– Но… Это же нарушение неприкосновенности чужого жилища… Взлом…
– Ничего мы ломать не будем. И потом… Неужели тебе не хочется разобраться во всей этой чертовщине?
– По правде, хочется больше всего на свете, но я боюсь увязнуть еще глубже. Что, похоже, и происходит.
– Твои опасения обоснованны, но теперь нас двое, а вдвоем пропадать веселей. Поэтому рискнем.
– А если увидят соседи?
– Даже если увидят, шум поднимать вряд ли будут. Во-первых, времена нынче суровые, проявишь инициативу – себе же во вред, а во-вторых, сам же говорил: этот Шурик – пьянчуга, тащить у него нечего… Да к тому же, если верить некоей старухе, он умер. Так что мы ничем не рискуем.
Доводы нового знакомого показались Толе довольно убедительными, и хотя его милицейское прошлое призывало к осторожности, он решился. Крадучись, они вышли из квартиры. Суворов прислушался, в подъезде все было тихо. Он подошел к двери, за которой якобы обитал умерший, взглянул на замок, небрежно махнул ладонью, показывая: дело-то плевое. И действительно, потребовалась всего минута, и дверь распахнулась. В ноздри ударил спертый воздух нежилого помещения.
– Похоже, здесь действительно давно никто не живет, – задумчиво проговорил Суворов.
– Как это не живет? Только сегодня утром вино пили, бутылки должны остаться, стаканы… Голубенькие такие… Конфетками мы закусывали.
Они вошли в комнату. В ней царило запустение. На замызганном столе лежал слой пыли, бутылок и стаканов не имелось и в помине.
– Ничего не понимаю, – растерянно произнес Толя. – Как же так?
Суворов разглядывал убранство комнаты. Обратил внимание на висящие на стенах плакаты рок-звезд.
– А они-то были? – он указал на плакаты.
– Да были, были! Я еще спросил, знает ли он этих ребят? Он подтвердил. Играл, говорит, с ними.
– Играл, говоришь? В такие же интересные игры, как и с тобой? Ладно. Стол тот?
– Во всяком случае, похожий.
– В обстановке ничего не изменилось?
– Как будто нет.
– Где же тогда бутылки? И почему пыли на столе полно, а следов, что за ним сидели и пили, никаких? Как ты это объясняешь?
Толя недоуменно развел руками.
– Хорошо, постараемся разобраться. – Суворов обвел комнату внимательным взглядом. – Давай начнем с пола. – Он нагнулся и присмотрелся. – Очень похоже, стол откуда-то принесен. Возможно, из соседней комнаты или кухни – кругом пыль, а вокруг ножек и от порога пол тщательно протерт. Хотя потом, уже после уборки, присыпан пылью, но она явно отличается от той, что по углам. Хитро! Идем дальше. Приступаем к осмотру обстановки. Прямо скажем, твой друг-барабанщик, если он, конечно, тот, за кого себя выдает, жил не очень богато. В этом нет ничего удивительного, не на всех с небес сыплются лавровые венки и баксы. Плакаты явно висят здесь не один год, пожелтели, пожухли… По логике, музыкант должен иметь хотя бы плохонький магнитофон или проигрыватель. Таковой присутствует. Электрофон «Вега», вещь, по нынешним временам, реликтовая, почти антикварная. Пластинки… – Суворов перебрал стоявшую рядом с проигрывателем пачку виниловых дисков, – тоже древность. В основном двадцатилетней давности производства фирмы «Мелодия». Книги… Таковые отсутствуют. Очевидно, алкоголь и музыка полностью заполняли культурный вакуум данного индивида, не оставляя места для прочей ерунды. Одежда… – Суворов растворил древний платяной шкаф с мутным, расколотым пополам зеркалом. – Гардероб, конечно, весьма скуден, кое-какая джинсовая униформа, дубленка, или, скорее, полушубок из тех, что носят вохровцы. Питомник для моли. Обувка тоже соответствует… Что еще? – Он перевел взгляд на комод. На комоде среди прочего хлама лежал здоровенный том в облезлом порыжевшем бархатном переплете. Суворов откинул верхнюю крышку. – Нечто вроде фотоархива. Начинается, естественно, с раннего детства твоего друга. Вот он сидит на горшке, внизу имеется надпись: «Первый вирзошник Шуры Доместикова». Видимо, это фамилия барабанщика. Вирзошник, насколько я знаю, на жаргоне лабухов – уборная. Так, дальше. Семья, родственники… Под каждой фотографией поясняющий текст. В общем-то, ничего любопытного. Так, а это что? Ничего себе. Смотри!
На фотографии была изображена похоронная церемония на кладбище. У открытого гроба стояли потрепанного вида мужчины, а ниже имелась надпись:
«Господина Шуру Доместикова провожают в последний путь.
