– Не в том дело… Извини, но почему ты сам не взялся помочь ему?
– У него специфическая просьба, связанная с сыском, наружным наблюдением, как я понял. Это не мое. Я адвокат, моя область – право.
– Но у тебя же есть люди…
– Брось! – Мерцалов махнул пухлой рукой. – Какие это специалисты? Так… мальчики на подхвате. А ты – профессионал. Не буду же я рекомендовать уважаемому человеку кого попало? Я должен блюсти репутацию! Юрий Арсеньевич оч-чень серьезный мужчина, с ним шутки плохи.
– Что же он со своей женой разобраться не может?
– У каждого свои слабости, мой друг! – назидательно произнес Мерцалов. – Женщины… они, брат, существа из иного мира. Нам с ними бывает ох как непросто!
Только сейчас Артем заметил на толстом пальце адвоката обручальное кольцо.
– Саша! Ты женился?!
Мерцалов откинулся на спинку кресла всем своим тучным телом и мечтательно закатил глаза.
– Представь себе, Тема! Рискнул на старости лет… Сколько можно одному куковать?
– Никитского помнишь? – как бы между прочим, спросил Артем и заметил, как адвокат сразу напрягся.
– Как не помнить? А почему интересуешься?
Артем молча пил пиво, пока Мерцалов терялся в догадках.
– Понимаю, – наконец выдавил хозяин кабинета. – Тайна клиента. Значит, опять что-то вытворил милейший Дмитрий Сергеевич?
– Да нет… Просто захотелось поговорить о старых знакомых.
– Никитский! – фыркнул адвокат. – Вечно вокруг него неприятности. Причем смолоду! Помнишь, его подозревали в убийстве Авроры?
Артем кивнул.
– Так вот. Это с ним не впервые! Будучи студентом, Дима встречался с одной девушкой… а потом ее убили.
– Что? Кто? – удивился Пономарев. Такого поворота он не ожидал. – Убийцу нашли?
– Нет… Кажется, это была групповуха… Девушку изнасиловали и убили. Произошло все поздно вечером или ночью. Куда она шла и как попала на окраину города, я уже не помню. Но… Диму тогда долго таскали в милицию… Доказать ничего не смогли. Экспертиза показала, что нападавших было несколько, и от Никитского отстали. Он был примерным студентом, с плохими компаниями не водился… в общем, его оставили в покое. Все поверили, что он ни при чем. Кроме меня…
– Почему?
– Видишь ли… эта девушка была подругой моей первой жены, Насти. Знаешь, как девчонки дружат – никаких секретов друг от друга. Вот Настя мне как-то и призналась, что ее подруга боялась Димы. Будто бы он хотел ее убить. Бред, конечно! Никто тогда не придал этому значения. Я сам вспомнил об этом только когда погибла Аврора, и мы с Димой оба оказались под подозрением. Мне сразу пришло в голову, что это он убил Городецкую. Признаюсь, ошибся. Ведь убийства прекратились! Значит, маньяк либо умер, либо уехал. А Никитский продолжает жить в Питере, на той же улице, руководит той же фирмой.
– Да, странно…
– А что, опять всплыла эта старая история? Кого-то убили?
– Пока нет.
– Ф-фу… как ты меня напугал, – вытирая салфеткой пот со лба, сказал Мерцалов.
– Саша, а почему ты тогда мне не рассказал всего?
Мерцалов вскочил с кресла и начал шагать по кабинету из угла в угол, размахивая руками и тяжело отдуваясь.
– Я же адвокат, Тема! И прекрасно понимал, как такие показания могут отразиться на следствии. Ведь тогда вина Никитского не была доказана. Девушку убивала группа! Зачем было ворошить прошлое?
Артем вышел от Мерцалова с тяжелым сердцем. Тени давно забытых событий омрачали и без того неяркое петербургское лето…
«Нужно снова заняться Никитским, – решил Артем уже в машине, возвращаясь на работу. – Галина Павловна, моя клиентка, – сотрудница его фирмы».
