– Глупость какая-то… Кому нужна почта сотрудников и накладные?
– Я разберусь с этим, только найду Билли-Рея.
– Сань, я не знаю, что ему сказать. Мы с ним лично не знакомы.
– Мы на форуме тусим четвертый год – и не знакомы? Похоже, приехали. Потом поговорим. Телочка зачетная, старик.
Они въехали в гараж, заняв все помещение. Ворота опустились, все выбрались из машин. Егор с удовольствием подумал, что сейчас они будут готовить вместе ужин, болтать, Инна, может, станет играть в снукер, Патрик будет урчать и ловить шары, ему хотелось, чтобы Лунатик вошел в их компанию, чтобы Инна и Федор узнали его. И тогда граница между виртом и реалом станет еще более зыбкой.
Патрик ждал их в передней, Лунатик замер, глядя на него. Стая любила кошек, дружно осуждая кошконенавистников, и это было тоже принесено сюда, Егор понимал, что мир для него меняется. Земля все реже качается под ногами.
Он поднялся к себе, мечтая о горячем душе. Ему хотелось зайти на форум, окунуться в тамошний ритм, успокоиться и подумать. Что-то он упустил. Что-то важное, оно на поверхности, но поймать его он не может. А от этого зависит многое.
Ожил сотовый.
– Егор Алексеевич, вы где?
Это Сорокин. Видимо, створки лифта разжали.
16«Со дня на день к нему придет отчет аналитика. Что ты об этом думаешь?»
«Ничего. У меня в бухгалтерии все правильно, объясняйся с ним сама».
«Я расскажу ему, что ты сделала».
«Ты снова напилась?»
* * *– Так что это – ваш форум?
Инна лениво потянулась под одеялом, и Егор замер от ощущения ее шелковистой кожи.
– Там все такие?
– Нет, там разные. Но внутренне – да, многие такие. Кто-то в реале маскируется, и его не отличить от обычной биомассы, а кто-то живет так, как Лунатик, – в Интернете, потому что реальный мир отталкивает его, он не вписывается в рамки, поставленные обществом, и не хочет, ему душно в этих рамках, он теряет себя.
– Я думала, фрики – все малахольные. А этот парень мне понравился – умный, эрудированный, с юмором, и вообще приятный.
– Что такое – фрики? Те, кто отличается от общепринятых усредненных норм, навязанных нам общественным негласным договором? Так ведь колхоз – дело добровольное, как говорится. И свобода договора остается, хоть в этом случае декларативно. Но я согласен, что граждане, фотографирующиеся для Интернета, стоя на голове и воткнув себе в задницу бейсбольную биту, – это фрики, придурки, которые ничего больше не могут предложить окружающим, кроме вот этой биты в заднице или кошмарных роликов, снятых домашней камерой, где это существо, тряся жирными телесами, шепелявит об отечестве, православии и прочих материях. Это больные люди, настолько никчемные и жалкие, что лишь выставив себя на публичное осмеяние, могут рассчитывать на внимание окружающих, но мы даже смеемся над ними не по-настоящему, нам за них стыдно. А есть и другие.
– Нет, твой Лунатик – не такой, ты что! Он просто выглядит странно.
– Потому что ему так удобно, понимаешь? Он нацепил на себя железки, отрастил волосы, взял трость Воланда – и все, люди не видят его самого. Это прежде всего проблема с коммуникацией. Общество, стараясь подровнять всех под некий общепринятый стандарт, отталкивает тех, кто в этот стандарт не вписывается, а Лунатик не вписывается. И если вдуматься, то все наши форумные тоже не вписываются, Лунатик прячется таким образом, а мы делаем вид, что вписались. Глупо думать, что форум собрал неудачников, – ты видела Сашкину машину, и я тоже вполне социализирован. Среди нас есть владельцы бизнеса, служащие, адвокаты, врачи – люди, которым мало просто прийти домой, набить желудок и улечься перед ящиком.
– Но есть же друзья…
– Ин, не у всех они есть. И опять же все работают, все заняты – семьи, дети, и если раз в месяц пересеклись на час-два, разговоры о работе, детях, засолке огурцов, да бог знает о чем еще – но волнуют-то и другие вопросы. А форум – вот он, и там люди, с которыми ты на одной волне, которых выбрал сам, потому что они созвучны тебе. Вот как наша Стая – как-то сложилась группа, которая перенесла встречи в реал, и это оказалось очень интересно и естественно. И никого не шокировал Сашкин внешний вид, мы так давно тусили в вирте, что внешний вид вообще оказался вторичен.
– Вы с ним давно знакомы?