Стучал всю жизнь на барабане, а умер дома на диване.
Пред вами жертва суррогата и бестолкового медбрата».
– Почерк всюду один и тот же, – удивленно заметил Суворов. – Он что же, сам себе эпитафию написал? Чепуха какая-то! Ты, Анатолий, приглядись повнимательнее: этот ли человек пил с тобой портвейн, а потом завел в кукольный вертеп?
Толя долго таращился на фотографии.
– Вроде он. В гробу, правда, лица не разберешь, а на остальных снимках он моложе, но похож, определенно похож.
– Где театр находится?
– Я же рассказывал… От Горбушки мы еще полчаса топали. Я тот район не знаю. Шли какими-то переулками, дворами… Помню только – домина шестнадцатиэтажный, внизу большущий магазин, а в торце этот театрик. Только внутрь мы прошли через подсобки…
– Понятно. – Суворов взглянул на часы. – Время позднее. Пора по домам. Но в завершение еще несколько вопросов. Ты что собираешься делать дальше?
– В каком смысле?
– Будешь искать?
– Не знаю… Наверное, откажусь. Пойду к Дамкеру, расскажу, что и как. Он поймет. Старик хороший.
– А может, поработаем вместе?
– Вы это серьезно?
– А почему нет? Чувствую, дело сложное, канительное. Сроку у меня – неделя. Два дня уже прошло. Боюсь, не успею, а заказчик, похоже, серьезный. Поэтому для ускорения процесса готов привлечь тебя. Конечно, не бесплатно. Поделюсь, можешь не сомневаться. И в случае успеха дам значительно больше, чем твой Дамкер. Ваши с ним отношения – это твое дело. Я на долю не претендую. Так как?
– В общем-то, можно, – неуверенно произнес Толя, – хотя я не понимаю…
– Тогда так. Завтра отправишься к своему доброму Дамкеру и скажешь примерно следующее: «Ситуация весьма серьезная. Боюсь, Райский попал в беду. Отыскать его сложно – нужны дополнительные сведения». Пусть Дамкер нажмет на его мамашу, и та подробно расскажет о сынке, о его женах… Обо мне не упоминай. Как только переговоришь с мамашей, тут же звони по сотовому телефону. Вот номер. – Он протянул Толе визитную карточку. – И, смотри, не пей! На этом все. Пошли отсюда…
Глава 6
По некоему стечению обстоятельств как раз в этот момент на сцене появляется новый персонаж, чья деятельность придала всему действию совершенно иную окраску. Но все по порядку.
Валентин Никомедов был известен в многочисленных редакциях столичных изданий под прозвищем «Валюн», он не стремился стать «штатной единицей» даже самого крупнотиражного и престижного издания, предпочитая свободу. Газет в Москве десятки, и если подходить с умом, можно зашибать неплохую деньгу, оставаясь при сем независимым. А со свободного художника какой спрос!
Валюн снимал однокомнатную квартирку в одном из спальных районов Москвы и вел нескучную холостую жизнь, хотя не то в Житомире, не то в Мелитополе у него имелись жена и ребенок. Был он легок в общении, нахрапист и не обидчив. Масса беспринципности плюс немного интеллекта – и можно ловить рыбку в мутной воде, что Валюн и делал.
Он проснулся от пиликанья пейджера, сонно протер глаза, глянул на экранчик… Только номер и краткое: «позвони». Номер ничего ему не говорил. Валюн вставил дискету в компьютер и быстро разобрался, кто же его разыскивал. Он имел целый штат осведомителей, чьи имена и телефоны сохранял на специальной дискете, не доверяя записным книжкам. Саму же дискету тщательно прятал от посторонних глаз, поскольку на ней имелись десятки имен и номеров.
Номер звонившего по пейджеру на дискете имелся. Это был телефон паренька, работавшего санитаром в одном из моргов столицы. Звали его Саней. Время от времени он подкидывал Валюну дополнительную информацию о поступивших в его распоряжение примечательных трупах, например, убитых в ходе бандитских разборок или подстреленных киллерами. Парнишка достаточно надежен и не требователен, сотрудничал, можно сказать, ради спортивного интереса. Правда, когда Валюн попытался расспросить его о нравах, царящих среди низшего медперсонала моргов, об оплате целого ряда негласных услуг, Саня посмотрел на Валюна как на дурака.
– Э-э, нет, братан! – хмыкнув, кисло произнес он. – Мне работа, да и здоровье, дороже пары десятков баксов или бутылки вискаря. Данная тема закрыта, и не пытайся доставать меня. Кого другого – пожалуйста. Усек?
Валюн был человеком понятливым и не настаивал. Что, интересно, припас для него Саня на этот раз?
Он набрал номер телефона Сани и почти сразу же услышал его приветливый тенорок:
– Чего надо?
– Чего надо?
Валюн назвался.
