Лоб Евгения перерезала упрямая складка, он, не моргая, смотрел на Полуянова:
– Давай вместе напишем материал из Приморска. Про Галю. Про убийство Матвея. В соавторстве. Фотографии, естественно, за моей подписью. Ну и гонорар пусть мне заплатят. Большой – чтоб хватило в Москве квартиру снять. Хотя бы на пару месяцев.
Он взглянул на них почти жалобно:
– Я ведь мать, когда статья выйдет, не смогу здесь оставить…
Дима долго молчал. Потом скептически произнес:
– Как-то низко твои запросы упали. В сравнении с миллионом американских рублей.
– Зато живы останемся. И я, и мама, – парировал Соловец. – И карьеру начну не в бульварной прессе, а с пары полос в «Молодежных вестях». – И добавил деловито: – И еще одно: я должен быть уверен, что попаду в вашей газете в штат.
– С этим вопросом не ко мне, – пожал плечами Полуянов.
Женя будто не слышал, продолжал:
– И пока у меня не будет годового как минимум контракта – фотографии я не отдам.
– Хорошо, я понял. – Дима почему-то поморщился и произнес: – Значит, вот зачем я тебе нужен.
– Ну да, – прямодушно улыбнулся Женя. – Надюша однажды обмолвилась, что ее друг – специальный корреспондент «Молодежных вестей». Я запомнил. Не ожидал, что пригодится!
«А вот это вранье», – пронеслась мысль у Нади.
Поймала взгляд Димы, незаметно от фотографа отрицательно мотнула головой.
Однако Полуянов никаких разборок затевать не стал. Вдруг спросил:
– Слушай, а к морю здесь спуск есть?
Фотограф спокойно кивнул:
– Конечно. Это ж дом отдыха был. Из беседки налево, и сразу указатель увидишь: «На пляж».
– Я пойду окунусь. – Дима встал.
«Неожиданное решение», – едва не вырвалось у Нади. Однако она промолчала, лишь вопросительно взглянула на Полуянова.
– Хочешь, пойдем со мной, – без охоты предложил он.
– Нет, я лучше здесь посижу, – отказалась Митрофанова. И обратилась к Жене: – Чайку мне сделаешь?
– Конечно, – вскинулся тот.
Но из беседки не вышел. Дождался, пока Полуянов скроется за поворотом, озабоченно спросил:
– Чего это он?
– Думать пошел, – улыбнулась Надя. – Дима всегда так делает.
– А чего думать-то? – несколько растерянно произнес Евгений. – По-моему, я ему настоящую бомбу предлагаю!
– В том и дело, что ты предлагаешь, – объяснила она. – А Дима свои «гвозди» привык сам добывать.
– Гордый, значит, – процедил фотограф. – Что ж, навязываться я не буду.
Он явно был расстроен, что его во всех смыслах эксклюзивное предложение не вызвало бури восторга.
Надя увидела: Дима уже спустился на пляж. Скинул шорты, майку, бросился в воду. По-мальчишески поднял тучу брызг, поплыл. Несолидно, саженками, но она все равно залюбовалась.
Женя коснулся ее плеча:
– Так сделать тебе чай?
Девушка неохотно отвернулась от моря. Взглянула фотографу в лицо. Попросила:
– Подожди. Сядь. – И без лишних предисловий выпалила: – Зря ты меня обманул.
– Я? Обманул тебя? В чем? – Удивление Жени выглядело совершенно искренним.
А Надя едко произнесла:
– «Я мог бы сделать ваш портрет для обложки глянцевого журнала!» Фотоаппарат побежал покупать. И я тоже хороша: поверила в благородного фотографа. Кто делает красавиц из… как ты сказал? Простушек с изюминкой?
Голос Жени посуровел:
– Надя, я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь.
Но она будто не слышала, продолжала:
– Профессионально меня обработал, по классической схеме. И все для того, чтоб наивная девочка повелась: медленный танец, приглашение на кофе, индивидуальная экскурсия.
