Певцов (неожиданно для самого себя). Допустим, в ваших рассуждениях что-то есть…
Махоньков. А заявится молодуха?.. И что же? Р-раз, и сграбастает!
Валя. Тихо! Вот и она.
На пороге возникает Елена. Изумленно оглядывает присутствующих.
Елена. Вы собрались на пляж?
Певцов. Нет, в нотариальную контору! (Быстро надевает махровый халат.) Извините! Сядьте и обождите!..
Валя. Да нет, это я обожду! (Садится.)
Махоньков (наклонился над Валей). Унижаться перед начальством – в порядке вещей, а перед родителями – противоестественно! (Поднимает Валю и уводит.)
Уже на выходе Валя спохватывается и сбрасывает отцовскую одежду.
Певцов (К Елене). Да здравствуют наши дети! У меня прекрасные дочери, вторых таких нету!
Елена. Иначе бы вы не приехали сюда всей семьей!
Певцов. Да, у меня прекрасная дружная неделимая семья. (Спохватывается, берет себя в руки.) Как это вы догадались, что я в Южанске? У вас есть осведомители? Или меня узнали на улице?
Елена. Не преувеличивайте вашу популярность. Все-таки вы ведете математическую передачу, а не кинопанораму!
Певцов. Извините… (Убирает разбросанные вещи.) Мы тут баловались, играли в опись имущества!
Елена. О вашем прибытии я узнала от моего начальства, от Крохиной, вы ведь к ней приходили, ну, а дальше дело несложной техники. (Поглядела в окно.) Вид на море? Рада за вас!
Певцов. Ваша несговорчивая начальница мне решительно отказала и откровенно этому радовалась.
Елена (весело). Да она же трусиха! Как только вы от нее ушли, сразу меня разыскала и сообщила, что я могу возвращаться на прежнюю службу!
Певцов (ухмыльнулся). Выходит, я плохо разбираюсь в психологии чиновников. И в психологии современных дочерей тоже.
Елена. Крохина настойчиво советовала держаться от вас подальше. Она говорит, что по телевизору вы добрый и демократичный, а в жизни совсем не добрый и уж вовсе не демократичный!
Певцов. Мне обидеться?
Елена. Принять к сведению. (Беззаботно улыбнулась.) Итак, я снова врач! (Играет врача.) На что жалуетесь, больной?
Певцов (тотчас включается в игру. Это момент общей радости). Я жалуюсь, доктор, на то, что мне вдруг стало очень и очень хорошо!
Елена. Очень и очень?.. Это опасный симптом!
Певцов. Да, доктор! Меня надо долго лечить! И пристально!
Елена. По-моему, больной, у вас высокая, нет, высочайшая температура!
Певцов. Да, доктор! Положите мне руку на лоб и померяйте!
Елена (кладет Певцову руку на лоб). Ровно семьдесят восемь градусов!
Певцов. Да, доктор! Я уже закипаю!
Елена. Закипаете? Надо вас срочно снять с плиты! (Делает вид, что уходит.)
Певцов. Не уходите, доктор! Не оставляйте больного без медицинской помощи!
Елена прекращает игру.
Елена (напрямик). Вы ко мне приехали?
Певцов (так же напрямик). К вам!
Елена. Зачем?
Певцов. Извиниться за то, что Марина вас не впустила!
Елена. Вы джентльменски промчались по воздуху две тысячи километров только затем, чтобы извиниться. Вы азартнее меня. Вот вы-то авантюрист!
Певцов (немножко хвастаясь). Это у меня в крови. Без авантюрных наклонностей ученому грош цена!
Елена. Вы прожектер, вы безрассудный!
Певцов. Это вы лишили меня рассудка!
Елена. Мне сделали комплимент или обидели?
Певцов. Я вами восхитился!
Елена. Вы еще в молодости, в отличие от всех других, умели находить обволакивающие слова. И задаривали цветами. И натаскали мне уйму букетов!
Певцов. Да, я всегда был широкий, нет, широченный!
Елена. И были до того вежливый, обходительный, будто из другой эпохи… И тогда уже величина. Я искренне восторгалась вами. Только тогда, не сейчас.
Певцов. А потом тринадцать лет подряд меня ненавидели?
Елена (от души). За что? Сначала я себя ненавидела… за уступчивость. Про вас забыла, скоро… Мальчик рос, это было счастьем, знаете…
Певцов. Знаю. Как только мне рассказали, что вы приходили, я кинулся в интернат. Надеялся, вы там. Но вы уже уехали. И наконец-то познакомился с Толей!
