Он кивает на засмущавшегося практиканта, а сам в это время смотрит документы «спортсмена».
— Зайцев Петр Иванович. Начальство их, значится.
— Ну, какое начальство! — добродушно улыбается «спортсмен».
Улыбка у него хорошая. И сам. Располагающий товарищ. В ближнем бою капитан Свистунов поставил бы на него. Против себя. Пить надо меньше. И морщится:
— Значит, вы решили оказать помощь сотрудникам правоохранительных органов?
К особо деятельным товарищам он относится подозрительно. Богатый жизненный опыт подсказывает, что суетятся те, кому что-то надо. Люди заинтересованные. Прочие же граждане, а особенно к делу не причастные, милиции сторонятся.
— Мы же с вами коллеги, — еще шире улыбается Зайцев.
— В органах служили?
— И это было.
— Ну и какую помощь вы нам оказали?
— По сигналу вошли в здание, где обнаружили труп. Ничего не трогали. Все оставили, как есть. Единственно, одну женщину пришлось госпитализировать. Она была без сознания. Похоже, что впала в кому. Ее отвезли в Р-ск, в районную больницу.
— Мы встретили «скорую». Остальные, значит, в здании? То есть в сауне? Тьфу ты! В бане.
— Да. В домике для отдыха.
— Сколько их?
— Четырнадцать.
— С ней, значит, было пятнадцать.
— Тринадцать и два. Тринадцать сотрудников супермаркета и парочка. Жених с невестой.
— Те, что приехали на джипе?
— Я не знаю, на чем они приехали. Мы здесь на отдыхе.
— Ну, показывайте.
У сауны остальные «Витязи», человек семь. Все, как на подбор, высокие, плечистые. Лица такие, словно и не на отдыхе, а на работе, хотя все — в штатском. Джинсы, футболки, кроссовки. Ощущение такое, что это камуфляж. Опытным взглядом пытается определить, есть ли у них оружие? Если есть лицензия…
— Где труп? — спрашивает он у Зайцева.
— В комнате отдыха, где его и нашли. Мы ничего не трогали. Остальных пока закрыли в другой комнате отдыха.
— Их что, две?
— Да. Но невеста сильно пострадала, она в каморке у истопника, с ней врач. И жених. С чего начнем?
— Мы начнем. А вы отправитесь дальше отдыхать. «Витязи», — хмыкает он.
— Я думаю, помощь вам будем кстати, — пуленепробиваемо улыбается Зайцев. У него и в самом деле не улыбка — бронежилет. Не поймешь: что за человек? О чем думает? Умный или дурак? Он любой, в зависимости от обстоятельств. Это настораживает. — И думаю, мы сможем вам помочь.
— А основания у вас есть, так думать?
— Вам ведь захочется опросить свидетелей.
— А вы что, свидетели?
— Видите ли, я гулял в лесу…
— А…
Слова «гулял» и «Петр Иванович Зайцев» из разных весовых категорий. «Гулять» он не может. Он может осматривать местность с целью… А с какой целью Зайцев ее осматривал?
— Допустим, вы гуляли. И что видели?
— За двадцать минут до выстрела из сауны вышел сторож.
— Так. И пошел за пивом.
— Именно.
— А вы в это время посмотрели на часы?
— На часы я не смотрел, — без всяких эмоций говорит Зайцев. — Но, по моим прикидкам, прошло двадцать минут. Я хорошо чувствую время.
— Через двадцать минут вы услышали выстрел.
— Я не сразу понял, что это выстрел.
— Вы да не поняли? — усмехается он.
— Здание бревенчатое. Окна закрыты. Рамы двойные. Дерево, как известно, обладает хорошей звукоизоляцией. Если бы стреляли в лесу, я бы сразу понял, что это выстрел.
— И бросились бы на помощь?
— Разумеется.
— А сегодня не бросились. Кто нашел труп?
— Вернулся истопник, неся ящик пива. Он вошел в сауну, и вскоре началась суета.
— И остальные прогуливающиеся в лесу «витязи» мгновенно оцепили здание.