– Года четыре в вирте, и два года в реале. Лунатик живет и работает в Интернете. В обычной жизни его никогда никто не нанимал на службу, даже на самую крохотную зарплату – его внешний вид и неприятие дресс-кода сводят на нет любые попытки официально трудоустроиться. Но ему это теперь и не надо, его слава бежит впереди него, а идиоты, отказавшие ему когда-то в работе, пусть локти кусают. Лунатик свой кусок хлеба с маслом зарабатывает и так.
– И, похоже, неплохо зарабатывает! – Инна засмеялась. – Но выглядит он, конечно, ужасно. Я понимаю, почему у него не было трудовой книжки – никто в здравом уме не наймет его на работу, это уж точно.
– Зато через Интернет нанимают, и очень охотно. То, что делает Витковская с финансами – это же делает Лунатик с компьютерными системами. Безопасность, программирование и много чего еще он умеет. Нанимают его люди самые разные, и только для удаленной работы. В офисе Лунатик смотрится странно, и если Маслов станет возражать, я буду отстаивать его всеми силами, он нужен мне сейчас, и будет нужен еще долго. И как друг тоже. Я доверяю ему, понимаешь? И плевать, что скажут наши обыватели, потому что это продиктовано не пользой дела, а их личными установками в плане «положено не положено». Они относятся не к рабочим моментам, а к тому, как видят человека другие. Свод правил, невесть кем установленных.
– Право обычая.
– Ну, да. Свод неписаных законов. – Егор понимал, что злится, но что делать, если эта тема его злит? – Нас усредняют этим, приводят к общему знаменателю – и мы усредняемся. С одной стороны, это необходимо, чтобы мы могли взаимодействовать между собой, но когда эти неписаные законы вторгаются в личное пространство человека, это не дело – они и там регламентируют нашу жизнь. Кому-то на это наплевать. А кто-то начинает скрывать свою сущность под маской, чтобы не вступать в антагонизм с большинством, и эта маска со временем прирастает, оторвать ее можно только с кровью. А кто-то сопротивляется – вот как Лунатик, например. Он вообще не считает, что должен меняться. И мир начинает прогибаться под него, понимаешь? Да, таких, как он, называют фриками, смеются над ними – до тех пор, пока не появляется такой Лунатик и движением пальца не переворачивает твою жизнь вверх тормашками, и ты начинаешь видеть то, что он умеет, и умеет лучше всех, а не то, как он выглядит. На форуме настоящая сущность человека видна как на ладони, там люди не отвлекаются на внешний вид. Сначала узнаешь человека, а потом, если что, можно встретиться, но тогда уже не принципиально, кто как выглядит.
– Да ладно. – Инна снова потянулась, забросив руки за голову. – Это вирт, выдумать можно что угодно, как ты проверишь?
– На самом деле анонимность в Интернете – это миф, найти можно любого. Был у нас один персонаж, строил из себя латифундиста и солдата удачи в одном флаконе, миллионами ворочал и вершил судьбы. Ну а Лунатик копнул – что для него базы взломать, детские игры. И оказалось, что все эти разговоры – так, чтобы девок кадрить, живет себе мужик в какой-то деревне, неглупый, неплохо образованный – но неудачник по жизни, батрачит на кого-то, одна отдушина – хвост в Интернете распустить, рассказывая небылицы. Узнать можно все, если захотеть, но это в большинстве случаев не требуется. Форум – это не соцсеть, это сообщество, и когда человек достаточно долго тусит под одним и тем же ником, его настоящее нутро выползет очень быстро. Мы же там обсуждаем разное, а мнение – это отражение личности.
– Не знаю… просто не понимаю. Сидеть в Интернете, писать, спорить, всерьез к этому относиться… глупость какая-то.
– Это дело такое… Форум – он не всех принимает, и не каждый захочет стать его частью. У меня так вышло, и я ни разу не пожалел об этом. Я встретил там людей – хороших, настоящих, а если бы не форум, я бы никогда не пересекся с ними, понимаешь? Вот где я мог пересечься с Лунатиком? Нигде. Но одно у нас общее: мы все в какой-то степени – отщепенцы. Одинокие души, тянущиеся друг к другу, завязанные на этом общении. У многих семьи, дети, работа, а вот, поди ж ты, – когда есть свободная минутка, так сразу туда, на форум. Мы выбрали друг друга – Стая стала тем, чем стала, потому что объединились люди не ситуативно – ну, как бывает, знаешь, живут рядом и дружат вроде бы. Мы объединились по принципу общности взглядов и отношения к жизни. Эта связь гораздо более прочная, чем ситуативная «дружба». В общем, сложно это объяснить человеку со стороны.
Егор и не пытался. Ему некому было это объяснять, он лишь радовался, что форум – только его, и мать туда не доберется. И теперь он пытается объяснить это женщине, с которой хочет построить отношения, но слов не находит.
