«Где же физрук, куда он смотрит?» — подумала я и высунулась с балкона поглубже. На лыжне на расстоянии нескольких метров друг от друга лежали дети в ярких комбинезонах. По-моему, Настя лежала на спине, задрав к небу лыжи, и ловила ртом снежинки. А Лиза, наоборот, лежала на животе, сложив лыжи юртой, и плакала. Еще одна девочка тоже упала вперед, но не плакала, а подперев подбородок руками, весело качала ногами, как будто она на пляже лежит. Физрук коньковым ходом подъезжал к лежащему ребенку, хватал под мышки, ставил на лыжню и спешил к следующему упавшему. Настя постояла для приличия немного, дождалась, когда физрук примется распутывать клубок из четырех лыжников, и опять легла на снег. К ней подъехал Федя, остановился и что-то спросил. Настя что-то ответила. Федя лег рядом и тоже уставился в небо. А потом подъехал физрук и поставил обоих на ноги. Они стояли, задрав головы к небу. Расцепленные ребята к тому времени кинулись обгонять друг друга на лыжне — кто первый — и пошли на третий круг. Круги, кстати, становились все меньше и меньше. Наконец до Антона дошло, что можно не бежать, а постоять, пока другие бегут. Он так и сделал. Когда до Васи дошло, что Антон его обхитрил, он не стал бить друга, а подошел к физруку и сказал, что «он уже все». Те, кто «всё» или устал, как плачущая Лиза, снимали лыжи и играли в догонялки. Настя с удовольствием ела снег.
— Вася пришел первый! — крикнул физрук и засвистел в свисток.
Антон от такого коварства упал в снег лицом и стал зарываться, как сапер. В результате его обогнал мальчик и пришел вторым, срезав, правда, кусок лыжни, на которой лежал Антон.
Что было дальше, я не знаю. Надеюсь, что Вася откупился чупа-чупсами. Кстати, он пришел домой злой, бросил с грохотом лыжи в коридоре и сказал, что больше на физру на улице не пойдет.
— Почему?
— Потому что мы как дураки по кругу бегали, — объяснил Вася, — это не-ин-те-рес-но. Я буду на свои, горные, лыжи ходить.
— Вася, но горные — это секция, а беговые — уроки.
— Ну и что?
— А то, что уроки нельзя прогуливать, как секцию.
— Лучше бы наоборот.
— А чего ты такой злой? Из-за лыж?
— Нет, из-за Дениса.
— А при чем тут Денис?
— При том, что он упал на уроке вместе со стулом и партой в проход. И нам задали целых две страницы по математике доделывать.
— Не поняла, какая связь…
— Ну, мама, что тут непонятного? Один за всех и все за одного. Денис упал, а мучаются все. Только я пока не понял, почему так несправедливо все придумано.
— Ну, потому что вы дружный класс, потому что одному Денису было бы обидно делать две страницы… может, он случайно упал.
— Мама, ты говоришь без выражения.
— Это как?
— Ой, без выражения — это про другое. Ты говоришь невыразительно, то есть неубедительно. А Денис всегда падает. На третьем или четвертом уроке. Только обычно без парты.
— И что, лежит?
— Да, лежит.
— И что, в прошлые разы вас не наказывали, а в этот наказали?
— Да, в этот раз он не просто упал. Он других первоклассников повалил.
— Весело у вас там.
— Да уж. Пять минут веселья, а потом весь вечер математику делать.
28 января Синяя птица
— А ты знаешь, что случилось? — спросил вернувшийся из школы сын.
— Что?
— Нам теперь нельзя приносить в школу чупа-чупсы.
— Почему?
— Понимаешь, сегодня был день рождения у одной девочки, я забыл, как ее зовут. Она тоже принесла всем чупа-чупсы.
— Повезло вам.
— А ты знаешь, что они как клей?
— Нет, не знаю.
— Сейчас покажу.
Вася полез в портфель и достал чупа-чупсину. Сдернул обертку, засунул в рот, за одну щеку, за другую, вытащил и приклеил к своему столу.
— Круто? — посмотрел он на меня.
— Круто, — сказала я.