Пауза. Елена нахмурилась.
Елена. Вот это уже ни к чему!
Певцов. Но вы же сами хотели, чтобы я следил за его успехами. Я потом еще туда приходил. Дивный парень, между прочим, и я уже к нему привязываюсь.
Елена (сдерживая ярость). Мне, конечно, приятно, что вы приехали ко мне в Южанск, но мне вовсе не нравится, что вы к нему привязываетесь!
Певцов. Но это же хорошо, что отец находит контакт с сыном!
Елена. Толе отец не нужен!
Певцов. Как это не нужен!
Елена. Я превосходно заменяю ему и мать, и отца! До тринадцати лет не было никакого отца, а теперь проклюнулся – не надо!..
Певцов. Но это мой сын.
Елена. Значит, вы искренне считаете, что ваш?
Певцов. Конечно, мой! А чей же еще?
Елена. Я-то знаю чей. А с чего вы взяли, что ваш? Вам кто наплел?
Певцов. Вы!
Елена. Я?.. Когда?
Певцов. От вас можно с ума сойти!..
Елена. Мало ли что я болтала… Я вообще могу сочинить что угодно. Мне нужно было, чтоб вы со своей знаменитостью и пробиваемостью нам с Толей помогли! Вот и все!
Певцов. Елена Кирилловна, милая…
Елена. Я вам не милая…
Певцов. Вам все равно не вывести меня из равновесия. (С теплотой.) Это мой сын. И способности у него мои…
Елена. Ну да, вы хотите вот так вот, за здорово живешь, получить готовенького сына, да еще красивого и талантливого! Не выйдет! Да, был у нас с вами когда-то пустячный, как бы это сказать, четвертьроман!
Елена своего добилась. Выдержка изменяет Певцову.
Певцов. Послушайте, вы, пляжная девочка, то вы за мной гоняетесь…
Елена. Я? За вами?.. Это вы… Нет, вы тоже не гоняетесь…
Певцов. Но что вы все время крутите-вертите?
Елена (тихо и уверенно). Да, я пляжная, морская, раздольная, ни за чины, ни за звания не продаюсь и сына не продаю тем более. Вы надеялись, что я теперь буду перед вами все танцы танцевать?.. И если на что-то рассчитывали, то я не оправдаю ваших расчетов! Считайте, вам не повезло!
Певцов (настойчиво). Нет, я везучий!
Елена. Лично у меня все наладилось, с завтрашнего дня заступаю на службу и вовсе не хочу идти по улице и внезапно натыкаться на вас!
Певцов. Но у нас с вами, Елена Кирилловна, сын!
Елена. Вы меня с кем-то путаете. Я детей от заезжих гастролеров не завожу!
Певцов (спокойно и серьезно). Какая вы всё-таки дрянь!
Елена (так же спокойно). Да, ну и что из этого? (Без перехода.) Скажите, кто вас просил идти к Крохиной, восстанавливать меня на работе?
Певцов. Никто.
Елена. Не перебивайте, пожалуйста… Хорошо, устроили Толю в интернат, спасибо, низко кланяюсь, но мне самой помогать – это слишком, этим вы все испортили, как вы не понимаете!
Певцов. Действительно, не понимаю.
Елена. Ничего у нас с вами быть не может. Мы живем не в безвоздушном пространстве. И так все бы думали, что я с вами за славу, за деньги, положение, но, допустим, мне на это плевать, хотя, конечно же, не плевать… Но я не могу и не хочу быть вам по гроб обязанной!..
Певцов. Но это же ерунда!
Елена. Нет, это меня унижает. Я самостоятельная. И даже гордая, самую малость. Вдруг взяли и прилетели, царский подарок. Так надо же, пошли бороться по инстанциям. Какой вы неумелый. Спасибо за все, и к Толе, пожалуйста, больше не приходите…
Певцов (понимает, что Елена сейчас уйдет). Честное слово, Елена Кирилловна, какое имеет значение, что я ходил к Крохиной, кто об этом знает.
Елена. Я знаю…
Певцов (невесело). А я-то недавно похвастал, что везучий…
Елена. Даже великие ошибаются. Всего вам доброго!
Певцов. И вам всего лучшего!
Елена идет к двери и уже на самом выходе оборачивается.
