
Он рассмеялся.
— Попалась, птичка. Ты с нетерпением ждешь, когда окажешься дома?
— И да, и нет. Я скучаю по своей семье. Я скучаю по Колорадо. Я тут выросла. Хотя уверена, что буду в одиночестве.
— В одиночестве? У тебя ведь там семья.
— Не в том смысле.
— Ах, — я могла услышать улыбку в голосе Мэтта. — Нет понятия «одиночество», существует только идея «одиночества».
Я моргнула и села.
Нет такого понятия, как одиночество. Существует только идея одиночества.
— Мэтт, ты серьезно процитировал «Тысячу и одну ночь»? — засмеялась я. — Ты поклонник Пирс?
Я услышала щелчок, а затем тишину.
— Мэтт?
Я нахмурилась, глядя на телефон. Он пропал. Сейчас было около 4:00 у меня, и 5:00 у него. Я отправила ему сообщение.
Думаю, наш разговор окончен. Или ты случайно нажал отбой. В любом случае, уже поздно. Я имею в виду рано. ;) Спокойной ночи. Доброе утро. И спасибо.
Матрас в мотеле был твёрд, как бетонная плита, но я провалилась в сон за несколько секунд. Мой сон был полон мечтаний. Мои мечты были полны смеха, зеленых глаз, требовательного шёпота и приглушенных стонов.
Глава 3.
Мэтт
ХАННА НАЗВАЛА МОЁ ИМЯ впервые, в мотеле, в ванной комнате, где-то между Вашингтоном и Колорадо.
Боже, Мэтт... Я чувствую, как сильно промокла.
Она что-то сделала со мной. Все чувства, словно ключом повернули во мне.
Затем она спросила, был ли я поклонником собственных книг.
Это тоже что-то сотворило со мной и заставило повесить трубку. Я мерил шагами квартиру в 5:00 утра, рассматривая кучу опрометчивых и глупых решений.
Глупое решение номер один: дать Ханне мой номер телефона.
Глупое решение номер два: процитировать свою собственную книгу. Каковы были шансы на то, что Ханна читала мои книги? Я простонал и закрыл лицо руками. Довольно чертовски высоки, учитывая то, что я — национальный бестселлер четыре раза подряд.
Глупое решение номер три: секc по телефону с Ханной. Я даже не знаю эту девушку. У меня была фотография (та, которая быстро стерлась из моей памяти), имя и возраст, несколько других незначительных деталей, и нарастающая одержимость ею. А также моя девушка.
Какой же была эта девушка, Ханна, на самом деле? Какая девушка будет устраивать секс по телефону с незнакомым человеком, с которым она познакомилась в Интернете?
У меня нет прав судить об этом. В конце концов, у какого парня был секс по телефону с незнакомкой, которую он только что встретил в Интернете? По крайней мере, у Ханны нет парня. Я мог бы считать инцидент с халатом несчастным случаем, но секс по телефону был явной изменой.
Я быстро направился к месту, где хранил все свое дерьмо.
Я схватил свою отложенную на крайний случай пачку Данхилл и зажег одну на балконе. (Примеч. Dunhills — марка сигарет, производимых на Кубе компанией Cubatobacco с 1982 года)
Я «бросил» курить пять лет назад, вместе с выпивкой и наркотиками, но я всегда держал пачку сигарет для таких ситуаций, как эта.
В 7:00 утра я все еще курил и наблюдал за городом. Утро было прохладным и ясным, я мог бы сказать, что день будет жарким. Денвер ожил вокруг меня. Бегуны пересекали улицы, собаки лаяли, сигналили машины.
К этому времени я значительно успокоился и логически опровергнул свои глупые мысли.
Процитировал свою книгу: ну и что? Не сможет же она из-за этого связать меня с М.Пирсом?
При свете дня мои незначительные причуды казались смешными.
Дать Ханне свой номер телефона (плюс секс по телефону); я вспомнил профессиональный медицинский совет своего психиатра — «открывай для себя новые впечатления», «впусти в свою жизнь нужных людей», «избегай границы социальных норм». Очень даже неплохо.
Мой телефон зазвенел. От Бетани пришло короткое сообщение. Она была в Грамаде. (Примеч. Gramado — отель в Бразилии).
Не забывай поливать лимонное дерево. Ты кушаешь? Я не буду утомлять тебя описанием этого места, поскольку ты тут уже был. По-прежнему хочу, чтобы ты приехал. Лучше, чтобы ты не выглядел, как скелет, когда я вернусь. Помни, еда в морозилке вся датирована.
Целую, Бетани.
И это моя девушка: чрезмерный материнский инстинкт, и всё.
Отвечу позже.
А сейчас, я хотел снова вернуться к мыслям о Ханне.
Я снял футболку и плюхнулся в гостиной на диван с альбомом для эскизов и карандашом. Лоренс бодрствовал, шелестя в своей клетке. Его длинные уши повернулись в мою сторону. Он пригнулся и запрыгнул на свой поддон.
— Эй, приятель, — сказал я кролику, постукивая карандашом по пустой странице.