— Что-то вроде того. Я думаю, вам пора приступить к работе.
— Попрошу мне не указывать!
«Не так все было, — злился он, поднимаясь по ступенькам. — Ой, не так!» Интуиция подсказывает, что дело темное. Надо пробить по базе частное охранное предприятие «Витязь». Такое ощущение, что это камуфляж. Но что они здесь делали? Охраняли влюбленную парочку? Сотрудников супермаркета?
Он входит в темные сени. Пахнет березовыми вениками. Спотыкается о ящик, раздается звон стекла. «О, черт!» Похоже, тот самый, с пивом. Который принес истопник. Слева дверь. Она распахнута. Из маленькой «слепой» комнаты слышатся рыдания и низкий женский голос:
— Ну, успокойся… Все обойдется… Тебе надо было поехать в больницу…
— Ни в какую больницу она не поедет, — категорично заявляет мужчина. — Она поедет домой.
— Но почему?
— Потому что я не доверяю бесплатной медицине. Знаю я, какие у вас тут больницы!
Голос Руслану знаком. Настолько знаком, что он останавливается в сенях и переводит дыхание. Интуиция. Вот сейчас он вступит во второй круг ада. Потому что это голос Алексея Петровича. А кто же тогда девушка? Невеста? Неужели…
— Ольга? — неуверенно говорит он, заглядывая в комнату истопника.
Рыдающая женщина ничуть не похожа на самоуверенную холеную красавицу, которую он встретил на днях в ресторане «Девятый вал». Ничего общего. Волосы опалены, а лицо она закрывает полотенцем. Из одежды на ней лишь измятая белая простыня. Едва он произносит ее имя, женщина кричит:
— Не смотрите на меня! Я страшная! Уходите! Все уходите! — Голос у нее хриплый, практически не узнаваемый. Он обращает внимание на кровоподтеки на шее.
— Что с ней? — спрашивает у врача.
— Упала в сауне. Похоже, наткнулась на каменку. На левой щеке ожог, волосы, ресницы, брови опалила. Я обработала рану…
— Шрам! Шрам останется! — кричит Ольга. Или… не Ольга?
— Алексей Петрович, выйдем, — говорит он мужчине. Тот мгновенно краснеет и начинает потеть. С места не трогается. Признал.
— Я хочу, чтобы вы мне рассказали, что случилось? — нажимает он.
— Но я не могу ее оставить в… таком состоянии!
— А что за состояние?
— Похоже, она не в себе, — поясняет Мария Семеновна, врач. — У нее был шок. А теперь… Амнезия.
— То есть как?
— Она ничего не помнит. Даже как ее зовут.
— Но на имя Ольга отзывается?
— В том-то и дело, что…
— Руслан Олегович! — кричит эксперт. — Нам как, приступать?
— Да, конечно, — рассеянно говорит он и пытается разглядеть под полотенцем лицо рыдающей женщины. — Алексей Петрович, вы бы ее одели.
— Видите ли… Я вам все расскажу! — клятвенно заверяет тот и обращается к врачу: — Попытайтесь ее успокоить.
— Ей надо в больницу. Что я могу? — разводит руками та.
— Кстати… — Он смотрит на «жениха». — Ваши документы?
— Э-э-э…
— Водительские права. Вы — свидетель. Я хочу знать, с кем имею дело.
— Они в пиджаке, — нехотя говорит Алексей Петрович.
— А пиджак где?
— В сенях.
Они выходят в сени. Пиджак висит на крючке. Почему здесь? Куда он собрался? Или… выходил? Все так же нехотя Алексей Петрович достает из кармана права.
— Ладошкин Алексей Петрович. Что ж, приятно познакомиться. Неожиданная встреча, да? — подмигивает капитан Свистунов.
— Я думал, тебя из органов выперли, — шипит Алексей Петрович.
— Значит, это твоих рук дело? Телегу ты накатал?
— Ка-какие у вас доказательства?
— Доказательства чего? Что ты бандит? Показания Илюши Сидорчука. Знаешь такого?
— Он же по… повесился.
