Воздух был потрясающе свежим, чистым, без примесей выхлопных газов и горящей резины. Если бы не толпа снующего вокруг народу, было бы вовсе хорошо. Несколько недоумевая, куда делся Павел, она прошла с дочкой в вестибюль, и тут же ей он метнулся навстречу.
– Ну, где же вы ходите! Я уже взял ключи от номера и отправился вас искать!
Под любопытными взглядами всё знающих друг о друге сослуживцев они прошли к лифту и поднялись на третий этаж. Номер, взятый им, состоял из двух отдельных комнат и общим санузлом в прихожей. Саше стало неприятно. Она не ожидала, что придется провести двое суток в непосредственной близости от Павла. Но, когда подняла на него недовольный взор, он быстро затараторил:
– Я очень смирный, честное слово! По ночам сплю, причем не храплю, значит, вам мешать не буду. – И, заглянув ей в глаза, по-детски прибавил: – Правда-правда!
От его мальчишеской непосредственности обвинительный запал прошел, и Саша, пожав плечами, прошла в свою комнату. Та оказалась довольно удобной, с двумя полутораместными кроватями посредине. Саша раздела дочку, сняла свою куртку, повесила ее в шкаф. Скрывшийся в своей комнате Павел им не мешал.
Прислушиваясь к звукам в соседней комнате, с удовлетворением размышлял о пакости, устроенной им Юрию. Когда тот позавчера поехал домой, Павел напросился с ним, надеясь, что по дороге тот заедет за Ингой в университет. Так оно и оказалось. Едва та суховато с ним поздоровалась, Павел немедля поинтересовался:
– А вы едете с нашим развеселым коллективом на выходные в «Сосны»?
Инга, и без того считающая, что Юрий скрывает ее от друзей и знакомых, сильно расстроилась.
– Нет, конечно! Разве можно меня показать коллегам!
Юрий зло посмотрел на Павла, сразу догадавшись, для чего тот это сказал. Чтобы остановить поток упреков, с откровенным злорадством напомнил подруге:
– Если помнишь, то со своими родителями я тебя познакомить пытался. И к чему это привело?
Она надулась и демонстративно отвернулась к окну, подчеркивая свое огорчение. Павлу сразу стало интересно:
– А что у вас там произошло?
Юрий вызывающе постучал себя пальцем по виску.
– Счас расскажем, жди!
Ничуть не огорченный сим пренебрежительным отношением Павел, полностью выполнивший диверсионную программу по обезвреживанию противника, скомандовал:
– Стой! Выпусти меня! – и, выйдя около автобусной остановки, оставил их выяснять отношения без свидетелей.
Неслышно похихикал, потирая ручки, как мелкий бес: после такого тонкого тактического хода Юрий поехать в пансионат не сможет, как бы ему этого не хотелось. Инга его одного никуда не отпустит, и ему, умненькому Павлику, дорога открыта.
В семь часов позвал на ужин соседок, устроившись с ними за отдельный столик. Сослуживцы, считающие их чуть ли не семейной парой, лишь исподтишка подмигивали Павлу, принимавшему в эти минуты донельзя благообразный вид, но знакомиться с Сашей не подходили, чтобы не мешать.
Павел шутливо ухаживал за Анютой, заставляя ту звонко смеяться, отчего и Саша невольно улыбалась. Вечером они немного погуляли перед сном, обходя по периметру длинное приземистое здание по проложенным в лесу асфальтовым дорожкам.
В десять поднялись в номер, и Саша стала прощаться с Павлом. Он помрачнел.
– Сашенька, ну подумай, ведь еще детское время. Уложи малышку спать и давай пойдем вниз, на танцы. Там сейчас такой стол накрыли для корпоративной пирушки – закачаешься!
Саша отказалась, не считая нужным обременять себя ненужной едой, а сослуживцев Павла озадачивать гаданием по поводу их отношений. Наверняка многие знали, что путевку для своей бывшей жены и ребенка просил Юрий.
– Сходи один. Это, кстати, несколько охладит горячие головы, считающие нас чуть ли не сожителями. А я не хочу оставлять Анюту одну. Она может проснуться и напугаться одна в чужом месте. – Он хотел возразить, но она не дала: – Всё, вопрос закрыт. Спокойной ночи!
Скорчив горестную мину, он смотрел на безнадежно закрывшуюся перед ним дверь. Немного поколебавшись, решил идти один. Он прекрасно знал, сколько занимательного можно услышать от подогретых вином сослуживцев. И в самом деле, они оправдали его надежды. Сначала к нему приставали по поводу его странного одиночества, потом Марья Степановна, трепеща от любопытства, пыталась выведать, в каких он отношениях с бывшей женой Юрия.
– А вы не боитесь, что Торопов станет ревновать? Думаю, он страшен в гневе.