Чупа-чупсина постояла немного и свалилась. Я решила, что на этом фокус закончен, но как бы не так. Вася опять запихнул ее в рот и опять приклеил.
— Вась, ты с ума сошел? Зачем ты грязную конфету в рот берешь? Хочешь, чтобы у тебя живот заболел?
— Ничего, мам, у нас все так делали сегодня, и ни у кого живот не болел.
— Как вы делали?
— Ну, слюнявили и приклеивали к партам.
— Совсем уже?
— Почему совсем?
— И кто это придумал?
— Не помню, может, Антон, а может, Лиза.
— И как на это отреагировала Светлана Александровна?
— Как, как? А то ты не знаешь. Она сказала, чтобы все парты мыли.
— И что, мыли?
— Я — нет.
— Почему?
— Потому что у меня парта чистая была. Я же домой чупа-чупс принес.
— Значит, ты не приклеивал?
— Нет. Я смотрел. А лучше всего знаешь к чему приклеивается?
— Ну…
— К тетради. Антон к своей прилепил. Мы эксперимент проводили. Как научники.
— Ученые, — автоматически поправила я.
— Ну да. Настя прилепила к юбке — тоже хорошо. А Лиза — к рюкзаку. Только они потом плевались. Шерсти наелись, когда облизывали.
— О Господи. Вам там заняться больше нечем?
— Почему нечем? Для тебя, кстати, тоже есть занятие.
— Какое же?
— Сменку мою помыть. Учительница по рисованию велела.
— А что со сменкой?
— Достань и посмотри.
Мешок и кроссовки стали красные.
— Что это?
— Правда, на кровь похоже? — Вася обрадовался, что его обувь произвела на меня впечатление.
— Краска, что ли?
— Ну, мама, как ты догадалась?
— У вас сегодня изо по расписанию, чего тут догадываться? Ты что, ногами рисовал?
— Нет, руками. Просто Дима случайно опрокинул свою краску мне на кроссовки.
— А почему в краске штаны и свитер?
— Мама, ну что ты все почему да почему спрашиваешь? Мне надоело рассказывать. Что тут непонятного? Мы играли в футбол. Я был вратарем. Как я мог поймать банку с краской и не испачкаться, ты мне скажи? Как такое возможно?
— Да… Кого хоть рисовали? — спросила я, глядя на синее пятно на листе бумаги.
— Птицу, кажется, — ответил Вася, внимательно посмотрев на свой рисунок.
— Ты рисовал синюю птицу — символ счастья?
— Мама, ты иногда как Настя бываешь, даже глупее. При чем тут счастье? Объяснил же — красная краска на футбол пошла, осталась синяя. Не белой же ее рисовать.
— Красиво, — похвалила сына я, — а где у нее хвост, а где голова?
— Мама, пораскинь мозгами, где ты тут птицу видишь? Это я с пола краску вытирал. А рисунок учительница забрала.
1 февраля Прогуливаем через раз
«Понедельник — день тяжелый». Муж в один из понедельников произнес эту сакраментальную фразу, и Вася потребовал объяснений. Почему тяжелый? Почему именно понедельник? Мы объяснили. Вася кивнул и теперь каждый понедельник подтверждает эту истину. Мало того что вставать после выходных тяжело, так еще первым уроком стоит физра. Это еще можно было бы пережить, если бы не лыжи. Дело в том, что Вася еще с вечера стал готовить почву:
— Мама, я ведь занимаюсь спортом?
— Занимаешься.
— Ты же знаешь, что я хожу на горные лыжи.
— Знаю.
— Тогда объясни, зачем мне еще одни лыжи?
— Ты не хочешь идти на урок в школе?
— Ну наконец догадалась!
— Давай утром решим. Вдруг у вас в зале будет. В зал пойдешь?
— Пойду. А кто решает, когда на улице, а когда в зале?
— Учитель.
— Это как ему захочется?
— Нет, если снега нет, или дождь идет, или холодно, то в зале. А если погода хорошая, то на улице.
Весь вечер Вася клацал пультом от телевизора.
— Вася, мультиков сейчас нет, выключи, — просила я.
— Я не могу. Мне нужно знать, будет ли завтра дождь, ветер и холодно.
