– Недолюбливают его сослуживцы. В части-то все при деле и под присмотром, а на улице… Сам понимаешь.
– Понимаю, – ответил Тонкий. – Дедовщина, я по телику видел.
– Да не это даже! – замахал руками Леня. – У них там начальство удумало развлекательное мероприятие. Пьесу ставят к Новому году.
– «Белая гвардия», – догадался Тонкий.
– Слышал уже, да? Ну вот, а Васнецов сюда с актерского пришел, его и назначили ответственным. Ну, режиссировать это все, понимаешь?
Тонкий не понимал. Ну режиссирует солдат пьесу, а отчего он после этого на улицу-то выходить боится? «Белая гвардия» – нормальная повесть, с какой стати за нее морду бить?
– А что не так-то? – переспросил он.
Леня картинно развел руками:
– Ну-у, старичкам неприятно, что молодой ими командует. Орет: «Не верю!», и все такое. У них субординация – это все, а тут гусь-режиссер! Ну и молодые тоже, глядя на «дедов»…
– Ясно, – отмахнулся Тонкий. Было почему-то стыдно обсуждать чужие трения с коллективом. – Объясните лучше, что такое «гусь»?
– Солдат, который служит меньше полугода.
– Говорили, он весной пришел. Это фазан?
– Ага. Только ему, кажется, от этого не легче.
Леня опять выглянул в окошечко, увидел: никого нет, достал из-под прилавка пустую консервную банку и закурил. Выдохнув дым прямо в хитрую физиономию мухи, нашарил ногой табурет и сел. Тонкий тоже сел, кажется, впервые за день.
– Нормально, Сань, – Леня понимающе кивнул. – Всегда так: с утра поток, а с обеда – тишина. Может, из деревни кто заглянет.
– А солдаты?
– Не-а! Они как в увольнение идут – набирают, а обратно – летят бегом, чтобы не опоздать. Тут уж не до пирожков. Разве что самовольщики… Ну, это неважно, – оборвал себя Леня.
Похоже, он считал неприличным разговаривать с подростками о таких аморальных вещах, как солдатская самоволка. А у Тонкого почему-то не шел из головы Васнецов.
– Он такой здоровенный… – поделился Саня. – Разве он может вообще кого-то бояться?
Леня хмыкнул, как древний дедушка, собирающийся поучить малолетнего внука уму-разуму. Смотрелось это довольно комично: парню было лет двадцать.
– Разве в этом дело?! Вот у нас в универе есть парень, у него кликуха Кабан. Сам – во! – Леня показал рост где-то в районе собственного пояса. Учитывая, что показывал он сидя, выглядело неправдоподобно. Впрочем, он это заметил и уточнил: – В пупок мне дышит. Только его, Сань, уважают все. Не видел я, каков он в драке, и сомневаюсь, что кто-нибудь видел. Потому что никому и в голову не приходит с ним драться. Уважают его, понимаешь?
Тонкий слабо понял, какая связь между «подраться» и «уважают», но мысль уловил:
– Думаете, у Васнецова характер такой?
– А что тут думать? – Леня самодовольно пустил дым в окошко. – Тряпка и есть. Разок бы не спрятался – всегда бы потом ходил спокойно.
– А вы ему с кухни отпускаете… – ввернул Тонкий.
– Что ж, я его перевоспитывать должен? – обиделся Леня. – Для этого армия есть. А мне здесь драки без надобности. Да и пустое это.
– Хотите сказать, он всегда таким будет?
– Просил же – на «ты». Откуда я знаю?
Леня кинул окурок в банку с водой, и вовремя: на кухне запищал таймер, и почти сразу позвал Витек:
– Ленька, иди вытаскивай!
Тонкий уже с утра понял, что «уборщик» – одно название, а так Леня, как и Витек, работает в пекарне за всех и сразу. Уборщик, пекарь, продавец и, кажется, шофер – не отдыхать небось вчера в город ездил…
– Пойду, – Леня встал и хлопнул Тонкого по спине: – Отдыхай. Почитать что-нибудь принести?