– Ну что вы, зачем ему сидеть между двух стульев? У него же есть подруга, которая, кстати, считает, что их свадьба не за горами.
Марья Степановна чуть не подпрыгнула:
– Неужели Юрий снова решил жениться?
Павел поправил:
– Я про него ни слова не сказал, Марья Степановна! Я говорил про его подругу!
Посмотрев в его предупреждающие глаза, женщина понятливо протянула:
– А-аа…
Он пошатался на банкете до двух часов ночи, потом ушел, хотя конца гулянке не было видно.
Завтрак Павел проспал, за что Саша была ему искренне благодарна, поскольку в его отсутствие узнала много нового и интересного о своем ухажере. Правда, ничего особо расстраивающего: жуир и ловелас, но это она и без них знала.
Но вот что он оказался сыночком генерального директора нефтяного концерна, ее изрядно удивило. При его плебейских замашках трудно было догадаться, что он сын весьма и весьма богатых родителей. Да уж, везет ей на золотую молодежь.
День прошел приятно, они с дочкой много гуляли, даже ходили плавать в местный бассейн, причем Павел в этом не участвовал – оказалось, он не знал, что здесь есть бассейн и не взял плавки. А Саша, предупрежденная не раз бывавшими здесь знакомыми, купальники взяла и себе и дочке. Вечером поужинали, посмотрели мультики в огромном телевизоре в холле и отправились спать, невзирая на умоляющие глаза соседа.
А в воскресенье, нарушая все планы, в пансионате неожиданно появился Юрий. Он стоял внизу, когда Саша с дочкой в сопровождении Павла спускалась по лестнице. Увидев их вместе, так угрожающе потемнел, что Саша испуганно отшатнулась.
Павел тоже несколько смутился, но задора не растерял.
– О, кого мы видим, кого мы лицезреем! – он так похоже сымитировал манеру Райкина, что Саша снова рассмеялась и с невольным одобрением посмотрела на его ребяческое лицо.
Перехвативший этот взгляд Юрий завелся с пол-оборота. Ухватив дружка за рукав, оттащил в сторону и прошипел:
– Теперь я понимаю, почему ты сообщил Инге об этом вояже! Чтоб она меня получше пасла, и я здесь не появлялся!
К его удивлению, Пашка вместо оправданий ликующе подтвердил его выводы:
– Ага! Я всегда считал, что не два горошка на ложку, хватит и одного! – и по-отцовски погрозил пальцем Анюте, пытающейся съехать на животе с последнего пролета: – Не надо! Упадешь!
Девочка послушалась, слезла с перил и благонравно пошла рядом, придерживаясь за них.
– Надо же, какие у вас приятельские отношения! – Юрию категорически не нравилось то, что он увидел, но что тут можно было поделать?
Павел предложил:
– Пойдешь с нами? Мы всё-таки друг другу не чужие.
В этом приглашении крылась издевка, и Юрий был вынужден отказаться, чтобы не выглядеть нелепо. Они ушли, а он раздосадовано глядел им вслед, сдвинув темные брови.
Всё оставшееся время метался по профилакторию, стараясь не показать своего недовольства. Все его планы спокойно пообщаться с Сашей оказались порушенными. Он даже хотел отправиться восвояси, но желание увезти с собой после ужина Сашу с дочкой пересилило.
Пришлось ждать. За время ожидания он несколько раз слышал от доброжелателей о плотном тандеме «Саша – Павел», при этом внимательно отслеживались изменения на его лице. Приходилось прикидываться, что ему это совершенно безразлично.
Чтобы несколько охладиться, вышел без куртки на улицу и вновь пожалел, что не курит. В столовую не пошел, дождался окончания ужина в вестибюле, выловил из толпы Сашу с дочкой и упрямо отправился вместе с ними в их номер.
Тут получил чудненький удар под дых, узнав, что в соседней комнате живет Пашка. Это уже становилось серьезным, и он всерьез занервничал. Пока Саша собирала вещи, готовясь к отъезду, уговаривал ее поехать вместе с ним.
– Зачем тебе трястись на час дольше на автобусе, да потом еще пересаживаться на троллейбус? Подумай о дочке, если уж тебе так неприятно общаться со мной. Малышка ведь и без того устала от обилия новых впечатлений.
Саша тихонько вздохнула. И он же выставляет ее плохой матерью! Уж чья бы корова мычала! Но он прав – Аня действительно вяло примостилась в углу, не бегая и не играя, как обычно. Пришлось согласиться с его предложением.
Едва она уложила вещи, как на пороге своей комнаты возник Павел, и, моментально сориентировавшись, бесцеремонно присоединился к ним. Без сомнений устроившись на переднее сиденье под предлогом, что сзади безопаснее, он с нарочитым простодушием всю дорогу тарахтел об Инге, ее утонченном воспитании, умении подать себя в любой обстановке, о ее замечательных родителях, заставляя Юрия скрипеть зубами в бессильной ярости.
