— Вы погубите нас, — простонал Доббин. — Мы все погибнем!
Странно: там, куда попал лазерный заряд, не было даже отметины, хотя я ожидал увидеть дымящуюся воронку.
Между тем, то самое существо, которое превратило наш корабль в монумент, уже удалялось от нас через поле. Вытянув шею вперед, оно мчалось так быстро, словно передвигалось на колесах или гусеницах.
Мы приблизились к кораблю, и Доббин притормозил. Я не стал ждать, пока он остановится. Лошадка еще продолжала покачиваться, а я уже спрыгнул на землю и побежал к кораблю.
Каждый дюйм корабля был словно покрыт заиндевевшим стеклом. Это был уже просто макет. Уменьшенный в размерах, он смог бы сойти за сувенирный брелок.
Я коснулся обшивки. Покрытие было гладкое и твердое. Я постучал по машине прикладом, и корабль зазвенел, как колокол. Звук отозвался по всему полю и эхом возвратился от городской стены.
— Что с ним? — спросила Сара. Ее голос слегка дрожал: это был ее корабль.
— Какое-то твердое покрытие, — объяснил я. — Кажется, корабль опечатан.
Она сделала резкое движение, и вот уже винтовка сдернута, приклад прижат к плечу. Как бы нелепо ни выглядело ее оружие, но, точно скажу, она умела с ним обращаться.
Прозвучал выстрел, и лошадки в страхе попятились. Но громче, чем выстрел, прозвучал другой звук — неприятное завывание, почти вопль — молочно-белый корабль глухо загудел от удара пули. Но не осталось ни трещинки, ни пятнышка, ни отметины.
Только сейчас я понял, почему вокруг все было одинаково белым. Конечно же, белое поле, белые корабли, белый город — все было покрыто одним и тем же сверхпрочным веществом, которое невозможно разрушить.
Мы приближались к городу, и он приобретал все более четкие очертания. Теперь у домов появилась форма. Их крыши терялись высоко в небе.
Город был по-прежнему пуст. В окнах — ни огонька (конечно, если только в домах были окна). Возле зданий не заметно никакого движения. И не было привычных для городских окраин приземистых домишек: поле вплотную подступало к зданиям, устремленным в небесную высь. Лошади во весь опор достигли города, звонко цокая полозьями — точь-в-точь табун лошадей, спасающийся от бури — и нырнули в одну из щелей-улиц. Темнота сомкнулась вокруг нас. Дома обступали нас со всех сторон, их стены возвышались над нами и смыкались в далекой невидимой точке высоко в небе.
Одно из зданий стояло чуть в стороне, там, где расширялась улица. К его массивным дверям вел просторный пандус. Туда и направились лошадки. Они преодолели подъем и вбежали в здание.
Мы очутились в просторной комнате. На одной из стен неярко светились огромные прямоугольные экраны. И тут я заметил гнома — маленькое, горбатое, похожее на человека существо. Гном возился с каким-то диском рядом с экраном.
— Капитан, посмотрите! — закричала Сара. Она могла бы и не кричать — я видел не хуже ее. На экране неотчетливо возникла картина — некий пейзаж. Казалось, картина проступила со дна кристально чистого моря, и ее яркие краски были скрыты под толщей воды, а очертания расплывались в легкой ряби на морской поверхности.
Красная земля на экране сливалась с лиловым небом; на горизонте над редкими темно-красными холмами бушевала буря, а на переднем плане ядовито желтели цветы. Я попытался сопоставить увиденное с известными мне планетами, но картина сменилась другой. Теперь нам открылись джунгли: утопающий в зелени мир, испещренный пронзительно яркими пятнами — наверное, тропическими цветами. Но за этой пышной растительностью таилось что-то враждебное.
И тут же картина растаяла, а на месте леса оказалась желтая пустыня, освещенная луной и мерцающими звездами. Лунный свет серебром отражался в небе и, преломляясь, падал на песчаные дюны, превращая их в пенящиеся волны.
Пустыня не исчезла подобно другим картинам, наоборот, наступала на нас, словно желала поглотить.
Доббин бешено рванулся вперед. Я сделал отчаянную попытку удержаться и протянул руку к седлу, но не успел и кувырком слетел с лошади.
Удар пришелся на плечо — я проехал по песку и, наконец, остановился. Перехватило дыхание, я с трудом встал. Мы оказались в той самой пустыне, которая виднелась на светящемся экране.
Сара возилась в песке недалеко от меня. Неподалеку копошился монах Тэкк. Рядом с ним ползал на четвереньках Джордж. Он скулил, как щенок, которого ночью выпихнули за дверь на улицу.