ГЛАВА 10
Корреспонденцию, адресованную лично шефу, никто не имел права просматривать. Любочка запомнила это еще с первых дней работы. Все без исключения сотрудники знали, что Салаховы разгильдяйства и халатности не потерпят. Поэтому Любочка отнесла полученное вчера вечером письмо на стол Юрию Арсеньевичу и положила его на видное место.
Она пребывала в некоторой растерянности по поводу шефа. Радостная надежда, загоревшаяся в ней после того, как Юрий пригласил ее поужинать вместе, медленно угасала. Они поехали в ресторан гранд-отеля «Европа». Элегантная роскошь ресторана действовала на Любочку подавляюще.
Метрдотель проводил их к изящно сервированному столику в углу зала. Господин Салахов отчего-то чувствовал себя скованно. Он сделал заказ, рассеянно глядя по сторонам, забыв предоставить выбор блюд даме. Любочка сидела ни жива ни мертва, замирая от предвкушения того, чем может закончиться для нее этот вечер. В такие шикарные заведения женщину просто так, от скуки, не приглашают.
– Здесь бывали Билл Клинтон и принц Чарльз, – сказал Юрий.
Он понимал, что по правилам хорошего тона должен поддерживать светскую беседу, развлекать даму, но ничего путного, как назло, не приходило на ум. Любочкины огромные глаза, наполненные ожиданием, начали раздражать его. Чего она уставилась?
– Выпьем?
Она послушно кивнула, не спуская с него глаз. Ее пальцы с безукоризненным маникюром мелко дрожали.
«Что за черт? – подумал Юрий. – Зачем я здесь, с этой чужой, ненужной мне женщиной? Я не могу дать ей то, чего она ждет от меня. Почему она такая испуганная? Анна другая – она везде умеет чувствовать себя хозяйкой… Она могла бы прийти в этот ресторан без прически и в дырявом платье, но каждый официант безошибочно распознал бы в ней королеву и счел бы за честь служить ей. А эта…»
Он, скрывая брезгливую гримасу, окинул Любочку взглядом. Вырядилась, как на подиум! Небось, и в парикмахерскую сбегала. Под платьем в обтяжку у нее кружевное французское белье… Это обязательно. А в сумочке, наверняка, презервативы со вкусом банана. Боже, как глупо! Какая пустота!
Свело скулы от невыносимого желания встать и уйти, не прощаясь, не оглядываясь.
– Когда-то я видел здесь Катрин Денев, – сказал Юрий, изо всех сил стараясь не выйти из роли кавалера.
– Она уже такая старая… – Любочка кокетливо повела накрашенными глазками. – Какая она вблизи?
– Потрясающе, ослепительно прекрасная! – с искренним восхищением ответил господин Салахов. – Каждая ее морщинка – это поэма о затаенной страсти и обещании любви… Она великолепна!
– В ее возрасте? – удивилась Любочка.
– У истинной женственности нет возраста…
– Говорят, у нее веснушки, – секретарша продолжала демонстрировать свое ничем не омраченное невежество.
«Как она вдохновенно, девственно глупа! – подумал Юрий. – Даже смеяться не хочется. Как такой динозавр выжил среди всей нашей духовной культуры, умудрившись не почерпнуть из нее ни капли? Пустышка в красивой обертке… Но почему я сижу с ней за одним столиком, разговариваю?»
– Потанцуем? – предложил он, чтобы хоть чем-то заполнить время.
Любочка с готовностью вскочила, не дожидаясь, пока он отодвинет ее стул. Она вся дрожала от возбуждения. Медленные звуки танго напомнили Юрию, как он десять лет назад танцевал с Анной… волнуясь, как перед прыжком в небытие… Эти минуты упоения остались в памяти такими же острыми, незабываемо трепетными. Ни годы, ни привычка оказались не властны над ними. Впрочем, разве он привык к Анне? Его отношение к ней можно назвать как угодно, но только не привычкой…
– А во что она была одета? – спросила Любочка.
