– Главу Совета Безопасности заинтересовал сопливый мальчишка?
– Этот мальчишка – опасный преступник.
– Из-за того, что слегка подпалил вам перышки? Повторяю вам, я знаю этого парня полтора года. Обычно он смирнее ягненка. Нужно было очень постараться, чтобы разозлить его.
– Этот молокосос – псионик, – холодно отчеканил командир «ниндзей».
– И что? Он – псионик, я – детектив, ты – клоун в черной маске. Но все мы люди, верно?
– Мне надоело с вами пререкаться, детектив. – На этот раз голос командира «ниндзей» прозвучал угрожающе, почти зловеще. – Вот приказ, о котором я говорил. Ознакомьтесь и уйдите с дороги. Так будет лучше для всех.
Ник даже не глянул на бумагу, которую протягивал ему спецназовец.
– Не решай за меня, что мне лучше, а что нет.
– Детектив Бойцов, насколько я знаю, у вас уже были проблемы на службе, и не раз. Полтора года назад вы открыли стрельбу в Койэн-парке и ранили пожилого господина.
– Этот «пожилой господин» был убийцей.
– Суд не сумел этого доказать.
– Это проблема суда, а не моя.
«Ниндзя» чуть склонил голову набок и проговорил с ледяной иронией:
– Вы покалечили больше народу, чем токийский Потрошитель. Как вы спите по ночам, детектив?
– На розовых простынях, в позе эмбриона, с рекламной красоткой под боком, – ответил Ник.
Командир «ниндзей», устав от перепалки, повернулся к своим бойцам и сухо приказал:
– Ведите задержанного к машине и не обращайте внимания на этого наглеца. Им займется отдел внутренних расследований.
«Все вещи подобны миражу, воздушному замку, сновидению, – прозвучал в голове у Ника голос его дзен-духовника. – Ничто не бывает таким, каким кажется. Не доверяй своим глазам, но доверяй своей интуиции».
Ник вынул пистолет и направил его на «ниндзей».
– Стойте, где стоите, ребята. И поднимите ручки вверх – так, чтобы я их видел.
Темные глаза командира «ниндзей» сузились.
– Вы отдаете себе отчет в своих действиях, детектив? – сухо осведомился он.
– А вы?
– У меня есть приказ.
– У меня тоже. Я зачитаю парню его права и отвезу его в полицейский участок.
Командир «ниндзей» пристально посмотрел Нику в глаза.
– Кажется, я понимаю, в чем причина вашего дикого поведения, детектив. Вы не верите, что мы – те, за кого себя выдаем. И значок, который я вам показал, не переубедил вас.
Ник усмехнулся:
– Скажем так: в последнее время я видел слишком много фальшивых значков.
– У вас развивается паранойя, детектив. Бросьте валять дурака и пропустите нас к фургону.
Ник молчал. Тогда командир поднял руку, обхватил пальцами рукоять меча, торчащую у него из-за спины, и сказал:
– Либо мы пройдем к фургону мимо вас, либо въедем туда на вашей шее.
Ник разлепил пересохшие губы и обронил:
– Попробуйте.
Не успел он закончить фразу, как спецназовец молниеносно выхватил меч и бросился вперед. Вместо того чтобы оказать сопротивление, Ник резко отклонился и молниеносно сорвал с головы псионика экранирующий колпак.
– Гера, жги! – хрипло крикнул он.
В ту же секунду заряд тока ударил командира «ниндзей» в грудь, он взвился в воздух и грохнулся спиной на асфальт дорожки.
«Ниндзи» выхватили лазерные мечи, но поток сверкающих молний озарил двор и разнес оружие спецназовцев в клочья, а самих бойцов зашвырнул в бассейн, наполненный водой, по которой все еще пробегали заряды электрического тока.
– Попробуете вылезти, и я напущу на вас рой шаровых молний! – с угрозой крикнул Гера Иванов.
– Отставить, бойцы! – хрипло приказал своим подчиненным Первый-А-Эс-Двадцать Пять, пытаясь подняться с дорожки.
После нескольких тщетных попыток командир «ниндзей» сумел-таки сесть, поднял взгляд на Ника и отчеканил:
– Теперь я понимаю, почему вас прозвали Питбуль. Вы никогда не выпускаете того, что попало к вам в зубы, верно?
– Верно, – сказал Ник, поднял пистолет и выстрелил командиру «ниндзей» в голову.
Затылок командира гулко стукнулся об асфальт.
Ник неторопливо подошел к нему, посмотрел на обгоревшие платы, торчащие из шеи поверженного «ниндзя», и спокойно констатировал:
– Дройд. Так я и думал.
Обугленная голова командира «ниндзей», лежавшая в двух шагах от тела, зашевелилась.
