– Что ж… – Татьяна коротко вздохнула. – Плохого мне тут не делали. Комната большая, питание, опять же. Пижама. Хорошая работа, нравится она мне очень.
– Значит, вы остаетесь? – откровенно обрадовался Ройзен.
– Уговорили.
– Ну, вот и славно, – он встал. – Позвоните домой, расскажите все. Без упоминания деталей, разумеется. Не обязательно говорить, что племянник хозяйки не в себе. Это называется: выносить сор из избы.
– Нешто я не понимаю, – обиделась Татьяна и тоже встала.
– Вот и отлично. Мы с вами еще поговорим. А пока… – он улыбнулся. – Работайте.
И Татьяна вновь с усердием принялась за плиту.
– Эх вы, господа, – бормотала она, оттирая невидимое пятнышко. – И чего вам, прости господи, не хватает? С жиру беситесь. Ладно, разберемся…
Она чувствовала себя большой и сильной. Впервые в жизни от нее что-то зависело. На проходной, понятно, когда сумки чужие щупала. Так никого ни разу и не сдала, все по-хорошему было, по-людски. Тоже работа важная, и чувствовала она себя тогда прекрасно. Важный человек, охрана. Отношение было уважительное, и денежка своя в кармане имелась. Но чтоб ТАК. Чтобы с ней советовались, доверяли! И кто? Олигарх! Директор-то завода и парой слов с ней за двадцать лет не перебросился. Даже «здрасьте» не дождалась. Словно мимо пустого места всегда проходил перед окошком, где сидела Татьяна Семеновна Кабанова. И она так робела, что слова не смела ему сказать. Как же! Директор! А тут целый олигарх: «Я рассчитываю на вашу помощь… Вы женщина неглупая и порядочная…»
Она счастливо улыбнулась.
Гостиная
Когда Софья Львовна вошла в гостиную, Тамара Валентиновна рылась в книгах. Услышав деликатный кашель, она вздрогнула, будто по спине прошелся кнут:
– Ах!
После разговора с Ройзеном нервы были на пределе. Она мучительно пыталась вспомнить, что это был за случай, о котором он говорил.
– Я вам не помешаю?
– Что вы! Это я в гостях, а вы у себя дома! – произнесла Тамара через силу.
«Она думает, что я жена Марка. Сказать, не сказать? – заколебалась Софья Львовна. – Но Марк на сей счет никаких распоряжений не давал. Без согласования с ним я не могу поменять «легенду». Пойти спросить? Подумает, что я совсем непрофессионал. Самостоятельно не могу принимать решений. Лучше промолчать».
– Я пришла еще раз извиниться за сегодняшний инцидент, – улыбнулась она. – Кстати, не хотите ли чаю?
– С удовольствием, – немного настороженно ответила Тамара Валентиновна.
– Присядем, – Софья Львовна опустилась в кресло, стоящее у журнального столика. И сделала приглашающий жест.
Тут же вошла Магдалена Карловна:
– Вам только чай или принести печенье, конфеты?
– Не хочу перебивать аппетит, – покачала головой Тамара Валентиновна. – Ведь скоро обед.
– Да, через час, – подтвердила Софья Львовна, незаметно взглянув на часы.
– У вас хорошая повариха. Да что я говорю! Сама не раз с удовольствием ела то, что готовила Татьяна.
– Вы давно ее знаете? – Магдалена Карловна все еще стояла посреди гостиной, пришлось сказать ей: – Нам только чай. Мы подождем обеда.
Та ушла. Женщины какое-то время молчали, потом Софья Львовна вернулась к интересующей ее теме:
– Меня немного удивило, что здесь собрались давние знакомые. Вы, Брагин, Татьяна.
– Вы сами набираете персонал.
– Персонал?
– Прислугу, лечащего врача. Татьяна знатная кулинарка. И чистюля. Я знаю ее много лет, и, поверьте, ваш выбор удачен. Вы ведь ее через агентство нанимали?
– Д-да, – с легкой заминкой сказала Софья Львовна.