Я делал набросок из того, что помнил из фотографии Ханны. Я начал с её глаз, они были большие и тёмные, затем её изящный нос, далее спустился к её выразительным, полным губам. Я попытался захватить нежность её лица овальной формы, обрамив его тяжелыми завитками темных волос. Я заштриховал её очки. Слегка нарисовал вырез её топа и намекнул на её декольте с помощью штриховки.
Я хмуро посмотрел на портрет.
Неплохо, но не совсем то. Я закрыл глаза. Изо всех сил старался вспомнить фотографию. Я вспомнил её голос по телефону. Не слишком высокий, и не слишком низкий, бархатистый и женственный. Что в этом, черт возьми, забавного? Боже, она была восхитительна в гневе. И невероятно сексуальна...
Кончи со мной. Мэтт, пожалуйста.
Я проснулся в полдень. Я валялся на диване, мой альбом лежал открытым поверх бедер, а мой член был твёрдым. Естественно.
Я уставился на лимонное дерево, и смотрел на него до тех пор, пока мой ствол не расслабился.
Потом я позвонил Ханне.
Я уставился на лимонное дерево, и смотрел на него до тех пор, пока мой ствол не расслабился.
Потом я позвонил Ханне.
Она ответила после двух гудков.
— Привет? — ответила она.
Её голос звучал немного хрипло.
— Эй, птичка.
— Птичка? — захихикала она. — Извини детка, это сестра Ханны. Ханна за рулем.
Я сердито посмотрел на мой эскиз и на трубку.
— Может быть, вы должны по очереди вести машину, — пробормотал я, — или не отвечать на телефонные звонки своей сестры.
— Она дала мне его, Мистер Брюзга.
Я слышал голос Ханны на заднем плане. Её голос звучал раздраженно, но я не мог разобрать, что она говорила.
— Что она сказала? — потребовал я.
— Она сказала, что я должна прекратить троллить тебя. Также она передаёт тебе «привет». Эй, ты новый парень Ханны?
— Прости?
Я приподнялся и сел. Мой альбом плюхнулся на пол. Новый парень? У Ханны был новый парень? Гнев и опрометчивая ревность заклубились внутри моей груди.
— Да. Новый парень. Так это ты?
— Нет, я... — мой рот безмолвно открылся.
Ханна сказала мне, что она рассталась со своим парнем. Может, она забыла упомянуть, что рассталась с ним из-за другого парня. Я думаю, что мы оба остались в дураках. Идеально.
Так почему это причиняет боль? Почему я чувствую себя использованным? Не похоже, что Ханна на такое способна. Я даже не мог встретиться с ней, не мог рискнуть и позволить моей маленькой одержимости превратиться в полноценную измену. Я не был таким парнем. Или был? Я почувствовал боль в животе.
— Земля вызывает мистера Брюзгу! — закричала сестра Ханны.
— Пошли вы! — сказал я, заканчивая разговор.
Глава 4.
Ханна
— ПОШЛИ ВЫ? — я положила руку на бедро и взглянула на Крисси. — Так, подожди минуту. Он сказал «пошли вы» и повесил трубку?
— Угу-угу. Если это не был своевременный сброс вызова. Но, гм, Ханна, я не уверена в этом парне. Он неееемного придурковатый.
Моя сестра прищурилась, подчеркнув тем самым слово «немного». Я не смогла удержаться от смеха. «Немного придурковатый» прямо в точку описывало Мэтта. Тем не менее, я должна была выяснить, почему он так разозлился.
Мы остановились в мотеле, в городе Биллингс, штат Монтана. Было только 02:00. Нам оставался еще час до места прибытия, но я хотела найти кое-что в фургоне и ещё раз поговорить с Мэттом.
Я корила себя за то, что в пути постоянно думала о Мэтте. Бесконечные шоссе, повторяющийся вид, невыключаемые ужасные песни моей сестры, о-о, и наш взрывной секс по телефону прошлой ночью.
Ей-богу, смешно! Я потеряла голову от парня, о котором ничего не знаю.
— Ещё раз, — сказала я, дёргая за ручку и открывая заднюю часть прицепа. Он с лязгом раскрылся. — Ты назвала его... мистером Брюзга. — Мои губы дернулись. — И он сразу сказал «пошли вы» и повесил трубку?
— Оооо, Боже мой, да! Именно так все и было, Ханна. Что тебя связывает с этим мудаком?
— Он мой хороший друг, — солгала я, — и мне кажется, он просто был пьяным. Я переписывалась с ним о Перкинсе, мы созванивались, и ничего больше.
— А может быть, он и не был пьян. Я не знаю. Что ты там ищешь?
— О, эм... пытаюсь достать кое-какую одежду.
Я потерла шею. Моя сестра уставилась на меня. Мне показалось, что она распознала мою ложь, возможно, она даже слышала мой вчерашний разговор в ванной.
— Ну. Да. Мне не нужна помощь. Еще чуть-чуть пороюсь и найду. Ты пока можешь зарегистрировать нас.
— Мммм, — Крисси развернулась и направилась в мотель.
Слава Богу.