– Лучше ноут, – оборзел Тонкий.
А что? Витек сам с утра предлагал дать ему с собой ноутбук, чтобы не скучно было. Хоть с Вуколовой по «аське» поболтать, она, должно быть, уже пришла из школы.
– Ноут так ноут. – Леня побежал вынимать выпечку из духовки.
«Откуда в октябре столько мух?» Тонкий сидел на стуле и лениво шлепал полотенцем по прилавку. Получалось через раз: раз Тонкий почти попадал, раз – бил мимо. «Здесь пекарня, тепло, – отвечал он сам себе и снова замахивался полотенцем. – Прицел сбит. Вправо».
– Не бейте мух, они – как птицы! – Стариковский голос у палатки заставил его обернуться.
Дед. В очках с щегольской деревянной оправой. Сетка-авоська в руках, Тонкий видел такие в каком-то фильме.
Старичок тоже увидел Тонкого и вспомнил секретный код:
– Ой! Вы кто, молодой человек? И где Виктор? Кого ж я отчитывать-то буду за сегодняшнее, а?
– На кухне. Я – Саша… А что случилось? – быстро спросил Тонкий в надежде изменить секретный код.
Старичок поправил на шее несуществующий галстук, пригладил волосы и таки сменил поднадоевший Тонкому сценарий:
– Случилось, молодой человек, следующее: ответьте мне, до каких пор я буду просыпаться в пять утра?
Вопрос был, конечно, дурацкий, но смутная догадка посетила Тонкого:
– Э-э… Наверное, вас разбудил грузовик?
– Грузовик? – возмутился старичок. – Это же целый автопарк с Шумахером! – он захихикал, радуясь собственной шутке. – Улей во время сбора меда! Москва в час пик! Грузовик! Это не грузовик, молодой человек, это кошмар всей моей жизни!
– А вы – Валерий Палыч, – закончил за старичка Тонкий.
– А я – Валерий Палыч, – подтвердил покупатель. – Приятно, когда страна знает своих героев. А вы теперь здесь будете работать, молодой человек?
Если бы Тонкий мог, он бы упал под прилавок и лежал бы там весь день, закрыв голову руками. Но раз уж взялся помогать Витьку, будь добр – отпускай пирожки, отвечай на вопросы и надейся, что завтра будет лучше.
– Я просто помогаю.
– Хорошее дело! – оценил Валерий Палыч. – Как приятно, когда молодежь тянется к труду. А не могли бы вы помочь и мне, молодой человек?
– Я должен сидеть за прилавком, – растерялся Тонкий.
– Вставать для этого не потребуется, – успокоил старик. – Я всего лишь попрошу вас УБРАТЬ ЭТОТ ЧЕРТОВ ГРУЗОВИК!
Он рявкнул так, что мухи на прилавке синхронно замерли, а в кухне перепуганно запищал таймер.
Тонкий не знал, что отвечать. Надо спросить Витька или, может, Леню, когда тот придет с ноутом.
– Мне надоело просыпаться под шум мотора, – жаловался Валерий Палыч. – Это нервирует!
«Оно и видно», – подумал Тонкий, но что сказать вслух, по-прежнему не знал.
– Так я могу на вас рассчитывать? – неожиданно выдал старичок. – Вы уберете грузовик, правда?
Такого поворота беседы Сашка не ожидал. Он решительно хлопнул полотенцем о прилавок (вроде даже попал) и нехорошо спросил:
– В карман?! – Ну не вынесла душа Тонкого.
Старичка как будто озадачила такая постановка вопроса. Несколько секунд он протирал очки полой видавшего виды пиджака. Потом поправил еще раз призрачный свой галстук и смирился:
– Так я и думал. Так. Я. И. Думал, юноша, что вы – такой же, как ваш приятель!
– Это какой? – уточнил Тонкий.
Но Валерий Палыч уже счел беседу законченной:
– Две слойки, молодой человек. – Он звучно брякнул на блюдце горсть мелочи и гордо сообщил: – Без сдачи!