– Ничего удивительного, что ей дали отличную рекомендацию. Что касается меня, это лишь совпадение. Во всем виновата Леночка.
– Леночка?
– Моя медсестра, – с брезгливой улыбкой пояснила Тамара Валентиновна. – Она меня сюда сосватала. Сказала, что познакомилась в ночном клубе с сыном олигарха. Видимо, его отец и есть тот приятель Марка Захаровича, который посеял в его душе сомнения насчет моей безупречной репутации.
«Леночка – та самая коллега по работе, которую она третирует. Но как они вышли на Марка? Надо уточнить…»
– У вас проблемы со здоровьем? – спросила вдруг Тамара Валентиновна.
– У меня? – Софья невольно вздрогнула. – С чего вы взяли?
– Я же врач. Не стоит от меня скрывать. И потом: я вижу.
– Что вы видите? – насторожилась Софья Львовна.
– У вас, похоже, начался климакс. Испарина на лбу, нервозность.
– Со мной все в порядке!
– Вы консультировались у гинеколога?
– Д-да.
– У вас есть дети?
– Н-нет.
– И вы, должно быть, хотели…
Вошла Магдалена Карловна и тем самым прекратила этот неприятный разговор. На подносе стояли чашки и вазочка с печеньем.
– Я же говорила, что ничего не надо, – немного раздраженно попеняла ей Софья Львовна.
– Хотите пейте, не хотите, не надо, – пожала плечами управляющая и взялась за чайник.
– Мы сами справимся! – попыталась перехватить инициативу Софья Львовна.
– Чайник горячий. А фарфор хрупкий. Еще разобьете чашку.
– Что я, маленькая! – Софья Львовна потянулась к чайнику.
И – ах! Женщины одновременно сделали неловкие движения, и одна из чудесных белоснежных чашек тончайшего фарфора упала на пол!
– Боже!
Магдалена Карловна проворно нагнулась и стала подбирать осколки.
– Я принесу другую, – сказала она, выпрямляясь.
– Не понимаю, что со мной? – пожаловалась Софья Львовна.
– Я же говорю, у вас проблемы с женским здоровьем. Как у всякой нерожавшей женщины ваших лет, – наставительно сказала Тамара Валентиновна.
– Я сама медик, не надо меня учить!
– Вы – медик?!
Софья Львовна поняла, что проговорилась.
– А что вас удивляет? Я окончила медицинское училище. Правда, это было давно.
– Вот видите: давно! И потом, вы всего лишь медсестра, а я врач.
– Что значит: всего лишь?
Вошла Магдалена Карловна с новой чашкой. Теперь никто не возражал против того, чтобы она разливала чай. Софья Львовна нервничала: разговор развивался совсем не по тому сценарию, что она наметила. Психотерапевтировать пытались ее.
– Я должна вас осмотреть, – заявила Тамара Валентиновна, отхлебывая чай. – Изумительный! С приятной горчинкой.
– С горчинкой? С какой горчинкой? – Софья Львовна тоже пригубила чай. – Я ничего не чувствую.
– Вот видите: еще и изменение вкуса. Вам надо всерьез подумать о своем здоровье. Я бы посоветовала вам успокоительный сбор. Я не слишком доверяю всем этим новомодным средствам. В особенности таблеткам. Но есть старые, проверенные… Ах, какой чай! Мне надо вас осмотреть, послушать сердце, померить давление и посчитать пульс. Хотя я и так вижу, что он учащенный.
– Но я прекрасно себя чувствую!
– Вам кажется. Все-таки возраст дает о себе знать.
– Что?! Возраст?!
– Но вам ведь к пятидесяти. А это уже немало.
– Почему… – Софья Львовна судорожно сглотнула, – почему вы так подумали?
– Потому что это видно, милая моя.
– Ви… – от волнения она даже стала заикаться, – видно?