Елена (с укором). Почему вы не попытались удержать меня силой?
Певцов. И вам всего лучшего!
Елена идет к двери и уже на самом выходе оборачивается.
Елена (с укором). Почему вы не попытались удержать меня силой?
Певцов (печально). Не догадался! (И с запозданием кричит.) Постойте!
Но Елена уже ушла. Певцов смотрит ей вслед, делает несколько неуверенных шагов к двери, сдерживает себя и направляется к телефону. Снимает трубку, набирает номер.
Алло?.. Администратор? Это Певцов… Можно через вас заказать билет на ближайший самолет?
Когда Елена выходит на улицу, она явно теряет смелость и, быть может, склонна вернуться. Но… в этот момент замечает Валю и Махонькова. Расположившись неподалеку от гостиницы, явно ждут, чем завершатся события. Конкретно как и где они расположились – дело режиссера, а не автора.
Елена. Ждете меня?
Махоньков. Нет.
Валя. Да.
Елена (изо всех сил старается сохранить выдержку). Обожаю, когда ждут. Больные всегда меня дожидаются. Знаете, в женских палатах я обязываю больных причесываться, краситься, даже класть на лицо кефирные маски. Красота способствует выздоровлению.
Валя. Вы куда клоните?
Елена. По-моему, музыка тоже способствует. Я собираюсь дирижировать больными. Если ритм на три четверти, допустим, вальс… надо руку вправо (показывает), а если на четыре четверти, скажем, танго, – влево.
Валя. К чему весь этот выпендреж?
Махоньков. Да они поссорились.
Елена. Нет, расстались не встретившись. Вас ведь это устраивает?
Валя. Категорически нет. Я так надеялась, что вы останетесь на ночь или даже на неделю. Через неделю блажь солидного человека, занятого наукой и забывшего про существование женщин, пройдет раз и навсегда, и все возвратится на круги своя…
Елена (в этот момент у нее больные глаза). Блажь?
Валя (где-то сочувствуя). Блажь! Баловство! Прихоть!
Елена. Вы запомните: вальс – вправо, танго – влево, это успокаивает! (Уходит.)
Махоньков. Знаешь, она – личность!
Валя. Он тоже. Это вселяет надежду. Личность не уживается с личностью!
Махонько в. Однако меня беспокоит, что мы пренебрегаем домашним счастьем нашего отца!
Валя. Слушай, ты что, на самом деле хороший человек?
Махоньков (ласково). Когда-то надо бывать и хорошим тоже!..
Картина седьмая.
Опять квартира Певцова. В кабинете Певцов и Сухарев.
Певцов (клоунским голосом). Здравствуй, Бим!
Сухарев (тем же звонким голосом). Здравствуй, Бом!
Певцов. Поздравь меня, Бим, вчера со мной приключилась необыкновенная романтическая история!
Сухарев. Во-первых, поздравляю, Бом, а во-вторых, расскажи, если тебе нетрудно…
Певцов. Я ехал в трамвае…
Сухарев. Начало захватывающее.
Певцов. Я стоял, а возле сидела совсем очаровательная, сногсшибательная, молодая… Словом, я пялил на нее глаза!
Сухарев (заботливо). И глаза разболелись?
Певцов. Она мне так нравилась, что я дрожал…
Сухарев. Вот это неосмотрительно, Бом, твоей нервной дрожью ты мог раскачать вагон, и он бы сошел с рельсов!
Певцов. Она, конечно, чувствовала, что я пялю и дрожу… И она, она…
Сухарев. Встала и уступила тебе место!
Певцов. Нет, Бим! Она взяла меня за руку, мы сошли на ее остановке, мы шли, держась за руки, по вечерней Москве, уличные фонари отбрасывали на ее лицо мягкий желтый свет…
Сухарев. И она стала желтолицая.
Певцов. Она привела меня к себе домой, там играла в кубики маленькая девочка, и эта дивная женщина сказала ей: «Дочка, вчера ты плакала, что у всех есть дедушки, а у тебя нету. Я привела тебе дедушку!» И тут Бом умер!
Сухарев. Веселый конец, ничего не скажешь!
Певцов. Дедушки не должны впадать в детство, играя в Бима и Бома! Нужно вовремя уходить с манежа!
Сухарев (как всегда догадываясь). Ты зря мотался в Южанск?
Певцов. Наоборот! Почувствовал облегчение! Все забыто! Когда это было? Я уже месяц, как вернулся.