Прогноза погоды, как назло, не было. Посмотрела в компьютере. Около нуля. Ветер. Сказала сыну.
— Ну и что это значит?
— Не знаю. Учитель решит.
— Получается, как ему захочется… Вот интересно, а если ему хочется, а нам, ученикам, нет. То что?
— Ничего. Он же учитель.
— А мы человеки.
Утром меня разбудили. Мужчины выясняли отношения.
— Не-е-е-е-т! — кричал Вася, увидев в коридоре свою лыжную экипировку.
— Что случилось? — перепугался муж.
— Не пойду на лыжах! Мама сказала, что их не будет!
— Лыж не будет? — спросил у меня муж.
— Не знаю. Я же не физрук. Я бы не пошла. — Я села в постели, надеясь, что, когда они уйдут, лягу опять.
— Так, Вася, берем лыжи, если будете в зале, я отнесу домой.
— Я не понимаю! Ничего не понимаю! — стонал ребенок.
— Вася, в чем вообще проблема? — не понимал муж. — Опаздываем!
— Проблема-а-а-а! Не хочу-у-у-у! Не могу-у-у! — Вася зарыдал уже натурально. — Как я пойду-у-у-у?
— Пойдешь в лыжном костюме, если не будет лыж, я все заберу, — сделал еще одну попытку муж.
— Так, Вася, берем лыжи, если будете в зале, я отнесу домой.
— Я не понимаю! Ничего не понимаю! — стонал ребенок.
— Вася, в чем вообще проблема? — не понимал муж. — Опаздываем!
— Проблема-а-а-а! Не хочу-у-у-у! Не могу-у-у! — Вася зарыдал уже натурально. — Как я пойду-у-у-у?
— Пойдешь в лыжном костюме, если не будет лыж, я все заберу, — сделал еще одну попытку муж.
— Аа-а-а-а! — Вася стоял у входной двери и бил по ней лыжным ботинком. Звучало это так: «А-а-а, у-у-у, бум-бум, а-а-а, бум».
— Маша, вставай и сама с ним разбирайся! — зашел ко мне в комнату муж. Надежда лечь испарилась.
— Васенька, ты только на лыжи не хочешь или вообще в школу не хочешь? — спросила я.
— Что это вообще за разговоры по утрам?! — закричал муж, размахивая лыжной палкой.
Дальше мы с Васей шептались под звук ударов ботинком по двери.
— В школу хочу, мне на лыжах неинтересно. Холодно и ноги не ходят. Идешь по кругу, а зачем — непонятно, — хлюпал ребенок.
— Ладно, иди так, в классе посидишь, договорились? Будешь через раз прогуливать, ладно? Сегодня прогуляешь, а в следующий раз пойдешь.
— Мама-а-а-а! — уже радостно взвыл сын. — Обещаю! Буду прогуливать через раз.
— Ну вы вообще… — Муж от возмущения выронил палку.
Ушли. Муж вернулся, скрипя зубами.
— Все дети с лыжами, одни мы — без, — сообщил он мне с порога, — учительница была очень недовольна, что Вася остался в классе. Мне было так стыдно! Как ты можешь? А что будет потом? Он вообще все прогуливать начнет? Что из него вырастет? Как он в институт поступит?
— Ему что, завтра в институт поступать? — Я сделала попытку пошутить. Шутка не прошла.
— Ты! Ты делаешь из ребенка прогульщика! Чтобы этого больше не повторялось! Сама его води в школу — мне стыдно после этого учителю в глаза смотреть!
— Иди на работу, а?
Муж в гневе наткнулся на лыжи — грохот стоял такой… Я быстренько убежала в душ.
Пошла забирать Васю. Встретила на выходе Илью.
Илья очень самостоятельный мальчик. Он сам ходит в школу, сам возвращается. Единственный из всего класса. Он не ляпает себе на рубашку оладьями за завтраком, не выходит из туалета с незаправленной рубашкой и расстегнутой ширинкой, быстро переодевается на ритмику и физру и половине мальчиков помогает завязать шнурки на кроссовках. Очень серьезный. Правая рука Светланы Александровны. На него смело можно класс оставлять — он за всеми присмотрит, приглядит. Потом отчитается по пунктам — кто что делал. Разговаривает со взрослыми, как с детьми неразумными. По-моему, он уже родился взрослым. Но мама Антона мне сказала, что у Ильи — два младших брата. Поэтому он такой самостоятельный. Не от хорошей жизни.