Господи помилуй! Софья Львовна всегда считала, что выглядит намного моложе своих лет! Ей никто не давал больше сорока, а то и говорили: тридцать пять. Моложавая, подтянутая, холеная. Находились даже льстецы, которые давали только тридцать. Выходит, лгали? Тамара Валентиновна, человек незаинтересованный, сразу догадалась. С точностью назвала ее истинный возраст.
Красивые женщины стареют мучительно. Особенно если у них нет поддержки семьи и если они еще надеются устроить свою личную жизнь. Софья Львовна, не отдавая себе отчета, цеплялась за эту иллюзию: мне сорок. А в сорок лет жизнь только начинается. И старалась не думать о дате рождения, записанной в паспорте. Такого удара ей еще никто не наносил. Угадать ее истинный возраст! Мало того, округлить в большую сторону! «К пятидесяти».
Ей стало дурно.
– Неужели я так плохо выгляжу? – пробормотала она.
– Вы выглядите неплохо. Но специалиста не обманешь.
Возникла пауза. Тамара Валентиновна молча пила чай, а ее собеседница собиралась с силами. Не переживай сейчас Софья Львовна самый увлекательный в жизни роман, она бы не приняла слова врача так близко к сердцу. Но она услышала неприятную для себя правду именно в тот момент, когда хотела выглядеть как можно лучше. Когда ей это было необходимо, как воздух: знать, что она еще молода и красива. Что может не только влюбить в себя неординарного мужчину, но и удержать его.
Удар был в самое сердце. Она с трудом держала себя в руках. А Тамара Валентиновна понять не могла, в чем дело. Двоюродной сестре Анатолия Брагина никак не может быть меньше пятидесяти. А скорее, все пятьдесят пять. Она и так деликатно убавила с десяток лет. А что вы хотели, милочка? Даже пластика не делает из вас двадцатилетнюю девочку. Подтянув личико, остаетесь при своих, вот и испарина на лбу, учащенное сердцебиение.
– Я… просто разнервничалась, – зачем-то начала оправдываться Софья Львовна. – Не выспалась и…
– Вы замечательно выглядите!
– Плохо накрасилась. Неудачно.
– Да что вы так распереживались?
– Я в порядке! – жалобно вскрикнула Софья Львовна. – Просто прическа неудачная!
Впервые она обрадовалась появлению Магдалены Карловны. Вот тебе и поговорила с пациенткой! Хорошо, что обстоятельства помешали продолжить этот разговор:
– Софья Львовна, вы срочно понадобились Марку Захаровичу.
– Хорошо. Иду.
Она торопливо встала:
– Где он?
– В кабинете.
Как только она ушла, а лучше сказать, сбежала, Тамара Валентиновна не удержалась и зевнула.
– Полежите полчасика у себя в комнате. Отдохните, – посоветовала ей Магдалена Карловна.
– Нет! Там стены на меня будто давят! Глаза сами собой слипаются! Я лучше книжку здесь почитаю.
– Ну, как хотите. Позвать вас на обед?
– Не надо! Я сама!
– Часы у вас есть?
– У меня все есть! Вот! – Тамара Валентиновна вытянула вперед руку с мобильным телефоном. – Не надо напоминать мне о времени! Я его контролирую!
– Как хотите. Не буду вас больше беспокоить, – Магдалена Карловна еле слышно вздохнула и ушла.
А Тамара Валентиновна допила чай, взяла с полки выбранную книгу и принялась читать. Буквы отчего-то расплывались перед глазами, голова была тяжелой. Она уже не видела, как чьи-то руки убрали со стола чайник и чашки. Ее ноги заботливо прикрыли пледом.
В два часа она не проснулась. Не проснулась и в три.
На втором этаже
Влад собирал вещи. Собственно, собирать ему было нечего, самое ценное, то, без чего он действительно не мог обойтись, у него отобрали. От всего остального он отказался бы с легкостью. Только вернули бы ему айфон и сказали при этом:
– Свободен.
И он, накинув куртку, птицей полетел бы вниз по лестнице, почти не касаясь ногами ступенек. Вернули бы крылья, а летать научимся!
