– Забавно, – снисходительно похвалил Женю Полуянов. – Только тоже не доказательство. И дядя Петя этот, алкоголик, в свидетели не годится.
Женя вздохнул.
– И что ты сделал дальше? – нетерпеливо произнесла Надежда.
– А дальше я начал действовать уже безо всякого плана. И, наверно, вне всякой логики.
– Это как? – хмыкнул Дима.
– Ну, я же фотограф. – Он метнул взгляд на Полуянова, ернически добавил: – Пусть и деревенский, из Приморска. Мне хотелось не бумаг, не записей диктофонных – а картинку сделать.
– Но какая может быть картинка, если преступление уже состоялось? – пожал плечами Дмитрий.
– Но Эдик-то остался, – парировал Евгений. – И Вадим тоже. Я и решил достать их. Любой ценой. Хоть на чем.
– Да. Действительно, не очень логично, – кивнул журналист.
– Согласен. Только победителей не судят, – усмехнулся фотограф.
* * *Охоту Женя вел осторожно, неспешно. Абсолютно не зная, что ищет. Не сомневался лишь в одном: человек, который совершил преступление единожды – и остался безнаказанным! – обязательно снова нарушит закон.
Впрочем, его бы не только преступление устроило, но и просто красивая сцена. Виолетта, допустим, влепляет мужу пощечину. Или Вадим Андреевич плюет Эдику в лицо.
Но, сколько он ни старался, карточки получались сплошь бытовые, скучные.
– Я их больше пяти тысяч нащелкал за три года-то. Примерно пару раз в неделю их пас, то одного, то другого.
– Вот у тебя терпение! – с восхищением выдохнула Надежда.
Полуянов же припечатал:
– А можно уже наконец услышать обещанную сенсацию?
– Будет тебе сейчас и сенсация, – заверил фотограф. И с улыбкой обратился к Наде: – Помнишь тот день, когда я тебе экскурсию устроил?
– Надя, скажи: «О, да! Да!» – толкнул ее в бок Полуянов.
– Слушай, замолчи, а?! – разозлилась Митрофанова.
А Женя подмигнул Диме:
– Не переживай, она тебе верна. От меня в детское время сбежала. В шесть вечера. Ну, думаю, раз полный облом – чем заняться? Планов никаких. Вот и поехал в Институт моря. Знал, что Эдик обычно с работы около семи выходит. Думаю, до дома его провожу, как много раз делал. А тот отправился… Впрочем, что я рассказываю. Мой козырь – визуалка. Подождите, я сейчас.
И бросился в сторону котельной.
– Куда он? – озадаченно спросил Полуянов.
– Вон в тот домик рыжий, – объяснила Надежда. – Там у него что-то вроде комнаты отдыха. И склад для фоток.
– Да, Надька, – хмыкнул журналист. – Вы с Женей действительно близкие знакомые.
Хотела она опять возмутиться – не успела. Вернулся Евгений. В руках конверт из плотной бумаги. Держит его торжественно, будто указ о производстве его в герои. Да и тон соответствующий, триумфальный:
– Вот он! Плод моей многотрудной работы!
И веером рассыпал карточки по поверхности облупленной скамейки. Предупредил:
– Смотрите по порядку.
Надя сразу узнала обрыв – откуда, по официальной версии, бросился Матвей Задорожный. Лавочку, где он сидел. На ней двое. Мужчины. Вот снимок – они просто сидят. Другой – встали, вместе смотрят на море.
– Эдик и Матвей, – констатировал Полуянов. – Я, кажется, догадываюсь.
– Правильно догадываешься. День, точнее вечер смерти Задорожного. – Евгений ткнул в уголок одной из карточек, где были напечатаны цифры.
И триумфально объявил:
– А вот и моя Пулицеровская премия.
И выложил еще несколько снимков. Предупредил:
– Строго один за другим смотрите.
На первом, увидела Надя, Эдик кладет Матвею руку на плечо. На втором видно, что это удар – капитан теряет равновесие. И на третьей – он уже падает вниз, видно лишь перекошенное от ужаса лицо. Дальше на обрыве остается один лишь Эдик.
Тут уж и Полуянова впечатлило. Изумленно взглянул на Евгения, спросил:
– Чем ты это снимал?
– Canon Mark III body, – спокойно откликнулся Женя. – Достойная техника. В сумерках с двадцати метров, а как получилось, а?!
Дима еще раз, одну за одной, перебрал карточки. Пробормотал, словно про себя:
– На фотомонтаж вроде не похоже.
– За кого ты меня принимаешь? – хмыкнул фотограф. – Я от самого офиса Эдика вел! И всю дорогу еще голову ломал: зачем он сюда, на мыс, потащился?!
– Есть и еще одно доказательство, что Женя там был, – напомнила Надя. – Платок.