Неожиданно взглянула Жене в лицо и теперь была почти уверена: не ошиблась она в своих подозрениях. Хоть он и старается напустить на себя обиженный вид, а что-то дрогнуло в его глазах.
И чуть ли не презрительно закончила:
– Ты подошел тогда, на пляже, ко мне специально. Хотел через меня к нужному человеку подобраться. К Диме. Сотруднику центральной газеты. Да, Женя. Поверила я в твои сказки. Хотя уже сама – взрослая девочка. Пора бы понять, что Небесного острова, действительно, не существует. – Разочарованно вздохнула Надя.
Он хотел что-то возразить, но девушка перебила:
– Ладно-ладно, не начинай, знаю. Я – необычная, интеллигентная, неповторимая. Скажи лучше: откуда ты узнал, что я сюда не просто отдыхать приехала, а именно к спецкору Полуянову?
– Надя, – твердо произнес Евгений. – Ты, наверно, просто устала. Давай я тебе все-таки чаю принесу.
Но Митрофанова будто не слышала:
– Не признае́шься? Конечно, и не призна́ешься. Тогда сама попробую догадаться. Ты ведь мне говорил, что у тебя во всех гостиницах Приморска связи. Девочек с рецепции подкармливаешь, чтоб сообщали тебе: очередная знаменитость явилась. Или, скорее, другое: администраторам приплачиваешь, а они тебе дают списки постояльцев просматривать. Вот ты и увидел: Дмитрий Полуянов, прибыл из Москвы. Обыватель, может, и не вспомнит, кто он такой. Но все журналисты – даже приморские – Полуянова из «Молодежных вестей» знают прекрасно.
Лицо Евгения напряглось.
– Надя. Ты меня просто обижаешь, – тихо произнес он.
Но Митрофанову уже было не остановить:
– Но с Димкой-то познакомиться как? Выпить его пригласить – так абы с кем он не пойдет. Сфотографировать его на пляже тоже не предложишь – неправильно поймет! А тут, на твое счастье, к Полуянову подруга приехала. Да еще явно скучает. И, разумеется, ты свой шанс использовал! Да настолько красиво! Молодец. Браво, бис!
– Слушай, тебе самой надо в журналистику идти. Нет, лучше в писатели, – Женя попытался перевести разговор в шутку. – Фантазия бьет ключом.
Но Надя уже выдохлась с ним отношения выяснять. Да и бессмысленно воздух сотрясать – раскаяния от фотографа все равно не дождешься. Одно обидно: все кругом кричат о москвичах-карьеристах. Только Митрофанова уже не первый раз подмечала: даже самому расчетливому столичному жителю до ушлого провинциала ох как далеко.
Да и в чем можно младшего Соловца обвинить – формально? Не грабил, не насиловал, обманом в загс не тянул. Ну, использовал ее, но Надя-то при этом не пострадала. Наоборот: уверенности в себе прибавилось. Покажите хоть одну, да не самую юную библиотекаршу, кто может похвастать, что у нее не только официальный кавалер (да какой!) имеется, но еще и тайный воздыхатель.
И она устало произнесла:
– Ладно, Женя. Бог тебе судья. А что до карьеры твоей – я только рада буду, если все получится. Ты действительно заслуживаешь жить в Москве, работать в хорошей газете. И когда Пулицера своего будешь получать – обязательно меня пригласи.
Насчет Пулицера, конечно, она шутила, однако фотограф ответил совершенно серьезно:
– Обещаю.
Ох уж эти уверенные в себе провинциалы!
А тут и Полуянов явился – свеженький, волосы мокрые, глаз горит. Посоветовал Наде:
– Сходи, тоже сплавай! Сразу себя другим человеком почувствуешь!
– Нет, я лучше потом, – отказалась она.
Купальника-то с собой нет, а плавать голышом на глазах у обоих мужчин не в ее правилах. Да и послушать хотелось, что Димка Евгению скажет.
