В «Тайне Боскомской долины» Холмс опять находит преступника по пеплу от сигары, но там любопытнее даже не сам факт, а то, как он сообщает об этом Ватсону: «Я нашел пепел и благодаря моему знанию различных сортов табака установил, что он курил индийскую сигару. Я, как вам известно, немного занимался этим вопросом и написал небольшую монографию о пепле ста сорока различных сортов трубочного, сигарного и папиросного табака». Похоже, он очень гордился своей монографией.
Но самый оригинальный метод поимки преступника с помощью сигарет применен в рассказе «Золотое пенсне». Там Холмс специально выкурил в комнате подозреваемого (который оказался бывшим русским террористом) очень много дорогих сигарет, чтобы незаметно засыпать пол пеплом и увидеть потом на нем следы.
Если же в будущем вы захотите как-нибудь провести меня, то советую вам сначала переменить табачный магазин.
Шерлок Холмс — писатель
Некоторые из написанных Холмсом работ уже упоминались, но конечно на этой его деятельности стоит остановиться подробнее. Разумеется, он не был профессиональным литератором, как доктор Ватсон, все его произведения носили научный и/или практический характер. Да и Ватсону он пенял: «Именно на логике, а не преступлении вам и следовало бы сосредоточиться. А у вас курс серьезных лекций превратился в сборник занимательных рассказов».
Так что же писал сам Холмс? Судя по всему, он любил излагать свои мысли на бумаге, потому что его перу принадлежат как минимум несколько монографий и статей, а также два рассказа o собственных расследованиях — «Львиная грива» и «Человек с побелевшим лицом».
Уже в «Этюде в багровых тонах» упоминается написанная им статья «Книга жизни», в которой он доказывал «как много может узнать человек, систематически и подробно наблюдая все, что проходит перед его глазами». Правда Ватсон тогда его идей не оценил и назвал статью «поразительной смесью разумных и бредовых мыслей. Если в рассуждениях и была какая-то логика и даже убедительность, то выводы показались мне совсем уж нарочитыми и, что называется, высосанными из пальца». Но ему простительно — к тому времени они с Холмсом были знакомы совсем недавно, и он еще не имел возможности увидеть практическое применение дедуктивного метода.
Это тот самый случай, когда можно легко поразить воображение собеседника, упускающего из виду какое-нибудь небольшое обстоятельство, на котором, однако, зиждется весь ход рассуждений. То же самое, мой дорогой Ватсон, можно сказать и о ваших рассказиках, интригующих читателя только потому, что вы намеренно умалчиваете о некоторых подробностях.
Еще Холмс упоминает свои работы об отпечатках следов, о влиянии профессий на форму руки и конечно о табачном пепле. «Или вот еще работа об отпечатках следов, в ней говорится об использовании гипса для сохранения отпечатка… — говорит он Ватсону, показывая письмо от знакомого сыщика, переводящего его труды на французский. — Одно небольшое исследование посвящено влиянию профессий на форму руки, в ней даны литографии рук кровельщика, моряка, пробочника, композитора, ткача и шлифовальщика алмазов. Это исследование представляет собой большой практический интерес для детектива, относящегося к своей профессии как к науке. Оно особенно полезно, когда нужно опознать труп или определить занятие преступника».
Но Холмс также написал как минимум две книги, не имеющие никакого отношения к детективной деятельности. Это монография «Полифонические мотеты Лассуса», сочиненная им в период увлечения средневековой музыкой, и «Практическое руководство по разведению пчел», которое Холмс написал на ферме в Суссексе, куда он удалился, расставшись с профессией сыщика. Эти две работы важны тем, что они демонстрируют, насколько глубоко Холмс погружался в любое дело, которым начинал заниматься. С учетом этого, можно предположить, что где-то существует еще вышедшее из-под его пера практическое пособие для шпионов. Это только догадка, но почему бы и нет? Вокруг Холмса очень много догадок.
Взирайте на плоды ночных раздумий и дней, наполненных трудами, когда я выслеживал трудолюбивых пчелок точно так, как когда-то в Лондоне выслеживал преступников.
Шерлок Холмс и английские законы
Холмс не стремился служить в полиции. Да и там не рвались заполучить его в свои ряды. И дело тут не только в нелюбви Холмса к рутине, но и в специфике конкретно английских законов.