– Вы вляпались в серьезные неприятности, детектив, – прохрипела она, изрыгая изо рта питательную жидкость.
– Да ну? Тогда ты тут полежи тихонько, а я сгоняю в аптеку, за вазелином.
Ник нагнулся и обшарил карманы черной униформы командира. В одном из них он нашел связку электронных ключей.
– Гера! – окликнул он парня.
Тот застыл посреди дорожки с ошалелым видом. Волосы на его голове стояли дыбом, лицо стало красным, как после сильного солнечного ожога, а на белой футболке, под третьим правым ребром, расплылось красное пятно.
– Я отвезу тебя в полицейский участок, – сказал ему Ник. – Там дежурят хорошие врачи, они тебя подлатают. Понял меня?
Гера молчал.
– Я спрашиваю: ты меня понял? – повысил голос Ник.
Парень вздрогнул, посмотрел на него и тихо пробормотал:
– Да, детектив.
– Идем к машине. И давай без фокусов.
3
Ник хотел сесть в свой автолет, но передумал и повернулся к автолетам и фургонам «ниндзей». Он поднял связку ключей и нажал пальцем на панель брелока. Сигнальная система одного из автолетов тихо пискнула.
– Идем, – поторопил Ник чистильщика и зашагал к черному автолету командира «ниндзей».
Ник распахнул дверцу и скользнул на водительское сиденье. Мимолетный взгляд сообщил ему, что в автолете установлены пуленепробиваемые стекла, и он удовлетворенно кивнул сам себе.
– Зажми рану рукою, – сказал Ник парню.
– Это не требуется, господин детектив, – отозвался тот.
Ник прищурился:
– Регенерант? Отличная способность. Сколько их у тебя еще?
– Только две. Управлять электроэнергией и заживлять свои раны. Вторая способность вытекает из первой.
– Ты заживляешь свои раны с помощью электричества?
– В основе нашей нервной системы лежит передача электрических импульсов по цепочкам нейронов. Я просто приказываю ранам заживать. И они выполняют мой приказ.
– Отличная способность, – повторил Ник.
Он переключил передачу, и бронированный автолет рванулся вперед, набрал скорость и оторвался от земли.
В заднюю часть автолету ударил плазменный заряд – судя по дребезжанию, в номерной знак. Ник оглянулся, и на лбу его выступили капли пота. По дороге за автолетом бежала безголовая фигура. В поднятой правой руке она держала армейский пистолет.
Еще один заряд обжег заднее стекло, но вреда не причинил. Автолет набрал высоту и стал недосягаем для плазменных зарядов.
Безголовая фигура опустила тяжелый армейский пистолет. Несколько секунд она стояла неподвижно, затем повернулась и не совсем уверенно зашагала к бассейну.
Пройдя по лужайке, фигура остановилась у кромки бассейна, рядом с обугленной головой, и оцепенела, словно у дройда внезапно закончился заряд.
Какое-то время все было тихо, а затем послышались тяжелые шаги, и на асфальтовой дорожке появился высокий человек в длинном черном пальто и широкополой шляпе.
Мужчина подошел к дройду и остановился. Несколько секунд он, чуть склонив голову набок, с любопытством разглядывал безголового спецназовца. Затем вынул правую руку из кармана, перевернул ее ладонью вверх и разжал длинные пальцы. На ладони у мужчины лежала горстка серой пыли. Мужчина дунул на пыль. Серое облачко взметнулось с ладони, повисело несколько секунд в воздухе, клубясь, подобно крошечной туче, а затем устремилось к дройду и втекло в обнаженные сосуды, торчащие из его шеи.
Мужчина развернулся и неторопливо двинулся прочь. Вскоре его долговязая фигура исчезла за черной изгородью деревьев.
Прошло еще несколько секунд, и внезапно обезглавленная фигура дройда пришла в движение. Она сунула пистолет в кобуру, нагнулась, подняла голову и аккуратно насадила ее на шею. Раздался легкий щелкающий звук – голова пристала к шее.
Получив обратно свою голову, командир Первый-А-Эс-Двадцать Пятый повертел ею из стороны в сторону, проверяя сцепление. Белки глаз командира «ниндзей» были затянуты серой пеленой, словно на них налип песок. Он несколько раз моргнул, и серый налет втянулся под веки.
Ник гнал автолет на предельной скорости, и ум его лихорадочно работал.
«Мы скрылись от преследователей, – подумал он. – Что дальше?»
Ник не знал, почему он поступил именно так, как поступил, а не иначе. Интуиция подсказала ему действия, которые он считал правильными. Иногда человек просто знает правильные ходы, не понимая толком, к чему они приведут. Ник чувствовал, что в голове его уже созрел план действий, и план этот был вполне обоснованным, однако без помощи медитации Ник не мог выудить его из глубины своего подсознания.