Вокруг нас простиралась пустыня, и не было ни травинки, ни капли воды, только белый свет огромной луны да мерцание звезд, разбросанных по безоблачному небу и похожих на лампочки.
— Он исчез! — хныкал Джордж, все еще стоя на четвереньках. — Я больше не слышу его! Я потерял своего друга!
Друг Джорджа был не единственной потерей. Пропал город да и сама планета, на которой был город. Мы оказались совсем в другом мире.
Мне не следовало браться за это дело, — сказал я себе. Я и раньше отдавал себе в этом отчет. Я не верил в успех с самого начала. А ведь удача всегда только с тем, кто верит в нее. Если уж взялся за дело — нельзя сомневаться в успехе.
«Хотя, — вспомнил я, — у меня не было выбора». Я был обречен с того момента, когда в первый раз увидел на Земле великолепный корабль Сары Фостер.
Я возвратился на Землю тайно. Впрочем, «возвратился» — не совсем правильно. До сих пор я никогда не бывал на этой планете. Но именно на Земле я хранил деньги, и к тому же Земля была единственным местом, где я не чувствовал за собой слежки. И дело не в том, что я нарушил закон или пытался обмануть партнеров. Просто вышло так, что многие из тех, кто был когда-то связан со мной, в конце концов разорились до нитки и теперь жаждали встречи. Они непременно добились бы своего, не попади я на Землю, где действовал Закон неприкосновенности личности.
Корабль, на котором я летел, помог мне сбить преследователей с толку. Машина едва избежала участи быть похороненной на кладбище кораблей, хотя место ей было именно там. Залатанный, наспех отремонтированный корабль больше был мне не нужен. Единственное, что от него требовалось, — доставить меня на Землю. Мой корабль — груда металлолома — не оставлял энергетического следа. Конечно, это была безумная попытка, и на самом деле катер мог просто развалиться на куски. Но я уже пережил множество межпланетных гонок с преследованием, и мне было наплевать, что выйдет на этот раз.
Когда я все-таки приземлился, корабль являл самое жалкое зрелище, которое только можно представить.
Недалеко от места посадки я увидел прекраснейшую из космических машин. Изяществом она напоминала яхту, и в то же время в ней чувствовалась мощь. Конечно, я не мог знать, что у нее за «начинка». Но каждый корабль говорит сам за себя. Стоя перед ним, я чувствовал, как у меня чешутся руки сесть за пульт.
Я думаю, что желание поднять корабль в небо было столь острым потому, что я прекрасно понимал: мне больше не вернуться в космос. Мне предстоит провести остаток жизни на Земле. Как только я оставлю ее, меня сцапают.
Я остановился в гостинице при космодроме. Устроившись в номере, я спустился в бар.
Я был немного навеселе, когда в бар вошел робот и пугливо уставился на меня.
— Вы капитан Росс?
На Земле не было ни единой души, которая что-либо знала обо мне или о моем прибытии. Мои контакты здесь ограничились только общением на таможне и со служащим гостиницы.
— У меня письмо для вас, — сказал робот, протягивая послание.
Я раскрыл конверт, вытащил записку и прочел:
Гостиница «Хилтон». Капитану Майклу Россу. Буду очень обязана капитану Россу, если он сочтет возможным поужинать сегодня вместе со мной. Моя машина будет ожидать у входа в гостиницу в восемь часов. И позвольте мне, капитан, первой поприветствовать вас на Земле.
Сара Фостер.
Я сидел, уставившись на листок бумаги. Кто такая Сара Фостер, как она сумела узнать о моем прибытии спустя час после появления на Земле?
Я сидел в баре, тянул стакан за стаканом. Кажется, на пятом стакане я решил, что лучше выяснить все самому.
Сара Фостер жила в роскошном доме на вершине холма. Я предполагал, что у дверей меня встретит робот, но навстречу вышла сама хозяйка. На мисс Фостер было нарядное зеленое платье, которое подчеркивало огненный оттенок ее растрепанных волос и непослушный локон, упавший на глаза.
— Капитан Росс, — сказала Сара, протягивая руку, — как мило, что вы пришли. Вас не смутила моя невразумительная записка? Боюсь, я поступила необдуманно, но я очень хотела встретиться с вами.
Она взяла меня под руку, и мы прошли через весь зал к двери, ведущей в комнату, которая могла сойти за библиотеку — несколько полок в ней были заставлены книгами, — но больше всего походила на склад трофеев. Каждую стену украшали чучела на застекленной полке хранилось оружие, на полу лежали шкуры самых невероятных животных.