Тонкий покорно потянулся за щипцами: без сдачи так без сдачи, очень хорошо.
Он завернул старичковы слойки в бумажку, протянул и подумал, что Витек, наверное, прав: сердиться на Валерия Палыча глупо. Тонкий не мог толком сказать почему, просто глупо – и все.
Получив слойки, этот немолодой комик отошел на пару метров и погрозил Тонкому авоськой:
– Готовьтесь к войне, юноша! Готовьтесь к войне!
Захотелось поднять руку, как в старых детских фильмах, и крикнуть: «Всегда готов!», но Тонкий почему-то не решился.
– С Валерьпалычем познакомился? – Леня возник у Тонкого за спиной и хохотнул: – Он еще и не такие перлы выдает! Про повидло тебе Витек рассказывал?
– Ага, – Тонкий взял протянутый ноутбук. – Я не понял: у него действительно была возможность переехать в деревню?
– Она у него и сейчас есть, – Леня опять хохотнул. – Витек ему каждый раз говорит: «Только согласись, куплю тебе дом в деревне, какой хочешь! А твой – под бытовку приспособим»… Ну, поднимется когда пекарня, будут работники, кроме меня, надо ж им где-то жить! – объяснил он Тонкому. – Нет, не желает Валерьпалыч переселяться. Кажется, ему с нами веселее.
– В деревне, что ли, скучно? – не понял Тонкий. – Там небось компания побольше, да и по возрасту…
– А спроси его! – отмахнулся Леня. – Ладно, работай! – И побежал в кухню под негодующий писк таймера.
Тонкий раскрыл ноутбук и вылез в «аську». Вуколова, Федоров, Фомин, Ленка – все уже были дома и все хотели знать, как там отдыхается Тонкому. Сашка честно ответил, чем он занят, рассказал всем про Витька, пекарню и Валерия Палыча, в общем, настроение народу поднял.
Когда приветственная часть была закончена, он поведал Вуколовой о вчерашнем визите Лабашова. Людка неожиданно проявила полную солидарность с Тонким в том, что наводчик-то, может, и не студент, но кто-то из университета может быть замешан в обеих кражах. Ну не ходят наводчики на работу к жертве! Они как-то больше по двору.
– Хотя, с другой стороны , – продолжила в своем репертуаре Вуколова, – если бы среди наводчиков был студент, не было бы необходимости расспрашивать Лабашова. Ну или, по крайней мере, наводчик бы знал, что Майя Дмитриевна и твоя бабушка на одном факультете не сталкиваются, и не прокололся бы.
Тонкому стало обидно: думали-думали и опять не додумались ни до чего внятного.
– Люд, а ты помнишь расписание всех школьных учителей? Знаешь, кто, что, когда ведет и у каких классов? Ты же учиться приходишь, а не за учителями шпионить!
Вуколова помолчала, потом выдала:
– Аргумент. А вообще, милиция разберется, что мы-то с тобой голову ломаем? Отдыхай.
Вот и поговорили. Хотя, вообще-то, она права, делом занимается Роман Петрович. Лабашов при Сашке звонил ему и при Сашке же пошел рассказывать про наводчика. Ничего, кроме дурацкой обиды (как же, как же, оперативники работают без него!), не заставляет Сашку думать об этой краже. Дело передано в надежные руки. Все. Проехали.
– Правда , – отстукал Тонкий. – На суде узнаем, как было дело. Если меня туда пустят.
Вуколовой не понравился Сашкин пессимизм, и она начала без остановки присылать анекдоты. Ссылки ей, скорее всего, давал Фомин, потому что он присылал Сашке эти анекдоты пять минут тому назад. Хорошо, когда рядом – свои. Пусть и виртуально.
Часы тянулись, анекдоты у Вуколовой и Фомина кончались, покупатели подходили редко и по одному. В кухне уже давно не шумели, на прилавке здорово поредели ряды пирожков. Честно говоря, их осталось совсем немного. Если совсем честно – на поддоне возлежала одинокая ватрушка. Пришел Витек, забрал ее и, жуя, сказал, что давно пора домой. Тонкий сложил ноут и пошел.