— И это знаешь.
Ладошкин приходит в себя и говорит:
— Был сюжет в криминальных новостях. Смотреть телевизор никому не возбраняется!
— Ладно. Рассказывай, что случилось? Кого здесь убили?
Двери в обе комнаты отдыха приоткрыты. По голосам он определяет, что в правой полно народу. Там уже работает Серега, старлей:
— А ну, тихо! Опрашивать свидетелей будем по очереди!
Во второй комнате отдыха тихо. Там работает эксперт. Он входит первым, Ладошкин останавливается на пороге.
Вечер
Комната отдыха светлая и просторная. Окна занавешены кисеей, все форточки закрыты. А рамы и в самом деле двойные. Сквозняков они боялись, потому как напаримшись. На столе самовар, чашки и две вазочки: с баранками и с шоколадными конфетами, рядом валяется скомканный фантик. Два пакета сока, коробка с чаем. Спиртного нет. Все это он оценивает мгновенно. Глаз ни за что не цепляется: все в пределах нормы. Кроме одного. В картину не вписывается труп. Кровь похожа на разлившийся сок. Он смотрит на пакеты: клюква и черная смородина. Потом переводит взгляд на труп.
Потерпевший — мужчина высокого роста, плотного телосложения, волосы темные, нос крупный, мясистый и такой же сочный, полногубый рот. В момент выстрела сидел, а когда получил пулю в грудь, тело начало сползать, заваливаться на бок, да так и застряло между столом и лавкой. И непонятно, каким чудом удержалось в таком положении до сих пор. Подошел, потрогал стол. Мебель тяжелая, дубовая. Сработано на совесть. Лавка придвинута, зазор между нею и столом небольшой. Вот чем объясняется его странная поза. Одежды на потерпевшем нет. Простыня, в которую он был завернут, когда уселся за стол, сползла.
— В упор стреляли, — говорит эксперт.
— Убийца сидел напротив?
— Стоял. Но — напротив. У стола.
— Что, сказал: «Погоди, я тебя сейчас убью», встал, подошел к шкафчику, взял пистолет, вернулся и пальнул в упор? А это что?
Он кивает на полотенце, лежащее на столе перед потерпевшим. В полотенце что-то завернуто.
— Я сейчас все объясню, — поспешно говорит Ладошкин.
Капитан Свистунов подходит к столу и откидывает край белоснежного полотенца. На нем лежит пистолет. Это «Макаров». В глазах темнеет. Он нагибается и какое-то время рассматривает оружие, боясь до него дотронуться. Распрямившись, отступает, пятится и опирается рукой о стену:
— О, черт! Черт!
— Руслан, что с тобой? — спрашивает эксперт. — Ты что, привидение увидел?
— Да, — хрипло говорит он и сам не верит своим словам: — Это пистолет Ваньки Мукаева.
— Да не может быть!
— Я тебе говорю. Он мне ночами снится. Я эти номера наизусть знаю. Ванькин пистолет, точно. Считай, привидение увидел.
— Я вам сейчас все объясню, — бормочет Ладошкин.
— Да уж, потрудись, — щерится он. — Откуда у тебя оружие следователя Мукаева, пропавшего… — заминка, есть вещи, которые говорить нельзя, -… в конце июня?
— А может, и сам он поблизости? А? — взволнованно говорит практикант по имени Николай. Об истории с паленой водкой и амнезией следователя Мукаева все в Р-ске наслышаны. Тем более в органах. — Все думают, что его убили, а он на задании! Секретная операция!
— Засунь язык себе в ж… щенок! — орет он.
— Руслан! — качает головой эксперт. — Мальчик-то здесь при чем? Что ты как с цепи сорвался?
— Его задача номер раз — молчать! Она же номер последний! Пусть на… идет со своими комментариями!
— Извините, — бормочет стажер.
— Руслан, Руслан, — качает головой эксперт. — В отпуск тебе надо. Нервы ни к черту.
— Откуда здесь оружие Мукаева?!