– Так что ты там натворил, парень? – спросил он притихшего на соседнем сиденье чистильщика.
– Так что ты там натворил, парень? – спросил он притихшего на соседнем сиденье чистильщика.
– Разогрел банку кошачьих консервов, – ответил тот.
Ник покосился на Геру недоверчивым взглядом.
– С каких пор это стало преступлением в нашем городе?
– Я сделал это с помощью псионического воздействия, – объяснил Гера.
Ник снова посмотрел на дорогу.
– Ясно. И как такая тупость пришла тебе в голову?
– Сам не знаю. Все вышло само собой.
– Твою клиентку увезли в больницу с ожогами. По-твоему, это нормально?
– Если бы она не позвонила в надзорную полицию, ничего бы не случилось, – пробурчал Гера.
Ник нахмурился. Черт бы побрал эту ночь!
В кармане у него завибрировал видеофон. Достав трубку из кармана и увидев на экране лицо майора Шатрова, Ник ничуть не удивился.
– Ник, это правда? – выпалил майор.
– Что именно? – уточнил Бойцов.
– Ты вступил в конфликт с представителями Военного Совета?
– Мне пришлось, шеф.
– Ты знаешь, что они теперь с тобой сделают? После внутриведомственных разборок тебя разжалуют и уволят!
– Я давно мечтаю о пенсии.
На секунду лицо майора на экране дрогнуло и покрылось рябью, но затем снова обрело четкость.
– Ник, ты что, в самом деле, не понимаешь, что натворил?
– Они хотели расправиться с псиоником – без суда и следствия.
– Они имеют на это право.
– Что за чушь?
– Дума приняла законопроект преподобного Ватанабэ. Его поддержал сенатор Громов.
– Ничего не понимаю. Громов был яростным противником законопроекта.
– Теперь он его самый яростный сторонник.
Ник нахмурился:
– Законы не принимаются так быстро. Я знаю, как Система устроена.
– Правда? Тогда считай, что сегодня Система дала сбой. Законопроект уже вступил в силу. Для псиоников все кончено. Их сгонят в резервации и подвергнут принудительной регрессии. Теперь это лишь вопрос времени.
– Что-то тут нечисто, – задумчиво проговорил Ник.
– Что? О чем ты?
– Что-то готовится, шеф. Что-то странное и… враждебное. Военный Совет натравливает на людей дройдов. Это не лезет ни в какие ворота. Да и дройды ведут себя необычно.
Майор дернул щекой и проговорил с плохо скрываемым раздражением:
– Ник, я знаю, что среди твоих осведомителей и агентов много псиоников.
– Не у меня одного, – сказал Ник.
– Верно. Но сейчас не самое лучшее время водить дружбу с генетическими уродами.
– Это вы о ком?
– О псиониках.
– Спасибо, что пояснили.
Лицо шефа на экране потемнело.
– Не нарывайся, Ник, – с угрозой проговорил он.
– Я и не думал. Но…
– Привези парня в полицейский участок, – оборвал майор Шатров. – А скандал я замну.
– Не уверен, что это хорошая идея, шеф.
– Сделай, как я говорю. Это твой единственный шанс избежать позорного увольнения.
Майор отключил связь.
Ник сунул видеофон в карман пиджака и снова уставился на дорогу. Некоторое время ехали молча.
– О чем задумался, чистильщик? – прервал молчание Ник.
– Я убил копов, – тихо проговорил Гера.
– С технической точки зрения это нельзя назвать убийством, поскольку они были дройдами.
– Но когда я их убивал, я этого не знал.
Как Ник и ожидал, здание полицейского участка было оцеплено солдатами подразделений «ниндзя» и «мангуст». Бойцы, одетые в черные униформы, выводили из здания участка задержанных псиоников и грубо тащили их к своим фургонам.
Ник затушил фары автолета и мягко остановил его в отдалении от участка.
– Если я доставлю тебя в полицейский участок, тебя подвергнут регрессии и швырнут в одиночную камеру, – сказал он Гере. – На твоем месте я бы переждал эти события в тихом месте.
– У меня нет такого тихого места, господин детектив, – уныло отозвался чистильщик. – Никто не согласится прятать псионика.
– Никто, – согласился Ник. – Кроме другого псионика.
Он взглянул на неоновую рекламу, плясавшую в воздухе, на высоте трех метров от земли.
ПОСЕТИТЕ ШОУ ВЕЛИКОГОИЛЛЮЗИОНИСТА ИЛЬИ СПЕКТОРСКОГО!ИЛЬЯ СПЕКТОРСКИЙ —ЧЕЛОВЕК, ОТМЕНЯЮЩИЙ ЗАКОНЫ!Ник на секунду задумался, затем усмехнулся и спросил:
– Скажи-ка, Гера, ты любишь цирк?