Он делал это затем, чтобы хоть чем-то себя занять. Время не просто тянулось, нет, оно остановилось. Как будто невидимая рука нажала на «стоп-кадр». Все вокруг замерло: воздух в комнате загустел, пыль на полках платяного шкафа окаменела, вода в стакане застыла, даже снежинки за окном все никак не хотели упасть на землю, так и кружили на одном месте. И Влад тоже кружил по комнате. Он уже раз пять надевал куртку, потом ему становилось жарко, и он ее снимал. Скомканная пижама была запихнута под подушку. Он даже порядок на столе навел, от скуки. А картинка все не менялась: стоп-кадр.
Часов у него не было. Это все только усугубляло. Средневековые пытки не могли сравниться с тем, что сейчас переживал Влад. Когда он сообразил, что дверь не заперта на ключ, он задал охраннику именно этот вопрос
– Сколько сейчас времени?
– Половина второго, – буркнул тот.
– Как – половина второго?!
Влад почему-то решил, что его выпустят к вечеру. Человек, который мучительно чего-то ждет, всегда намечает себе временной рубеж. Это случится тогда-то и тогда-то. Так проще ждать. Влад сначала наметил пять часов вечера. Потом шесть. Потом, подумав, решил: семь – крайний срок. И стал ждать семи. Узнав, что сейчас всего лишь половина второго, он пришел в ужас.
– Хочу в туалет!
– Иди, – пожал плечами охранник.
В мыслях у Влада не было совершить побег. Раз никто его больше не сопровождает, можно просто выйти из дома и попытаться отыскать свою машину. Ключей у него нет, и он об этом не думал. Он просто ждал, когда отдадут ключи от машины, фотоаппарат и айфон. Главное, айфон.
Он долго и тщательно мыл руки в уборной и даже зачем-то почистил зубы. Вернувшись, спросил у мужика в камуфляже:
– Сколько сейчас времени?
– Без пятнадцати.
«Всего пятнадцать минут?!» – пришел он в ужас. Раньше время летело незаметно. Владу его катастрофически не хватало. В Инете столько интересного! Не успел усесться вечером за комп – за окном уже теплится рассвет. Влад не жил, он летел по жизни. Как все москвичи, ничего не успевал, ругал бесконечные пробки, медлительных продавцов, огромные расстояния. До той же зайки приходилось добираться часа полтора, а то и два. И он ругал зайку: почему она живет у черта на куличках? Друзья все были в Инете, не находилось времени к ним съездить. Зачем, если есть скайп? Единственный, кто все время был рядом, – это отец. Но не находилось времени посидеть с ним на кухне, попить чаю, поговорить о прошлом, о маме, какая она была, да просто телевизор вместе посмотреть. И вот чем все это закончилось!
Теперь времени у него – бездна! Нет рядом отца. Нет зайки. Никого нет. Только Магдалена Карловна, которая вошла в комнату ровно в два часа и пригласила его на обед.
– Я не пойду, – заупрямился он. – Дома поем.
– Месяц будете голодать? – усмехнулась управляющая.
– Почему месяц? Я выйду отсюда в шесть! Ну, в семь.
– Это вы так решили? – с иронией вскинула она брови.
– Вы же мне сами сказали!
– Что конкретно я вам сказала?
И тут он вспомнил: никто ничего не подтверждал. Никто не называл точное время и дату. Его слова просто не опровергали, когда он кричал, что сегодня уедет домой. Влад похолодел:
– Вы это всерьез? Игра что, не окончена?
– Вам лучше поговорить об этом с Марком Захаровичем.
– Да за каким чертом он мне нужен! – вскипел Влад. – Я домой хочу! Или отдайте мне айфон!
– Значит, обедать не пойдете!
– Я хочу домой! Отпустите меня! – кинулся на нее Влад.
Она очень ловко сделала подсечку и уложила его лицом в пол.
– А-а-а!!! – завыл он. – Отпустите!!!
Она отпустила руку.
– Вставайте!