— Привет, — поздоровалась я, — лыжи были?
— Здрасьте. Конечно, были, — строго окинул меня взглядом Илья, — по погоде надо смотреть. Прогнозом интересоваться. А то потом начинается: «Ой, я забыл, ой, я не знал». Стыдно.
— Стыдно, — согласилась я.
Илья кивнул и потопал домой.
Этот мальчик как скажет что-нибудь, так хоть стой, хоть падай.
Дети носились по коридору после уроков. Илья чинно шел к раздевалке.
— Что ты орешь? — поймал он за руку одного мальчика. — Что, на базаре?
А когда Вася однажды потерял портфель, Илья глубокомысленно заметил: «Да, если бы у детей головы отвинчивались, они бы их давно потеряли…»
Как-то Илюша шел и разговаривал сам с собой: «Новую пачку бумаги для рисования сегодня взял. Всего два листа осталось. Тому дай, с этим поделись… что они, едят эту бумагу, что ли? Взял лист — нарисовал. Ничего сложного. Просят и просят…»
— Вась, тебя учительница ругала? — спросила я сына, когда он вышел.
— Нет, а почему она должна меня ругать? — удивился сын. — Знаешь, мама, мне так понравилось уроки прогуливать! Нас в классе пять человек осталось. И мы весь урок в геймбой и пи-эс-пи играли. А я еще с Настей болтал. И рисовал. И даже домашнее задание в прописях написал. Так что мне почти ничего не осталось дома делать. Давай всегда на физру не ходить!
— Нет, Вась, мы же договорились — в следующий раз идешь.
— Ладно, ладно, я понял. Прогуливаю через раз. Я уже и физрука предупредил.
3 февраля Девочка, которая прикидывается девочкой, и ее пес-каратист
Сын пришел, сдерживая рыдания. Лег на диван, укрылся пледом и начал тихо страдать.
— Вась, что случилось-то?
— Ничего, — уронил он скупую слезу.
— Расскажи. Я же переживаю.
— Трое на одного! Это же нечестно! Они на меня накинулись! Просто так! Ни за что!
— Кто накинулся?
— Антон с Димой.
— А кто третий?
— Алиса!
— И что? Ты подрался?
— Нет! Не успел! Не смог! Опоздал! Я приготовил десять снежков, чтобы им отомстить, а их забрали! Все, завтра в школу не пойду. Никогда больше не пойду.
— Так, Василий, давай сначала рассказывай. Я ничего не поняла.
— Мы в снежки играли. И я случайно попал Алисе в лицо. А она на меня как накинется. А потом Антон с Димой накинулись. А Алиса меня снежком умыла. Вот, видишь? След остался! Травма!
На щеке действительно была маленькая царапина.
— Васенька, вы же с Антоном и Димой друзья. А с девочками драться нельзя.
— С другими нельзя. А с Алисой можно. Она знаешь какая? Как ты.
— В каком смысле?
— Она одна Антона поднять может. А если бежит, то сразу двух мальчиков опрокидывает.
— А что за Алиса такая? Я что-то не помню.
— Из параллельного класса.
— Все равно нельзя с девочками драться. С ними договариваться нужно.
— Мама, с девочками нельзя договориться. Бесполезно. Но с Алисой можно попробовать… Она только прикидывается девочкой. И собака у нее только прикидывается собакой.
