Если даже у вокзальных оперов и возникали сомнения, то они наверняка объяснили себе все эти несуразицы именно так. Странно только, почему никто из них не спросил: да неужели беглянка так запросто смогла открыть запертую на особый ключ вагонную дверь, чтобы выпрыгнуть? Или проводница – по рассеянности, что ли? – забыла ее замкнуть? Или у этой Ярушкиной был ключ? Кстати, а почему бы и нет?..
«Все, все объяснимо с точки зрения логики, – рассеянно подумал Долохов. – Кроме одного: я сам видел, как женщину выбросили из вагона».
И этот факт разом опровергал все прочие. Если проводница врала в главном – значит, ей нельзя верить ни в единой мелочи.
Замкнутый круг!..
Так, вот и ночной переговорный пункт. В нем пусто, сквозь огромное окно видна дежурная, которая дремлет, положив голову на сложенные руки. Эх, жалко, придется будить.
Разумеется, у Долохова был мобильный телефон. Лежал в «бардачке» – выключенный вот уже который день. С некоторых пор он не рискнул бы позвонить по своему мобильнику даже в бюро погоды. Во-первых, синоптикам нельзя верить: они, как и саперы, ошибаются только один раз, зато ежедневно; во-вторых, у него были основания предполагать, что его пасут с помощью мобильника. Пеленг постоянного сигнала – забота для профессионалов никакая. Особенно в этом рейде. Нет, его пасут не конкурирующие фирмы, не шпионы, не враги. Свои же ребята, по заданию которых и работает Долохов. Ну что ж, слишком серьезная идет игра – и слишком несерьезный персонаж задействовали сценаристы для достижения успеха. Несерьезный персонаж – он, Владимир Долохов, но его нимало не напрягает такая аттестация. Пускай хоть горшком называют, только в печку не сажают. Тем паче что это правда. Ну кто из настоящих, серьезных ребят по пути на важнейшую операцию занялся бы спасением прекрасной дамы, попавшей в беду?!
Кстати, насчет прекрасной дамы – не более чем фигура речи. Пока она шибко прекрасной Долохову не показалась. Честно говоря, он ее толком даже и не рассмотрел. Кстати, а не пора ли поближе познакомиться с ней, подетальнее?
Долохов огляделся. Вон тот двор с полутемной арочкой очень подойдет для знакомства.
Он загнал джип под арку, заглушил мотор. Громче зазвучала музыка. Любимое «Радио 7 на семи холмах». Одна из любимейших песен – Марк Алмонд, «A lover spend». Очень красивая песня, даром что английский так и остался у Долохова где-то на уровне средней школы. Lover – любовник, это понятно, а что такое spend? Впрочем, сейчас это не суть важно. Тихонько, без слов, подпевая, достал фонарик. Расфокусировал свет, направил рассеянный луч на бледное лицо. И тихонько присвистнул: кажется, его находка начинает приходить в себя. То лежала с безучастным, неподвижным лицом, с закрытыми глазами, а сейчас глаза хоть по-прежнему закрыты, но веки стиснуты, брови нахмурены, губы подрагивают. Точно, сознание возвращается к даме! Недаром же она вздрогнула, когда его руки расстегнули «молнию» куртки и сначала легко, потом гораздо настойчивее пробежали по ее телу…
D-x-NVИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА КУЛИКОВА НИКИТЫ СЕРГЕЕВИЧА(окончание)Расшифровка видеозаписи.
– Расскажите, как происходила встреча с начальником агентства.
– Ну, я пришел к «Спутнику» пешком, потому что надоело все время в тачке мотаться, а живу я недалеко, на Славянской. Около киношки уже топтался Ромка, он меня увидел, подбежал, сказал, чтобы мы сели в белую «Ладу», которая тут стояла. Я, когда увидел машину, подумал, что это как-то слишком просто, потом посмотрел на мужика за рулем, и у меня вообще все опустилось.
– Опишите этого человека.