В этот момент я знала, что она хотела поджарить меня на гриле. Я чувствовала себя тринадцатилетней девочкой, пенящейся от волнения и отчаянно болтавшей о своей последней любви: он сказал это, он сделал это и бла-бла-бла.
Пощадите меня.
Я чувствовала себя намного лучше после глотка свежего воздуха.
Я поднялась на выступ фургона и включила брелок-фонарик, вглядываясь в нагромождение коробок и мебели. После пятнадцати минут борьбы и перекладывания коробок, я нашла ту, что хотела. На ней было слово КНИГИ, написанное маркером Sharpie, на одной из сторон.
Я откопала свою потрепанную копию «Тысяча и одна ночь» М. Пирс, пролистала её изношенные, с моими отметками, страницы, пока не нашла строку, которую процитировал Мэтт.
Нет такого понятия, как одиночество. Существует только идея одиночества.
Я вздохнула и свесила ноги с края фургона. Боже, какие строки, какое-то странное понятие: что страх одиночества — это всего лишь воображаемый страх.
На обратной стороне книги был напечатан блог издательства «LA Times» и выдержка из газетной статьи «The New York Review of Books» (Примеч. The New York Review of Books — самый стильный из американских «журналов мнений»).
М. Пирс остается загадкой, вновь заняв место в топ-чарте с «Подальше от Греха». Ноябрь 13, 2009.
Спустя почти два года после появления национального бестселлера «Тысяча и одна ночь», «Подальше от Греха», в новом, твёрдом переплете от М. Пирс, достиг вершины в списке бестселлеров. Как и его предшественник, «Подальше от Греха» стирает границы между жанрами фантастики и художественной литературы. Берем часть триллера и часть Кундеровского расследования и всё — получаем удивительную книгу. У «Подальше от Греха» есть критики, идущие с дубинками...
Я просмотрела вниз несколько строк.
Мало что известно об авторе, который отказывается от автограф-сессий для новой книги, туров или других форм публичного выступления в связи с его или её книгой. Уста Кнопфа запечатаны с 2007 года, с момента выпуска «Тысяча и одна ночь». Агент автора, как известно по слухам, работает на агентство «Гранитное крыло», хотя это никогда не было подтверждено.
Возможно, как и другие известные затворнические писатели, включая Томаса Пинчона и Дж.Д. Сэлинджера, М. Пирс боится воздействия рекламы на его или её личную жизнь.
Автор решил остаться инкогнито для своих жаждущих фанатов. Появились официальные фан-страницы М.Пирс...
Я усмехнулась, отложила статью, и спрятала её подальше. Господи, да оставьте вы автора в покое.
Я владела всеми четырьмя книгами M. Пирса — «Тысяча и одна ночь», «Подальше от греха», «Мой ручей» и «Серебряная нить», который был опубликован в двух частях в 2007 и 2012 годах. Меня не волнует, узнаю я когда-нибудь или нет, кто автор, хотя обложка книги нагоняет тоску. Я просто хотела прочитать следующий роман М.Пирс, и как можно скорее.
Я посмотрела на свой телефон.
Я сказала сестре, что созванивалась и переписывалась с Мэттом о Перкинсе. Я, собственно, и звонила-то ему всего дважды. А сообщения отправляла четыре раза. Его молчание терзало меня.
У него были опасения по поводу наших... наших чего? Нашей дружбы, которая таковой вовсе не являлась? Нашей странной договоренности, из рамок которой мы помогли друг другу выйти?
— Черт, — пробормотала я.
И позвонила ему снова.
Гудок прозвучал четыре раза.
— Ханна.
— Мэтт! Привет. Пожалуйста, только не вешай трубку. Ты сам повесил трубку, когда говорил с моей сестрой?
— Даа.
— Мне жаль. Я не должна была позволять ей отвечать на звонок. Она немного... — я нахмурилась. Резкая? Колкая?
— Все в порядке, — сказал Мэтт. Его тон был холодным. — Я просто устал разговаривать.
— О. Ты всегда так поступаешь? Вешаешь трубку, когда чувствуешь, что «устал разговаривать»?
— Конечно, почему бы и нет, — он наигранно вздохнул, как будто разговор со мной его сильно утомлял.
— Получается, ты в хорошем настроении только после того, как подрочишь? Поскольку только так можно достучаться до тебя?
Я слышала нерешительный хриплый смех Мэтта.
— Ты забавная, маленькая птичка.
— Прямо сейчас я не чувствую себя забавной.
— Боже, ты слишком милая.
— Что! — взорвалась я. — Прекрати сходить с ума. Я просто... Я пытаюсь...
— Пытаешься понять нашу ситуацию? Брось. Я не думаю, что есть какое-то объяснение для такого рода отношений, или какие-либо полезные рекомендации. Во всяком случае, это не имеет значения.
Наступила долгая пауза. Я затаила дыхание. Не имеет значения? Как бы там ни было, но именно эта «наша ситуация» с Мэттом, имеет для меня значение. Он мне нравится. Я хочу его. И, хотя эти чувства заставили меня выйти немного из-под контроля, мне это даже слишком нравилось.
— Не в этом дело, — повторил он тихо и прочистил горло. — Итак. Кто твой новый парень?