– Осторожнее, синьор. В Страмолетто живут мирные и терпеливые люди, но всему есть предел. А вас всего трос…
– Держите ваши советы при себе, синьора Каралло! Если б я намеревался применить методы, о которых говорил болван Пицци, я бы не стал спрашивать вашего позволения! Но я хочу показать вашим друзьям, что мы такие же упрямые, как и они. Барбьери, Пицци и карабинер – вы обыщете все дома, все без исключения, даже церковь! Не останавливайтесь ни перед чем!
Барбьери и Пицци заверили начальника, что ему нечего беспокоиться по этому поводу.
– А Аттилио? – раздался голос Джузеппе.
– Пускай возвращается домой и сидит там. Слушайте, Капелляро, – вы под следствием. Если попытаетесь бежать, за вас ответят жена и дети. Понятно?
– Да, синьор комиссар.
– Хорошо. Постарайтесь быть на месте, когда за вами придут. Остальные – за работу. Пицци, вы пойдете с карабинером, поскольку я сомневаюсь, что он будет выполнять данное поручение с надлежащим усердием.
Венацца застал Виргилия в тот момент, когда тот прокрался к хижину, где мясник хранил ножи и резаки.
– Что ты здесь вынюхиваешь, Сандрино? Обокрасть меня хочешь?
– Я ищу тело дона Лючано.
Мясник рассмеялся:
– Я таким мясом не торгую, приятель. Я бы побоялся кого-нибудь отравить. Пошли, опрокинем по рюмашке!
– Нет, не раньше, чем я найду труп.
– Но, Святая Мадонна, на черта он тебе сдался?
– Я покажу его полицейским и докажу, что я не врал и что дон Лючано был убит!
– И что дальше?
– Капелляро увезут, а я вернусь в мэрию.
Венацца разглядывал собеседника, как редкостное насекомое:
– Скажи, Виргилий, ты и вправду такая сволочь?
– А те, кто убил дона Лючано, лучше?
– Ты сам знаешь, что они оказали огромную услугу всей деревне.
– Но не мне! Если бы Криппа был жив, он рассказал бы полицейским, что произошло в июле. Капелляро, де Белисса и Бонакки посадили бы в тюрьму, а мы бы снова заняли мэрию!
– Мы-то туда вернемся, но не ты!
– Не я?
– Нет. Никому не захочется заседать рядом с таким ублюдком, как ты. Если хочешь знать, ты нам противен, Виргилий!
– Возможно. Тогда я скажу комиссару, что вы тоже были сообщниками преступников, и вернусь в мэрию один! Я займу место Марио Веничьо!
Мясник схватил Сандрино за ворот рубашки так, что тот затрещал, выволок его на улицу и бросил на землю.
– Убирайся, Сандрино, пока я не рассердился по-настоящему!
Семья Капелляро праздновала возвращение отца. Аттилио хвалил мужественное поведение земляков и особенно дружбу, доказанную Марио.
– Кто бы мог подумать, что он так сделает? Смелый человек.
Лаура с гордостью подчеркнула:
– Муж моей двоюродной сестры не может быть плохим человеком.
Пепе слишком много выпил со своей подругой Изабеллой и теперь дремал, сидя на стуле. У него была необыкновенная способность с легкостью засыпать в любом месте и в любое время.
Джанни молчал, не принимая участия в общем веселье, но отец был слишком счастлив, чтобы обратить на него внимание.
– Если бы ты видел, как они снимали колеса с машины, ты бы умер со смеха, Джанни. Наш карабинер тоже очень храбрый человек. Он рассказал мне еще о своем несчастье. Эта история разбивает мне сердце, и я не хочу, чтобы нечто подобное произошло с Авророй. Женись на ней, Джанни. Я сожалею о том, что плохо говорил о ней. Это хорошая девушка из замечательной семьи. Мы справим великолепную свадьбу, если только не взлетим на воздух благодаря войне.
Они уже не замечали грохота пушек, который, однако, становился все более яростным. Они забыли р войне, находясь в самом ее сердце.
Уткнувшись в тарелку, Джанни произнес:
– Я не женюсь на Авроре!
Родные смотрели на него, не понимая.
– Но я же говорю тебе, что согласен на ваш брак!
– Зато я не согласен!
– Почему?
– Это мое дело.
– Джанни, ты меня знаешь, я очень терпелив, но не надо испытывать мое терпение. Когда я против, ты говоришь, что женишься без моего согласия, а когда я соглашаюсь, ты отказываешься жениться. Ты что, смеешься над своим отцом?
– Мы поссорились с Авророй!
– Ну, если так…
Услышав, что речь идет о ссоре, Сальваторе счел момент подходящим, чтобы напомнить отцу о своем недавнем подвиге:
– А где мои две лиры за то, что я врезал проклятому фашисту Карло Бергасси?
Но вместо двух лир он получил подзатыльник.
– Это тебя отучит бить своих товарищей и оскорблять честных людей! Чему вас учат в школе?
Сальваторе не знал, как реагировать. Напоминание парализовало его. Мало того, что отец отказывается дать ему заслуженную награду, он еще и бьет его за то же самое, за что хвалил вчера. И Сальваторе заревел во всю глотку. Этот вопль разбудил Пепе.
– Они здесь!
– Кто?
– Неаполитанцы!
– Да нет же, Сальваторе, как тебе не стыдно пугать дедушку!
Старикан обиделся:
– Никто и никогда не мог меня напугать, Аттилио!
Наконец дымка сна рассеялась, и Пепе вернулся в настоящее.
– Фашисты уехали?
– Нет, они обыскивают дома в поисках колес от машины.
– Да? А мне казалось, они ищут труп дона Лючано.
– И его тоже.
– Значит, эти люди все время что-то ищут?
– Это их работа.
– Отлично. Тогда я займусь своей работой.
Он ушел к себе в комнату и вышел оттуда, вооруженный старинным мушкетом.
– До скорого, детки!
– Ты куда, Пепе?
– Убивать Пицци. Я ему это обещал.
– С ума сошел! Он тебя убьет!
– Посмотрим.
– Ну зачем тебе его убивать? За то, что он тебя толкнул?
– Толкнул? Он меня швырнул на землю на глазах у Изабеллы! Он меня оскорбил в присутствии дамы, которая уважала меня семьдесят лет! Что она подумает обо мне, если я стерплю этот удар, не постояв за себя? Ты слишком молод, Аттилио, чтобы понять. Такие вещи не для юнцов!
И он вышел, положив на плечо мушкет. Никто не сумел его остановить. После его ухода Капелляро представил себе ужасные последствия, которые повлечет за собой выходка Пепе. Только Изабелла могла заставить его прислушаться к голосу разума. Он послал Джанни к Веничьо предупредить их об опасности и попросить Изабеллу успокоить своего старого приятеля.
Когда Барбьери, выйдя из дома булочника, увидел проходящего мимо Пепе, он не мог сдержать смех:
– Эй, дедуля, вышел на тропу войны?
– Где твой приятель?
– Он в доме священника. Что тебе от него нужно?
– Я хочу его убить.
– И только-то? Из этой штуковины, которую ты повсюду таскаешь за собой? Псих несчастный, иди…
Пепе уже удалялся по направлению к дому священника, и Барбьери прокричал ему вслед:
– Поберегись, дедуля! Пицци не понимает шуток!
Джанни вошел в дом Веничьо, и Аврора тут же поднялась и пересела на стул возле камина. При виде ее сердце влюбленного забилось сильнее. Он изложил ситуацию Марио, Бьянке и Изабелле, сказав, что они очень рассчитывают на помощь бабушки Беллы. Только она в силах предотвратить драму. На этот раз бабушка не стала шутить. Ее обычно такой проницательный взгляд затуманился:
– Сумасшедший…
Но остальных не обманул этот тон, скрывавший глубокое раздумье. Бабушка взяла Джанни за руку:
– Ты говоришь, что он хочет убить Пицци из-за того, что тот ударил его в моем присутствии?
– Да, и он это сделает.
– Ты в этом уверен?
– Без всяких сомнений!
– Спасибо, мой мальчик, спасибо. Как утешительно для старой женщины думать, что кто-то еще помнит… Если бы вы знали, каким был Арнальдо в то время.
Они не сразу поняли, что она говорит о Пепе.
– …Красавец и первый танцор. Бог простит меня, что я рассказываю такие глупости, но мне наверное не следовало слушать твоего деда, Марио, и выйти замуж за Арнальдо… Но он сражался вместе с французами против немцев. Никто не думал, что он когда-нибудь вернется. Нельзя было быть такой нетерпеливой. Ладно, не беспокойтесь, я подстерегу этого шалопая и заставлю меня слушаться.
Все молчали. Неожиданная исповедь бабки почему-то вызывала желание плакать. Мимоходом Изабелла погладила Аврору по щеке:
– Я желаю тебе, чтобы через пятьдесят или шестьдесят лет Джанни смотрел на тебя такими же глазами, как и сейчас…
Не успев понять, как это произошло, Аврора очутилась в объятиях возлюбленного на глазах умиленной родни. Парень прошептал:
– Признайся, ты наврала мне про полицейского из Фоджи? Она выдохнула:
– О да, конечно!
– Все-таки я за ним пригляжу.
– Ты плохо отзывался о моей семье, Джанни…
– Прости меня.
Когда наконец молодые люди оторвались друг от друга, Веничьо возложил руки на плечи Джанни:
– Она твоя, сынок. Свадьбу сыграем сразу после войны. Постарайтесь крепко любить друг друга и подарите мне и Бьянке много маленьких внучат. Может, бабушка Белла увидит крещение своего праправнука.
Когда Джанни покинул дом Веничьо, Изабелла, стоя на пороге, подстерегала Пепе.
Венацца, де Беллис и Бергасси выпивали у Бонакки. Увидев в окно Джанни, бредущего по улице руки в карманах, с блаженной улыбкой на губах, они окликнули его, чтобы предложить стаканчик белого вина. Венацца рассказал, как он поймал сапожника у себя в сарае, и заключил:
– По-моему, он совершенно свихнулся. Боюсь, что он нам еще доставит хлопот.
– Нельзя же убить этого идиота!
– Нет, но необходимо постоянно следить за его происками. С таким рвением он скоро найдет дона Лючано, и тогда нам не поздоровится, особенно твоему отцу, Джанни.
– Но мой отец не убивал Криппа!
– Верю, но полицейским нужно только отыскать доказательство преступления, чтобы забрать Аттилио. На твоем месте, сынок, я не выпускал бы Виргилия из виду, ходил за ним как приклеенный, пока не уедут полицейские. Они ведь не станут сидеть в Страмолетто до конца войны.
– Согласен, где сейчас Виргилий?
– Асканио встретил его двадцать минут назад около дома Терроти.
– Это плохо.
– Так поспеши!
Пепе не нашел своего врага у священника, и дон Фаусто дал ему совет не пренебрегать осторожностью. Но старик не слушал его, он прямо шел к намеченной цели. Он притворился, что не видит стоящую на пороге своего дома Изабеллу, так как боялся упустить время. Но Изабелла разгадала его хитрость.
– Эй, Арнальдо!
Если бы она назвала его Пепе, он скорее всего не обернулся бы. Но Арнальдо… Это имя, выплывшее из сумрака давно ушедших лет, зацепило его, как рыбку на крючок.
– Чего тебе?
– Зайди на минутку, надо поговорить.
– Я спешу.
– Когда тебе чуть меньше ста лет, спешить уже некуда.
Поворчав, он последовал за ней, он никогда не смел ее ослушаться. Войдя в дом, Изабелла приказала Марио, Бьянке и Авроре оставить их наедине. Они повиновались. Слегка обеспокоенный, Пепе попытался сострить:
– Не знаю, прилично ли нам оставаться наедине без присмотра. Что о нас подумают?
– Сядь. Говорят, ты решил прикончить Пицци?
– Да.
– За то, что он ударил тебя в моем присутствии?
– Да.
– Ты боишься, что я перестану тебя уважать?
– Да.
– Ты знаешь, что я никогда никого не любила, кроме тебя. И я буду любить тебя до самой смерти.
У Пепе стоял комок в горле. Он пробормотал:
– Я тоже, Белла.
Похожая на желтый виноградный лист рука Беллы закрыла сморщенную, как лапка ящерицы, руку Пепе.
– Ты не подумал, к чему это приведет? Я не хочу, чтобы он убил тебя первый. Нас теперь только двое, Пепе. У детей своя жизнь. Только мы можем помнить… Ты понимаешь?
– Кажется, да.
– Если ты умрешь, что станет со мной?
– Но я старше тебя, Белла. Я должен уйти первым. Это справедливо.
– Послушай. Я скажу тебе то, о чем никто не подозревает. Каждый вечер я молю Бога, чтобы он позволил нам уйти вместе.
Пепе уже давно не мог плакать, иначе он бы разрыдался. Чтобы скрыть волнение, он закричал:
– Ты должна была рассказать мне это шестьдесят лет назад! Никогда я не пойму, почему ты предпочла мне этого ничтожного типа Томазо?
– Упрямый осел! Я его не выбирала! Я вышла за него, потому что больше никого не было! Но любила я тебя!
– Ты любила меня, а спала с другим, с этим бандитом Томазо!
Она счастливо засмеялась:
– Даже спустя девяносто лет ты еще ревнуешь?
– Конечно, ревную! Потому что в эту минуту ты бы находилась в моем доме, а не в этом!
– Мне кажется, что это твой дом, потому что я все время думаю о тебе. Хочешь меня поцеловать?
– Почему бы нет?
Он прижал ее к себе и, закрыв глаза, представил себе смеющуюся девушку, о которой он мечтал там, во Франции. А она, уткнувшись в красную рубашку, воображала, что ее обнимает красивый молодой парень, рассказывающий ей свои подвиги вечером в кафе. Вошли Марио и Бьянка с дочерью.
– Вас нельзя оставить одних ни на минуту, чтобы вы этим не воспользовались!
Влюбленные отстранились, немного смущенные тем, что их застали врасплох. Веничьо объявил новость:
– Джанни берет в жену Аврору, а Пепе может жениться на Белле. Что ты на это скажешь, Пепе?
– Я скажу, что давно пора поженить наших голубков, чтоб им не пришлось испытать того же, что нам с Беллой. Но это не помешает мне сказать, что твой дед Томазо был отъявленный негодяй!
Глядя вслед удаляющемуся вояке, Бьянка вздохнула:
– Могу поклясться, что ему не больше пятидесяти.
И бабушка Белла ответила:
– Ему еще меньше.
Виргилий вновь и вновь возвращался на тропинку, ведущую в грот Трех Фей. Преступники не могли унести труп, не оставив следов. Изнуренный до предела, но с горящими глазами, он упорно вглядывался в землю, но каменистая поверхность не хранила отпечатков. У него начался нервный тик. Весь мир был против него, но он выиграет эту партию и, став мэром, заставит Страмолетто повиноваться ему. Он бы не обратил внимания на играющих малышей, если бы не услышал, как они напевают что-то вроде погребальной молитвы. Он не сразу уловил смысл сценки, которую дети разыгрывали с живым интересом. Маленький Тино де Беллис, вытянувшись, лежал на земле с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Он определеннр изображал мертвеца. Розанна и Паоло Бонакки и Ева Бергасси покрывали своего товарища ветками. Заинтригованный, сапожник спросил у Евы:
– Что это с Тино?
– Тино умер. Бедный Тино…
– А зачем вы кидаете на него всякую дрянь?
– Так делают взрослые!
Девочка считала такое объяснение достаточным, чтобы не вдаваться в детали. Виргилий хотел ее отпустить, как вдруг его озарила догадка. В Страмолетто давно не было похорон, и если детишки играют в покойников, значит, кто-то или что-то подало им такую мысль. Возможно они видели тело дона Лючано. Виргилий наклонился к Еве:
– Какие взрослые? Ты их знаешь?
– Конечно! Венацца и Бергасси.
– Они укрывали ветками покойника?
– Да, только настоящего. Не такого, как Тино.
Сапожник почувствовал, что нащупал нить к разгадке.
– И где же этот настоящий покойник?
– В углу сада Терроти.
Виргилий поспешил к цели. Терроти, немощный бездетный калека, все время посвящал уходу за больной сестрой, поэтому дом и сад находились в страшном запустении. Сапожник, согнувшись, крался вдоль каменной стены, окружавшей сад Терроти. Сердце его забилось быстрее при виде сваленных в кучу вязанок хвороста, и вскоре он раскопал тело дона Лючано. Бедняга Криппа при жизни и не предполагал, что с его трупом будут так вольно обращаться, таская его по всем деревенским закоулкам. Кряхтя от удовольствия, сапожник быстро разгреб хворост. Как только тело Криппа оказалось перед ним, он вытер пот со лба и беспокойно огляделся. Нет, на этот раз он точно был один. Но, наученный предыдущим опытом, он решил не уходить, а остаться на месте до прихода полицейских. Малютка Ева, удивленная странным поведением Виргилия и его поспешным уходом, издалека следила за ним. Сапожник заметил девочку и поблагодарил небеса за эту неожиданную удачу.
– Послушай, Ева.
Девочка подошла ближе.
– Хочешь заработать лиру?
– Да.
– Держи.
Ева рассматривала монету в ладошке.
– Но за это ты выполнишь для меня одно поручение?
– Да.
– Знаешь, где живет карабинер?
– Да.
– Там сидит толстый мужчина, который приехал в автомобиле.
– У которого револьвер?
– Именно. Ему и только ему ты передашь – Виргилий нашел дона Лючано. Ты поняла?
– Да.
– Повтори.
– Виргилий нашел дона Лючано.
– Хорошо. Затем приведешь его сюда. Обещаешь?
– Да.
– Тогда беги скорее!
С трудом преодолевая нетерпение, Бутафочи ходил из угла в угол в кабинете карабинера. Сидящая рядом Феличиана с улыбкой следила за ним. Комиссар остановился перед ней.
– Это вас забавляет?
– Немного… но я не понимаю…
– Чего?
– Почему вы придаете этому такое значение? Мир рушится на глазах, какое вам дело до антифашиста Капелляро и сбежавшего покойника?
– Но мои принципы?
– Ах, принципы! Их выдумали вы сами и ваши дружки. Я лично думаю, что если бы люди действительно любили друг друга, как это сказано в Евангелии, они были бы счастливы без всяких принципов.
– Вы не думаете ни о чем, кроме любви! Когда, наконец, итальянцы перестанут считать любовь самым главным событием своей жизни?
– Никогда! По крайней мере я на это надеюсь.
– Враг вторгается в нашу страну, и в то время, когда каждый должен идти в армию и защищать свою землю, я попадаю в деревню, где война никого не волнует, а все заняты только своими любовными историями. Вся деревня переживает из-за нежных чувств Джанни и Авроры! Жена Аттилио Капелляро вешается ему на шею, как влюбленная шестнадцатилетняя девица! Карабинер живет как отшельник и пренебрегает своей службой, потому что он, видите ли, пережил какое-то несчастье! И даже древняя развалина выделывает кренделя, чтобы заслужить восхищение своей столетней подружки.