— Нет, — ответила она. — Возвращайся в корчму, моряк.
— Ну, как велишь.
Очень не хотелось Ларре поворачиваться спиной к мертвой невесте, кто ее разберет — не вцепилась бы в загривок. Но собрался с духом, развернулся и очень бодро зашагал обратно.
Только Ларре был хитер — не слишком, а в меру. Дорога сделала поворот, и за тем поворотом он остановился. Подождав немного, Ларре прошел чуть назад и выглянул из-за дерева. Мертвой невесты он не увидел. Надо полагать, остановила она его сослепу, убедилась, что он — не жених-предатель, и побрела себе дальше искать подлеца то ли нюхом, то ли еще как.
— Жаль красотку, — пробормотал Ларре. — Я бы на такой женился… кабы не покойница, да…
И он опять развернулся носом к Гердену.
Но, видать, не суждено было моряку той ночью дойти до города. Мертвая невеста уже не мешала, зато он услышал стук копыт. Навстречу рысцой ехали двое конных, а может, и больше, не моряцкое это дело — в копытном перестуке разбираться. Ларре решил пропустить всадников: вряд ли мирный и праведный человек ночью по глухим местам верхом шастает, а вот всякая шушера — с превеликой радостью. У него же был при себе хороший нож, так ведь одним матросским ножом от двоих или троих не отобьешься.
Всадников и впрямь было трое; тот, что впереди, ехал с каретным фонарем на длинной палке, снизу раздвоенной, чтобы удобнее упираться в стремя. Они кутались в широкие короткие плащи, что с боков застегиваются на круглые пуговицы. Вместо шляп, положенных благородному сословию, на них были низко натянутые шапочки с назатыльниками, как у моряков. Поэтому Ларре сразу не признал ратсмана Горациуса.
Горациус Лангейн был потомственным членом герденского магистрата, и умение из всего извлекать деньги было у него в крови. Горожане помнили, как он однажды ухитрился сдать монастырские погреба в аренду рыбным торговцам, потому что прохлада и сквозняк очень способствовали хранению копченой камбалы. Смиренные братья-берианцы понятия не имели, что творилось у них под ногами, пока не понесли укладывать в подвальный склеп очередного покойника. Ларре же сталкивался с ратсманом вот по какому поводу: его двоюродный брат, матрос с «Железного ястреба», связался с незамужней племянницей Горациуса, из-за чего однажды произошла грандиозная драка моряков с горожанами; взаимной любви это как-то не способствовало…
Сопровождали ратсмана люди, неизвестные матросу. С факелом ехал молодой слуга, а рядом с Горациусом, тихонько с ним беседуя, — какой-то урод с седыми космами. Ларре, забравшийся в придорожный куст и присевший на корточки, прислушался.
— Зеленое пламя — последнее средство, — говорил урод. — Оно и камень возьмет. Там у озера, напротив замка, есть каменный причал — вот его спалим для начала, чтобы эти бездельники одумались… Я так думаю, наш приятель Гидо или вчера, или сегодня привез пару бочек, как я его просил… Ну а если нет…
— Ты, мастер, плохо знаешь наших моряков.
— Когда они увидят, как трудится зеленое пламя…
Что ответил герр Горациус, Ларре уже не услышал. Он только видел, что всадники поворотили на ту самую дорожку, где малыши, посланные за поздней земляникой, нашли перстень.
Вот теперь уже нужно было бежать в корчму.
Ларре появился перед Георгом внезапно, как лукавый дух из пивного кувшина.
— Пока ты, юнкер Брюс, тут прохлаждаешься, я делом занимаюсь, — сообщил он свысока. — Наши старики сидят в замке, а замок того и гляди подожгут.
— Он же каменный! — удивился корчмарь, сидевший вместе с Георгом.
— А ты про зеленое пламя слыхал? Которое и камень жрет? Вот его к замку и подпустят.