4
Ник был бы рад не вспоминать о том, что сделал. Даже несмотря на то что виноватым он себя не считал. Иногда судьба сама вкладывает в твою руку пистолет и дает тебе абсолютно четкий выбор – либо ты, либо тебя. Рассуждать в таких ситуациях не приходится. А начнешь рассуждать – пострадаешь не только ты, но и те, кто находится рядом с тобой.
Для полицейского это аксиома. Но эта аксиома подвела под монастырь больше копов, чем пресловутое Положение о пресечении коррупции. Пару лет назад Положение это сильно проредило ряды всех восьмидесяти девяти полицейских участков Большого Града.
…Ник посмотрел на свои руки. Сколько человек эти руки отправили на тот свет? Пять, шесть?.. Кажется, шесть. «У каждого из нас за плечами свое кладбище», – сказал как-то шеф. Сентенция жутковатая, хоть и не лишенная (на первый взгляд) патологического профессионального апломба.
Коллеги Ника Бойцова, которым тоже приходилось убивать людей, тяжело переживали каждое убийство. Трупы приходили к ним во сне и высказывали свои претензии. С Ником ничего такого не происходило. Он не помнил ни одного имени со своего «кладбища», не ковырялся в их биографиях, ища себе оправдания, не высылал извинения родным и близким.
Смерть представлялась Нику гораздо предпочтительнее жизни, поскольку давала человеку шанс на пробуждение. Шанс вырваться из тягостного плена материи, обремененного кучей страстишек и никчемных желаний. Шанс освободиться от извечного проклятия человечества, которое церковь именовала «первородным грехом».
Бойцов не считал себя ни праведником, ни монахом, он любил жизнь во многих ее проявлениях, но знал этой жизни истинную цену, а потому никогда не заблуждался на ее счет. Он знал цену и себе самому, и цена эта была небольшая. Однако Ник чувствовал под своими ногами путь, следуя которому он мог прийти туда, куда звало его сердце и куда звал его ум.
Мир, погрязший во зле и жестокости, залитый кровью и слезами, не мог быть сотворен Богом. Ни при каких условиях. Следовательно – этот мир был всего лишь тенью, мрачным двойником настоящего мира, путь в который был открыт лишь избранным.
В данной точке зрения не было никакого снобизма или аристократизма (вернее, той его разновидности, которую принято называть «духовным аристократизмом»). Это было интуитивное знание, от которого Бойцов никогда не смог бы отвернуться.
…Кварталы Развлечений – один из самых густонаселенных районов Большого Града. Крики суетливых уличных торговцев становились громче, а солидные бизнесмены в верхних этажах холодных небоскребов, сделанных из стекла, бетона и стали, уже заканчивали серии традиционных жестов и коротких улыбок, сопровождающих сделки, призванные обогатить одних и разорить других.
– По желанию большинства горожан мы меняем метеозаставку «Свет в августе» на «Сумерки богов», – пропело радио. – Приятного вам времени суток!
В ту же секунду освещение в городе изменилось, золотистое свечение исчезло, и на смену ему пришел мрачный сумеречный свет.
Ник нахмурился. Он терпеть не мог сумерки, и в этом его желание не совпадало с желанием большинства горожан, жаждущих видеть Большой Град в этом неверном свете, делающим однообразную архитектуру столицы еще однообразнее, а лица – плоскими и невыразительными.
Когда они подлетели к зданию цирка, на башенных часах его каменного фасада пробило семь часов вечера.
Десять минут спустя Ник и псионик Гера Иванов сидели на балконе, предназначенном для «служебного пользования», и смотрели на овальную арену цирка. Конферансье, наряженный в красный фрак с желтыми блестками, стоял посреди этой арены и зычно кричал:
– Многоуважаемая публика! Мы рады представить вам звезду нашего шоу – знаменитого иллюзиониста Илью Спекторского! Ваши аплодисменты!
Публика взорвалась шквалом аплодисментов.
Конферансье скользнул за занавес, несколько секунд арена пустовала, и вдруг прямо в ее центре медленно соткался из воздуха человек. Это был долговязый и очень худой мужчина в черном смокинге и белом галстуке. Узколицый, чернобровый, скуластый, с проседью в зализанных черных волосах и с черной полоской усов над верхней губой.
Великий иллюзионист Илья Спекторский вскинул руки в приветственном жесте. Публика зааплодировала. Он кивнул и сделал руками неторопливое изящное движение. Тотчас от его тела отделился двойник и встал рядом с иллюзионистом. Двойник Спекторского был копией его самого, но копией ухудшенной. Он был каким-то бесцветным, без той ауры артистизма и яркости, которая исходила от самого иллюзиониста. Двойник выглядел уставшим и осунувшимся. По его телу пробежала волна мерцания, а затем он вдруг стал быстро стареть.