– А-а, ты… Тут есть одна заморочка, как раз в твоем стиле.
– Выкладывай.
– Вокруг народу полно. Может, подъедешь? Базар лучше вести без свидетелей.
– Хорошо, – охотно согласился Валюн. – Через часок буду у тебя.
Его потрепанная «девятка» влилась в поток транспорта и довольно скоро доставила до места. Здесь, как всегда, царило нездоровое оживление. Подъезжали и уезжали катафалки. Неутешные родственники со скорбными лицами, на большинстве из которых, однако, читалось предчувствие скорого избавления от неприятной процедуры, понуро топтались возле выносимых гробов. Тут же сновали бойкие молодые люди с постными физиономиями, облаченные, несмотря на жару, в строгие черные костюмы, без стеснения подскакивавшие к скорбящим и предлагавшие свои услуги. Валюн равнодушно наблюдал за мелкой суетой и размышлял, как, наверное, веселятся покойники, если, конечно, имеют возможность видеть происходящее.
Появился Саня – упитанный молодой человек в белом халате, с круглым потным лицом, стриженный «под ноль».
– Здорово, – произнес он, небрежно протянув грязноватую ладонь, которую Валюн пожал с явной брезгливостью.
– Не морщись, не морщись, руки я мыл! Пиво есть?
– Откуда?
– Давай сгоняем. Жажда, понимаешь, замучила.
Валюн безропотно завел мотор. Надо так надо.
– Ну, выкладывай, – потребовал он, направляя «девятку» к ближайшей торговой точке.
– А-а, да… Тут такая канитель… Понимаешь, трупак у нас пропал.
– Как пропал?!
– Хрен его знает. В этом и закавыка… Короче. Вчера, вернее, сегодня ночью, привезли мужика. Обычное дело. Менты обнаружили, вызвали труповозку… Как говорится, без признаков жизни. Чувак лет тридцати. Прикинут не хило, видно, что из крутых. Костюмчик фирмовый… от Кардена, или что-то в этом роде. Никаких повреждений на трупе нет. Сердце прихватило или еще что… Карманы пустые, возможно, обобрали, правда, и обувь отсутствовала. Раздели его, положили на каталку и затолкали в угол. А когда через пару часов хватились, нету! Такой вот облом.
– Куда же он мог деться? – с искренним недоумением спросил Валюн.
Саня пожал плечами. Они подъехали к магазину. Саня выразительно посмотрел на Валюна, но ничего не сказал, однако все было понятно и без слов. Тот протянул медбрату пятидесятирублевку. Через пять минут Саня, отдуваясь, хлебал пиво прямо из пластикового баллона, а Валюн терпеливо ждал.
– Отлично! – прокомментировал свои действия Саня. – В самый раз пришлось…
– Давай дальше! – потребовал Валюн.
– Успеется, – ответил медбрат, – день длинный, после допью.
– Я не о пиве!
– А-а, про трупака… Загадочная история. Мы сначала решили, что его свои прибрали. Братки. Но вряд ли. Мы бы знали. Такое уже случалось. Обязательно бы подошли. А тут – никого.
– А он точно мертвый был?
Саня засмеялся:
– Думаешь, ошиблись? Пьяного подобрали? Нет, брат! Ручаюсь. Мертв на все сто.
– Какая же твоя версия?
– Даже и задумываться над этой канителью неохота. Чем больше мыслишь, тем хуже спишь. Может, ушел он…
– Чего?
– Нынче разное болтают, особо в последнее время.
– Ну, давай-давай, выкладывай!
– Ничего я не знаю, – неожиданно посуровел Саня. – Это твое дело – расследованиями заниматься.
– Хорошо. А дальше как?
– Что дальше?
– Ну, с исчезновением. Вы сообщили в милицию, что труп пропал?
– Это дело начальства. Сообщат, наверное. С другой стороны, труп без документов, не опознан… Так что…
– И одежда пропала?
– Нет, почему… Одежда на месте.
– А можно на нее взглянуть?
– Подкинешь еще полтинник?
– Нет проблем.
– Я сейчас тебе его тряпки вынесу, – почему-то шепотом произнес Саня, когда они вернулись в морг. – Только постарайся просмотреть их побыстрее.
Медбрат убежал, а Валюн продолжал разглядывать мельтешащую перед моргом публику и одновременно раздумывал о только что услышанном. Из этого можно сделать конфетку, уйдет «на ура». Но нужны доказательства, иначе не поверят и будут совершенно правы.
Прибежал Саня со свертком под мышкой.
– Вот тряпки, – протянул он сверток Валюну.
– Поговорить еще нужно.
– Сейчас некогда. Вернусь за вещами, тогда и потолкуем.
Валюн развернул сверток.
Вся экипировка тянет долларов на восемьсот. В кармане рубашки что-то прощупалось, и Валюн извлек пластиковую карточку – визитка какого-то ночного клуба или казино.