Георг посмотрел на Ларре с огромным недоверием. Вроде бы дядюшка Сарво про все чудеса поведал, а вот гляди ж ты — и дядюшка Сарво чего-то не знает!
— Кому и зачем понадобилось жечь замок? — спросил корчмарь.
— Наших стариков увезли туда, потому что они подцепили какую-то заморскую хворобу, — объяснил Ларре. — Ну и решил герр Горациус сжечь их с хворобой вместе. Так оно надежнее выйдет!
Все было чуточку не так, самую чуточку, но уж больно хотелось моряку испугать будущего капитана.
— А вы, значит, хотите этих болезных найти, увести и спрятать? Чтобы хвороба по всему краю разбежалась?! Ишь, догадались! Коли эта хвороба такая зловредная, что иначе с ней не справиться, так вам надо всех тут перезаразить? Чтобы не одни ваши старики от нее подохли, но и мы тоже? — корчмарь пришел в ярость. — Женка! Магда! Грета! Петер!
И, казалось бы, что мог понимать в стратегии и тактике корчмарь, всю жизнь подававший господам пиво и жареное мясо, развлекавший их немудреными беседами? Однако он так ловко распорядился своим войском, на три четверти состоявшим из женщин, что Георга с Ларре не то чтобы загнали, а просто сбросили в погреб. И крышку придавили большим ларем для зерна.
— Если бы чертова баба не тыкала мне в лицо факелом! — возмущался в полной темноте Ларре. — Если бы старый дурак не притащил эту проклятую оглоблю! Если бы да если бы!..
Георг молчал. Положение было хуже некуда. Старикам грозит смерть непонятно за какие грехи. Дядюшка Сарво с вдовой Менгден и Гансом пропали непонятно куда. И очень может статься, что на рассвете корчмарь соберет односельчан, объяснит им положение дел, и они на сходке решат: нет моряков — нет и беды…
— Помолчи, сделай милость, — приказал он Ларре.
— А что будет, если я помолчу? Стены раскроются? Потолок разверзнется? — ядовито спросил Ларре.
— Будет то, что нас Стелла Марис услышит.
Ларре и заткнулся. Дивное дело: ему от злости и в голову не пришло, что над моряком главное начальство — Стелла Марис, Звезда Морей. Ее зовут в самый трудный миг. Она — заступница и помощница. Не всем, правда, успевает помочь. Но поскольку до сезона штормов далеко, ветры дуют умеренные, то, может, забот у нее поменьше, услышит она и выручит из беды?
— Стелла Марис, Стелла Марис… — позвал Георг. Особой молитвы не требовалось — она ведь и без слов все понимает.
— Стелла Марис, Стелла Марис, — позвал и Ларре.
— Прости нас, дураков, что по глупости своей в беду попали, — сказал Георг. А вот Ларре промолчал, неловко ему было в своем упрямстве каяться.
Не взвился во мраке синий плащ Стеллы Марис, не зазвучал хрустальный голос. Но несколько погодя раздался стук, вроде бы в стенку.
— Кто тут? — первым спросил Ларре.
— Это я, Нелле, — ответил девичий голос. — Хозяин уже лег спать, все угомонились. Сейчас я вас выпущу.
— Какая Нелле?
— Хозяйская племянница. Ступайте к окошку. Ставень изнутри закрывается. Отодвиньте его, а я вам руку протяну.
Пошли на стук, залезли в огромную кучу репы. Узкое окошко было как раз над кучей — через него эту репу и кидали. Георг пробился к стенке и, подняв руки, нашарил ставень. Он был высоковато и запирался на засов. Поди еще, стоя на цыпочках, пошевели этот засов!
— Темно, как у веницейского мавра в брюхе… — проворчал Ларре. Ему на ногу крепко наделось старое лукошко, и он, стоя на другой ноге, пытался от этой дряни избавиться.
— Скоро вы там? — спросила Нелле. — Не могу я вас тут ждать до рассвета!