Едва она уложила вещи, как на пороге своей комнаты возник Павел, и, моментально сориентировавшись, бесцеремонно присоединился к ним. Без сомнений устроившись на переднее сиденье под предлогом, что сзади безопаснее, он с нарочитым простодушием всю дорогу тарахтел об Инге, ее утонченном воспитании, умении подать себя в любой обстановке, о ее замечательных родителях, заставляя Юрия скрипеть зубами в бессильной ярости.
Он и без того был вынужден наврать подруге, что собирается к матери, куда той путь был заказан. Павел, понимая, что дружок вырвался из стальных объятий Инги только благодаря какой-то хитроумной выдумке, несколько раз прозрачно тому на это намекнул.
Через пару часов Юрий, после Пашкиных откровений страшившийся смотреть Саше в лицо, высадил ее у дома, помог донести до квартиры сумку, поцеловал дочку в раскрасневшуюся щечку и заглянул в ничего не выражающее лицо Саши. Она сухо поблагодарила его, забрала сумку и скрылась внутри.
Он развернулся, сбежал вниз и погнал машину к своему дому. Мстительно потребовал у Павла:
– Какого лешего ты плел тут об Инге?
Павел сделал непонимающее лицо.
– Просто она мне нравится, она такая клевая!
– А к Саше ты чего привязался? – гнев душил, не давая говорить. Юрий не замечал за собой ранее такой страстности, но, как известно, одна из главных задач жизни – познать самого себя.
Павел изобразил полнейшее непонимание.
– А что, она очень милая. Что-то в ней есть старомодное такое, непонятное. Хочется понять, что именно.
Юрий вскипел:
– Вот что, дружочек, и не смей это понимать! Я тебя в последний раз предупреждаю! Еще раз увижу тебя с ней – так морду набью, что мама с папой не узнают!
Эта угроза Пашку только насмешила.
– Да что ты? А если я Инге намекну, что ты к бывшей жене обратно клеишься?
Юрий вдруг понял, что это обещание его совершенно не тревожит, более того – избавит от многих проблем. Даже поможет уйти от подруги, не выискивая предлога. Пожал плечами и остановился на платной стоянке возле своего дома. Павел осмотрелся и искренне возмутился.
– Ты куда меня завез? Мог бы у автобусной остановки тормознуть, в конце-то концов.
Тот ехидно заметил, запирая дверцу машины и включая сигнализацию:
– А я тебе не извозчик и в машину к себе не приглашал, ты в нее сам залез. Вот и шагай теперь домой своими ножками!
Тот со злостью махнул рукой, как бы говоря: ну, погоди! – и побежал на остановку, расположенную за несколько кварталов, поеживаясь под промозглым сырым ветром. Юрий сердито плюнул ему вслед и отправился домой, в ласковые объятия Инги.
Глава шестая
Это было невыносимо. Юрий сидел напротив Саши и в который раз пытался предупредить ее о потребительских взглядах на женщину теперь уже бывшего дружка. Из лучших побуждений, естественно. Но она все его предостережения пропускала мимо ушей. Сидела с таким равнодушным видом, будто слушала заезженную пластинку. Он снова горячо повторил, пытаясь воззвать к ее здравому смыслу:
– Он тебя просто использует. Как говорят, поматросит и бросит. Не думай, что он испытывает к тебе какие-то там серьезные чувства.
Саша смотрела на возмущенное лицо Юрия и не могла понять, с чего он начал как свирепо о ней заботиться. Не верилось, чтобы он искренне пекся о ее благополучии. Она передвинула спицы у наполовину связанной для Анюты шапочки и раздумчиво произнесла:
– А ты заметил, что всё сказанное тобой о Павле с таким же успехом можно сказать и о тебе? – И, копируя его, иронично добавила: – Как говорится, рыбак рыбака. Или скажи мне, кто твой друг.
Юрий поперхнулся, не желая признавать очевидное.
– Но я же о тебе думаю, чтобы тебе не пришлось страдать! – он рывком вскочил на ноги и принялся вышагивать по комнате, каждый раз задерживаясь возле нее, чтобы взглянуть на прилежно склоненную головку.
Саша с нескрываемой иронией посмотрела на бывшего мужа. Никто не приносил ей столько мучений, сколько он сам. Но говорить ему об этом бессмысленно. Еще возомнит, что она до сих пор к нему неравнодушна, а ей вовсе не нужны африканские страсти на пару месяцев, а то и меньше.
Тихо попросила:
– Не надо обо мне так свирепо заботиться. Я и сама могу на досуге этим заняться.
Он уставился на нее, исчерпав все аргументы. До чего же женщины упрямые существа! Ничто на нее не действует, ни один из выверенных и логичных аргументов, которых он привел ей добрую тысячу.