Сухарев. Нельзя забыть то, что хорошо помнишь!
Певцов. Послушай, ты, доморощенный философ!.. Хватит Бима и Бома!
Отворяется входная дверь. Марина, как обычно, пришла не одна.
Марина (кому-то невидимому). Чего ты таишься? Выпрямись! Иди открыто!.. Что значит «привычка»? Ты теперь вечно будешь красться ко мне, как вор?.. Бред какой-то!
Сухарев (Певцову). Посочувствуй, приятель. У нас отбирают директора куда-то наверх. В кои веки назначили стоящего директора. Но мы будем за него бороться!
Марина буквально врывается в кабинет.
Марина. Я навещала маму, знакомила ее, в общем, не важно с кем… И там увиделась с Валей. Валя красочно рассказала, как ты, папочка, раздевался, оголялся и отказался подписать!
Певцов (поглядел на Сухарева, явно взывая о помощи). Видишь ли, Павел, дети составили за меня завещание, чтоб ничего не досталось совсем посторонней тете! Обрати внимание, как взбудоражена младшая дочь!
Марина. Да, я возмущена до предела!
Сухарев (растерялся). Написали завещание?
Певцов (роется в письменном столе). Где же оно? (Нашел.) Вот! (Передает Сухареву.)
Марина. Я не могу в это поверить!
Сухарев. Я тоже! (Пытается выиграть время.) Мой директор напоследок послал в заграничную командировку талантливого, но совершенно отпетого сотрудника. Он не ведет общественной работы и был женат шесть раз. И директор написал в характеристике: «Морально устойчив, запятая, разведен».
Марина. При чем тут эта чушь?
Певцов (К Сухареву). Может, подписать: чтоб потомки оставили меня в покое? И заявить нотариусу, что я подписываю в здравом уме, твердой памяти и добровольно?
Сухарев. Марина, лучше уйди, я уже теряю самоконтроль!
Марина. Я тоже! (Вырывает у Сухарева завещание и рвет на клочки.)
Никто не заметил, как появилась Валя.
Валя. Марина, не сори у отца в кабинете!
Марина. Как ты посмела это сочинить, да еще от общего имени?
Сухарев (наконец-то перевел дыхание). Когда между детьми конфликт, для отца еще не все потеряно!
Валя (Марине, ядовито). Что тебя больше коробит и распаляет – то, что я это написала, или то, что от общего имени?
Марина. Ты – оторва!
Мужской голос (издалека). Марина, куда ты пропала, я есть хочу!
Певцов (оглядывается по сторонам). Что бы сейчас ему кинуть?
Марина исчезает.
Валя (отцу). Да, чуть не забыла – мама просила тридцать пять рублей.
Певцов (роется в кармане). Почему постоянно такая странная цифра? (Отдает деньги.)
Валя. Расходы по борьбе за бывшую молодость – массаж плюс тренер.
Сухарев (изумился). Она завела тренера?
Валя. По гимнастике – для приведения фигуры в божеский вид. Папа, ключи от дачи!
Певцов. Махоньков внизу?
Валя. Еду одна, собраться с некоторыми мыслями…
Сухарев. На твоем месте, Олег, я бы не давал ей ключи.
Певцов (К Сухареву). Но я же сам вырастил эту оторву!
Звонок в дверь.
Валя. Зря вы меня так. Просто я откровенная. (Продолжает вполголоса.) Но как вы мне все надоели – моралисты и проповедники! С вашими красивыми потертыми словами! Кричите про высокие материи, а сами-то думаете про личные блага и привилегии! (Поглядела отцу в глаза.) Ну и, конечно, про баб! Идите вы все к черту!
Снова звонок.
Певцов. Открой и заодно исчезни!
Валя идет, отпирает дверь. Это пришел Махоньков.
Валя (удивилась). Ты зачем явился, отпетый?
Махоньков. Извини, я не к тебе.
Валя ушла, Махоньков проследовал в кабинет.
Прошу прощения!
Сухарев. Пожалуй, я наконец, пойду?
Певцов. Ну, что ты все время пытаешься бросить меня одного?
Сухарев. По-моему, вас остается двое?
Певцов. Не убежден.
Сухарев садится в кресло.
Махоньков. Олег Никитич, сам не могу в это поверить. (Неожиданно смеется). Я – такой цельный, такой литой, такой правильный…