— Ларре, ступай сюда, ты повыше, — приказал Георг. — Тебе проще с засовом управиться.
— Не могу, юнкер Брюс, — ответил строптивый Ларре. — Я застрял.
И тут на Георга накатило упрямство — настоящее морское упрямство, неподдельное, не какое-нибудь сухопутное! Он понял, что должен выкарабкаться сам, чего бы это ни стоило. Стена погреба была довольно корявой, с трухлявыми останками кронштейнов для дощатых полок. Георг подергал найденный кронштейн и, призвав на помощь Стеллу Марис, поставил на него ногу. Придерживался он за стенку одними пальцами, и если бы рухнул в кучу репы — сильно насмешил бы Ларре. Но Стелла Марис где-то в небесах сказала: «Давай, моряк, не теряйся!».
Стоя одной ногой на кронштейне, вцепившись левой рукой в оконный край, правой Георг раскачал и дернул засов. Открывавшееся внутрь окно скинуло его вниз, но в погребе стало чуть светлее, и Георг знал, что кронштейн его выдержит.
Минуты не прошло, как он с помощью Нелле выкарабкался наружу.
— Эй, юнкер Брюс, эй! — возмутился Ларре. — А я как же?
— Окно открыто, сам справишься, — ответил Георг.
Но Ларре был тяжелее фунтов на десять, и кронштейн под его ногой надломился.
— Отчего ты не хочешь ему помочь? — спросила Нелле, слушая негромкую, но выразительную ругань Ларре.
— Оттого что он должен знать свое место, — буркнул Георг. — Я, девушка, не злой, но через два года я стану капитаном «Варау», и если я сейчас с этим вредителем не справлюсь, то он мне всю команду испортит. Скажи лучше, как выбраться на дорогу.
— Огородами. Я проведу тебя, — ответила Нелле. — И укажу путь на Хазельнут, он тут ближе всего. А потом выведу твоего товарища… хотя, какой он тебе товарищ? Теперь, когда ты его в погребе оставил, вам и здороваться-то будет трудновато.
— Огородами. Я проведу тебя, — ответила Нелле. — И укажу путь на Хазельнут, он тут ближе всего. А потом выведу твоего товарища… хотя, какой он тебе товарищ? Теперь, когда ты его в погребе оставил, вам и здороваться-то будет трудновато.
— От него вреда больше, чем пользы, — твердо сказал Георг. — Ненадежный он человек.
И расправил плечи, чтобы девушка видела — перед ней настоящий капитан. Хотя девица из простых, и голова у нее — под серым льняным покрывалом, стянутым в узел на затылке, как у здешних огородниц и скотниц, а не под кружевным чепчиком городской красотки, пусть знает, что такое морской норов.
— Если каждого ненадежного в шею гнать — останешься ты на «Варау» в гордом одиночестве, молодой капитан. Ты вот из них, из вредных этих, толковых и надежных сделай…
— Мне нужно вернуться по Герденской дороге и свернуть к замку, — не желая обсуждать свои капитанские заботы, ответил девушке Георг.
— На что тебе среди ночи проклятый замок?
— Туда увезли стариков из герденской богадельни. И они в опасности. А отчего это он проклятый?
— Оттого что там колдун поселился. Раньше наши парни с вечера уходили рыбачить на Силаданне, теперь боятся. Говорят, даже рыба из озера ушла, а куда — непонятно. Не ходил бы ты туда, моряк, — с некоторым лукавством посоветовала Нелле.
— Не могу. Там наши старики. Не для того они всю жизнь в вонючем кубрике спали и на штормовом ветру по вантам лазили, чтобы капитаны их в беде оставляли. Стелла Марис такого бы не одобрила.
— Вовремя ты вспомнил Стеллу Марис… Хорошо, я доведу тебя до Силаданне короткой дорогой. Если колдун ждет незваных гостей — то с Герденской дороги, а ты придешь по тропе. Вот и все, что я пока могу для тебя сделать.