Влад сел на полу. Спросил с недоумением:
– Что происходит?
– Вы находитесь на лечении. Срок лечения зависит от вашего поведения. Будете на меня кидаться, проведете здесь целый месяц.
– Целый месяц?!!
У него в голове это не укладывалось. Ведь это все, конец. Не получив ни единого сообщения, френды подумают, что он, не дай бог, умер. Физически, а не виртуально, имеется в виду. Покинул этот грешный мир, а заодно исчез из интернет-пространства. Какая разразится буря! Умер Великий и Ужасный! Умер Самсон!
Да Инет уже кипит, как огромный котел! Весь уикенд, начиная с пятницы, нет Великого! Пропал! Исчез! Да там небось ураган сообщений!
– Дайте хотя бы одним глазком взглянуть, что пишут о моем исчезновении? – взмолился он.
– Правила есть правила, – жестко заявила Магдалена Карловна. – Доступа в Интернет вы не получите ни на секунду.
– Скажите хотя бы: они пишут? Пишут?
Магдалена Карловна молчала.
– Ведь это же я, Самсон! – он ударил кулаком в грудь. – Я Инет-бог!
– Вы слабовольный человек. Это во-первых. Сидите на полу. Это во-вторых. Объявили голодовку. Это в-третьих. А поскольку силы воли у вас нет, вы через час потребуете поднос с едой. Потому что вы, в-четвертых, эгоист и вам наплевать, что вы кому-то доставляете неудобства. Например, Татьяне, которой специально для вас придется разогревать еду. И мне, потому что придется отдельно для вас собирать поднос. Но вам на это наплевать, – брезгливо произнесла Магдалена Карловна. – Я вам честно скажу: из всех, кто находится здесь, вы мне больше всего неприятны. Даже к Брагину я отношусь с большей симпатией.
– Сама-то ты кто? – вяло огрызнулся он и попытался подняться. Ноги не слушались. Управляющая смотрела на него все с той же брезгливостью.
– Руку дай, – потребовал он.
Она с усмешкой протянула руку. Влад крепко сжал прохладную и твердую, как камень, ладонь. Она рывком подняла его с пола. Сколько же силы у этой невысокой, малокровной на вид женщины! Одежда скрывает стальную мускулатуру. Ройзен знал, кого нанять. Тягаться с ней бесполезно, она, похоже, владеет карате или еще чем-нибудь таким же безжалостным и убивающим. А он…
Все, что он мог, это перебраться с пола на кровать. И попытаться собраться с мыслями. Магдалена Карловна молча принесла поднос. Он какое-то время смотрел на закрытую дверь, на тарелки с едой, а потом не выдержал и сел к столу. Ел он жадно, потому что еда отвлекала. И он хоть чем-то был занят. Жевал, глотал, энергично орудовал вилкой и ножом. Покушать он всегда любил. А эта Татьяна, надо признать, готовит вкусно. Просто, но сытно, из свежайших продуктов отменного качества. Он с удовольствием съел сырники, от души полив их деревенской сметаной. Точнее сказать, положил ее сверху кусками и подождал немного, пока подтает. А потом с наслаждением съел все до крошки.
Поев, он лег и закрыл глаза. Мало ли, что сказала Магдалена. Главный здесь Ройзен. И эта… Софья Львовна. Вот сейчас откроется дверь и ему скажут, что он свободен.
Влад жил с этой мыслью до вечера. До сумерек, которые, наконец, сгустились за окном. Он уже не спрашивал, сколько времени. Он начал его чувствовать. Сейчас без пяти семь. Вот откроется дверь…
Дверь и в самом деле открылась. Магдалена Карловна принесла ужин.
…В это время в соседней комнате происходило следующее. На обед в качестве десерта принесли грушу и апельсин. Брагин добросовестно проделал трюк с «поеданием» фруктов прямо с кожурой и засунул их в тайник, под подушку. В его отсутствие тайник никто не тронул. Яблоко с бананом и печенье, как он их положил, так и лежали. Брагин приободрился.