– Ну, он такой… примерно среднего роста, довольно полный, с покатыми плечами, черные волосы, заросшее щетиной лицо, в черном свитере был. Усы небольшие. У него очень сильные руки, я заметил, пальцы как железные, когда он со мной здоровался, я просто обмер. Больно было. Но вообще мне как-то стало не по себе, я подумал, сейчас они меняувезут на фиг, похитят, а потом бате отрезанное ухо пришлют и скажут: выкладывай чемоданчик «зеленых» в мелких купюрах, или мы твоему сынуле еще что-нибудь отрежем. Но тут мужик протянул мне несколько листочков на компьютере, это была распечатка услуг, которые они оказывают. Я стал читать, но сначала не поверил глазам. Главное, он что-то перепутал и сперва дал мне прайс-лист тех услуг, которые они предлагают для женщин. Я подумал: ну, у меня, наверное, крышняк съехал. Потом-то все выяснилось. Ну, я прочитал и никак не въеду, что все это правда. Спрашиваю его, а как это все совмещается с УК Российской Федерации. Он сказал, что их фирма зарегистрирована как частная медицинская клиника, что все эти их прибамбасы проходят как психотерапевтические реабилитационные мероприятия. Я подумал: ни фига! И вот это – психическое реабилитационное, спрашиваю? И показываю на один пунктик, весьма прикольный, который назывался «Лифт». Он говорит: да. И это, спрашиваю? А сам показываю на пункт «Лунная ночь». Все в порядке, сказал он, не волнуйтесь. Меня такой смех разобрал, просто не мог остановиться. Потом говорю: а можно для начала что-нибудь попроще? Типа «Гороскоп»? Нет проблем, ответил он, пятьсот до, пятьсот после – но что не так покажется, если не понравится, вторую половину можете не платить.
– Чего пятьсот? Рублей?
– Каких рублей, вы что? В смысле, извините… нет, не в рублях, там все цены только в у.е.
– Вам не показались эти цены высоковатыми?
– Да нет, «Гороскоп» – самая простая штука, в общем-то, безделка. Так что, наоборот, цена была довольно низкая. «Лунная ночь» стоила уже две тысчонки, «Чердак» вообще три. «Калитка» – тоже три. Я припоминаю теперь цены только тех «мероприятий», в которых сам участвовал. Конечно, эта лавочка была для очень богатых людей.
– Роман тоже бывал с вами на мероприятиях?
– Я знаю, он участвовал кое в чем, у них это было как бонус для сотрудников, а я так понял, он там типа зазывалой работал, рекламным агентом, что ли. Мы с ним один раз совпали в «Лунной ночи». В августе. А вообще я с ним не виделся практически.
– Почему? А в тренажерном зале?
– Да я перестал туда с ноября ходить. У меня что-то стало с суставами, артрит обострился, я вообще в ужасе просто, такое ощущение, что с палочкой стану ходить теперь. Ничего не помогает, никакие лекарства! Ну, я и не появлялся там. Если мне надо было с Ромкой связаться, я ему просто звонил на мобильник, ну, он все устраивал.
– Что именно?
– Связь с агентством. Они ведь не принимали заказы от кого попало, только через своих агентов типа Ромки. А им, агентам этим, я уже сказал, шел какой-то процент особый. Именно поэтому Ромка не бедствовал. В принципе у них там довольно строгая была конспирация, я до сих пор не знаю, где их офис. Вся подготовка происходила всегда в машинах, на которых нас вывозили куда надо. Причем, я так понял, машины были наемные, это не парк агентства.
– Скажите, а вот вы разыскивали Романа, звонили ему – ведь мы именно так засекли вас, – потому что хотели еще раз попросить его устроить вам «мероприятие», да?
– Ну да.
– А какое на этот раз?
– «Чайник».
– Понятно… Так, теперь вот что. Вы упоминали про девушку. Что это за девушка? Тоже зазывала, вроде Ро-мана?
– Нет, она была как бы старшая по званию. Она конкретно выводила несколько групп, например, нас на «Лунную ночь», женщин на «Съемки». Я это точно знаю, слышал как-то их разговор с Романом. Он был у нее в подчинении, вообще пикнуть при ней даже не смел.
– Как ее звали?
– Люда.
– Опишите ее.
– Ну, такая не очень высокая, довольно плотная, крепенькая, с черными волосами, черноглазая, смуглая. Грубоватая, но очень деловая.
– По этим приметам она напоминает мужчину, которого вы описали как директора агентства. Может быть, они родственники?
– Да кто их разберет, я не знаю. Я их рядом не видел.
– А вы потом встречали случайно в городе кого-то из своих, так сказать, коллег?
– Вроде да. Одного мужика в тренажерном, кажется, видел.
– Вы никогда не обсуждали между собой случившееся?
– Думаю, что никому такое и в голову прийти не могло. Мы все люди взрослые, прекрасно понимали, что клиника клиникой, прикрытие прикрытием, а то, что мы делали, все равно не очень нормально. Это же подсудные дела, по большому счету! Я один раз прочел заметку в газете… там со смертельным исходом была прикольная ситуация… и подумал: а вдруг кто-то из клиентов нашего агентства навернулся?
