Впереди и правда полный мрак, ну а пока – пока мне скучно. Совершенно нечего делать. Ужасно хочется включить ноутбук и попытаться открыть долоховские засекреченные файлы. К примеру, мне вдруг приходит в голову, что в аббревиатуре D-x-NV это самое NV вполне может обозначать «наркотическое вещество». Икс – понятно, что такое, неизвестная величина. Получается: D – неизвестное наркотическое вещество. Может, это бред, но я привыкла с уважением относиться к своему творческому бреду. Благодаря ему я и живу на этом свете – в том смысле, что зарабатываю средства на пропитание и даже больше.
Да, мне безумно охота поэкспериментировать с файлами, поиграть в эти крутые интеллектуальные игры! Но я не делаю этого по двум причинам. Во-первых, «Макдоналдс» – не то место, где стоит демонстрировать такую редкостную штуковину, как ноутбук. Еще заприметит какой-нибудь лихой человек! Потом по пути на вокзал или в нем самом налетит злая сила – и прости-прощай моя техника с долоховскими секретами, а также моими романами! Неизвестно, что представляет большую ценность для человечества, но лично у меня на сей счет не может быть двух мнений! Во-вторых, в моем ноутбуке не заряжена батарея. Он будет работать безупречно, подключенный к сети, но батарея сама по себе может сесть в любой момент. Со мной, между прочим, это уже случалось.
Я должна была утром появиться в издательстве с новым детективом (электронная почта у меня тогда еще не стояла, я возила романчики на дискетах), но не успела дописать последнюю, самую важную сцену. А билет на поезд уже купила, неохота было менять планы. Я примчалась на вокзал в обрез, прихватив с собой ноутбук, и подумала: ведь до визита в издательство, до одиннадцати утра, у меня минимум три часа после прихода поезда! Сяду где-нибудь в «Макдоналдсе» на площади Пушкина, в уголке, и допишу сцену. Я так и сделала, когда приехала в Москву. И не знаю, что со мной случилось, какой глюк вдарился в голову в порыве сногсшибательного вдохновения, но я забыла сохранить текст. Обычно я это делаю автоматом! А тут затмение какое-то нашло!
В результате через два с половиной часа компьютер просто отключился, батарея села – и вся последняя сцена, которую я так лихо наваляла, преисполнившись за себя великой гордости, исчезла в каких-то электронных безднах. Ох и тяжко мне пришлось… Конечно, я потом написала новый эпизод, в издательстве меня простили. Но все же, куда девалась та сцена? Может быть, она по-прежнему где-то витает. Кстати, а куда девается содержимое электронных «корзин», опустошаемых нами? Если следовать закону всемирного превращения и сохранения энергии, ничто не возникает из ничего и не пропадает в никуда. Ну и где она, эта свалка виртуального мусора? Чью окружающую среду засоряет?
У меня в голове немедленно возникает фантастический сюжет на тему интеллектуального виртуального монстра, этакого гомункулуса, родившегося во всемирной «паутине» и собравшего под свои знамена погибельных для людей и компьютеров призрачных гоблинов, но тут я бросаю нечаянный взгляд на часы над стойкой – и, подхватив с полу сумку с ноутбуком, набрасываю на плечи куртку и лечу через площадь к вокзалу. Мой поезд уходит черед двадцать минут! Хорошенько я поужинала, ничего не скажешь!
Подбегаю к девятому вагону. Уже издалека вижу проводницу – маленькую пухленькую блондинку, похожую на сладкую плюшечку. На ее кудрявой головке форменная пилотка. Хорошенькая девочка. Ни следа синих теней! Претендентка на звание «Лучший по профессии».
– У вас пятнадцатое место, четвертое купе. Пожалуйста, проходите.
Мне повезло – у меня нижняя полка. Вообще сегодня почему-то не очень много желающих посетить столицу нашей родины. Отправление минут через десять, а вагон практически пустой. Может, повезет и в моем купе не будет много народу? Хотя нет, лучше пусть там будут заняты все места, причем пассажирами окажутся женщины!
А вот и мое купе.
– Добрый вечер.
Слышу в ответ аналогичное и смотрю на своих попутчиков. Это мужчина и женщина. Оба сидят с двух сторон столика, уткнувшись в книжки и откинувшись в тень. Видимо, у обоих чрезвычайно интересное чтиво, если они не способны оторваться от него даже в сумраке. Мельком бросаю привычный взгляд на обложки: уж не читают ли они писательницу Дмитриеву? Ну да, ждите ответа. Писать-то она пишет, а вот читает ли ее хоть кто-нибудь?! У моей попутчицы в руках – Пауло Коэльо, «Пятая гора». На мой взгляд, и этот роман, и все другие – не более чем довольно слабые дайджесты тех или иных глав Библии, но из Коэльо, по непонятным причинам, пресса делает новую звезду. А далеко ему, между прочим, до Борхеса! Как до Луны. Но среди интеллигенции теперь считается престижным читать «Коэлью». Из чего можно сделать вывод, что попутчица как бы интеллигентка.