— Не все. Расскажи про колдуна. Может, пойму, на кой ему наши старики сдались.
— Колдун как колдун… Ты же знаешь, они любят всякие развалины. А от замка только стены остались, крыша давно провалилась. И две башни — туда можно только по галерее попасть, внизу у них даже дверей нет. Там раньше дрова и сено держали, сбрасывали сверху, потом через люки вытаскивали.
— Колдун, я так понимаю, в башне засел?
— Где же еще…
Девушка шла по тропе так, словно был ясный день и сквозь ветви светило солнышко. Георг, имевший, как большинство моряков, зрение не хуже, чем у морского ястреба, диву давался — он не подозревал, что сухопутные жители земли настолько глазасты.
— Ты служишь в корчме? — спросил он.
— И да, и нет. Иногда зовут помочь. И платят, — как-то неохотно ответила Нелле. — А как вышло, что ты путешествуешь даже без котомки?
— Котомка в повозке старой дуры. А где дура и повозка — понятия не имею.
Георг подозревал, что дядюшка Сарво вернулся бы в корчму, если бы не вдова Менгден. И в том, что пропал Ганс, он тоже винил боцманову подружку. Наверняка что-то мальчишке наплела — он за ней и потащился.
— Это кто еще такая?
— Мы впятером шли стариков искать, вещи вез осел, и была с нами баба. Из-за нее весь разлад и вышел, — лаконично объяснил Георг. — Трое пропали вместе с повозкой, двоих в погреб скинули. Ничего себе экспедиция…
Вину вдовы Менгден он, конечно, преувеличил, но иначе не мог — сказывалась школа дядюшки Сарво.
— Так это твои люди, капитан? — спросила Нелле. — Те, что на ночь глядя отправились к замку? Тех тоже было трое — пожилой человек в мягких сапогах тюленьей кожи, женщина в туфлях на толстом каблуке и еще один — нога у него чуть больше, чем у женщины.
— Точно…
— Плохо это.
— Ты что-то знаешь о них?
— Знаю, что прошли по дороге вскоре после того, как проехала там большая телега, груженая бочками.
— А ты-то что делала в такое время на той дороге? — с великим подозрением полюбопытствовал Георг. — И как смогла разглядеть следы? И кто научил тебя читать следы?
— Отец был графским егерем, он и научил. Идем…
Нелле словно бы выбросила в придорожные кусты свою разговорчивость. И до самого озера Силаданне молчала. А Георг светских бесед не затевал, потому что просто их не любил.
Силаданне было лесным торфяным озером с черной водой. Георг только слыхал про такие, а видеть — не видел. Странным ему показалось, что на болотистой почве воздвигли каменное строение, но когда он увидел замок — понял, что большого риска уйти под землю тут нет. Замок был невелик, не то что в Виннидау, где он царил над городом. Если быть совсем честным, то у иного селянина сенной сарай, где запасается корм на три десятка скота, вровень с этим замком встал бы. Одна из башен, с зубчатым верхом, стояла мертвой черной глыбой. А вторая, островерхая, была обжитой. В ней и на втором, и на третьем ярусе в узких окнах горел свет.
Замок стоял не вплотную к озеру, а в полусотне шагов. Поскольку Силаданне соединялось протокой с другим таким же озерцом Межаданне, а то — с третьим, в давние времена жители замка ездили по делам и в гости к соседям на лодках, для чего и был построен каменный причал.
Как раз к причалу и выскочила тропа.
— Ну вот, привела я тебя, капитан, — сказала Нелле. — Что делать будешь?
— В разведку пойду. Где-то же должны быть ворота.
И тут во мраке заорал осел. Да так неожиданно, что моряк подпрыгнул.
— Чтоб тебе! — воскликнул Георг. — Не иначе, наш! Значит, и дядюшка Сарво где-то рядом со своей ведьмой! Надо бы дать им знак…
— Какой знак?