На одной стороне темно-серой, отливающей перламутром визитки было напечатано: «No Sfera Too», а ниже имелась эмблема – силуэт летучей мыши на фоне золотистой луны. На обратной стороне, под словами «Подпись владельца», стоял неразборчивый автограф. Значит, это все-таки визитная карточка некоего развлекательного заведения. Валюн был не большим специалистом по подобным местам, однако знал человека, который наверняка мог дать исчерпывающую информацию. Он достал сотовый телефон. Парень оказался на месте.
– Здорово, Петрович, как протекает светская жизнь? – Услышав, что на западном фронте без перемен, Валюн перешел к делу: – Ты такую контору знаешь, – «No Sfera Too»? Пишется в три слова латинскими буквами, в последнем на конце два «о». Имеется эмблемка – летучая мышь на фоне луны, вроде что-то мистическое. Визитка у меня в руках. Как не слыхал? Ты? Нет, визитка на уровне. Не какой-нибудь самопал. Пластик и все такое, сама визитка серая. Узнаешь? А через сколько? Да, срочно!
Минут через двадцать вернулся Саня и спросил:
– Надыбал чего?
Валюн отрицательно покачал головой:
– Прикид неплохой, а так – пусто. Ты хоть опиши его.
– Покойника? Да я, собственно, и не видел. Не в мою смену это произошло, ночью, а я с утра заступил. Со слов, симпатичный парень, темноволосый… – Саня пожал плечами. – Да мы на них и не особенно смотрим. Трупак он и есть трупак. Чего его разглядывать? Режь да зашивай.
– А где его нашли?
– Опять же, прокол. Спроси чего полегче. Со всей Москвы везут… Это нужно в ментуру обратиться. Ладно, давай тряпки, я пошел. Делов выше крыши.
– Погоди минутку. Как ты все-таки объясняешь произошедшее?
– Почем я знаю! Объяснять – твое дело. Болтают, не первый случай за последнее время. Ну там всякие байки про оживших мертвецов – как в кино. Вроде кто-то занимается зомбированием. Но это всего лишь слухи. Ладно, бывай.
Некоторое время Валюн сидел задумавшись, обмозговывая слова Сани: «Кто-то занимается зомбированием». Интересный поворот. Зомби – в центре Москвы. Звучит классно! Если эту тему раскрутить, можно по-настоящему прославиться. Но нужны факты. Вскользь брошенная Санькой фраза о зомбировании подсказала тему будущего материала, а случай в морге должен стать его отправной точкой. Оставалось только найти консультанта, который бы посвятил Валюна во всю эту чертовщину, связанную с ожившими мертвецами и тому подобным бредом. Журналист порылся в памяти и обнаружил, что среди его знакомых такой человек имеется. Недолго думая, Валюн отправился к нему.
Мустафа Камилович Ахметов происходил из почти исчезнувшего племени московских дворников. Где-то в середине девятнадцатого столетия предок Мустафы Камиловича прибыл в Первопрестольную из города Касимова и по протекции своего земляка – старосты артели коновозчиков-гужевиков – пристроился махать метлой в доходные дома, принадлежащие купцам Найденовым. И сыны, и внуки касимовского татарина занимались тем же ремеслом. Ни революции, ни войны не смогли изменить уклада жизни семейства. Как были испокон веков Ахметовы московскими дворниками, так ими и оставались. И только Мустафа Камилович отступил от родового призвания. В пятидесятые годы закончил он Московский институт стали и сплавов, поработал на «Серпе и Молоте», потом двинул по научной части, защитил диссертацию и до самой пенсии преподавал металловедение в одном из московских техникумов. Имелось у Мустафы Камиловича хобби, которое он, выйдя на пенсию, довольно успешно превратил в источник существования. Всю жизнь Ахметов интересовался различными аномальными и потусторонними явлениями, собрал обширную коллекцию материалов по этим проблемам. Теперь же сам стал пописывать, занимательные его опусы охотно публиковали в периодической печати, в конце концов он даже издал книгу, посвященную «загадочным феноменам человека и Природы», как говорилось в предисловии. Валюн познакомился с Ахметовым пару лет назад и время от времени общался с ним, справедливо полагая, что подобный человек когда-нибудь окажется полезным. Так оно и случилось.
Через час «девятка» Валюна остановилась перед воротами небольшого дома в одном из подмосковных дачных кооперативов. На стук долго не открывали. Наконец калитка скрипнула, и на дороге появился дородный седовласый татарин, облаченный в просторные семейные трусы и тюбетейку. Некоторое время он подслеповато щурился на гостя, потом водрузил на тонкий с горбинкой нос очки с мощными линзами и наконец узнал Валюна. Особого восторга Мустафа Камилович не выразил, однако вежливая улыбка говорила, что посетителя примут.