Мужчина читает Акунина – «Коронация». Поскольку я люблю Акунина, а от «Коронации» вообще в восторге, мои симпатии и антипатии невольно перекочевывают с авторов на читателей. Нетрудно угадать, каким образом они распределяются!
Строго говоря, мужичок действительно очень приятный. Немного за сорок, с мягким, добродушным, ироничным лицом. Не знаю почему, вспоминаю при взгляде на него песенку «Бухгалтер, милый мой бухгалтер». Не герой моего романа и, возможно, вообще не герой, но бесспорно – хороший человек. Из тех мужчин, с которыми я умею дружить без всяких неприличных мыслей и поползновений с обеих сторон. В моей жизни в разное время возникали такие вот хорошие друзья мужского пола, но их всех так или иначе отогнал от меня не терпящий никакого соперничества Михаил. Теперь нет ни его, ни друзей.
Женщина мне не нравится. Таких, как она, в старину называли очень грубо, зато точно: размужичье. У нее яркие черные глаза, маленький стиснутый рот, а черты набрякшего лица, и сложение, и стрижка – все мужиковатое. Глаза острые, умные, однако все прочее производит весьма неприятное впечатление. Особы такого типа обычно очень не любят обыкновенных, тем более симпатичных, стройных женщин, к которым я пока что отношусь, несмотря на изобилие скушанных нынче в «Макдоналдсе» пирожков.
Да, я ей не нравлюсь. Она не сводит с меня сосредоточенных, словно бы недоверчивых, испытующих глаз. С другой стороны, на меня точно так же неотрывно таращится мужчина. С таким любопытством, как будто я явилась сюда в одних стрингах, честное слово!
Может, я в кафе ненароком посадила пятно на каком-нибудь неприличном местечке? Был у меня такой казус в жизни, лопнул вишневый пирожок в «Макдоналдсе» – лопнул и спас мне, можно сказать, жизнь…
– Извините, у меня пятнадцатое место, – говорю я, чтобы ликвидировать затянувшуюся паузу и заявить о своих правах. – Можно вас попросить встать на минуточку? Я сумку вниз поставлю. Под полку.
На моем пятнадцатом месте сидит эта толстая тетка. Она поднимается весьма неохотно, плюхается на противоположную полку с таким видом, будто я согнала ее с законного места, и, наклоняясь, я чувствую пристальный взгляд «дамы» на своей вынужденно выпятившейся попе.
Стоп, а может, у нее, храни и помилуй господи, нетрадиционные пристрастия? Вот еще только от лесбиянок я за истекшие сутки не отбивалась, а так практически все успела испытать!
Пользуюсь моментом, занимаю свое законное место у окошка. Кладу на стол билет и деньги за постель. Стол заставлен продуктовыми наборами. Вот и бутылочка воды «Саровская». Меня тут же одолевает жажда. Ну уж нет, больше я эту минералку в жизни в рот не возьму! Но тут же вспоминаю, что, когда я вчера вошла в свое купе СВ, наборы там еще не стояли. Потом принесли именно один – ведь от Нижнего я отъезжала в гордом одиночестве. Видимо, тогда бутылочка и была заряжена клофелином. А сейчас, пожалуй, я могу пить спокойно. Мало вероятия, что все четыре набора отравлены. Ведь неизвестно, какую коробку я открою. Хотя – место у меня пятнадцатое, значит, я возьму или эту коробку, или вон ту, короче, одну из двух, стоящих с моей стороны…
Ну, у меня уже развилась мания преследования! И все же лучше не пытать судьбу. Беру пластиковый стаканчик, выхожу в коридор, чувствуя спиной настойчивые взгляды двух пар глаз. Очень хочется обернуться и что-то такое сделать, улыбнуться или рожу скорчить, но, понятно, я ничего не делаю. Дохожу до служебного купе и пью из общего краника с кипяченой водой. Невкусно, зато безопасность гарантирована. Пока глотаю воду, гляжу в окно на перрон, по которому спешат последние, опаздывающие пассажиры (вагон постепенно более или менее заполнился), и в это мгновение вдруг догадываюсь, почему меня так некрепко взял клофелин. Видимо, доза была невелика, во-первых (побоялись сильно травануть, чтобы я не заспалась и это не выглядело подозрительно потом, когда они приведут милицию), ну а во-вторых, клофелин обладает особенно убойной силой именно в сочетании с газированными напитками: поэтому-то проститутки всегда норовят подлить его в шампанское. «Саровская» же оказалась без газа. И это меня, строго говоря, спасло.
От кого?!
