Пленница со стоном повиновалась, и наручники защелкнулись на ее запястьях. Салех с охранником взяли Надежду под руки. Салех счел нужным предупредить:
– Только дернешься – хорошенькая девочка получит пулю. А зачем смерть торопить?
Надежда коротко кивнула – мол, поняла.
Ее вывели.
Марьяна шла следом.
Как и вчера, она надеялась разглядеть в коридоре хоть что-то, сулящее спасение, но времени на это не было – их тотчас ввели в соседнюю комнату.
Марьяна осмотрелась – и ее сразу начало трясти. О Господи… настоящая тюрьма.
Окна были забраны решетками. И никакой мебели, только широкий и длинный стол под голой лампочкой на шнуре. Лампочка ярко горела, хотя за окнами светило солнце, и это вселяло ужас – вспоминались фильмы про фашистов, про пытки в гестапо. На этом столе вряд ли играли в покер… А стулья вдоль стены – для зрителей, желающих насладиться чужими страданиями?
Ее толкнули в угол. Рядом застыл охранник. Надежда и державшие ее под руки Салех с напарником стояли в другом углу.
Абдель замер у двери. Едва дверь открылась, он почтительно вытянулся.
В комнату вошел Рэнд.
Марьяна узнала его только потому, что не сомневалась: войдет именно он. И все же в первую минуту она глазам своим не верила: это был совсем не светского вида европеизированный господин, а настоящий араб – в белой рубахе и в красной клетчатой куфье, перехваченной вокруг головы черным шнурком. Глаза его скрывали темные очки, и если бы не рыжеватая борода, Марьяна, вероятно, не узнала бы его.
За спиной Рэнда стоял высокий араб в камуфляже, с автоматом наперевес. Марьяна в изумлении уставилась на рослого незнакомца. Она впервые в жизни видела такого красавца! Причем это была истинно мужская, даже несколько грубоватая красота. Подобные лица Марьяна видела только в Иордании: у жителей этой страны совершенно особые черты.
Впрочем, Марьяна тут же забыла о красивом незнакомце. Было о чем подумать! Борис не появился. Хорошо это или плохо? Пожалуй, все-таки плохо: он умыл руки, его не интересовала судьба бывшей жены. Очевидно, Борис очень не хотел, чтобы Рэнд узнал о его прошлом. Все-таки признать, что тебя, мужчину, изнасиловали женщины… Промелькнула мысль о шантаже, но Марьяна тут же ее отбросила. Нет, надо увидеться с Борисом. Но осталось ли у нее время?..
Впрочем, пока Рэнду было не до нее. Лишь мельком взглянув на Марьяну, он уставился на Надежду. Молодая женщина повернулась к нему и невольно прищурилась – за окнами ярко светило солнце.
– Затянувшееся развлечение с вашей подружкой доставило всем массу удовольствия, – сказал Рэнд, и Марьяна с трудом узнала его голос: протяжная вальяжность исчезла, сейчас он чеканил слова.
Впрочем, вчера Рэнд говорил по-русски, а сегодня – по-английски, и не очень хорошо. Однако Надежда поняла его, и лицо женщины исказилось гримасой.
– И мы кое-чего добились, – продолжал Рэнд. – Она назвала одно имя… имя человека, который, оказывается, прекрасно осведомлен о делах ее мужа. Вы поняли меня?
Женщины не переглянулись – не посмели. Однако у Марьяны появилось ощущение, что они с Надеждой долго смотрели друг другу в глаза, словно прощались. Конечно, они все поняли… чего ж тут не понять? Из Ларисы выбили признание, она сказала, что Надежде известно, где находится Виктор. Им пришлось потрудиться – вон в каком состоянии ее приволокли! Значит, она долго держалась, молчала, пока страдания не сломили ее.
Сердце Марьяны заныло – сейчас ей стало стыдно за свою прежнюю неприязнь к Ларисе. Ведь она могла сознаться сразу – и избавить себя от грязи, боли, крови… Марьяна вспомнила красные полосы на спине Ларисы и чуть не расплакалась. Ее ведь и били ко всему прочему. А она молчала. Молчала, потому что не знала: Надежда уже приняла решение выкупить за жизнь Виктора жизнь его семьи. Так что Рэнду сейчас осталось только задать вопрос – и получить ответ.