– То есть вы все сознавали противоправность своих действий? Тогда почему продолжали их вести? Почему продолжали прибегать к услугам Романа?
– То есть вы все сознавали противоправность своих действий? Тогда почему продолжали их вести? Почему продолжали прибегать к услугам Романа?
– Да вы что? Мы уже не могли бросить. Это уже как наркотик стало. Я вон Ромку не могу найти, так у меня натуральная ломка наркотическая идет. Мне просто не хватает чего-то. Вообще без этого все стало не так!
– И как же вы теперь квалифицируете работу агентства? Вы в игры для взрослых играли или совершали незаконные действия?
– По-моему, мы делали то и другое.
– Вы сказали, что пристрастились к участию к «мероприятиях», как к наркотику. Вы уверены, что Роман больше никогда не предлагал вам ни попробовать наркотик, ни участвовать в его передаче или распространении?
– Нет, никогда и речи об этом не шло. Я же сразу сказал Роману, что ни в чем таком участвовать не буду.
– Когда-нибудь упоминалось при вас Романом Карташовым или кем-либо другим наркотическое вещество D?
– Нет, никогда.
– Какое-либо другое?
– Никогда.
– Как вам кажется, у Карташова были дружеские отношения в тренажерном зале с кем-нибудь еще, кроме вас?
– Он иногда разговаривал с какими-то парнями, но я не в курсе насчет их отношений. Более или менее дружен он был с нашим тренером, Костей Меркуловым. Иногда, насколько мне известно, Роман его даже ждал, они вместе шли домой.
– У вас есть какая-то информация, пользовался ли Меркулов услугами агентства?
– Этого я не знаю. Но думаю, вряд ли. Костик парень осторожный, по-моему, он риска не любит. Да и с деньгами у него вроде бы не так чтобы очень. А впрочем, ничего не могу точно сказать.
* * *Валентина уже успела забыть, когда работала с медсестрой. Все время приходилось вести прием одной. И чем-то жертвовать: то ли все писать куда и как положено в ущерб пациенткам, то ли больше времени уделять людям, но вызывать на свою голову проверочные громы и молнии. Сегодня от этого метания от журналов и карточек к разнообразным дамам и обратно просто плакать хотелось. Голова разламывалась, Валентина с трудом соображала, путалась в привычных формулировках. Полегче стало только часам к одиннадцати, когда в кабинете УЗИ, куда она сопровождала больную, обратили внимание на заморенный вид доктора Залесской и угостили ее кофе. Валентина обычно старалась пить его как можно меньше, сердце берегла, да и давление ни к чему провоцировать, а тут ухнула две чашки двойной крепости, с тройной дозой сахару – и наконец-то стала воспринимать мир осмысленно.
Все-таки совсем не спать невозможно, да еще после такого безумного дня, какой она перенесла вчера. Ночная же гонка ее натурально доконала. Когда они с мужем ехали на встречу с Долоховым, Валентину трясло от неизвестности, возвращались обратно – трясло от беспокойства: во что это их впутал дорогой сосед? История, им рассказанная, казалась совершенно невероятной. Сброшенная с поезда особа, убийство в купе… Какой-то детектив!
Детективов – и житейских, и литературных – Валентина однозначно не любила, книг этого жанра не читала, однако за истекшие сутки умудрилась стать чуть ли не основным персонажем целых двух детективных историй. Почему она не любила детективы-книги? Да потому, что их авторы обладают совершенно неудобоваримой для нормального человека логикой. Они делают умозаключения на основе фактов, которые до поры до времени остаются неведомы всем, кроме них, а потом обрушивают на читателя вывод, выдернув его, как шулер выдергивает козырную карту из рукава. Такое ощущение, что все они смотрят на читателя как на идиота, свысока, заведомо не давая ему даже намека на будущую разгадку. А потом кичатся догадливостью какого-нибудь следователя, который гадал на кофейной гуще, но делал при этом математически выверенные выводы! Валентина терпеть не могла, когда ее заранее держали за дуру. Владей она теми же сведениями, которые, оказывается, были известны главному герою (героине), она еще раньше вычислила бы истинного преступника!