Фотограф удивленно обернулся к ней.
– Твой платок. Желто-красный, – улыбнулась она. – Мы его в роще нашли. Недалеко от обрыва. Ты, видно, обронил.
– Да! – просиял фотограф. – Я из рощи их снимал! А платком объектив протирал – бархотку вечно забываю!
– Хорошо. – Дима сложил снимки в стопку, вернул Евгению. И решительно произнес: – А теперь еще один вопрос. Самый главный. Зачем ты нам все это рассказал? Чего ты хочешь?
* * *Чего он хотел?
Женя знал четко, еще со школы. Когда бегал в магазин и слушал всегда одинаковые шутки продавщицы тети Любы. Когда выходил в глухое межсезонье на совершенно пустую набережную. Когда каждый год в городском клубе разворачивали «под курортников» бессменную экспозицию «Волшебный мир камня». Вот он и хотел другой жизни.
Есть анекдот: «Я успел походить в детский садик и школу, закончить институт, жениться и развестись – а бабульки у подъезда сидят все те же». Это точно про их городок, где никогда ничего не происходит. И не произойдет.
Все одноклассники или друзья по двору, у кого хоть минимум умишка был, из Приморска давно сбежали. В столицу, конечно. Поступили в институты, удачно женились, работали на стройках, наконец.
Ему поступить не удалось. В технический вуз (если бы взял он на себя труд подготовиться), конечно, попал бы. Но творческие учебные заведения к амбициозным провинциалам безжалостны. А взятку давать было не с чего, да и отец бы никогда этого не допустил.
Что ему оставалось? Идти дворником или в троллейбусное депо? Но он же не в писатели готовился, чтоб жизнь изнутри изучать.
Бесконечно бегать по столице, фотографировать и предлагать снимки во все, какие ни есть, издания, вдруг кто возьмет? Но на гонорары не проживешь, особенно когда ты юный, без имени, новичок. Если б хоть квартира в столице была. Однако москвички, кто желал бы предоставить молодому талантливому фотохудожнику помощь и кров, в очередь тоже не выстраивались.
– Возвращайся домой, – посоветовал отец. – Не всем же в столицах жить. А работу и у нас найти можно.
Более практичная мама подсказывала:
– В «Приморский вестник» устроишься. Туда точно тебя возьмут. Опыта наберешься, портфолио сделаешь – и через пару лет уже в Москву.
Он и поддался на их уговоры. Вернулся сразу после провальных вступительных на мамины пироги. «Вестник» его с распростертыми объятиями принял – благо, снимать Женя действительно умел, и фотографии его еще со школы на многих городских выставках появлялись. Поступил в Краснодар на заочное. Начал с девушкой встречаться – класса с восьмого они друг другу нравились. Чтоб подхалтурить – на свадьбах фотографировал.
И жизнь потекла, на первый взгляд, весьма даже неплохо. До работы два шага, график свободный. Всегда сыт, а надоедала домашняя кухня – ходили с подружкой по ресторанам. Денег хватало – в газете, конечно, платили несерьезно, зато от молодоженов отбоя не было. Потому что во всем Приморске один Женя умел обратить обычную (всей и разницы, что в белом платье, да намазана щедро) девчонку в настоящую, с изюминкой-загадкой, королеву.
От одноклассников, что в больших городах окопались, вести куда более мрачные поступали: кто ютился в «углу», в комнате еще три соседа. Кто почти голодал, потому что вся зарплата на съем жилья уходила. И карьеры сногсшибательной никто из уехавших друзей не сделал – влачили в большинстве своем жалкое существование офисного планктона. В театрах не бывали (некогда), на гастроли, допустим, «Скорпионс» не ходили (дорого), за границу не ездили (неразумно, лучше на собственную комнатуху в пригороде копить). Только и могли похвастаться пресловутым столичным лоском: говорят быстро, слова глотают, на официантов поглядывают с прищуром.
И потому прежний свой план – отправиться на штурм столицы через пару-тройку годков – Женя изменил. Решил прежде институт закончить, опыта наработать по максимуму. Чтоб не юнцом желторотым пороги редакций обивать, а быть уже человеком с именем.
Подружка, правда, постоянно на замужество намекала – в Приморске в двадцать пять в старые девы записывают. Но тут Женя был тверд: хочешь – жди, пока я реально на ноги встану. А счастливая семейная жизнь в патриархальном Приморске совсем не по нему.
Девчонка, когда поняла, что броню ей не пробить, сбежала. Евгений сильно не расстроился. У него к тому времени появилось новое хобби: знаменитостей, что в городок заявлялись, исподтишка снимать. Во-первых, это все время занимало. А во-вторых, совсем новых женщин он увидел. Не чета даже приморским первым красавицам. И с теми москвичками, за кем в метро наблюдал, не сравнить. Звезды – настолько выше рангом! Пусть на лицо и ничего особенного, но как они себя подать умеют! А насколько ухоженны, уверены в себе, легки в движениях!