В Великобритании полиция появилась фактически только в 1829 году, и прав у нее было не особенно много. Англичане ревностно охраняли свои свободы, даже в ущерб безопасности. Тот же Джек-Потрошитель из всех европейских столиц мог появиться только в Лондоне, потому что там полиция не могла арестовать ни одного подозреваемого, пока не было весомых улик. Да и допросить его даже после ареста было бы непросто. Уже упоминавшийся сэр Роберт Андерсон писал: «Заключенного ревнивее всего охраняют от любых попыток получить у него признания ему в ущерб».
В рассказах Конан Дойла немало эпизодов, которые в свете английских законов выглядят крайне маловероятными. Это и ларец с драгоценностями, который дали Ватсону, чтобы он показал его мисс Морстен (у лондонских сыщиков волосы дыбом вставали, когда он взламывал кочергой такое важное вещественное доказательство), и беседа с Джонатаном Смоллом без адвоката, и вмешательство полиции в дела, которые уже должны быть подконтрольны суду. Будь Холмс полицейским, все это пришлось бы как-то объяснять. Но он — частный сыщик, а значит, полицейские процедуры остаются на заднем плане. Может Джонсу пришлось писать объяснительную по поводу ларца, кто знает. Для Холмса это уже неважно, а значит и для читателя тоже.
…Взвешиваются все возможности, с тем чтобы выбрать из них наиболее правдоподобную. Таково научное использование силы воображения, которое всегда работает у специалистов на твердой материальной основе.
Шерлок Холмс и пресса
Как известно, Холмс не стремился к тому, чтобы о нем писали в газетах. Однако самими газетами он очень интересовался.
В те времена печатные издания были единственными СМИ, именно они распространяли информацию и формировали общественное мнение. Газеты читали все, от крестьян до королей. Но Холмс не только читал прессу, он еще использовал ее в расследованиях.
Например, в «Собаке Баскервилей» он демонстрирует, что различить шрифты разных газет для него так же легко, как сто сорок сортов табака. «Знание шрифтов — одно из самых элементарных требовании к сыщику», — объясняет он доктору Мортимеру. А в рассказе «Знатный холостяк» Холмс поручает Ватсону просмотреть газеты и подобрать в хронологическом порядке заметки, рассказывающие о нужном ему деле.
В «Этюде в багровых тонах», «Собаке Баскервилей», «Черном Питере», «Голубом карбункуле» и «Чертежах Брюса-Партингтона» он ловит преступников на объявления, которые дает в газетах. Причем в последнем из этих рассказов показано, что этим методом пользуется не только он. Как и методом дезинформации при помощи прессы — в «Шести Наполеонах» Холмс через газеты сообщает преступнику ложные сведения, а в «В Сиреневой Сторожке» это же делает инспектор Бэйнс, причем на его обман попадается и сам Холмс, чему нисколько не обижается, а наоборот говорит Бэйнсу: «Вы далеко пойдете в своей профессии».
Все версии, которые я составил на основании газетных сообщений, оказались ошибочными. А ведь можно было даже исходя из них нащупать вехи, если бы не ворох подробностей, которые газеты спешили обрушить на головы читателей.
Шерлок Холмс — начало карьеры детектива
В «Обряде дома Месгрейвов» Холмс говорит: «Вы, должно быть, помните, как происшествие с «Глорией Скотт» и мой разговор с тем несчастным стариком, о судьбе которого я вам рассказывал, впервые натолкнули меня на мысль о профессии, ставшей потом делом всей моей жизни. Сейчас мое имя стало широко известно. Не только публика, но и официальные круги считают меня последней инстанцией для разрешения спорных вопросов. Но даже и тогда, когда мы только что познакомились с вами — в то время я занимался делом, которое вы увековечили под названием «Этюд в багровых тонах», — у меня уже была довольно значительная, хотя и не очень прибыльная практика. И вы не можете себе представить, Ватсон, как трудно мне приходилось вначале, и как долго я ждал успеха».
Исторически сложилось так, что предметом первой необходимости для работающего человека в Англии всегда были рекомендации. Не было ничего хуже для работника или служащего, чем быть выгнанным с работы без рекомендаций, потому что это означало возвращение на самую нижнюю ступеньку карьерной лестницы. Во многом это касалось и людей, занимавшихся частной практикой — например, врачей, юристов, инженеров, ну и конечно частных сыщиков. Без рекомендаций они просто не могли найти клиентов. Можно вспомнить Виктора Хедерли, из рассказа «Палец инженера», который, открыв свое дело, за первые два года дал всего три консультации и выполнил одну работу.