Юрия словно окатили ведром холодной воды, вырвав из мира сладких грез…
– Кто?
Он думал об Анне, представляя ее лиловое платье, фиалки в надушенных волосах.
– Ну, Катрин Денев!
– Какое это имеет значение?
– Интересно.
– Точно не помню, – буркнул Юрий. – Кажется, в черное платье.
– А драгоценности на ней были?
– Нет. Ничего – только длинное черное платье.
Любочка была разочарована. Эти знаменитости – самые обычные люди. Чего вокруг них столько шумихи?
Юрий догадался, о чем она думает. Ему захотелось возразить.
– Катрин Денев – сама редкая жемчужина, и любое украшение блекнет перед ее сверкающей красотой. Такие женщины не нуждаются ни в каких оправах.
Любочка смотрела на него с наивным недоумением.
«Она ничего не понимает, – думал господин Салахов, обнимая в танце ее горячее тело. – Одежда и внешность! Вот ее идолы. Наверное, решила, что я умираю от желания переспать с ней, затем и пригласил сюда. Что-то вроде предоплаты. Фу, как нелепо вышло!»
Танец кончился, и Юрий проводил Любочку к столику. Говорить было не о чем, поэтому после десерта господин Салахов предложил проехаться по городу. Дама с радостью согласилась.
«Наконец-то! – замирая от восторга, думала Любочка. – Наступает миг, о котором я мечтала все эти годы!»
По дороге Юрий подал знак водителю остановиться и вышел. Вернувшись с букетом роз, он преподнес цветы секретарше. Надо же как-то сгладить ситуацию! Женщина ждет, что они сейчас поедут в гостиницу, закроются в номере, и…
Словом, надеждам Любочки не суждено было сбыться, во всяком случае, в этот вечер. Юрий Арсеньевич проводил ее домой, поблагодарил за приятно проведенное время и уехал. Она не спала всю ночь, теряясь в догадках, чем не угодила господину Салахову. Слезы текли ручьями. Ну что за невезение? Ведь все так замечательно складывалось – пригласил на ужин, повез в «Европу», подарил обалденные розы и… все! Как это объяснить?
Под утро Любочке удалось уговорить себя, что Юрий Арсеньевич не кобель какой-нибудь, а приличный, интеллигентный мужчина, и тащить даму в постель после первого же свидания ему не пристало. У них все еще впереди – и признания, и прогулки при луне, и поцелуи, и секс…
Но господин Салахов как будто забыл о проведенном вместе вечере, и не то что не ухаживал, а как бы даже избегал Любочки. Она кусала напомаженные губки и сдерживала готовые вот-вот хлынуть слезы.
Юрий Арсеньевич действительно старался как можно меньше общаться с секретаршей, испытывая некоторую неловкость. Он и сам не понимал, что за порыв заставил его провести вечер с Любочкой. Не иначе, черт попутал!
Вот и сегодня он норовил побыстрее миновать приемную и закрыться в кабинете. Но Любочка поднялась ему навстречу, вышла из-за стола и, понизив голос, сообщила:
– Вам пришло письмо, Юрий Арсеньевич.
– Давайте! – коротко бросил он, изображая крайнюю занятость.
– А… я его вам на стол положила…
Любочка стремилась хоть чем-то привлечь его внимание и исключительно из этих соображений сказала о письме. Было обидно, что шеф держится так отчужденно. Главное, непонятно, в чем дело! Может, его «акула» что-нибудь пронюхала и устроила скандал? И такую возможность не стоит сбрасывать со счета.
– Спасибо… – пробормотал Салахов и скрылся в своем кабинете.