Марьяна стиснула руки у горла. Ох, что бы она только не отдала, только бы оказаться сейчас подальше отсюда. Или хотя бы за стенкой, в соседней комнате! Чтобы не слышать этот роковой вопрос, чтобы не слышать губительный ответ и чтобы Надежда навсегда осталась в ее памяти той же неустрашимой, насмешливо-бесшабашной «железной леди» – «последней надеждой» Виктора Яценко. Но теперь нет у него надежды, потому что БМП сломалась, броня больше не крепка и танки наши, увы…
Очки Рэнда сверкнули – он снова посмотрел на Надежду. Его молчание было невыносимым. Наконец вздернулась верхняя губа под полоской рыжих усов.
– Говорят, молчание золото? – усмехнулся Рэнд. – Не всегда. Да, не всегда! И тебе придется убедиться в этом. Tвоя преданность хозяину вошла в пословицу… но она не войдет в историю. Tы расколешься, ты все скажешь! Нисколько не сомневаюсь: ты сейчас как бы надеваешь невидимую кольчугу… ну, и все такое – что там у вас принято делать перед решающим боем? Так вот знай: ты проиграла! Ты выдашь своего любимого хозяина, как шлюха выдает своего сутенера, когда на нее наседают копы! Ты его выдашь – а я его прикончу. Шею сверну!
Он хрипловато хохотнул. Марьяна в ужасе смотрела то на Рэнда, то на Надежду. Лицо у той было совершенно спокойное, сосредоточенное; и не поймешь – то ли она очень уж внимательно слушает Рэнда, то ли, напротив, вовсе его не слышит. Однако до чего гнусно ведет себя Рэнд!.. Зачем он оскорбляет Надежду? Но чего ты от него ждала? – тут же одернула себя Марьяна. Разумности и гуманности? А что он сделал с Ларисой? А методы его подручных? Она вспомнила кровавую сцену, разыгравшуюся перед домом Шеметовых, и с трудом уняла дрожь.
Рэнд действует так, как только и может действовать убийца, подонок без чести и без совести. Дай Бог, чтобы он ограничился оскорблениями. Впрочем, пытки ведь и не понадобятся…
И вдруг Марьяна поняла, почему так омерзительно, как театральная дешевка, ведет себя Рэнд (даже при том, что мерзость и пакостность – его внутренняя суть). Он ведь и вообразить не способен, что Надежда уже готова все ему выложить! Но если он будет и впредь вести себя подобным образом, то она замкнется. Надежда ведь непредсказуема, как… как всякая сила, которая может в любой момент выйти из-под контроля!
Марьяна похолодела. Обхватив себя руками за плечи, она попыталась унять внезапный озноб. Только сейчас до нее дошел весь ужас происходящего.
Она что – уже обвиняет Надежду за это молчание? Обвиняет за нежелание сразу же рухнуть на колени и выложить все, что знает, выложить, даже не дожидаясь вопроса?
Обвиняет за нежелание предать, а значит, по сути дела, – убить… Убить Виктора, Витьку-Федор Иваныча. И Женьку. И… ну, признайся себе, Марьяна! Убить Григория…
«Молчи, Надежда! – казалось, закричал кто-то пронзительно и страшно. – Молчи, не говори им ничего!»
Но с побелевших губ не сорвалось ни звука. Марьяна по-прежнему стояла, обняв себя за плечи, стояла, словно окаменела. Ничего она сейчас не могла, возможно, даже дышать не могла – только смотрела и слушала.
– Ты, конечно, не догадываешься, почему это я так уверен, что ты преподнесешь мне своего хозяина на фарфоровом блюдечке? – усмехнулся Рэнд. – Да, я уверен, женщины – слабые существа. И заставить их заговорить весьма просто. А ты не смейся! – воскликнул он вдруг, хотя на губах Надежды не появилось ни намека на улыбку. Она по-прежнему казалась предельно сосредоточенной, словно пыталась услышать что-то… какую-то подсказку. – Я не стану тебя избивать, хотя мог бы превратить твое тело в такую котлету, что даже собаки… вот именно, даже собаки побрезговали бы жрать это месиво. Я даже не буду устраивать порношоу и приказывать своим молодцам трахать эту хорошенькую дурочку, – небрежный кивок в сторону Марьяны, – хотя они уже все слюнями истекли. Представь себе: я не отдам приказа притащить сюда припадочного инфанта… хотя это было бы уморительно!