Толстый встретил Сашку на крыльце и, сердито посвистывая носом, вскарабкался на хозяйское плечо. Должно быть, ему не понравилось, что тот где-то разгуливает весь день без него.
Леня на кухне нарезал селедку и луковицу кружочками, Витек быстро переобулся и подключился к готовке. Тонкий хотел помочь, но ему не дали.
– Отдыхай, и так весь день на нас пахал. – Витек кивнул ему на табуретку за столом.
Стало почему-то стыдно: если беседа с Валерием Палычем и болтовня по «аське» называется «пахотой»!.. А люди весь день у плиты стояли, и кое-кто даже успел съездить в школу и в булочную – отвезти товар, да еще прибрать вечером в пекарне. И ничего, никто не устал! Вон как они шустро селедку режут!
– Как тебе работка? – спросил Витек.
Они с Тонким почти не виделись в течение дня, хоть и простояли в пяти метрах друг от друга. Тонкий рассказал про Валерия Палыча, пожаловался на покупателей, которые задают одни и те же вопросы в одном и том же порядке.
– Зарапортовался, Вить! Никогда такого не видел, чтобы сотня человек…
– Смешно! – улыбнулся Витек. – Ну, завтра они точно больше не будут эти вопросы задавать! Ты ведь уже всем ответил, правда?
Тонкий согласился и даже посмеялся за компанию. Верный крыс у него на плече делал стойку на задних лапах и нервно водил носом: «Здесь кормят?» Не дожидаясь приглашения, Тонкий отрезал по кусочку булки и сыра и сделал Толстому крошечный бутерброд. Верный крыс спустился Сашке на колени, аккуратно взял бутерброд одной лапой и принялся за еду.
– Аристократ! – засмеялся Леня.
Витек прыснул и полез в шкаф за тарелками.
– В пятницу мать приезжает. Грозилась захватить твою бабушку. – Он поставил Тонкому прибор и блюдечко, видимо, для верного крыса. – Так что готовься за несколько дней. Мой уши, чисти зубы…
– Да ладно тебе! – смутился Тонкий. – Она не такая. Ей не уши, ей лишь бы уроки делал. Учебники она привезти может, это да!
Витек понимающе закивал:
– Та же фигня, Джульетта! Каждый божий семестр: «Витя, я еду в книжный, каких тебе учебников привезти?»
– А ты?
– Заказываю, куда деваться! Она же старается.
Верный крыс, воспользовавшись тем, что на него никто не смотрит, потихоньку тырил со стола салфетки. Витек, конечно, молодец: положил их на самый край, Толстому только морду протянуть – и нет салфетки на столе. Зато будут у Сашки в кармане. А что: хорошее место для гнезда!
Тонкий заметил, когда уже вставал: трудно не заметить, как вываливается из кармана целый ком смятых бумажек. Наклонился поднять – ударился о стол, сел, потирая лоб:
– Дурак ты, Толстый!
Верный крыс ничего не ответил: подобрал салфетки и ретировался в комнату, подальше от этих беспокойных двуногих.
Глава XIII Падеж мужского рода
Очередь была тихая и скучная, лучше бы уж все вопросы задавали, честное слово. Две бабульки обсуждали сериал про любовь, парочка первоклашек вяло дралась в хвосте.
Тонкий отпустил бабулькам по «фантику» и крикнул Витьку в окно:
– Таймер!
Тот выкинул сигарету и побежал в кухню.
Леня сегодня поехал в город, вот Витек и вертится один. С Тонким, конечно, но… Тонкий понял, что до его приезда продавца здесь, в принципе, не было. Окошко ведь – прямо в пекарне. Подойдет покупатель, позовет, Витек и оторвется от духовок, отпустит, и дальше – печь… Не так уж много покупателей, раз Витек с Леней справляются вдвоем. Работу на кассе Витек явно придумал специально для Тонкого, чтобы тот не скучал.