Да, про эту собаку я слышу ежедневно. И даже видела. Только не знала, что она Алисина. В породах я ничего не понимаю. Но этот пес такой же, как был у Джима Керри в фильме «Маска». Зовут собаку Брюс Ли. Отзывается он также на Шварценеггера, Джеки Чана, Джима Керри, Ван Дамма и Турчинского. Даже непонятно, какое имя ему больше подходит. Зимой в комбинезоне пес похож на Шварценеггера в костюме губернатора. Комбинезончик жмет ему во всех местах, и выглядит это очень смешно. Когда он летит за палкой, то в полете отставляет лапу точно как каратист Джеки Чан. Он даже команду знает: «Карате» — и поднимает заднюю лапу, как каратист. Правда, я видела такой же трюк в исполнении другой знакомой собаки, и тогда это называлось «балет». Так вот, улыбается этот пес-каратист — один в один Джим Керри. Да, эта собака умеет улыбаться, точнее, скалиться. Ну а на Турчинского он похож в редком и недолгом состоянии покоя. Турчинским его окрестил как раз физрук. Только на Ван Дамма я не знаю, чем пес похож. Поскольку у собаки клички не собачьи, наверное, Вася поэтому решил, что пес только прикидывается псом.
Если Алиса сносит мальчиков на бегу, так же как ее собака сносит все на своем пути, то я этим мальчикам не завидую. И если у Алисы такие же бицепсы и икры, как у псины, то, пожалуй, Васю стоило пожалеть и отсоветовать давать сдачи — здоровье дороже.
— Я, мама, снежки в тайное место положил. Завтра им засаду устрою, — хлюпнул решительно сын.
— Ты же решил в школу не ходить…
— Нет уж. Пойду, закидаю их снежками и больше не пойду.
Но на следующий день Васин план рухнул. Алиса подошла к нему и сказала, что у него красивая шапка. То есть повела себя как самая-наипресамая девочка. А потом взяла Васину шапку и отдала Брюсу Ли. Брюс Ли схватил ее зубами и стал мотать из стороны в сторону. Вася покатился со смеху. Он был совершенно счастлив: такой чести — отдать шапку на растерзание Брюсу Ли — еще никто не удостаивался. Вася с Алисой теперь боевые товарищи. Они друг с другом готовы идти в разведку. Они и ходят — на Антона с Димой. Брюс Ли их надежный тыл. Когда эта троица появляется на школьном дворе после уроков, дети прикидываются деревьями.
Кстати, шапку пришлось выбросить.
5 февраля Пугливый спринтер с медвежьей болезнью
Новостей много — Вася перескакивает с темы на тему. Я киваю, не пытаясь разобраться в хронологии и действующих лицах.
«Антон и Лиза у нас главные запаздыватели. Они всегда после третьего звонка приходят. А те, кто после второго, — тоже запаздыватели. А еще у нас мальчик в классе есть, Сережа Боков, он очень пугливый. Вот учебник, например, упадет — Сережа вскакивает и бежит. А еще к нему на перемене можно подкрасться и сказать в ухо: «У-у-у». Он тоже сразу убегает. Мы его все пугаем. Мне завтра пакет целлофановый в школу надо принести. Я его надую и хлопну. Интересно, как Сережа испугается? Он даже школьного звонка боится. Светлана Александровна не знает, что с ним делать. Он даже ее голоса боится. Она говорит: «Сережа, сдавай тетрадь». А он убегает. Но больше всего он боится свистка. Физрук сегодня свистнул, чтобы мы строились, так Сережа рванул с места и убежал. Физрук его назвал пугливым спринтером. А кто такой спринтер? Светлана Александровна просит нас его не пугать и даже предупреждает: «Сережа, я сейчас к тебе подойду. Не пугайся». Или: «Боков, сейчас звонок будет, приготовься». Светлана Александровна сказала, что в нашей школе все должны учиться на четверки и пятерки. У кого будут тройки, во взрослую школу не перейдут. Мне надоело, что у меня все берут клей и ножницы. Из-за этих девочек я ничего не успеваю. Лучше бы с одними мальчиками учиться. А еще нам надо идти на представление. В школу приходили две женщины и приглашали в театр. Завтра билеты будут. Мама, мы пойдем обязательно. Все наши сказали, что пойдут. Это такое представление про кота Гарфилда. Там еще будут всякие фокусы и песни. Денег дашь? Да, я знаю, что тебе эти представления не нравятся. Но я подумал и решил — ты можешь не ходить. Довезешь нас с папой до нужного места и иди себе кофе пей. И жди нас. А мы с папой будем веселиться и все смотреть. А ты будешь волноваться — где мы застряли, почему не идем?»