— Эх, жаль, дудки у меня с собой нет… А вот что — я морским ястребом закричу. Он и поймет, что этот голос неспроста. На болотах морские ястребы не водятся.
И Георг тут же разразился тревожной тонкой трелью: «пи-и-и, пи-и-и, пи-и-и…». Ответа не было.
— К нам идут, — сказала Нелле. — И эти шаги мне не нравятся. Если бы это твой дядюшка Сарво был, он бы сперва отозвался…
Не успел Георг ответить, как шагах в двадцати перед ним возник огонек. Но не простой, а бледно-зеленый. Это горела большая ветка, которую дядюшка Сарво держал над головой.
Старый боцман большими шагами шел к своему воспитаннику.
— Дядюшка Сарво, ну наконец-то! — с этими словами Георг кинулся навстречу боцману, но Нелле ухватила его за руку и удержала.
— Назад, назад! — приказала она. — Он убьет тебя!
— Кто? Дядюшка?..
И тут боцман зарычал.
Не создала еще природа зверя с таким страшным и грозным рыком. А потом дядюшка Сарво, выставив перед собой ветку, кинулся к Георгу.
Вроде бы и не был будущий капитан трусом, в любую бурю держался стойко, но зверская рожа, в которую превратилось лицо давнего товарища и наставника, была уж слишком страшна — он окаменел и зажмурился. Два слова гремели в пустой голове: Стелла Марис, Стелла Марис!
Рык прервался, огненная ветка не коснулась груди Георга, раздался скулеж. Георг открыл глаза и не увидел старого боцмана. Там, где полагалось бы стоять чудовищу, висел в воздухе и таял белый крест. Он был словно из тумана сплетен, он бледнел и выцветал прямо на глазах, а сквозь этот крест виден был съежившийся и отступающий дядюшка Сарво. Ветка в его руке уже не пылала, а чуть тлела.
Георг протер кулаками глаза. И за эти полтора мгновения дядюшка Сарво исчез.
— Что это было?.. — шепотом спросил Георг. — Наваждение?
— Колдун до них дотянулся и заграбастал. Наверное, они на той дорожке встретились, когда он бочки с огнем в замок вез.
— Огонь в бочках?
— А что же? Груз как груз. Только бочки нужны особые, изнутри обшитые медью, оттого такие тяжелые…
— А ты, девушка, откуда знаешь?
— Я, капитан, много чего знаю.
— Племянница корчмаря, говоришь?
— Их было трое? Этот горемыка, женщина и мальчик? — не желая ничего объяснять, спросила Нелле. — Если он их одурманил и приставил свою башню охранять, значит, боится нападения. Значит, тебя с тем парнем боится. Ну-ка, крикни еще раз ястребом. Может, мальчик отзовется. С детьми проще — они могут послушаться приказа, если командовать громко и уверенно.
Страшновато было Георгу, но показывать страх перед девчонкой — для моряка еще хуже, чем с перепугу штаны намочить. Снова ястребиная трель понеслась над озером. Но теперь уже капитанский помощник был готов и к зеленому огню, и к прочим скверным чудесам. Он вынул большой морской нож, который на новый лад называли кортиком, и выставил перед собой. Не хотелось бы пырять дядюшку Сарво, но, может, вид ножа его вразумит?
На ястребиный крик отозвались двое — к причалу вышли боцман и Ганс. Оба — с зелеными факелами.
— Ну, капитан, командуй, — сказала Нелле. — Твой голос для них должен быть как гром с небес, иначе что же ты за капитан?
Ох, каким словом помянул безмолвно чересчур заботливого Гросса Георг… Только тут он понял, что был за Гроссовой спиной, как малое дитя в выложенной одеялами загородке, и командовать даже не приходилось — распоряжения Георга выполнялись беспрекословно, потому что из-за его плеча постоянно выглядывал настоящий хозяин «Варау».