Вот вопрос, которому, кажется, суждено остаться без ответа. Мне безумно, смертельно хочется разгадать тайну прошлой ночи. Но я не могу никаким образом проявить свой интерес. Ведь если я засвечусь на самостийном расследовании, начну расспрашивать кого-то (кого?) о том, о чем, по идее, никак не могу знать, – кто ж тогда поверит, что я не имею никакого отношения к убийству, совершенному вчера в восьмом вагоне поезда «Ярмарка»? А я не должна даже представлять, что там действовала «неизвестная» с моими документами в кармане! Вот если ко мне начнет цепляться милиция, тогда я пущу в ход все свои дремлющие детективные, а также дедуктивные способности. Пока же им надо крепко выспаться перед грядущими событиями. Что-то подсказывает, что борьба мне еще предстоит…
Возвращаюсь в купе. И с некоторым изумлением смотрю на свое пятнадцатое место, на котором уже разостлана постель, а поверх лежит, как была, в свитере и жуткой мешковатой юбке, эта неприятная тетка, заслонившись своим Коэльо, как щитом.
Мужчина («милый мой бухгалтер»), который сидит напротив, поднимается:
– Извините, мое место тринадцатое, я уступил его этой даме, но… Может быть, вы займете другую полку? Вас не затруднит?
Ему явно неудобно, этому деликатному человеку с таким приятным, мягким голосом. Итак, он отдал свою нижнюю полку этой мужиковатой толстой особе, чтобы той не пришлось со своими девяноста или более килограммами карабкаться на верхнюю, а она поставила его в неловкое положение, устроившись на моем месте. И лежит с таким видом, словно ее оскорбляет сам факт моего присутствия в купе!
Ситуация клиническая. Есть люди, которые обожают самые незначительные бытовые ситуации превращать в повод для третьей мировой войны. Я не принадлежу к их числу.
Я просто улыбаюсь дяденьке, говорю: «Спасибо» – а интересно, та тетка его хоть поблагодарила?! – и сажусь рядом с ним на тринадцатую полку. Теперь как бы мою. Мне тоже хочется лечь, очень хочется, но я решаю подождать, пока не придет проводница и не проверит билеты. А вот и она!
– Билетики, пожалуйста, и денежки за постельку.
Лежащая тетка соблаговолила сесть. Мы все поочереди отдаем проводнице деньги и билеты.
– Вы местами поменялись? – спрашивает она.
Тетка и усом не ведет. Кстати, это не метафора. У нее и в самом деле отчетливо видны крохотные жесткие усики над верхней губой. Говорят, современная эпиляция творит чудеса, но эта особа явно не из тех, кто старается скрыть свои недостатки. Такое ощущение, что она их даже подчеркивает!
– Да, поменялись, – бормочет «милый мой бухгалтер». – Так получилось. Дамы внизу, я наверху.
Проводница кивает, возвращает ему билет. Теперь настала очередь той особы.
– Вы, значит, во Владимире выходите? – говорит проводница, глядя на билет. – Ой, такой дорогой билет, а ехать всего три часа, у нас в плацкартном есть места…
Ее сочувственные интонации, похоже, оскорбляют толстуху. Она надменно вздергивает брови и говорит грубым голосом:
– У меня был очень тяжелый день, надо отдохнуть как следует.
Интонация однозначна: «Не твое дело!»
Проводница краснеет.
– А вы билетик перепутали, Ярушкина, – говорит она, протягивая мне желтый листок. – Обратный мне дали. Опять нашим поездом поедете, да? И снова в девятом вагоне, надо же.
Ничего нет особенного в том, что она называет мою фамилию. Да и сама фамилия не бог весть как ужасна. Но кажется, что к моему лбу приложили раскаленное клеймо. Меня сотрясает приступ дрожи. Черт знает, в каком состоянии я нахожусь, но мне даже мерещится, что содрогнулись и мои соседи. Оба уставились на меня с новым приступом интереса. Их лица почему-то озадачены.
Да что происходит?! Может быть, меня уже объявили в розыск по железной дороге? Но проводница узнала бы об этом первая. А она держится как ни в чем не бывало.
А вдруг она притворяется? Вдруг сейчас выйдет в тамбур, свистнет-гаркнет – и примчится отряд ментов, повяжут бедную детективщицу да под белы рученьки…
И тут до меня доходит смысл ее слов. Черт, я ей дала билет не до Москвы, а обратный! А тот, правильный, я куда подевала?
Вскакиваю, роюсь в карманах куртки. Точно, вот он. Отдаю его, обратный забираю, прячу в карман джемпера, к паспорту.
– Значит, остальные до Москвы, одна пассажирка выходит во Владимире… – бормочет проводница, делая пометки в своем талмуде, а я стискиваю руки меж коленей, чтобы утихомирить их дрожь. – Чайку кто-нибудь хочет попить?