– Ладно, Егор, проехали. – Инна поднялась. – Пойду спать, завтра на работу, а я не люблю клевать носом. Парнишка этот забавный, очень умный. Своеобразный, конечно. Могу себе представить, какой фурор он произвел в нашем гадюшнике.
– Рубахина ко мне приходила по его поводу.
Егор вспомнил свое ощущение, когда он понял, что его больше не напрягают неприятные разговоры, он не избегает конфликтной ситуации, не прячется, а Рубахина была уверена, что сейчас наедет на него, и он примется оправдываться.
– Судя по отчету твоего аналитика, Рубахиной сейчас очень несладко приходится. – Инна потянулась за халатом. – Ты сказал ей, что отчет пришел?
– Нет. Я никому, кроме вас, не говорил пока.
– И Маслову?
– Завтра скажу, Ин. Ты понимаешь, что-то здесь не так. Есть кто-то еще, кроме этих баб и Бирюкова. Не спорю, организовано все разумно. Я знаю, как это сделали: на производстве изначально списали на брак, усушку и усадку большее количество материала, из него произвели товар, на складе его не учли – думаю, старший кладовщик тоже в курсе, но делалось это непосредственно с подачи начальника цеха Бирюкова. Который сегодня, кстати, внезапно захворал, а я хотел с ним побеседовать приватно. Что ж, побеседую завтра. Ну а дальше просто. Клиент делает заказ, ему говорят: есть товар на тридцать процентов дешевле, например, – но без документов, накладная останется у экспедитора. Товар точно такой же, то есть качество, упаковка – идентичны, просто он без документов. Ну, и кто будет сомневаться? Конечно, его с руками оторвут. У торговца есть документы на аналогичный товар, кто докажет, что у него в магазине не тот товар, что в накладных на отгрузку значится? Ну вот. А доставка за счет фирмы – логист прокладывает маршрут с учетом отгрузки клиенту левого товара. И поймать логиста можно, только если точно знаешь, что искать. Доставка тоже за счет фирмы, то есть никакого убытка, сплошной профит. Деньги привозит экспедитор и сдает главбуху, у нас ведь много товара отгружается за наличку. Экспедитор понятия не имеет ни о чем, он деньги взял, накладную клиент подписал и ему отдал, и он сдает все это бухгалтеру, а она уже отбирает, где настоящие накладные, а где липовые. И деньги забирает, что за левый товар заплачены. Такая вот цепочка, трюк старый как мир, но обнаружить его очень сложно. Ольга Витковская как раз это и умеет делать лучше всего. И я думаю – а мне-то что теперь с этим делать? Ведь вот что получается, Инуль: не Рубахина пыталась нас убить сегодня, и не Ираида. И уж точно не Бирюков. Есть кто-то еще, но кто?
– Выясним рано или поздно. – Инна поднялась и завязала пояс халата. – Одна голова – хорошо, а четыре – Змей Горыныч. Разберемся. Но Маслову сказать придется.
– Это я и сам знаю. Завтра с ним поговорю.
– Только неофициально. – Инна снова села на кровать и задумчиво посмотрела на Егора. – У вас сохранились дружеские отношения?
– Думаю, да. По крайней мере, пока я не стал здесь работать, они были. Пусть не дружеские, но приятельские. Это как раз случай ситуативной дружбы – мы с ним одного возраста, жили в одном подъезде, учились в одном классе, потом пересеклись в одном институте, но на разных специальностях. Что-то нас объединяет, конечно – общие воспоминания… У него мама – удивительная женщина! Ты даже не представляешь, как я ему завидовал в детстве!
– Она была ему просто мама, да?
– Именно. – Егор вздохнул. – Любила его, и это было очень заметно в том, как она смотрела на него, как говорила с ним, и даже когда сердилась – все равно любила. Готовила ему всякие вкусности, водила его всюду, вообще любила с ним время проводить, и он любил быть с ней, совсем не стеснялся ходить вместе в кино, например. А у нас дома было как в морге.
– Странно это…
– Странно. Мне кажется, я родителям мешал просто своим присутствием. У Сереги и тети Вали была одна комнатка, и то мы там кавардак устраивали, котенка притащили, тетя Валя повздыхала и позволила оставить. Он был как бы наш общий, но больше, конечно, Серегин – потому что жил в его доме, и я очень хотел, чтобы Серегин дом был и моим тоже, а тетя Валя – моей мамой. Хотя я все понимал. У меня была своя комната, отдельная – но мне не разрешали никого приводить, о котенке или щенке речи не шло вообще, куда там! Это при гостях родители меня Егоркой называли и по голове гладили, а когда гости уходили… В общем, сколько себя помню, я всегда боялся – дома вздрагивал от каждого звука, ходил по квартире, если в туалет, то почти на цыпочках, и только если отца или матери в гостиной не было. А уж на кухню, в холодильник заглянуть – ты что! Позовут, поставят тарелку с едой, ешь. Серега свою мать то одно, то другое приготовить просил, и она готовила, а я даже вкуса еды не помню, что у нас дома подавалось не помню, хоть убей.