В комнате возле огромного камина сидели два человека, и, когда мы вошли, один из них поднялся — долговязая изнуренная личность с худым смуглым лицом. Он носил темно-коричневую рясу, опоясанную четками, и был обут в крепкие сандалии.
— Капитан Росс, — сказала Сара Фостер, — позвольте представить вам монаха Тэкка.
Он протянул мне свою костлявую руку.
— Вообще-то, — сказал он, — меня зовут Хьюберт Джексон, но я предпочитаю, чтобы меня называли монахом Тэкком. Во время моих странствий, капитан, я много слышал о вас.
Я пристально взглянул на него.
— Вы много путешествовали?
Надо сказать, что я уже встречал таких типов и никогда не питал к ним симпатии.
Он кивнул:
— Много и далеко, всегда в поисках истины.
— Чаще всего, — сказал я, — истину найти совсем непросто.
— А теперь, капитан, — быстро проговорила Сара, — познакомьтесь с Джорджем Смитом.
Второй незнакомец неловко поднялся на ноги и вяло протянул руку в мою сторону. Это был маленький кругленький человек неопрятной наружности с абсолютно белыми глазами.
— Вы, конечно, догадались, — начал Смит, — что я слепой. Поэтому простите меня за то, что я не встал, когда вы зашли в комнату.
Я почувствовал неловкость. Я впервые встретил человека, который словно кичился своей слепотой.
Я пожал руку, и она оказалась вялой, будто неживой.
Я занял указанное Сарой место, слепой нащупал стул, и мы вчетвером устроились вокруг камина, а со стен на нас взирали чудища, привезенные с других планет.
Сара заметила, что чучела привлекают мое внимание.
— Прошу прощения, — сказала мисс Фостер, — вы ничего не слышали обо мне, пока не получили мою записку?
— Мне очень жаль, сударыня.
— Я охотник, причем охочусь только с баллистической винтовкой, — сказала она, и мне показалось, что она гордилась этим больше, чем того заслуживает занятие. Впрочем, от ее внимания не ускользнуло, что я не оценил сообщение.
— Я использую только баллистическое оружие, — сухо разъяснила она. — То есть оружие, которое стреляет пулями. Лишь такой способ охоты является настоящим спортом: если вы промахнетесь, то окажетесь один на один с разъяренным зверем.
— Правда, — сказал я, — за вами остается право первого выстрела.
— Не обязательно, — ответила она.
Робот принес напитки, и мы с бокалами в руках почувствовали себя свободней.
— Я вижу, капитан, — сказала Сара, — что вы не одобряете меня. Хотя, наверное, и вам приходилось убивать диких животных, не так ли?
— Конечно, — сказал я, — но я ни разу не делал это ради спортивного интереса. Иногда я убивал, чтобы прокормиться. Иногда — чтобы спасти себе жизнь.
Я сделал несколько глотков из своего бокала.
— Я не испытываю судьбу, — продолжал я. — Я стрелял из лазерного оружия. Я просто сжигал этих тварей.
— Я вижу, что вы не спортсмен, капитан.
— Вы правы. Меня можно назвать космическим охотником. А теперь я вышел из игры.
В течение всего разговора я не переставал гадать, зачем эта встреча. Ведь не ради компании она пригласила меня. Я не вписывался в эту комнату, в этот шикарный дом.
Похоже, она читала мои мысли.
— Думаю, вам хотелось бы узнать, почему вы здесь.
— Сударыня, не скрою, я размышлял об этом.
— Вам знакомо имя — Лоуренс Арлен Найт?
— Слыхал. Его называли Странником. Это, кажется, старая история, она произошла задолго до моего рождения.
— И все-таки: что же вы знаете о нем?
— Да разные нелепицы. Космические байки. Герои, подобные Найту, всегда были и есть, но авторы легенд о нем оказывались в плену его образа. Может быть, все дело в звучном имени. Как, например, Джон Ячменное Зерно или Ланцелот.
— Однако он исчез.
— Начните бродяжничать, — заметил я, — и если вы будете совать нос в чужие дела, рано или поздно вам суждено исчезнуть.
— Но вы же…
— Я вовремя прекратил это занятие.
— Вы поспешили, — сказала Сара. — У меня есть для вас предложение.
— Я в отставке.
— Возможно, вы видели корабль недалеко от того места, где приземлились?
— Да, и не скрою — я восхищен. Так он ваш?
— Капитан, мне нужен кто-нибудь, кто мог бы управлять этим кораблем.
— Но почему я? Есть ведь и другие…
Она покачала головой.