– Нет, спасибо.
Мои соседи тоже отказываются.
– Извините, а когда можно умыться? – спрашиваю я.
– А вот проверю все билеты – и открою туалет, – говорит она и уходит.
Не то чтобы мне было туда нужно… Просто хочется выйти из этого купе и больше в него не заходить! Я не могу выносить пристальных взглядов моих соседей! Честное слово, они во мне скоро дырку прожгут!
– Вы, наверное, хотите уже постелить? – говорит наконец сосед. – Я могу выйти.
– Нет, нет, – вскакиваю я. – Пойду постою в коридоре.
Беру полотенце и ухожу в конец вагона, в маленький тамбур перед туалетом. Сажусь на ящик для мусора и начинаю мечтать, чтобы проводница проверяла билеты долго-долго, чтобы за это время мои соседи уснули, погасили свет в купе, а я бы тихонько скользнула на свою полку, накрылась с головой, и, может быть, мне удалось бы забыть о событиях последних суток, забыть о пристальных взглядах попутчиков…
Вижу, что из нашего купе выходит «милый мой бухгалтер». Конечно, он мгновенно поворачивает голову, находит меня взглядом и снова начинает пялиться.
В принципе мне приятно, когда на меня обращают внимание мужики – без разницы, нравятся они мне или нет. В конце концов, женщина рождена для того, чтобы привлекать к себе внимание мужчин, это ее, так сказать, жизненная функция. Но в данный момент я бы эту свою функцию с удовольствием сменила бы на что-нибудь попроще. Тем более что так мужики, заинтересованные моей скромной особой, не смотрят. Для этого «бухгалтера» я отнюдь не красивая женщина. Для него я какая-то цифра, из-за которой не сходится дебет с кредитом. Я его чем-то очень сильно озадачиваю. Чем? Почему?!
Поглазев на меня достаточно, чтобы я снова начала интенсивно колотиться, сосед уходит в противоположный конец вагона, занимает сторожевую позицию около другого туалета и стоит, то и дело поглядывая в мою сторону.
Тем временем из купе высовывается тетка в свитере, зыркает глазами туда-сюда, уходит обратно и запирает дверь. Наверное, собирается переодеться. Почему-то я чувствую себя уверенней от того, что мой паспорт, обратный билет и деньги лежат в кармане джинсов. Глупо, конечно, однако…
Пуганая ворона пролетает за темным, примороженным окном, боясь куста, ветки которого виднеются вдали.
Проверка билетов окончена, туалет открыт, я посещаю его, умываюсь, выхожу и бреду к своему купе. Оно все еще заперто. Стою, жду, пока дверь откроется. Возвращается и «милый мой бухгалтер», становится рядом, смотрит в темное окно, но я убеждена, что он разглядывает не дальние дали, а мое искривленное отражение в темном стекле. Да он просто извращенец, вот он кто!
Дверь с грохотом отъезжает в сторону. Вспоминаю, как открывалась прошлой ночью дверь в том купе – практически беззвучно. И меня снова начинает трясти. Я знаю, чего мне хочется, хочется до смерти: выпить. Набухать полстакана коньяку и ахнуть одним глотком. Жуть, да? Но, кажется, только это мне поможет сейчас. Разве что дойти до ресторана? Зато как будет спаться… без задних ног!
Останавливает меня только мысль о финансах. А вдруг произойдет какая-то накладка и гонорар в издательстве мне не дадут? Тогда придется задержаться в Москве еще на день, сдать обратный билет, потеряв на этом какие-то деньги, а мой кошелек вряд ли выдержит такое мощное кровопускание: и ресторанный коньяк, и московскую гостиницу, пусть даже на одну только ночь, и сданный билет…
Тетка в черном выходит, обжигает меня угрюмым взглядом и топает в сторону туалета. «Милый мой бухгалтер» делает приглашающий жест: мол, проходите, переодевайтесь, ложитесь спать. Я киваю и проскальзываю внутрь. Деликатный все же человек, вот еще бы с глазами своими ошарашенными совладал…
Запираю купе, стелю постель, сдергиваю свитер, джинсы и носки, остаюсь в футболке и трусиках и – не могу удержаться! – вместо того чтобы сразу лечь, проверяю содержимое своей сумки, стоящей под пятнадцатой полкой. Ноутбук в футляре, мое немудрящее имущество на месте. На всякий случай я переставляю сумку поближе к себе, под тринадцатую полку, быстро приоткрываю дверь и ныряю под простыню.
Входит сосед и тихонько, осторожно начинает стелить себе на верхней полке. Не надо мной, а на противоположной стороне. Почему-то мне кажется, он выбрал эту полку, чтобы можно было подглядывать за мной.
Одно из двух: или он маньяк, или у меня мания преследования. Даже не знаю, что лучше.