Рэнд так и зашелся хохотом. И тут Марьяна, не сводившая глаз с Надежды, увидела, как медленно поползли вверх аккуратненькие, будто нарисованные, дуги ее бровей. Похоже, она не могла поверить в такую патологическую жестокость. Рот ее приоткрылся… кажется, Надежда готова была что-то сказать, однако Рэнд снова заговорил. Похоже, так завел себя, что уже не мог остановиться.
– Слышала, наверное, собачий лай? – проговорил он вкрадчиво. И тотчас же сам и ответил на свой вопрос: – Да уж, конечно, слышала, его невозможно не слышать. Ведь здесь настоящий собачий питомник.
Марьяна взглянула на Надежду. Значит, та угадала! Значит, сведения из книжки «Тайны пирамиды Хеопса» верны. Тому, кто будет искать пленников, они помогут… если кто-то все же будет их искать!
– О нет! – Рэнд поднял руку. – Не подумайте, что я разведением породистых собак добываю средства к жизни. Это собственность моего друга, араба, местного жителя, который сейчас отправился путешествовать. А я всего лишь временно живу в его доме. Разумеется, с собаками занимаются специалисты. О Аллах, я и не подозревал, что обязанности псов могут быть так разнообразны! Ну, бегать, охранять, искать, думаете вы? Ничуть не бывало. Здесь собак тренируют по программе «Киллер» – полагаю, не надо объяснять, что это означает? Есть программы «Охотник», «Телохранитель», «Сапер», «Охранник имущества». Да их много, всего не упомнишь. Есть совершенно пикантные программы. Например, «Любовник»… Не секрет, что многие дамы обожают экзотический секс. И знаете, сделать из пса не только самца, но и утонченного любовника – это очень просто. Мой друг нанимал для тренировок самых дешевых проституток. Он довольно скуп. Но я сделаю ему подарок. Догадываешься, какой? Я слышал, ты прежде работала тренершей у боевиков. Теперь у тебя появятся новые ученики.
Лицо Надежды посерело.
Охранники захохотали. Все, кроме Абделя. Правая рука его так дрожала, что Марьяне показалось: негр едва удерживает палец на спусковом крючке. Может быть, больше всего ему сейчас хотелось открыть стрельбу. Может, он не верит своим ушам…
«Он мне поможет! – промелькнула у Марьяны безумная мысль. – Поможет. Я знаю!»
– Не веришь? – улыбнулся Рэнд. – Ну, сейчас поверишь. Я покажу тебе одного из твоих будущих воспитанников. Итак, ребята, где наш красавец?
Распахнулась дверь – и Марьяна вжалась в стену, увидев на пороге огромного пса.
Это был огромный дог. Она в жизни таких не видела. Бледно-розовый, в бесформенных жутких пятнах.
«Вивисекция, – промелькнуло в голове. – «Остров доктора Моро». С собаки содрали кожу…»
С отвисшей губы дога капала слюна. Пес глядел на людей своими красноватыми глазами. Потом уставился на Марьяну.
У нее подкосились ноги, все поплыло перед глазами…
– Hет, – сказал Рэнд. – Hе эта.
Из полутьмы коридора выступил человек, державший на поводке бледно-розовое чудовище.
Движение руки – и дог повернулся к Надежде.
– Да-вай, – проронил Рэнд.
Собаковод что-то сказал по-арабски и отщелкнул от ошейника карабин поводка.
Пес взметнулся в прыжке…
Словно издалека донесся до Марьяны вопль Надежды. Как сквозь туман видела она, что Надежда резко развернулась и с силой потянула на себя Салеха, загородившись от пса.