…А ты тут сиди, как ненужная штатная единица, и смотри в окно. Раз бабулька, два бабулька, первоклашки вместе… Все. До следующего покупателя можно изучать деревенский пейзаж за окном. Нарисовать его, что ли?
Витьков ноутбук лежал без дела на табуретке. Лазить по Интернету просто так, без цели, не было настроения, а болтать – решительно не с кем, все еще в школе. А когда придут… В пятницу-то вечером кому же охота дома сидеть!
Тонкий еще раз высунулся в окошко – покупателей не видать, и побежал в дом за этюдником. Пока откопал его в сумке, расшвыряв по всей комнате носки, пока все убрал, пока отвязался от верного крыса (ему ведь не объяснишь про санитарные нормы и животных в пекарне), пока столкнулся в дверях с Витьком (ему тоже что-то понадобилось в доме)… В общем, не было его минут десять, а подошел за это время один-единственный покупатель. И тот – Валерий Палыч.
Тонкий влетел в пекарню и чуть не сбил Валерия Палыча с ног. Старичок прогуливался вдоль духовок, тяжело пиная себя по ногам двадцатилитровой канистрой. «Крепкий старик, – машинально отметил Тонкий. – Видно же, что канистра полная».
Увидев Тонкого, Валерий Палыч вздрогнул, словно Сашка, по меньшей мере, вломился к нему в баню. Впрочем, он тут же взял себя в руки и погрозил пальцем:
– Пугаете, модой человек!
– Извините. Выходил ненадолго, боялся, что покупатели будут ждать.
– Правильно боялся, – начал Валерий Палыч воспитательную работу. – Покупатель ждать не должен!
– Угу, – кивнул Сашка. – Вам чего?
– Фу, как невежливо! – оскорбился Валерий Палыч. – С тем же успехом и я могу спросить: «Вам чего, молодой человек?»
Тонкий пожал плечами:
– Хочу встать за прилавок.
– Вот и вставайте, – назидательно проговорил сосед. – Вставайте и работайте.
Пререкаться с ним не хотелось. Тонкий сел на свою табуретку у окошечка и открыл этюдник. Боковым зрением он видел, как Валерий Палыч посматривает то на него, то в приоткрытую дверь, но молчал. Беседы с нервными пенсионерами не полезны для искусства.
Тонкий разложил мелки (надеясь, что это не слишком антисанитарно) и занялся нехитрым деревенским пейзажем. Ветер дует, деревья качаются. Были бы люди, а не деревья, цыкнул бы, что б не вертелись, а так… Есть над чем поломать глаза, пока не поймаешь нужную деталь. Тонкий совсем перестал смотреть на Валерия Палыча, зато прекрасно слышал стариковское покряхтывание и шаги: туда-сюда.
Деревья выходили корявыми и неубедительными: попробуй порисуй, когда у тебя за спиной прогуливается вредный пенсионер! И где, позвольте спросить, Витек? Тонкий очень ждал, когда он придет и выгонит этого Валерия Палыча. Ну да, скорее всего, сосед и ждет Витька, иначе что ему здесь делать?! Булок не просит, канистру вот притащил с собой. С повидлом, что ли? Хочет, диверсант, опять переловить всех мух и заодно приклеить Тонкого к табуретке, чтобы не рыпался?
Сашка злился, пейзаж не выходил, Витек не шел, от этого Тонкий злился еще больше. В конце концов он не выдержал:
– Вы ждете Витька? Он в доме.
– Нет, – тихо ответил Валерий Палыч.
Что нет-то, что – нет?
– Леню?
Пенсионер шумно вздохнул, словно Сашка спросил что-то очень и очень бестактное, и выдал:
– Вам какая печаль, молодой человек? Мало ли, кого я дожидаюсь? Вы, кажется, делом заняты?
– Угу.
– Вот и занимайтесь. – Он глянул в окно, и Тонкий тоже глянул. К пекарне подходил Витек. – Пойду, пожалуй, – вздохнул Валерий Палыч. – Всего хорошего, молодой человек.
И вышел со своей канистрой. Быстро и тихо.
Почти сразу вернулся Витек:
– Чего Палыч хотел?