Подняв голову от вязания, Саша насмешливо сверкнула глазами.
– А может ты о себе беспокоишься, чтобы никто не посягнул на твое достояние, хотя и бывшее, так сказать?
Юрий отошел от нее и молча сел на диван. Очень не хотелось признавать, но истина в ее словах была, и даже гораздо большая, чем могла ожидать бывшая жена. Снова склонившись над шапочкой и старательно перебирая спицами, она будто забыла о его существовании.
Почувствовав себя предметом интерьера, значимым не более стула, стоявшего рядом, Юрий нахмурился, но Саша его недовольные гримасы игнорировала. Несколько раз в комнату забегала Анюта, игравшая в спальне, что-то щебетала и снова убегала к своим куклам.
Но вот шапочка была закончена. Саша довольно вздохнула, полюбовалась делом рук своих, с силой встряхнула ажурную вещицу, чтобы распрямился примятый пух, аккуратно сложила ее и убрала в шкаф. Потом посмотрела на Юрия тем особенным долгим взглядом, которым смотрят на слишком засидевшихся гостей.
Юрий понял ее намек, но уходить не хотел. Они просидели почти два часа в полнейшем молчании, и ни один из них этим не тяготился. Но Саша была права – ему надо идти. Инга звонила уже несколько раз, но он не брал трубку. И без того было ясно, что она скажет.
Тяжко вздохнув, пошел к дверям, но на полдороге остановился и выпалил:
– А если нам снова жить вместе? Я имею в виду, жить я буду не здесь, просто приходить буду не к дочери, а к тебе. Ну и помогать, конечно, если нужно.
У Саши тяжко потемнел взгляд, и он понял, что сказал чушь и сказал напрасно. Она презрительно уточнила:
– Ты хотел сказать не «жить», ты хотел сказать «спать». Или, еще вернее – трахаться.
Это довольно распространенное слово в ее устах прозвучало так грязно, так вульгарно, что он застыл и с упреком посмотрел на нее. Он вовсе не этого хотел!
Не обращая внимания на его укоризненное лицо, она сурово продолжала:
– На роль жены, значит, я не годилась, а вот любовницы – без проблем. Конечно, зачем богатеньким мальчикам жены не их круга? К таким, как я, такие, как ты, приходят лишь сексуальную нужду справлять. – Это у нее вышло так похоже на Ларису Львовну, что Юрию стало стыдно. – Ты живешь с этой своей Ингой, а изменять ей собираешься со мной? Как удобно, и возразить она не сможет, когда ты будешь появляться здесь как минимум пару раз в неделю. Ты же любящий отец и приходить будешь исключительно к ребенку. Комар носа не подточит!
С загоревшими от ее нелестных слов пятнами на щеках Юрий отрицающе помотал головой. Он хотел поправиться и объяснить, что неточно выразился, но она хрипло, с негодованием заявила:
– Вот что, голубчик! Больше я тебя и на порог не пушу! Запретить тебе свидания с дочерью я, увы, не имею права, но вот пускать в свою квартиру вовсе не обязана! Отныне я с тобой разговариваю только по телефону, и с Аней ты общаешься на нейтральной территории один раз в неделю не более трех часов. Можешь ее в кукольный театр водить или в парке гулять. Но сидеть тут со мной ты больше не будешь!
Она вихрем пролетела мимо него и открыла дверь в коридор, указующим жестом показав ему на выход. Он натянул на себя куртку и шапку, но, проходя мимо нее, по-медвежьи обхватил и прижался к ее губам. Кровь моментально вскипела и он всё сильнее прижимал ее к себе, пока не получил довольно ощутимый тычок в бок.
Оторвавшись от нее, он с недоумением посмотрел в ее глаза, не понимая, почему она прерывает такое блаженство, ведь не может же быть, чтобы она чувствовала по-другому, и тут на его лицо опустилась горячая, очень крепкая ладонь, с силой впечатавшись в его щеку.
Он затряс головой, не поверив собственным ощущениям, а Саша с воплем:
– Подлая свинья! – яростным толчком выкинула его на лестницу и захлопнула двери.
Потерев горевшую щеку, Юрий не к месту вспомнил слова, которые всегда повторял друзьям, пострадавшим от рук женщин: бьют только тех, кто это позволяет. Неужели он сам позволил Саше дать себе затрещину? Это было так на него не похоже, что решение этой головоломки он отложил на потом, когда немного утихнут страсти и прояснится в голове.
Уже выехав на трассу, вдруг осознал то, что и без того лежало на поверхности: он влюблен. В свою бывшую жену. Может быть, он любил ее уже тогда, когда жил рядом и изводил бесчисленными придирками. Если бы в то время он хоть на пару часов забыл, что его женили на ней насильно, и обнаружил, что рядом с ним прелестная и умная женщина…