Исторически сложилось так, что предметом первой необходимости для работающего человека в Англии всегда были рекомендации. Не было ничего хуже для работника или служащего, чем быть выгнанным с работы без рекомендаций, потому что это означало возвращение на самую нижнюю ступеньку карьерной лестницы. Во многом это касалось и людей, занимавшихся частной практикой — например, врачей, юристов, инженеров, ну и конечно частных сыщиков. Без рекомендаций они просто не могли найти клиентов. Можно вспомнить Виктора Хедерли, из рассказа «Палец инженера», который, открыв свое дело, за первые два года дал всего три консультации и выполнил одну работу.
Ум мой требует напряженной деятельности. Именно поэтому я и выбрал для себя свою уникальную профессию, точнее, создал ее, потому что второго Шерлока Холмса нет на свете.
В Англии до сих пор очень классовое общество, с викторианских времен оно не так уж сильно изменилось. Джентльмен отдает своего сына учиться в престижную частную школу не потому, что там лучшее образование, а потому что там учатся дети других джентльменов. Так формируется будущий круг знакомств, общество, в котором человек будет «своим», и которое если что сможет его порекомендовать. К кому может обратиться начинающий служащий или бизнесмен? Конечно к школьным или университетским товарищам, которые при случае вспомнят о нем и посоветуют его своим знакомым.
Не был исключением и Холмс. Первыми его неофициальным клиентом (рассказ «Глория Скотт») стал как раз приятель по колледжу. А отец этого приятеля первым посоветовал ему стать детективом: «Все сыщики по сравнению с вами младенцы. Это — ваше призвание, можете поверить человеку, который кое-что повидал в жизни».
Дальше его карьера тоже развивалась по типичному для викторианской Англии сценарию: «Когда я впервые приехал в Лондон, я поселился на Монтегю-стрит, совсем рядом с Британским музеем, и там я жил, заполняя свой досуг — а его у меня было даже чересчур много — изучением всех тех отраслей знания, какие могли бы мне пригодиться в моей профессии. Время от времени ко мне обращались за советом — преимущественно по рекомендации бывших товарищей-студентов, потому что в последние годы моего пребывания в университете там немало говорили обо мне и моем методе».
В этом мире неважно, сколько вы сделали. Самое главное — суметь убедить людей, что вы сделали много.
Однако такому необщительному человеку как Холмс (а он сам говорит в «Глории Скотт», что друзей у него в колледже почти не было) трудно было бы рассчитывать только на рекомендации старых приятелей.
Как же еще находили клиентов начинающие частники, и годились ли их методы для Холмса? Самый быстрый вариант — купить практику. Так поступил, например, Ватсон, когда женился. Купил у старого врача, решившего уйти на покой, его кабинет и всю клиентскую базу. Конечно, некоторые пациенты уйдут к другому врачу, но большинство предпочтет ходить по привычной дороге к тому, кого порекомендовал их прежний доктор. Вероятно, так поступали и частные сыщики, но Холмсу этот метод не годился, ведь он не хотел заниматься слежкой за неверными мужьями и тому подобными рутинными делами обычных сыщиков.
Другой способ — сотрудничество с кем-либо, кто может рекомендовать услуги непосредственно тем, кто в них нуждается. Аптекари сотрудничали с врачами, архитекторы со строителями, а Холмс… сотрудничал с полицией. К тому времени, как Ватсон впервые приезжает на Бейкер-стрит, инспекторы Скотланд-Ярда приходят к Шерлоку Холмсу за помощью, но вероятно поначалу ситуация была иной, и он сам выискивал дела, в которых не могла разобраться полиция, и помогал в их решении. Почему ему это удавалось, несмотря на то, что полицейские не любят, когда посторонние вмешиваются в их работу? А это отдельный разговор.
Стоит фокуснику объяснить хоть один свой фокус, и в глазах зрителей сразу же меркнет ореол его славы; и если я открою вам метод своей работы, вы, пожалуй, придете к убеждению, что я самая рядовая посредственность!
Еще раз о Шерлоке Холмсе и полиции
В рассказе «Москательщик на покое» после раскрытия преступления между Холмсом и инспектором происходит любопытный разговор: «Вы уж извините, но как нам не чувствовать себя задетыми, когда вы с вашими запретными для нас методами вырываетесь вперед и пожинаете все лавры!