Мечтать себе из них пару найти, конечно, он не смел. Но и скромные синички из Приморска сразу стали казаться безнадежно скучными и пресными.
У Жени действительно имелись и талант, и нюх. Его фотографии из тайной жизни звезд на курорте очень скоро стали печатать в центральных газетах. Пусть в бульварных, но тиражи-то у них немногим меньше, чем у престижных «Молодежных вестей». В «Вестнике» он тоже был на хорошем счету. Но только ехать в столицу, начинать с нуля с каждым годом было ему все страшней и страшней. Когда школу закончил, думал: пацаном в чужом городе тяжело. А сейчас понял, что куда тяжелее приезжать в неприветливый город уже дядечкой, но по-прежнему без денег и связей.
А однажды он задумался: разве Анселу Адамсу, его кумиру, приходилось зарабатывать себе на кусок хлеба? Нет. Известнейший фотограф – сын предпринимателя, внук богатейшего лесопромышленника. И время свое он тратил лишь на то, чтоб совершенствовать собственное мастерство. А Грегори Колберт? Учился на дому, по окончании школы никак не мог выбрать: отправиться ему на остров в Тихом океане или в Париж. А потом отбыл «изучать взаимоотношения человека и животных как бы изнутри». Путешествовал десять лет, посетил Индию, Шри-Ланку, Кению, Доминикану, Намибию. Искал свое вдохновение. А в России силы нужно тратить не на поиск себя – на выживание. Снять квартиру, прокормить семью. На творчество времени не остается.
И Женя решил: он тоже должен обеспечить себе раз и навсегда финансовый тыл. А дальше спокойно заниматься любимым делом. Не ради гонорара или зарплаты – для души. И чтобы когда-нибудь получить свой Infinity Award[8]. И основать собственный факультет фотографии в том же МГУ.
Но крупные состояния в нашей стране, как известно, можно нажить лишь нечестным путем. Грабить, убивать, мошенничать Женя, избави бог, не собирался. Но срубить большой куш тем, что умел, почему бы и не попробовать?
В его охоте на знаменитостей появилась новая цель. Не просто сделать скандальный снимок – но снять нечто такое, за что ему могли бы заплатить. Много.
От бульварных изданий сумасшедших денег, конечно, не дождешься. Просить нужно с тех самых звезд, удачливых бизнесменов или политиков. Тех, кто попал впросак, скомпрометировал себя и готов на все, чтоб историю замять и не разрушить собственную карьеру.
И кое-какие фотографии Евгений нащелкал. Почти шокирующие. Руководитель хореографического училища откровенно лапает своих юных учениц. Известный телеведущий – в объятиях мальчика, явно несовершеннолетнего. Эффектно, конечно. Но не настолько, чтоб рисковать и становиться шантажистом.
И Женя, после некоторых сомнений, продал свои эффектные снимки в бульварную прессу. А сам продолжал ждать по-настоящему звездного часа.
И он настал сейчас. Фотографии с мыса – реальный компромат. А Эдик Смолянинов запросто может раскошелиться. Пусть по должности он всего лишь заместитель директора в Институте моря. Но фактически управляет огромной структурой самостоятельно. Значит, и деньги должен иметь.
Однако стал Евгений продумывать свой первый ход и приуныл. Сам ведь жил в Приморске с рождения, знал местную специфику. Знакомых полно, да и мама (она работала в местном Энергосбыте) регулярно снабжала его свежими сплетнями. Потому он был в курсе: Смолянинов, не так давно всего лишь нищий мальчишка из неблагополучной семьи, водит знакомство с весьма опасными людьми. Нет, сам он никого не убивает и вообще с виду тих и скромен. Однако рассказывали про тендеры – их Эдик якобы выигрывал лишь потому, что основной конкурент внезапно и безвозвратно исчезал. Поговаривали, что именно он стоял за штурвалом яхты, что сбила Лиду Корсакову, – однако ни один человек не посмел его обвинить.
И как к нему подобраться?
В открытую под своим именем, Женя понимал, совершенно исключено. Эдичка тут же кинется к своим покровителям – и те примут меры. Ладно, он сам пострадает – а в чем мать виновата? У местной мафии ведь рука не дрогнет и с родственниками расправиться.
Значит, нужно придумывать комбинацию с анонимным шантажистом.
Но сколько ни ломал Женя голову – ничего дельного не придумал.
Просить Смолянинова перевести деньги на анонимный счет? Так в России таковых нет. А если б даже имелись, Эдикова «крыша» мигом выяснит, кто (Ф. И. О., адрес места жительства) этот счет на самом деле открыл.