– И не надо. – Инна погладила его щеку. – Перестань это вспоминать, Егор. Ты взрослый мужик, у тебя своя жизнь. Ты построил ее сам, стал специалистом в своем деле. А еще ты очень неплохо трахаешься. Так что забей и ложись-ка спать, господин директор. Завтра день не легче сегодняшнего, голова должна соображать.
– Ин…
– Что, малыш?
– Как ты это… поняла, что надо идти на лестницу?
– Не знаю. – Она снова прилегла рядом с ним, и он обнял ее. – У меня бывает иногда такое чувство… не могу объяснить, никогда не могла подобрать слов, чтобы описать… ощущение, что вот этого делать не надо. Не просто – не надо, а НЕ НАДО!!! И все, я слушаюсь, и оказывается, правильно слушаюсь. Интуиция? Вряд ли для интуиции все-таки нужны хоть какие-то факты, а тут на ровном месте совершенно. Вот стояли мы сегодня у лифта, он поднимался, я думала, что пора домой, там Патрик и вообще, а потом в какой-то момент появилось это ощущение. И я поняла, что нам лучше не садиться в лифт, а надо спуститься по лестнице. Никакой угрозы, ничего – просто наитие. Где оно было, это наитие, когда мои на море собирались… Но сегодня, видишь, сработало. Все, Егор, я спать, ночь уже совсем.
Она чмокнула его в нос, встала и вышла, Егор услышал шуршание лап Патрика – кот пошел вслед за ней. Егор лежал, глядя в темноту, и думал о том, что, пожалуй, никогда не был так счастлив, как сейчас. А еще он никогда не советовался о своих делах ни с кем. С Полиной было бесполезно, ему и в голову не приходило, с Серегой пересекались в последние годы редко – он весь ушел в построение бизнеса и звонил Егору больше для того, чтобы услышать его мнение по тому или иному вопросу. И то, что сейчас, как ни в чем не бывало, он обсуждает с Инной свои дела, для него абсолютно новый опыт. И он очень счастлив. Несмотря на все странности, которые творятся вокруг него, несмотря на то, что сегодня он вообще мог погибнуть – если бы не удивительное «наитие» Инны.
Егор представил, как бы это было. Ему вспомнились слова Инны, поразившие его своим бездушием – о том, что каждый хоть раз представлял себе, что будет, когда он умрет, и Егор тоже сейчас представил. Конечно, родителям это было бы безразлично. Хотя его похороны могли стать для них очередной площадкой для дефиле перед знакомыми, а мать была бы в центре внимания, элегантно подносила бы к глазам вышитый платочек, думая о том, достаточно ли дорого смотрится шляпа. Отцу, пожалуй, было бы просто все равно.
А вот Стая горевала бы – и по нему, и по Лунатику. На форуме создали бы тему, люди заходили бы туда, и многих бы это тронуло, как тронуло Егора, когда внезапно умер один из их юзеров, Берт. У него в папке личных сообщений сохранилось несколько писем от Берта – чисто деловых, Егор консультировал его по некоторым вопросам. Но когда вдруг в старых темах встречались сообщения, написанные Бертом, Егору казалось, что он до сих пор на форуме – вот его шутки, вот он с кем-то ссорится, вот же он, здесь. На форуме он остался навсегда – его сущность, которую, возможно, и не знали люди, хоронившие его в реале. Они не знали Берта так, как знал Егор и остальные форумные обитатели.
Так было бы и с ним, и с Лунатиком – они бы просто остались на форуме навсегда. Это, наверное, и есть бессмертие.
Но он жив, и только что в его постели была женщина, чьи волосы пахнут тонкими духами, а кожа, белая и шелковистая, сводит его с ума. И эта женщина есть у него, и он сделает все, чтобы она осталась с ним навсегда. Он готов разделить свою жизнь с ней, вот только готова ли она? Ладно, потом разберемся…
А Сереге завтра придется все рассказать. Даже если Сорокин доложил ему – он просто не знает всей картины. У Рубахиной есть еще ночь, чтобы принять какое-то решение. У Ираиды тоже. Егор поежился – не хотел бы он быть в шкуре этих двух, потому что любое их решение не изменит того, что должно произойти: неминуемого разоблачения. Идеального преступления не получилось, деньги всегда оставляют след.