– Ты что-то про чай говорил, – напомнил Полуянов Соловцу. Осмотрелся, чашек не заметил, спросил: – Еще не пили?
– Тебя ждали, – поспешно ответила Надя.
Дима наградил обоих подозрительным взглядом. Митрофанова же беспечно подумала: «Неважно, что Женя со мной специально познакомился! Полуянов-то все равно ревнует».
Но на всякий случай обернулась к Диме, нежно чмокнула в щеку, пропела:
– Я рада, что ты пришел.
Тот хмыкнул:
– Почему-то мне пословица вспомнилась. Кстати, итальянская: «Если кто ласков с тобой более обыкновения, значит, обманул тебя или собирается обмануть».
– А мне другая, – мгновенно парировала Надя: – «Клевета – что уголь. Не обожжет, так замарает».
Евгений посмотрел на него, на нее. Почему-то вздохнул и проворчал:
– Долго будете в красноречии упражняться?
И обратился к Диме:
– Ну, решил ты что-нибудь? По делу?
– Да, – кивнул тот.
Почему-то подмигнул Наде и продолжил:
– Женя. Ты действительно гений. И место тебе не в Приморске – в Москве. В «Молодежных вестях». Я, со своей стороны, приложу все силы, чтобы тебя взяли к нам в штат. Сегодня же позвоню главному, попрошу, поручусь. Хотя чего ручаться – фотографии твои сами за себя говорят.
По лицу Жени поползла довольная улыбка.
– И насчет жилья не волнуйся, – продолжал разглагольствовать Дима. – Это, конечно, не афишируется – но служебные квартиры у «Молодежных вестей» имеются. Несколько «двушек» недалеко от центра. Как раз и держат их для молодых талантов из регионов. Год можешь спокойно жить. А потом, когда в газете закрепишься, попросишь ссуду беспроцентную, чтоб квартиру купить.
– А такое бывает? – недоверчиво спросил фотограф.
– Бывает, – кивнул Дима. – Но далеко не для всех.
– Отлично! Просто фантастика! – Женя радовался неприкрыто, совсем по-мальчишески.
– Бывает, – кивнул Дима. – Но далеко не для всех.
– Отлично! Просто фантастика! – Женя радовался неприкрыто, совсем по-мальчишески.
– И фотографии твои, я имею в виду с Матвеем, «Молвести» с руками оторвут. На машину не хватит, конечно, но заплатят хорошо. Обязательно и про тебя напишут – нового, талантливого фотографа. Так что еще и прославишься в один день.
– Просто аттракцион невиданной щедрости, – не удержалась от ехидного комментария Надя.
– Страна должна знать своих героев, – пожал плечами Полуянов.
«По-моему, он просто издевается!» – мелькнуло в голове у Нади.
Но Жене так не казалось. Он деловито спросил:
– А что со статьей? Напишем?
– А вот по этому пункту – спасибо, нет, – покачал головой Дима.
– Но почему?
– Для соавторства я не создан, – твердо произнес Полуянов. И добавил: – Но ты не волнуйся. Я плагиатом не грешу. Ничего из твоих наработок использовать не буду. Про Вениамина Соловца не упомяну. Про обстоятельства смерти Галины – тоже, обещаю, ни слова.
– Не поверил мне, значит, – опустил голову Евгений.
– Не в том дело, – покачал головой Димка. – Просто эту историю раскрыл полностью ты. А я к чужим заслугам примазываться не люблю.
Женя среагировал быстро:
– Значит, у тебя есть на Эдика, Вадима, всех них что-то еще? Да покруче?
– Ничего у меня пока нет, – твердо ответил журналист. – Только смутные подозрения.
– И ты их, конечно, оставишь при себе, – обиженно произнес Евгений.
– Извини. Но да, – кивнул Дима. И улыбнулся: – Ну так что ты решил? Звонить мне главному? Просить за тебя?
Женя молчал.
– Я, кстати, член редколлегии, – вспомнил Дима.