Огромное «голое» тело сшибло охранника наземь, но араб в дверях что-то заорал. Пес отскочил и снова приготовился к прыжку. Однако за эти секунды Надежда успела многое.
Она ударила державшего ее охранника коленом в живот. Когда же тот согнулся, нанесла ему скованными руками такой удар по основанию черепа, что охранник рухнул на четвереньки и завалился на бок. Надежда выхватила из его рук автомат…
В это мгновение дог снова бросился вперед. Надежда выбросила вперед ногу и сшибла огромного пса точным ударом в морду.
Раздался дикий визг. И тут же – короткая очередь. Пес рухнул на пол. Пули рассеяли по комнате известковую пыль и кровь Абделя, который бросился вперед, но не успел сделать ни одного выстрела.
В следующее мгновение очнувшийся Салех – он так и не выпустил из рук оружие – ударил очередью снизу.
Надежда вскинула к лицу скованные руки и, выронив автомат, опрокинулась на спину.
В комнату заглядывали люди с оружием. Да, похоже, в охранниках у Рэнда недостатка не было…
Убрали трупы: проволокли по полу Надежду; осторожно подняли и унесли Абделя; потом собачьего тренера, которого, оказывается, тоже задело выстрелами Надежды и убило наповал. В последнюю очередь утащили дога.
Рэнд похлопал по плечу Салеха, который с озабоченным видом ощупывал свою шею. Затем повернулся к Марьяне, сидевшей на полу.
– Я… не хотел, – сказал по-русски. Удивительно, как менялся его голос в зависимости от языка, на котором он говорил! – Этого я не хотел.
«Врешь. Именно этого ты хотел!» – с необъяснимой уверенностью подумала Марьяна, но промолчала. Лишь закрыла ладонями лицо.
Рэнд поднял ее с пола и вытолкнул из комнаты.
На пороге Марьяна изловчилась обернуться.
Там, где лежала Надежда, растекалось кровавое пятно.
Вот и все. Больше от нее ничего не осталось.
Голова Марьяны словно наполнилась туманом. Она почти не почувствовала, как Рэнд протащил ее по коридору и втолкнул в какую-то комнату.
Марьяна очнулась, только ощутив прикосновение холодного мрамора к щеке.
Ах да… Она лежит на полу. И это та же комната, где они были прежде… с Надеждой. И с Ларисой.
Вон и Санька: на диване. Лежит уже не на боку, а на спине. Скоро, значит, проснется.
Марьяна осмотрелась. Попыталась встать, но не смогла: ноги не держали. На четвереньках доползла до ванной. Ларисы нет!
О Господи! Ее опять уволокли… решили до смерти замучить? Что ж, наверное, оставшимся в живых теперь только это и остается: ждать смерти. Больше-то ждать нечего!
Лишь сейчас Марьяна вполне осознала, что ждать и впрямь больше нечего.
Только Надежда знала, где находится Виктор. И она погибла. Значит… значит, завтра в восемь утра контракт «Cфинкса» с «Эль-Кахиром» будет подписан, а в семь Ларису, Саньку и саму Марьяну убьют. И никто, никто и никогда не узнает об их судьбе, потому что Абделя, единственного человека, который мог дать им хотя бы шанс на спасение, убила Надежда.
Губы Марьяны задрожали. Что ж, она достойно встретит смерть.
И вдруг… вдруг что-то овеяло сердце ласковым теплом.
«Если никто не знает, где Виктор, – подумала Марьяна, – то он останется жив. А значит… значит, останется жив и Григорий!»
И она наконец-то улыбнулась.
* * *В тот день Виктор сам приехал забрать Марьяну и два ее чемодана. И по пути прихватил сына, который гостил у бабушки, матери Ларисы. Но в знакомой сверкающей «Мазде» сидела еще и незнакомая молодая женщина, элегантно одетая и тщательно накрашенная. Марьяна сперва приняла ее за свою хозяйку, жену Виктора, и поздоровалась очень настороженно, от робости и застенчивости даже надменно. Однако Виктор небрежно похлопал незнакомку по плечу:
– Это Надежда, мой, так сказать, агент по рекламе, привыкай, что она сопровождает меня почти везде!