Искать себе помощника? Но на кого можно в столь щекотливом деле положиться?
А классическая схема передачи денег, что была знакома ему по фильмам и книгам (требовать, чтоб оставил «дипломат», допустим, на пляже), настолько несовершенна…
И все же ничего лучшего Евгений не придумал.
Отправил из интернет-кафе на электронный адрес Смолянинова фотографию.
И в тот же день позвонил ему – хорошо, дома давно валялась симка мимолетной курортной знакомой. Девушка, пока отдыхала в Приморске, пользовалась в целях экономии местным номером, а когда уезжала, отдала сим-карту своему южному кавалеру.
Голос Смолянинова – что обнадеживало – звучал достаточно испуганно. И вопрос он задал правильный:
– Сколько?
Услышал про миллион долларов и торопливо откликнулся:
– Да-да, хорошо. Я согласен. – И добавил почти жалобно: – А какие у меня гарантии?
– С тех пор как стали снимать на цифру, гарантий не может быть никаких. Придется вам рисковать, – откликнулся Евгений. И изложил свои условия:
– Кафе «Старая мельница». Третий столик справа от входа, он будет заказан на ваше имя. Завтра, в два часа дня. Прихо́дите, пьете кофе, оставляете под столом «дипломат», уходите. Все.
– Хорошо. Все будет, – пообещал Смолянинов.
И бросил трубку.
А Женя (он разговаривал с пирса) немедленно выкинул сим-карту в море. Сделал несколько глубоких вдохов. Задумался. Как он и боялся: все шло хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Потому что, если бы Смолянинов действительно раздавал каждому, кто попросит, по миллиону американских рублей – да еще и безо всяких для себя гарантий! – он давно бы пробросался.
«Он уверен, что с помощью дружков своих вычислит меня, – понял Женя. – И обезвредит. Иначе бы не согласился».
Но все ж назавтра уже в одиннадцать он был у «Старой мельницы».
Место Евгений, разумеется, выбрал не случайное. Во-первых, кафешка популярная, проходная. А два часа – время обеда, «комплексы» в «Мельнице» вкусные и дешевые, курортники валом валят.
Но главное в другом.
Ровно напротив кафе располагался единственный в Приморске фитнес-клуб. И у Жени (за здоровьем он следил), конечно, имелась членская карточка. А тренажерный зал – по западной моде – огромными окнами выходил как раз на «Мельницу». Потому Евгений мог спокойно крутить педали велотренажера и наблюдать, что происходит в кафе.
И выглядело все там, как он и боялся. Уже к двенадцати дня к обычной обеденной публике стали примешиваться совсем неожиданные люди. С виду пьяненький мужик за стойкой – Женя мог поспорить: пьет тот вовсе не водку и пьян не больше, чем он сам. Парочка крепких парней через стол от того, что был заказан для Смолянинова. Хлебают кофе, лениво перебрасываются словами… И на улице в пестрой курортной толпе он не сразу, но приметил людей явно не отдыхающих, но приставленных наблюдать за кафе.
Смолянинов явно принял все меры, чтобы шантажиста (или посланника оного) взять.
Что ж, придется его разочаровать.
И Женя даже двух часов дожидаться не стал. Завершил тренировку и покинул клуб.
* * *Время близилось к семи вечера, воздух свежел, из лесу потягивало сыростью. И пусть море пока дышало теплом – здесь, в беседке, было прохладно. У Нади даже мурашки побежали – то ли она замерзла, а может, Женин рассказ так подействовал. Девушка зябко поежилась. Полуянов и внимания не обратил, а фотограф заметил, предложил заботливо:
– У меня в каморке свитер есть. Принести?
– Да ладно, я просто к солнцу пересяду. – Надя передвинулась из тени дикого винограда под еще теплые закатные лучи. – Ты рассказывай, что дальше было.
Не сомневалась, сейчас обязательно последует продолжение поединка меж фотографом и Смоляниновым – ученым, бизнесменом, убийце, – однако Женя лишь руками развел:
– Так все. Больше и не было ничего. Теперь дело за вами. Точнее, Дима, за тобой.
– Не понял, – озадаченно произнес Полуянов.
А фотограф горячо (и непонятно было, злится он или оправдывается) произнес:
– Короче, денег с Эдика получить не удастся. Только подставишься зря. Значит, придется другим путем пойти.
Лоб Евгения перерезала упрямая складка, он, не моргая, смотрел на Полуянова:
– Давай вместе напишем материал из Приморска. Про Галю. Про убийство Матвея. В соавторстве. Фотографии, естественно, за моей подписью. Ну и гонорар пусть мне заплатят. Большой – чтоб хватило в Москве квартиру снять. Хотя бы на пару месяцев.
Он взглянул на них почти жалобно: