Он понял, что будет дальше. Свистунов тоже в тупике. Подсказку хочет. Это обманка. Цапни он живца, окажется на крючке. Отдаст, а взамен ничего не получит. Понял и рассмеялся:
— Пошутил я. Нет у меня интереса в этом деле. Я просто прохожий. Гулял в лесу.
— Ну да. В нужных ты местах гуляешь, Петр Иванович. И вовремя гуляешь. Я тоже пошутил, — рассмеялся Свистунов. И поднялся. — Что ж, выпьем. За отпуск.
Паузу взял. Зачем ему выпивка? Информацию хочет слить. «Напиться» и «проболтаться». Они, похоже, ищут одно и то же. Но Свистунов один, а у него помощников хватает. И денег. Он вообще на шаг впереди. На десять шагов. Был капитан в клинике? Был! Главврача искал. Медицинские карты смотрел. Но не знает, где Владимир Степанович. Зато Свистунов, похоже, знает, где следователь Мукаев. Не это ли хочет сказать? Зачем?
Хозяин вернулся с бутылкой водки, двумя рюмками и тарелкой, на которой лежала нехитрая закуска: малосольные огурцы, помидоры, черный хлеб. Из сада вышла высокая седая женщина, всплеснула руками и закричала:
— Руслан! Опять?!
— Шли бы вы снова в сад, мама. А здесь люди культурно отдыхают.
— Да сколько ж можно пить?!!
— Я в отпуске.
— Да весь город знает, что тебя из органов выгнали!
— Из органов не выгоняют, из органов просят. Из всех моих органов больше всего просит душа. Водки просит. Уйдите, мама. Оставьте меня умирать, — дурашливо сказал капитан. Женщина разозлилась:
— Ну что ты за человек, Руслан! Его с работы выгнали, а он все шутит! Папой стал, а все как ребенок! Ну когда ты, наконец, повзрослеешь?
— Завтра. Допью бутылку и лягу спать. Утром мне будет не до шуток. С похмелья, мама, быстро взрослеют.
— Тьфу! — она развернулась и ушла обратно в сад.
— Не понимают нас женщины, — улыбнулся он.
— Что говоришь? — прищурился Свистунов.
— У мужчины сын родился, а они — пьяница.
— Откуда знаешь, что сын? — тихо спросил Свистунов. — Я этого не говорил. Мама тоже.
А, хорошо! Реакция хорошая! Ведь и в самом деле: прокол. Кто сказал, что капитан потерял форму? Спрятался за отрепетированную улыбку:
— А что, разве девочка?
— И в самом деле сын. Вот за это и выпьем, — тут же отпустил его Свистунов. И «взял дистанцию»: молча принялся разливать водку. Налил в обе рюмки, но сказал добродушно: — Если не будешь пить, я не обижусь. Закон я уважаю. За рулем пить не надо.
— Одну рюмку можно.
Закона он не боялся. Договорятся. Надо поддержать компанию — поддержим. Интересный человек капитан Свистунов. Выпили, закусили малосольными огурчиками, с грядки. Капитан тут же разговорился:
— Поводов у меня хватает. Отпуск, сын родился, а лучший друг пропал.
— Как пропал?
— Да так. Исчез в неизвестном направлении. Недавно нашелся его пистолет. Соображаешь где?
— В сауне?
— Именно. А как он туда попал? Я не знаю. А ты знаешь?
— Ну, откуда ж мне знать.
— Любимая женщина в больнице, — вздохнул Свистунов.
— Жена?
Капитан рассмеялся и похвалил:
— Хорошая реакция. Думал, ты сейчас спросишь: та, что в сауне угарным газом отравилась? Ты ж, Петр Иванович, справки наводил.
— Зачем мне это?
— Наводил. Ладно врать-то. Я все понял, не дурак. Значит так. От расследования меня отстранили. Я знаю столько же, сколько и ты. И теперь на вольных хлебах. Я все сделаю так, как она хочет. Мне до бывшей работы теперь дела нет. Кого посадят, за что посадят. Кому нужна правда? Мне она уж точно не нужна.
— Что значит, как она хочет?
— Дело странное, потому что дело темное. Хотел найти врача, который Ваньку пользовал, а он в отпуске. На Оку уехал. Говорят, на рыбалку. Мобильный телефон не отвечает. Похоже, что клев отменный, — усмехнулся Свистунов. — А я хотел ему Лесю показать. Странная вещь амнезия. Здесь нужен специалист. Соображаешь?
— Я видел документальный фильм по телевизору. О странных случаях в Р-ском районе, — осторожно сказал он. Они, кажется, подошли к сути.
— Кого не спрошу, все видели фильм, — рассмеялся Свистунов. — Как будто это боевик или комедия такая, что обхохочешься. Документальный фильм о людях, потерявших память. И все его, оказывается, смотрели. Вот и ты смотрел, Петр Иванович. Сейчас ты скажешь, что упоминался следователь Мукаев и спросишь, не мой ли это пропавший друг. Чтобы не затягивать разговор, мы это пропустим. Я сразу отвечу, без наводящих вопросов. Он самый. Это был именно Ванька Мукаев, мой друг детства. А все странности его поведения… Всякое бывает, — развел руками Свистунов. — Амнезия — штука тонкая. Лично у меня не было никаких сомнений в том, что это Ванька. Мы вместе брали особняк в Нахаловке. Следователь Мукаев был на высоте. Кого хочешь спроси. Вот так-то, Петр Иванович.
…Уезжал он из Первомайского уже в сумерках. Еще одна диктофонная запись лежала в кармане. Итак, Свистунов догадался о его встрече с Зоей Мукаевой. Потому и сказал, что она ошибается. На дороге был найден и отправлен в психоневрологический диспансер именно следователь Мукаев. Капитан действительно в этом уверен или намеренно врет? Непонятно. Самая ценная информация, что он дорожит этой женщиной. Ее, кажется, Лесей зовут. Обмен информации на деньги не проходит. Этим его не возьмешь. Но есть человек, ради которого Свистунов способен на все. Вот здесь он не лукавит. Любовь — это хорошая карта. Это козырной туз. И это надо иметь в виду. Они только-только начали партию. Если Свистунов первым найдет «Стикс», возможен обмен. Зачем ему формула гениального Саранского? Ему нужна женщина. Формула в обмен на женщину. А вот это проходит. Это надо запомнить и отметить в отчете.
Он уже понял, что надо идти в больницу. Но на дворе ночь, его туда сейчас никто не пустит. Придется отложить до утра. И он решил заночевать в Р-ске. В здании автостанции на втором этаже была гостиница. Вывеску он приметил еще утром, когда проезжал мимо. Неудобства, которые там оказались, его не волновали. Равно как и удобства. Туалет был в конце коридора, душ тоже не в номере, телевизор показывал только три программы. Он выключил звук, лег на кровать и достал кассеты. «Стикс» уже был рядом, на расстоянии вытянутой руки. Хотя черный ящик по-прежнему закрыт.
Почему же две эти женщины так похожи? И почему мужчины, с которыми они жили, близнецы? Что это? Совпадение? Если он это поймет, то поймет и то, что произошло в сауне. Потянулся к диктофону и нажал на кнопку. А ну-ка, еще разок.
ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ
Утро
«Обычный. В джинсах и футболке. Спортивный. Волосы темные. Лицо обычное». Он. Сомневаться не приходиться: он, Петр Зайцев. Потому что вчера вечером Зайцев приехал в Первомайское. Не дом на продажу искал, ежу понятно. Искал «витязь» капитана Свистунова. Зачем? И куда они дели Владимира Степановича? Главврач у них, факт. Живой или мертвый, но у них.
И еще у них есть неопознанный обгоревший труп. Раз они уехали вслед за Ладошкиным и Ольгой, значит, работают вместе. И у них есть труп. Не тот, что найден в Горетовке. Это стопроцентный «глухарь», дело приостановлено, потерпевший не опознан. Это джокер, о котором они не знают. И никогда не узнают. Откуда? Но зато у них есть труп, найденный под обломками коттеджа. Судя по сводке, был взрыв и был пожар. Труп невозможно опознать. Если Зайцев был у Зои…
Он ищут газ, следовательно, ищут Саранского. Всех остальных мужчин, потерявших память, они нашли. А последний исчез. Им надо знать, жив он или умер. Что он вспомнил, если жив? И если Зайцев был у Зои…
Ах, Зоя Анатольевна! Вы — самое слабое звено. Не знает Зайцев ничего о твоем Ване, купил он тебя, лапочка. И дешево купил. А ты, небось, слезы лила и рассказывала ему взахлеб биографию И.А. Мукаева с того самого дня, как он появился на свет. Стоп! С того самого дня…
Надо ехать в Р-ск. Срочно надо ехать в Р-ск. Разлежался! Тупица ты, Свисток, вот ты кто. Лети пулей.
Пригладил волосы, схватил телефон, ключи от машины и кубарем скатился с крыльца.
— Ты куда? — преградила дорогу мать.
— В город.
— Ленка, что ли, звонила?
— Нет. У меня дела.
— Какие еще дела? Ты ж в отпуске!
— Надо, мама. Я в больницу.
— Руслан! Ну сколько можно?! Ленка тоже не подарок, но все ж лучше, чем эта…
— Замолчи!
— Не кричи на мать! Мало я терпела? Я тебя одна растила, без отца! И для кого? Для этой…
Он, стиснув зубы, проскочил мимо матери, зло хлопнул дверцей «Жигулей» и дал по газам. Она что-то кричала ему вслед и, кажется, плакала. Ничего, пройдет. Не в первый раз. Он ехал в Р-ск.
Улица Парковая, дом 2, квартира 8. Самойлова Татьяна Евгеньевна. Он долго давил на кнопку электрического звонка. Спит, что ли? Девятый час. Он по привычке встает рано, в семь. Наконец дверь приоткрылась на величину металлической цепочки.
— Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна.
Она принимала роды и у его матери. Вот почему он знает состав бригады, оперировавшей Инну Мукаеву. Они ведь с Ванькой ровесники. Люся Свистунова попала в роддом в конце января. Кесарево сечение семнадцатилетней Инночки Мукаевой обсуждали тогда во всех палатах. И смерть младенца. Эту информацию он из матери вытянул. Вспомнила. Из той бригады в Р-ске осталась только Самойлова.
— Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна.
Она принимала роды и у его матери. Вот почему он знает состав бригады, оперировавшей Инну Мукаеву. Они ведь с Ванькой ровесники. Люся Свистунова попала в роддом в конце января. Кесарево сечение семнадцатилетней Инночки Мукаевой обсуждали тогда во всех палатах. И смерть младенца. Эту информацию он из матери вытянул. Вспомнила. Из той бригады в Р-ске осталась только Самойлова.
— Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна.
— Что вы хотели? — насторожилась она. — Я вас знаю. Вы в милиции работаете.
— Вот и хорошо, что представляться не надо. У меня к вам пара вопросов. Они касаются следователя Мукаева.
И тут случилось странное. Самойлова принялась хохотать. Сначала он растерялся, подумал, что это истерика, женщина не в себе, а потом все понял. И хрипло спросил:
— Когда он здесь был?
Она сквозь смех спросила:
— Кто именно? Ваш друг? Или сыщик, который его разыскивает?
— Значит, он представился сыщиком.
— А он что, не…
— Сколько он вам заплатил?
Она попыталась закрыть дверь.
— Спокойно, — сказал, придержав дверь ногой. — Я ведь могу и повестку организовать.
— Вы не имеете права! Срок давности давно уже истек! Эта история быльем поросла!
— Однако неплохие дивиденды приносит, — подмигнул он. — А? Татьяна Евгеньевна? Ты не веришь, что я тебе двое суток в «обезьяннике» организую? Легко! От этого, конечно, не умирают, но ведь весь город будет знать. Уважаемая женщина, заслуженная пенсионерка. Ты подумай хорошенько. И дверь закрывать не спеши. — Соврал, конечно. Припугнул. Но на то они и обыватели, чтобы милиции бояться. Все грамотные, все газеты читают. А там сплошь одни страшилки: избили, незаконно задержали, присвоили, подбросили. Зато теперь население в курсе: в милиции все могут. И лучше с ней не связываться.
— Заходите, — зло сказала она и распахнула дверь.
— Вот так-то лучше.
…От Самойловой он вышел через час. Собственно, ничего нового она не рассказала. Он и так знал, что их было двое. Но зато он узнал, что вчера у нее был Зайцев. Хотя тот и не представился. Сказал только «сыщик». Мол, сотрудник частного детективного агентства. «Волосы темные, лицо обычное. Джинсы и футболка. Спортивный». Кто хозяин ЧОПа, которым руководит П.И. Зайцев? Запрос сделан, надо ждать ответа.
И вдруг его холодный пот прошиб. Леся! Если уж Зайцев приехал в Р-ск, то у него прямо по курсу районная больница. Надо было охрану выставить у дверей ее палаты. Но что он теперь может?
Ехал так быстро, что нарушил правила. Остановили. Дал по тормозам и, не выходя из машины, буркнул, опустив стекло:
— Свои. На задание еду.
— Правила распространяются на всех, — отвел глаза молоденький сержант.
— В тебя стреляли когда-нибудь? — прищурился он.
— Ладно, проезжайте.
Десять минут потерял. Но, в сущности, парень прав, не стоит так гнать в черте города. А то получится — жизнь за жизнь. Но Леся!
Влетел в больницу и кинулся в приемную, где женщина в белом халате заполняла медицинские карты:
— Где он?!
— Кто? — растерялась та.
— Мужчина. Высокого роста, спортивный. Волосы темные. Пришел к Тимофеевой. Кем представился, не знаю. Возможно, родственником.
— Он только что ушел.
Вот они, десять минут! Разминулись.
— А… с ней все в порядке?
— Я не совсем понимаю…
Ринулся к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Мужчина, вы куда?! Без халата!! К ней нельзя. Сейчас обход будет!
В коридоре наткнулся на лечащего врача в сопровождении свиты из медсестер.
— К Тимофеевой! — проорал он.
— Куда без халата? И вообще: сейчас не приемные часы. У нас обход.
— Я на пять минут.
— Халат наденьте!
На ходу натягивая халат, ринулся в палату к Лесе. Она лежала неподвижно, глаза закрыты. Вот тут он испугался. Неужели опоздал?
— Леся!!!
Она вздрогнула и открыла глаза. Подскочил к кровати, схватил ее за руку, крепко сжал:
— Ну, слава богу!
Она поморщилась:
— Мне больно. Отпусти.
— Он здесь был? О чем он тебя спрашивал?
— Кто он?
— Зайцев.
— Я не знаю такого.
— Высокий, волосы темные. Мужчина, который только что от тебя вышел! — нетерпеливо сказал он.
— А… Частный сыщик…
— Он сказал, кто его нанял?
— Какая мне разница? — вяло ответила женщина.
— О чем вы говорили?
— Ни о чем.
— Так не бывает.
— Ну, он спросил, как меня зовут. Что я помню. Вроде бы он ищет какого-то Мукаева. Руслан, где мои сигареты? Тебя ведь Русланом зовут?
— Ты не ошиблась.
— У меня в сумочке должны быть сигареты.
— Ты никогда не курила.
— Разве?
— И какие ты предпочитаешь?
— С ментолом.
— Тебе купить сигареты?
— Да. Хотелось бы.
— Что еще тебе купить?
Она подняла руку и посмотрела на свои ногти. Подумала и сказала:
— Лак для ногтей. И губную помаду.
— А лака для волос не надо? — разозлился он.
— Ах, да. Я понимаю. Об этом надо просить не тебя. Маму? Но я ее совсем не помню.
— А меня помнишь?
— Кажется. Я не знаю. Я спать хочу.
В этот момент в палату вошел лечащий врач в сопровождении медсестер и строго сказал:
— Обход. Покиньте помещение.
— Когда я могу с ней поговорить?
— Я не хочу с тобой разговаривать, — вяло сказала женщина, лежащая на кровати. — Нам не о чем разговаривать.
— Вы слышали?
— Но…
— Покиньте палату.
— Я кое-что обещал ей купить.
— Внизу расписание. Приемные часы. Ознакомьтесь и приходите, когда положено. Не обязательно заходить в палату. Можете оставить передачу у нянечки. Кстати, больной не все можно.
— Сигареты… — тихо сказала женщина, лежащая на кровати.
— Милая, какие сигареты в твоем положении? — укоризненно посмотрел на нее лечащий врач. — Ты хочешь родить здорового ребенка?
— Родить?
Он с недоумением посмотрел на женщину. Что происходит? Либо она на самом деле ничего не помнит, либо…
— Я что, беременна?
— Это какая-то ошибка, елки…
— Вы уйдете, наконец? — разозлился врач.
— А с вами я могу поговорить?
— Приходите вечером. А лучше завтра.
— А… на каком она месяце?
— Завтра! — рявкнули на него.
Ничего не оставалось, как уйти. Во всяком случае, она жива-здорова. Но беременна! И — сигареты? Ключи от машины на приметном брелке. Фу ты! Бред какой-то!
На улице у дверей районной больницы он столкнулся с Серегой, старлеем. В чем дело? Коллега отводит глаза, вяло жмет руку:
— Здорово.
— Ты здесь какими судьбами?
— Да так, — мнется старлей.
— Понятно. Мимо проходил. На работу огородами. Но правильно русская народная пословица гласит: бешеной собаке семь верст не крюк. Не крюк, Серый?
— Все шутишь.
— Да мне, знаешь, не до шуток нынче. Говори прямо: ты к Лесе?
— Да. К ней.
— Зачем?
— Видишь ли… Дело об убийстве Нахрапьева передали мне.
— Показания хочешь снять? Но она же ничего не помнит!
— У меня план оперативно-розыскных мероприятий, — мямлит Серега. — Ну че тебе, объяснять надо?
— Понятно: по заданию действуешь.
— Видишь, ты все понимаешь. Ну я пойду?
— Идите, старший лейтенант Серов!
— Есть!
Значит, у них план. Капитан Свистунов отстранен от расследования, потому что он — лицо заинтересованное. Что они задумали? Внутри все холодеет. У него плохое предчувствие. Надо Серегу расколоть. Узнать, чего они хотят от Леси?
Полдень
В полдень Петр Иванович был уже в коттедже Ладошкина. Помявшись, тот вдруг сказал:
— У нее в сумочке были ключи от машины.
— Какие ключи? — он в упор посмотрел на Алексея Петровича.
— От «Мерседеса» Саранского. Они были в сумочке у кассирши из супермаркета.
— И как они там оказались?
— Я не знаю.
— А что вы вообще знаете, Алексей Петрович?
Ладошкин молчит. И он принимается за женщину.
— Оля?
Она не реагирует. Та, вторая, тоже была сегодня утром вялая, ко всему безразличная. Возможно, это последствия «Стикса», обработке которым обе они подверглись. Апатия. А как насчет памяти? Положил на стол перед ней фотографию Саранского:
— Кто это?
Она посмотрела на фото и вздрогнула. Прошептала:
— Ваня…
— Выходит, не все так безнадежно, а? Вы вспомнили имя мужчины, с которым жили.
— Она от него беременна, — встрял Ладошкин.
— Беременна? Что же вы, Ольга, молчали о своем интересном положении?
— Я об этом ничего не знаю.
— Как так? — взвился Ладошкин. — А кто за тестом на беременность ездил? Без конца в аптеку бегал? А твои капризы? Хочу есть, хочу пить! Ах, останови машину, меня тошнит! Ты ж сама сказала: гормоны!
— Выходит, забыли, Ольга, — мягко сказал он. — Но ничего. Мы пригласим к вам сегодня опытного врача-гинеколога. Он вас осмотрит. Значит, отца вашего ребенка зовут Иваном. А фамилию не припомните?