Надежда окинула девушку холодноватым взглядом чуть выпуклых зеленых глаз.
– А шарфик вот так носить не рекомендую. – Она бесцеремонно потянула за голубой шерстяной шарф Марьяны, дважды обмотанный вокруг шеи. – Сама себе удавку накидываешь. Смотри!
И Марьяна почувствовала, что задыхается, потому что Надежда мгновенно затянула шарфик у нее на шее.
Марьяна закашлялась, и Надежда ослабила петлю.
– Учить вас да учить, – пренебрежительно изрекла она.
И тут рука Марьяны вцепилась в курносый нос Надежды и с силой дернула…
Hаверное, следовало выскочить из машины, потому что расплата казалась неминуемой. Но Марьяна, перепуганная воплем Надежды и кровью, закапавшей из ее носа, забилась в уголок, выставив перед собой похолодевшие руки.
Виктор с любопытством переводил взгляд с Марьяны на Надежду. Надежда зажала нос платком и, хотя глаза ее заблестели от внезапно выступивших слез, протрубила:
– Отлично! Реакция как у фехтовальщика! Но если бы мы дрались на шпагах, я бы успела проколоть тебя. Что зажалась? Почему не развиваешь защиту? Tы уже вывела меня из строя, так в чем дело? Не останавливайся!
– Есть над чем работать, а, Надежда? – хохотнул Виктор и взял Марьяну за руку. – Не пугайся, Гертруда. Надежда так всех новых знакомых проверяет, но только Лариса да ты ухитрились ответить достойно.
При упоминании имени Ларисы Надежда поджала губы:
– Ну, с твоей женой вышла случайная осечка. Лариса вообще-то ленивая кошка. От лени и рукой не шевельнет, хоть убивай ее. А с тобой, барышня, надо будет позаниматься. Глядишь, и впрямь будет толк.
…Забегая вперед, можно сказать: «толку» из Марьяны не вышло. Марьяна яростно набрасывалась на противника, ошеломляя его отвагой, но тотчас же и отступала, не то пожалев врага, не то испугавшись, что вот-вот превратится как бы совсем в другого человека…
– Стоп! – внезапно сказала Надежда.
Виктор нажал на тормоз так резко, что всех бросило вперед.
– Что там? – в испуге спросила Марьяна.
Виктор и Надежда не ответили. Они приникли к лобовому стеклу, глядя на милицейский «уазик», стоявший в тихом проулке, у подъезда красной кирпичной «хрущевки».
Ну и что? Обычный «уазик», подумаешь! Мало ли что милиции здесь надо?
– Ну и что? – сказал, словно прочитав мысли Марьяны, Виктор. – Мало ли что здесь…
Он осекся. Из подъезда вышли трое в форме. По мнению Марьяны, в такой только «незаконное бандформирование» брать: все трое были в касках, бронежилетах, с автоматами на изготовку. Но под дулами шла полная немолодая женщина, рядом с которой семенил мальчишка лет четырех в вязаной шапочке и в комбинезоне.
– Санька?! – простонал Виктор и рванул ручку, пытаясь выскочить из машины, но Надежда его опередила, успев нажать кнопку блокировки двери.
– Сиди! – велела она. – Тебе лучше не выходить! – И проворно выпрыгнула из машины.
– Пошла ты! – заорал Виктор. – Там мой сын!
Он ринулся следом, однако Надежда опять оказалась проворнее – «отключила» его несильным, но точным ударом в висок. Виктор завалился на сиденье, а Надежда защелкнула наручник на его кисти, приковав к рулю, так что теперь он не мог выбраться из машины, даже если бы очень захотел.
Взглянув на Марьяну, замершую на заднем сиденье, Надежда приказала:
– Выходи! Быстро. Пойдешь со мной. И только пикни там про Витьку!..
А ведь именно это и собиралась сделать Марьяна! Однако в голосе Надежды было нечто такое… В общем, она выбралась из машины, не задавая вопросов, поняла лишь одно: Виктору нельзя иметь дело с милицией, вот чем вызвана агрессивность Надежды! Впрочем, эти тонкости для Марьяны сейчас не имели значения – сейчас она думала только о ребенке.