— На Земле? Сколько, вы думаете, настоящих астронавтов осталось на Земле?
— Честно говоря, не так уж много.
— Ни одного! — сказала она. — По крайней мере, ни одного, кому я могла бы доверить корабль.
— Давайте начистоту, — сказал я. — Почему вы уверены, что можете доверить его мне? И вообще, что вы знаете обо мне? Откуда вам известно, что я прилетел?
Сара взглянула на меня чуть прищурившись. Наверное, она так же щурится, когда прицеливается в зверя.
— Я доверяю вам, — сказала она, — потому что вам некуда деться. В космосе вы изгой. Пока вы будете на корабле, вам гарантирована безопасность.
— Куда же мы должны отправиться?
— Об этом знает только Смит.
Я повернулся к Смиту, развалившемуся в кресле, подобно глыбе: мимо меня смотрели его незрячие белые глаза на рыхлом лице.
— Я слышу голос внутри себя, — объяснил Смит. — Где-то далеко у меня есть друг.
— Вы знаете, конечно, что Найта сопровождал робот? — сказала Сара.
Я кивнул:
— Знаю, его звали Роско.
— А вам известно, что это был робот-телепат? У меня есть техническое описание этого робота. Я получила его задолго до того, как возник мистер Смит. А еще есть письма Найта к своим друзьям. Я обладаю, быть может, единственными достоверными материалами о Найте и предмете его поиска. Все это я разыскала до появления здесь этих двух джентльменов.
— И что вы прочли в письмах?
— Я поняла, что он искал что-то.
— Я же говорил вам, они все ищут — все до одного. Некоторые верят в реальность цели. Другие заставляют себя в нее верить.
— А мне, капитан, вы верите?
— Если честно: ни единому слову.
Меня не касалось, что два авантюриста предлагают ей охотиться вслепую, но я не собирался участвовать в этом безумии. Правда, когда я вспоминал корабль, у меня начинали чесаться руки. Но нет, это невозможно! Земля — мое единственное убежище.
— Я не нравлюсь вам, — вмешался монах Тэкк. — Да и вы мне не по душе. Но замечу откровенно: я привел моего слепого друга к мисс Фосгер, не думая о материальной выгоде. Я выше денег. Предмет моих поисков — истина.
Я не ответил ему. Да и зачем? Я понимал, кто предо мной.
— Я слепой, — сказал Смит, обращаясь не к нам, не к себе самому, а к кому-то постороннему. — Я могу судить о форме предметов только по подсказке рук. В моем воображении живут образы, я вижу их, но наверняка неправильно, потому что я не представляю себе, что такое цвет. Хотя мне говорили, что предметы бывают цветные. «Красное» что-то значит для вас, а для меня это бессмысленное понятие. Да, от этого мира мне досталось немногое, но я обладаю совсем другим миром. — Смит постучал пальцами по макушке. — Другой мир, — сказал он, — здесь, в моей голове. И это не воображаемый мир, это вселенная, врученная мне другим существом. Я не знаю, где обитает это существо, но я чувствую его.
— Теперь все понятно, — сказал я, обращаясь к Саре. — Он предлагает выступить в роли компаса.
— Именно так, — ответила она. — И ту же роль играл Роско, робот Найта. Об этом говорится в письмах. Найт сам немного обладал такими способностями, достаточными для того, чтобы услышать. И для него был специально изготовлен робот.
Я огляделся. На нас смотрели диковинные животные: одних я встречал сам на далеких планетах, о других только слышал, третьих не мог даже представить. Все стены были заняты чучелами. «И больше нет места для новых, — подумал я. — И, кроме того, охота и погоня за трофеями, возможно, теряет прелесть и остроту. И не только для Сары Фостер, охотницы на крупного зверя, но и для ее „коллег“, в глазах которых приключения на далеких планетах придавали ей некоторый престиж. Так что ей ничего не оставалось, как только изменить объект охоты. Добыть непохожее на прежние чучело, пережить новое чудесное приключение».
Мне не нравились эти люди. Мне не нравился их план. Но это был шанс снова оказаться в космосе. Космос проникает в душу, становится частью тебя. Заполненное звездами пространство, безмолвие, ощущение того, что ты никому и ничему не принадлежишь — все это космос. Но не только. Существует что-то еще, чему нет названия. Может быть, как это ни банально, ощущение истинности бытия.
— Подумайте об оплате, — сказала Сара, — потом удвойте цифру.
— Я подумаю о вашем предложении, — сказал я.
Мне бы следовало получше подумать над ним, говорил я себе, разглядывая утопающую в лунном свете пустыню.