— Ничего подобного не произойдет, Маккиннон. Обещаю вам, что с этой минуты я буду держаться в тени, а что касается Баркера, он делал лишь то, что я ему указывал.
Инспектор заметно повеселел.
— Это очень благородно с вашей стороны, мистер Холмс. Для вас осуждение и похвала значат очень мало, а ведь мы совсем в другом положении, особенно когда нам начинают задавать вопросы газетчики».
Можно сказать, что в этом диалоге вся суть взаимовыгодного сотрудничества Холмса с полицией. Он помогал инспекторам раскрывать дела и не претендовал на их лавры, позволяя себе только иронизировать в частных разговорах, что они «ревнивы к славе, как профессиональные красавицы».
Как же полиция расплачивалась за помощь Холмса? Именно так, как ему и было нужно — поставляя ему клиентов. Например, в «Пропавшем регбисте» клиент сообщает, что обратиться к Холмсу ему посоветовал полицейский инспектор. То же самое говорит банкир в «Берилловой диадеме». А в «Серебряном» к нему обращаются сразу и владелец пропавшей лошади, и ведущий дело инспектор.
Строить предположения, не зная всех обстоятельств дела, — крупнейшая ошибка. Это может повлиять на дальнейший ход рассуждений.
Шерлок Холмс — первый шаг к славе
Возвращаясь к способам добиться известности, стоит вспомнить действенный и доныне способ — рекламу. И такой рекламой для Холмса стал «Обряд дома Месгрейвов».
«Третье дело, по которому ко мне обратились, было дело «Дома Месгрейвов», — рассказывал он Ватсону, — и тот интерес, который привлекла к себе эта цепь странных событий, а также те важные последствия, какие имело мое вмешательство, и явились первым шагом на пути к моему нынешнему положению».
Когда Реджинальд Месгрейв обратился к нему за помощью и сказал, что это настоящая головоломка, в которой не может разобраться полиция, Холмс сразу ухватился за это дело: «Случай, тот самый случай, которого я с таким жгучим нетерпением ждал в течение этих месяцев бездейственности, наконец-то, казалось мне, был передо мной. В глубине души я всегда был уверен, что могу добиться успеха там, где другие потерпели неудачу, и теперь мне представлялась возможность испытать самого себя».
Дело, за которое Холмс с таким энтузиазмом взялся, возможно было не самым ярким в его практике, но чутье его не подвело — оно оказалось очень громким. Не каждый день находят утраченные короны. Можно не сомневаться, что о деле Месгрейвов писали все газеты, да и сам Реджинальд Месгрейв рассказывал о нем в аристократических кругах. Это была именно та реклама, в которой так нуждался начинающий сыщик Шерлок Холмс.
Всякая жизнь — это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается долгим и прилежным трудом.
Тщеславие Шерлока Холмса
В «Знаке четырех» Холмс говорит Ватсону: «Я не ищу славы. Когда мне удается распутать дело, мое имя не фигурирует в газетах. Я вижу высшую награду в самой работе». Но действительно ли он совсем лишен тщеславия?
В «Подрядчике из Норвуда» Ватсон утверждал: «Гордой, замкнутой душе моего друга претили восторги толпы». Если забыть о том, что Конан Дойл вложил в его уста эту фразу, чтобы объяснить, почему десять лет не было новых рассказов про Холмса, то придется согласиться — да, Холмс не желал публичной известности.
Однако цену себе он знает и постоянно подчеркивает, что он — «последняя и высшая инстанция» и «единственный в своем роде». К тому же, когда дело касается не абстрактной «толпы», а конкретных лиц, то оказывается, что самолюбие у Холмса есть, и его довольно легко задеть. Когда в «Собаке Баскервилей» доктор Мортимер называет его «вторым по величине европейским экспертом», он воспринимает это практически как личное оскорбление. А в «Серебряном» Холмс говорит Ватсону: «Не знаю, заметили ли вы или нет, но полковник держался со мной немного свысока, и мне хочется слегка позабавиться». И действительно, он до конца мистифицирует своего клиента, чтобы в итоге насладиться его восторгами и извинениями.
Да и Ватсон, прожив с Холмсом подольше, как-то сказал: «Я не раз подмечал в нем некоторое тщеславие, скрывавшееся под его обычной сдержанной и наставительной манерой…»