— Я не знаю никакого Мукаева, — бормочет Ладошкин. — И пистолет не мой. Я сейчас все объясню. Насчет одежды. Она хотела одеться…
— Давай по порядку, — обрывает он. — Убитый, он кто?
— Александр Нахрапьев. Менеджер по персоналу. Работает в супермаркете.
— Так. Как было дело?
— Я пошел в сауну, попариться. Выстрела не слышал. То есть был хлопок. Но я этому значения не придал. Подумал: шампанское открывают.
— Выстрел из «Макарова» можно принять за хлопок вылетевшей из бутылки с игристым вином пробки?! Чушь!
— В парилке двойные двери. Она вагонкой обита. Ну, не подумал я, что это выстрел! Мало ли что? Я ж ничего не знал про оружие!
— Сосна, — тихо говорит эксперт.
— Что?
— Сосна, говорю. Комната отдыха обита вагонкой. Сосна — материал пористый. Следовательно, звукоизоляция хорошая. Лучшего материала и не найти.
— Короче: нашу жизнь осложнили до предела. Алексей Петрович, продолжай свой захватывающий рассказ.
— Я продолжал париться. Я, знаете ли, попариться люблю. Минут через десять вышел. Открываю дверь в комнату отдыха — а там он!
— Нахрапьев?
— Да. В крови. Голый.
— А пистолет?
— Пистолета нет. Вот я и подумал: что с ним?
— Хорошо подумал?
— Да. Но поскольку он был без сознания… Я, естественно, выбежал в коридор и стал звать на помощь. В это время открылась дверь другой парилки. И оттуда выскочила Ольга. Она так страшно кричала! Я ее даже не сразу узнал. Волосы опалены, лицо страшное. Этот ужасный ожог на щеке… Она так кричала! И все высыпали в коридор. Тут и началось…
— О пистолете.
— Ах, да! Я, естественно, сказал, что ей надо одеться. Она ж была голая.
— Абсолютно голая?
— Ну да! Даже без простыни! Без ничего! И хотя нам всем было не до этого…
— Ну да. Не ходить же голыми. — Он идет к шкафчику, дверца которого открыта. Там лежат женские вещи. Почему же она все-таки не оделась? Берет сумочку Ольги, открывает. Машинально достает оттуда несколько визитных карточек, сует в карман. На одной что-то нацарапано. Может, пригодится? Ладошкин меж тем продолжает рассказывать:
— Истопник побежал звонить в милицию…
— Почему истопник? У вас всех есть мобильные телефоны.
— Мы все растерялись. И потом те, что в другой комнате отдыха, были пьяными. Там было и пиво, и водка была.
— А вы с невестой трезвые?
— Мы — да, — с вызовом сказал Ладошкин. — А они все пили.
— И Нахрапьев?
— Он был за рулем. И пил только пиво.
— Откуда вы знаете? Это допрос.
Это и в самом деле был допрос, вот почему он и перешел на вы. Надо ковать железо пока горячо. Запутать его. Но Ладошкин не растерялся:
— От него пахло пивом! Короче: они все были пьяные, а я занят Ольгой. Своей невестой. Поэтому звонить побежал истопник. Со стационарного телефона. В такой ситуации не сразу сообразишь, как позвонить с мобильника в милицию, чтобы приехали местные.
— Легко. О пистолете.
— Я все пытаюсь вам сказать, а вы меня перебиваете и путаете, — обиделся Ладошкин. — Я говорю: «Ольга, оденься». А она: «Я ничего не помню. Кто я?»
— Так и сказала?
— Не смешно! Большей частью она рыдала. Кто-то позвонил по внутреннему телефону и вызвал врача. Ее лицо и в самом деле было ужасно. Я открыл шкаф, где лежала ее одежда, и сказал: «Накинь на себя хоть что-нибудь, сейчас приедет милиция». И тогда она подошла к шкафу, и… Начала в нем копаться. А потом вытащила пистолет. Какое-то время на него смотрела, а потом закричала: «Что это?! Это не мое! Не мое!!» И швырнула пистолет на пол. И снова принялась рыдать.
— Кто это слышал?
— Да все! Дверь я больше не закрывал.
— Несмотря на то что ваша невеста была голой?
— Но здесь же труп! — закричал Ладошкин. Потом опомнился и тише: — Можно подумать, все знают, как действовать в критической ситуации. Может быть, и знают. Но как дойдет до дела…
— Хорошо, мы опросим остальных свидетелей. Если все было, как вы говорите, на пистолете остались бы ее отпечатки пальцев.
— Вот именно. Извините, я… Мне… Могу я выпить таблетку? Давление подскочило, — морщится Ладошкин. — Здесь, знаете ли, никаких нервов не хватит.
— Покажите.
Он рассматривает упаковку, чтобы запомнить название лекарства, и кивает:
— Не возражаю. — Пока Алексей Петрович, морщась, глотает таблетку, окидывает еще раз опытным взглядом место происшествия и говорит ему: — Расскажите о второй женщине. Которую увезли в больницу.
— Ее нашли в сауне. Похоже, они обе отравились угарным газом.
— Угарный газ в сауне?! Вы сами-то в это верите?!
— Другой версии у меня нет, — развел руками Ладошкин. — Ольга выскочила из парилки, раздирая горло ногтями. Так, словно бы ей нечем было дышать.
Он вспомнил царапины и кровавые потеки на шее у девушки. Лицо она закрывала, а вот шею… Раздирая ее ногтями. Какая метафора! Но — к месту.
— А вторая женщина осталась лежать на полке, в сауне. Мы не сразу ее хватились. Пока кто-то не спросил: «А где же Леся?»
— Что?!!
И он рванулся к выходу. Перехватил Серега, старлей:
— Ты куда, Руслан?
— Женщина, которую увезли в больницу… — хрипло сказал он.
— Знакомая?
— Уйди с дороги!
Он оттолкнул старлея, хлопнул дверью, кубарем скатился с крыльца и наткнутся на Зайцева.
— Что-то случилось?
— Ты… вы… В больницу… В каком она была состоянии?
— Кто? Женщина? В тяжелом. Я подумал, что она в коме.
— А врач? Врач что сказал?!
— Похоже на отравление угарным газом.
— Она… как она выглядела? Высокая худая шатенка?
— Блондинка.
— Как блондинка? Неужели… Фу ты… Неужели ошибся? — Мало ли на свете женщина по имени Леся? Почему подумал о ней? Начал оглядываться: — Где истопник?
К нему подтащили насмерть перепуганного маленького человечка, смуглолицего, черноволосого. Мужчина плачет, как ребенок. Он напрягается, пытаясь понять суть его бессвязной речи.
— Начальника, я не виноватый… Печка новый, баня новый… Они пива хотеть. Я денег брать, идти… Ларек идти… Печка новый… Я видеть…
— Как же получилось, что женщины отравились угарным газом?
— Не знаю, начальника… Я не видеть… Печка новый… Все хвалить. Спасиба, спасиба… Живу тута. Дрова рубить, печка топить… Все хвалить…
— Не отпускайте его, — говорит он Зайцеву. — Если женщины угорели — будет отвечать.
Истопник, обхватив голову руками, тоненько скулит. Он же поднимается на крыльцо и идет в ту комнату отдыха, где старлей допрашивает свидетелей. Здесь обстановка совсем другая. Во-первых, комната уже не кажется такой просторной, потому что забита людьми. Он пытается сосчитать свидетелей. Одиннадцать. Один мужчина и десять женщин. Все кое-как одеты. Лица красные, потные, перепуганные. На полу вода, у стены влажные сланцы, несколько пар. Кто-то успел открыть форточку. И в самом деле: помещение надо проветрить. Душно, влажно и много народу. На столе пустые бутылки из-под пива и водка. Одна бутылка пустая, другая початая. Пластиковая посуда, стаканчики, вилки. На тарелках остатки еды, подсохший сыр, слезящаяся колбаса, потекшие салаты. Выпивали и закусывали. Короче, культурно отдыхали. Одна из женщин лежит на лавке с мокрым полотенцем на голове. Видать, перебрала.