И потом, она терпеть не могла дурацких совпадений, которыми так и кишат детективы. Герой спасает незнакомку, влюбляется в нее, а после выясняется, что именно для ее убийства его нанял кровавый наркобарон, потому что она единственная обладает информацией, которая способна разрушить его империю! Женщина утешает незнакомую плачущую девушку, но через две секунды та падает, убитая неведомо откуда прилетевшей пулей, а в ее кармане сердобольная особа находит бумажку с телефоном… своего собственного мужа, майора уголовного розыска с Петровки, 38! В самолете садятся рядом и совершенно случайно знакомятся два парня, потом, уже на земле, один другому спасает жизнь, а затем оказывается, что именно спаситель стоит на пути спасенного к огромному наследству. Никто другой! Следовательша уходит от подозреваемого, которому ей очень хочется пришить дело, – уходит, уже готовая признать собственную несостоятельность, как вдруг, остановившись застегнуть «молнию» на сапоге (или почесаться, или высморкаться, или совершить еще какое-нибудь столь же необходимое дело), слышит разговор, полностью подтверждающий ее подозрения, и более того – открывающий место нахождения исчезнувшего трупа, похищенных детей или украденных бриллиантов!
Валентина, помнится, читала в газете интервью с какой-то местной нижегородской писательницей. Та утверждала, что детектив – это искусство совпадений. Валентина тогда скептически усмехнулась, подумав, что барышня просто ищет себе легкого пути в жизни, как, впрочем, и многие авторы презираемого ею жанра. В жизни таких безумных совпадений не бывает, а литература, пусть даже и детективная, все-таки призвана отражать действительность!
Правда, вчера вечером Валентина сама была изумлена тем, что наткнулась на свою старую фотографию во время допроса… Но это не совпадение, а случайность! Такие случайности вполне уместны как в жизни, так и в литературе. Никто ведь не упрекает Льва Толстого из-за того, что смертельно раненного князя Андрея привозят именно в тот дом, где остановились уехавшие из Москвы Ростовы и Наташа видит и узнает его. Это – случайность. Вполне оправданная неразберихой и суматохой войны. А история, в которую втравил их с мужем Долохов…
Сущий детектив, словом!
Валентина неодобрительно покачала головой. Главное, свалил им на руки эту беспамятную особу, дал ключи от своей квартиры, велел разместить даму там, сторожить ее – и немедленно умотал в Москву: у него якобы срывается сверхважная встреча. Обрушил на голову Залесских целый ворох совершенно невероятных, противоречивых сведений – и был таков.
Валентина попыталась возмутиться, однако взглянула на спутника своей жизни – и невольно прикусила язык. Такого удалого, залихватского выражения на Валькином лице она давным-давно не видела! Он словно бы мгновенно стал совершенно другим человеком. Некую постепенно просыпающуюся удаль Валентина уловила в нем, еще когда они неслись в ночи на встречу с Долоховым. Даже перестал ворчать, что вечером в Москву ехать, а отдохнуть не удается (в поезде Залесский вообще не мог спать). А уж когда они помчались обратно, увозя на заднем сиденье своей «Нивы» бесчувственную женщину, Валентине вообще показалось, что тихий супруг превратился в какого-то биоробота, созданного ради того, чтобы гнать по шоссе со скоростью сто восемьдесят кэмэ в час, сосредоточенно стиснув зубы и не отрывая глаз от дороги… но при этом порою расплываться в мальчишеской улыбке.
Любая другая жена на месте Валентины ощутила бы некие ревнивые подозрения. Типа: что-то мужик нездорово воодушевился ради какой-то таинственной незнакомки! Но Валентина никаких ревнивых позывов не ощутила, потому что сроду дурой не была и твердо знала, что ее Залесский – однолюб. Он был преисполнен счастьем отнюдь не потому, что спасал эту женщину, а просто потому, что спасал кого-то. И еще помогал товарищу, исполнял его приказ. Видимо, ему этого жутко не хватало, то есть приказов, с изумлением подумала Валентина и впредь решила спрятать женскую слабость в карман и разговаривать с Залесским исключительно с позиции силы и с командирскими интонациями. Стоило ей это понять, как мгновенно вспыхнувшая неприязнь к незнакомке сошла на нет, и она стала оглядываться на заднее сиденье с искренним беспокойством, почти уверенная, что Долохов перестарался с мерами безопасности. Еще там, «на точке рандеву», когда странную даму выгружали из одной тачки и запихивали в другую, Валентина спросила у Владимира:
– Она что, так и не приходила в себя с тех пор, как ты ее подобрал?
Долохов помолчал со странным выражением лица. Валентине показалось, что он сконфужен.
– Да ты понимаешь, – пробормотал наконец он, – я собрался ее обыскать, ну, карманы проверить, документы посмотреть. А она как раз в эту минуту взяла да очнулась. И уж не знаю, чего там себе навоображала в полубреду, но начала орать и отбиваться. Пришлось ее приемом вырубить.