– А еще автор книг и сценариев, – с удовольствием добавила Надя.
Евгений же растерянно улыбнулся:
– Вроде и вижу подвох, а в чем он – не пойму.
– Я, Женя, в отличие от Эдика Смолянинова, хороших людей обмануть не пытаюсь, – пожал плечами журналист. – И помогаю, кстати, не тебе, а «Молодежным вестям». С фотографами у нас всегда напряженка.
– Делай свои карточки и не рыпайся, а статьи писать боги будут, я правильно понял? – спросил Соловец.
– Вроде того, – согласился Полуянов. – Ну, созрел наконец? Больше уговаривать не буду.
– Да созрел, созрел!
– Вот и чудесно, – кивнул Дима. – Считай, корочки «Молвестей» у тебя в кармане. – И быстро добавил: – А ты не в службу, а в дружбу окажи мне услугу. Сколько времени, ты говоришь, приглядывал за сладкой парочкой? Эдиком, Вадиком?
– Ну… три года почти.
– И снимки все сохранил, верно?
– Да.
– Посмотреть дашь?
– Зачем?!
– Тебе честно сказать? Не знаю. Погляжу фотки – может, и осенит.
– Не на что там смотреть, – заверил Женя. – Ну, по улице идут. Обедают. Регистрацию в аэропорту проходят.
– Значит, я зря потрачу время, – усмехнулся Полуянов.
– Ты не веришь, что я правда пять тысяч снимков нащелкал? – с ноткой обиды произнес Женя.
– Да верю я тебе, верю! – Столичный журналист явно начал злиться, и Надя сочла своим долгом вмешаться:
– Женя, понимаешь! Диме так думать легче. Разглядывает или читает что-нибудь бессмысленное – а мозг работает как бы параллельно.
– Ну и читал бы. Хотя бы наш «Приморский вестник», – буркнул Соловец. И поспешно добавил: – Но если тебе делать нечего – смотри, пожалуйста. Принесу я сейчас флешку. Мне не жаль.
Он встал.
– И чай не забудь, – выдохнул ему в спину Дима.
* * *В Приморск въехали уже в полной темноте.
– А на сколько времени ты квадроцикл брал? – запоздало забеспокоилась Надя.
Полуянов усмехнулся:
– На четыре часа. Его, наверно, уже в розыск объявили.
Впрочем, хозяева пункта проката выглядели не обеспокоенными – скорее, довольными. И штраф за просрочку такой озвучили – у Нади дух захватило. Однако Полуянов безропотно выложил деньги. Неуверенно пообещал подруге:
– Бухгалтерия, наверно, оплатит.
Девушка лишь вздохнула.
– Ладно, – деловито произнес Дима. – План такой. Сейчас быстро по магазинам, покупаем наконец одежду и все, что надо. И следуем в наше временное пристанище.
– А может, все-таки в гостиницу? – с надеждой сказала она. – Там у тебя и ноутбук, кстати. Сможешь Женины фотографии посмотреть.
Дима на секунду задумался. Потом отрицательно покачал головой:
– Нет, Надюшка. Нельзя. Тем более что я, кажется, понял – кто на нас покушался вчера.
– Кто?!
– А вот слушай внимательно. Три дня назад я появляюсь в Институте моря. Официально, как журналист из «Молодежных вестей». Расспрашиваю директора и его заместителя про инцидент на пляже. Они, естественно, уверяют, что их вины в гибели девушки нет. Что происходит дальше? На следующий день убивают Матвея. А назавтра Эдику, убийце капитана, звонит шантажист. Назначает встречу, но на нее не является. И в тот же день – точнее, вечер – на нас с тобой происходит покушение. Понимаешь логику?
– Эдик подумал, что его шантажируешь ты? – ахнула Надя. – И решил от тебя избавиться?!
– Запросто мог, – кивнул Дима.
– Но ведь это же глупо! Ты известный человек, один из лучших журналистов в стране!