Он подошел к столу и сразу увидел письмо. То, что оно оказалось без обратного адреса, неприятно поразило Юрия. По спине прокатился забытый холодок. Разрезая конверт, Салахов почувствовал, как дрогнула рука.
На обыкновенной белой бумаге было напечатано следующее:
«Уважаемый Юрий Арсеньевич! Считаю своим долгом сообщить Вам о поведении Вашей супруги, которая позорит Вашу фамилию и наносит оскорбление Вашей чести и достоинству. При таком муже, как Вы, она позволяет себе иметь любовника, которого снабжает деньгами. Вашими деньгами! Подумайте, стоит ли женщина, которая так легко идет на измену и предательство, Вашего внимания и любви? Сердце кровью обливается, когда видишь подобные коварство и обман, которым нет и не может быть прощения».
«Что это? – думал Юрий, бросив на стол письмо, как будто оно обожгло ему пальцы. – Продолжение старого кошмара? Или начало нового?»
Возможно, если бы не давняя история с анонимными угрозами и неизвестной дамой, требующей у Салаховых неизвестно чего, это письмо и не произвело бы на Юрия такого впечатления. Но прошлое вдруг встало перед ним так ясно, отчетливо и ярко, как будто все произошло только вчера.
Больше всего Юрия взбесило то, что его отношения с женой стали достоянием постороннего, который еще и смеет предупреждать о чем-то! С какой стати? Почему этого человека интересует Анна и ее поведение? Кому какое дело до их частной жизни?!
Снова письма! Все повторяется… Правда, в этом послании нет ни угроз, ни требований. Зато есть назойливое любопытство и скрытое желание досадить.
Господин Салахов вспомнил, как девять лет назад, перед самым отъездом в Англию, ему позвонил Горин.
– Кто вы? – спросил Юрий.
После свадьбы он словно окунулся в глухой омут, где, кроме Анны, ничего не видел. Дни летели стремительно и жарко, как пустынный ветер, а ночи и того быстрее. Странно, но Юрий забыл даже, зачем вообще познакомился с Левитиной. Звонок Горина немного отрезвил его, и то не надолго.
– Вы меня не узнаете? – возмутился пенсионер. – Сами приходили, расспрашивали про вашего дедушку…
– А-а! Горин! – спохватился Юрий. Действительно, как он мог забыть? – Прокофий Константинович?
– Он самый, – обрадовался старик. – А то я подумал, вы уже не интересуетесь бумагами Платона.
– Какими бумагами? Вы же сказали, что у вас ничего нет?
Прокофий Константинович вздохнул, помолчал немного. Слышно было, как он тяжело дышит.
– Болею я, Юрий Арсеньевич. Возраст… Ну, и решил Платошины бумаги вам отдать. Хотя он и не велел.
– Почему не велел?
– Я не так выразился. Перед смертью Платон Иванович пришел ко мне и попросил взять у него на хранение две тетради. Тут, говорит, история нашего рода и нашего безумия. Я ничего расспрашивать не стал, взял тетради и положил их на антресоли – спрятал, значит. Они были завернуты в пакет, а по краю заклеены. Выходит, Платон не желал, чтобы я их читал. А его воля для меня закон.
– Тетради? – удивился Юрий. – Вы уверены, что это не письма, не… Просто… дедушка не особо любил писать. Во всяком случае, я у него не замечал такой привычки – излагать мысли на бумаге. Он даже поздравительных открыток не посылал.
– Эх, Юрий! Плохо вы людей знаете. Есть такие молчуны, что только диву даешься. Не всякий человек может свои потайные уголки раскрыть. Особенно, когда речь идет о глубоко личном. Платон Иванович был как раз таким. Но… иногда хочется излить душу. Это как нарыв – если не вскрыть, умрешь. Вот человек свою боль на бумагу и переносит. Глядишь, и легчает.