– Однако мои гонорары до миллиона американских долларов недотягивают, – хмыкнул Полуянов.
– Интересная версия… – протянула она. – Хотя совсем не очевидная. Покушаться на тебя могли просто за то, что ты лезешь в это дело. Крутишься в институте. Расспрашиваешь людей.
– В любом случае в гостиницу нам лучше не соваться.
– Как скажешь, шеф, – печально вздохнула она. – А что по поводу Жениной истории скажешь?
– Впечатляет, конечно, – произнес Полуянов безо всякой иронии. – И Женя твой впечатляет. Особый склад характера надо иметь, чтоб несколько лет жизни положить на полную ерунду, настоящую пустышку. Но удивительно не то, что он старался – сумасшедших в мире полно, – а что добился, чего хотел! Нашел на врага компромат. Да какой! Сцена на обрыве сильна, тут ничего не скажешь.
– А разве фотография, сделанная скрытой камерой, в суде считается доказательством?
– Естественно, нет, – пожал плечами Дима. – Но присяжные, разумеется, могут принять ее во внимание.
– А ты, журналист, можешь на основании этой фотографии написать, что именно Эдик Смолянинов убил капитана Задорожного?
– Тоже нет, – мгновенно откликнулся Полуянов. – Больше того: если я на основании какого-то снимка человека в убийстве обвиню, меня за клевету привлекут.
– Тогда я все поняла, – кивнула Надя. – Именно поэтому ты и не захотел с Женей в соавторстве писать.
– Умница.
Надя, вдохновленная, продолжала:
– И вообще, чем он – я имею в виду, по теме твоей командировки – помог реально? Из снимков одних статью не сошьешь. А история с убийством Галины может вообще быть полным враньем.
– Да и устарела она, – добавил Дима. – Галина ведь умерла три года назад. Можно, конечно, использовать ее в качестве добавки, перчинки – но не главной идеи.
– Значит, у тебя все-таки есть своя информация? – навострила уши Митрофанова. – И куда ты, кстати, ездил с утра? Так мне и не рассказал…
Дима поведал про «желтый дом», где Эдик якобы проводит опыты для своей диссертации, и о том, сколь усиленно логово научного сотрудника охраняют.
– Счастье, что бегаю я, когда нужно, быстро.
– И почему они тебе вслед стрелять не начали? – вздохнула она. – Но что там, в лаборатории, может быть?
– Да что угодно. Снимают порнофильмы. Проводят опыты по клонированию. Разбирают людей на органы.
Надя вздохнула:
– Я тебя поняла. Мы по-прежнему ничего не знаем. Но ночевать при этом нам придется в душегубке.
* * *Он никогда не хотел детей – и не имел их.
Никогда не позволял себе привязываться к кому бы то ни было. И мало кому симпатизировал.
Исключение делал лишь для Эдика Смолянинова. Нескладного, вспыльчивого, трусоватого. Нахального. Безумно талантливого.
Об Эдике он узнал, когда парнишке едва исполнилось восемнадцать. Пацан, почти подросток, дитя из неблагополучной семьи – подобный контингент редко попадал в его поле зрения. Молодежь в его структуре, безусловно, работала, но на постах низовых. А к нему, шефу, допускались лишь люди проверенные, умудренные опытом.
Тогдашний заместитель, Палыч, однажды и упомянул, когда, как обычно, по понедельникам докладывал о ситуации в городке:
– На набережной интересное кафе открылось.
Информация мелкая, интереса для большого человека не представляющая.
– Платят исправно? – мимоходом поинтересовался Хозяин.
– Да, понятливые. – Палыч позволил себе улыбнуться. – Хотя и дети совсем. Рулит там мальчишка. Первокурсник.
Это было уже забавно. Шеф едва заметно приподнял брови, и Палыч охотно продолжил:
– Я сам сначала думал: ну что дитенок может? Мангал поставить как максимум. Однако двадцать столов в кафешке, и народу всегда полно. В обед очередь, на вечер места обязательно бронировать надо.