– Вы хотите сказать, что в тех тетрадях…
– Что в них, я не знаю. Не читал. Платон сказал, чтобы я их хранил и никому не показывал. А потом… если он умрет, то еще год пусть тетради лежат у меня. Пока кто-то из родственников о них не спросит.
– А если спросит?
– Тогда я должен их отдать.
– Я же вас спрашивал! – возмутился Юрий. – Почему вы меня обманули?
– Когда вы ко мне приходили, год еще не минул. А больше вы не интересовались.
– Черт бы вас побрал, Прокофий Константинович!
Старик искренне, без тени обиды, расхохотался.
– Узнаю Салаховых! – сказал он. – Темпераментный вы, однако, Юрий Арсеньевич, в деда уродились. Что ж, это приятно.
– Спасибо. А почему вы вдруг решили позвонить?
– Хочу, чтобы вы забрали тетради. Может, в них что-то важное. Не зря Платон Иванович их у меня оставил. Наверное, опасался чего-то. Или не хотел раньше времени вас тревожить. А теперь время пришло.
– Откуда вы знаете?
– Чувствую. На пороге смерти интуиция необычайно обостряется. – Горин усмехнулся. – Так придете?
– Конечно! Сегодня же заеду.
Юрий еле дождался вечера, чтобы увидеться с Гориным. Правда, старик оказался несловоохотливым. Он уже сказал все, что хотел, по телефону.
– Я плохо себя чувствую, – заявил он. – Хочу лечь. Вот, возьмите! – Он протянул Юрию тетради. – И прощайте!
Кора Танг едва пристроила светлый «фольксваген» в проходном дворе, так, чтобы он не бросался в глаза. На сиденье рядом с ней лежал морской бинокль, который она выпросила у Фарида. Частный детектив и так обошелся ей очень дорого, поэтому Кора решила, что следить за «меценаткой» она может и сама. Она не позволит какой-то избалованной матроне, ошалевшей от скуки, отбить у нее Фарида, мужчину всей ее жизни. К тому же, не мешает узнать, откуда у этой бабенки такая прорва денег. Скорее всего, она тайком обирает своего муженька… Но это только предположение – надо узнать точно.
Эти доллары не давали Коре покоя. Деньги сломали ее спортивную карьеру, разрушили ее честолюбивые мечты, она ненавидела их и одновременно страдала от их отсутствия. В ее голове блуждали неоформившиеся мысли о шантаже. Если источник «меценатки» не совсем чист, или в ее жизни есть «темные пятна», Кора Танг установит истину. А потом можно подумать, как использовать добытые сведения.
Детектив показал ей дом, где жили Салаховы: комфортабельный особняк, отреставрированный, с консьержем, белым и черным мрамором в холле.
– Салаховы живут на втором этаже, – сказал детектив. – Их окна выходят во двор. За домом был заброшенный сквер, но сейчас его переделали, получился маленький парк с фонтаном. Кстати, жена Салахова в браке оставила свою девичью фамилию. Она Левитина.
Детектив сообщил Коре, когда примерно госпожа Левитина выходит из дому, во что бывает одета, какие у нее рост и фигура.
– Один раз увидите, больше не ошибетесь, – добавил он. – Дамочка обычно вызывает такси, что тоже является опознавательным знаком. В этом доме у всех свои тачки, так что если подъезжает такси, можно быть почти уверенным, что в него сядет именно Анна Наумовна.
– У Салахова что, нет машины?
– Есть, и не одна.
– Тогда в чем дело?
Детектив пожал плечами.
– Думаю, она просто не хочет, чтобы муж знал, куда она ездит.
– А вы хоть раз проследили ее маршрут?
– У меня такого задания не было, – ответил сыщик. – Вы мне заплатили только за информацию о том, кто она, где живет, чем занимается.
На этом Кора распрощалась с детективом и взялась за дело сама. То, что она услышала, вдохновляло. Раз Левитина ездит на такси, значит, ей есть что скрывать.