Я, напрягшись, глянул на лорда – тот, прищурившись, ответил мне похожим взглядом.
- Сбежать – это плохо, - улыбнулся он, наконец – ласково так, как добрый дядюшка пред
поркой племянника. – Сбежать у тебя, мальчик, не получится, - и махнул рукой, отпуская
лакея.
В комнате мы были теперь одни. «Значит, сейчас начнётся», - решил я, торопливо
озираясь.
Лорд с улыбкой наблюдал за мной. Я тоже на него глянул исподлобья и поймал ещё одну
довольную улыбку. Потом смешок. «Весело ему, сволочи…»
Усмехаясь, лорд открыл круглую блестящую штуковину посреди стола, и меня обдало
таким потрясающим ароматом, что живот свело от голода. Не сводя с меня глаз, лорд тем
временем привстал – я вжался в стул – взял лежащий рядом со штукой нож и принялся
сноровисто чикать эту… это… Мясо чьё-то, зажаренное аж до корочки, пряное, с травками
каким-то, и даже, кажется дольками чего-то вроде яблока… Великая Матерь!
Лорд поймал мой взгляд, довольно хмыкнул и щедро наложил с десяток мелких кусков на
круглую плоскую штуковину у меня под носом.
- Ешь. Ты же наверняка голоден, как волк.
Я покосился на мясо. На лорда. Снова на мясо. Как есть траванёт. Там, поди, травка из
этих, тяжёленьких – наемся, потом двигаться не смогу, буду слюни пускать и блаженно
щуриться, как уроды в Туманном притоне. Они уже и не люди давно, но за траву прибьют
на месте и неважно кого.
Но жрать-то как хотелось!
- Ешь, не бойся, - повторил лорд, улыбаясь.
И я не выдержал: накинулся на мясо, засовывая в рот сразу по два-три куска – сколько
влезало. О вилках и ножах я тогда, понятное дело, не знал. И о манерах – тоже.
Лорд знатно позабавился, глядя на меня. Хохотал до упаду.
- Запей, зверёныш! – и подвинул ко мне пузатый стакан, прозрачный с золотой окантовкой
– в руки взять страшно, видно же – хрупкий. А в стакане плещется что-то ароматное и
густо-красное.
- Разбавленное вино, не бойся, - сообщил лорд, когда я от глотка закашлялся – загорелось
что-то в груди не на шутку. Точно траванул, мерзавец. – Сильно разбавленное, тебе и
глотка бы хватило, чтобы напиться, а ты мне пьяный не нужен.
Не нужен? Почему не нужен?
Я снова закашлялся.
- Горько? – хмыкнул лорд. - Ничего, привыкнешь.
Я с трудом, но половину выпил – мясо было солёным, да настолько вкусным, что я чуть
язык не проглотил.
- Ну а теперь давай поговорим, - сказал лорд, отодвигая от меня плоскую круглую
штуковину. – Для начала – моё имя: Джереми де Креси, ты можешь звать меня «лорд
Джереми» или «милорд». Это понятно?
- Да, милорд, - отозвался я.
- Хорошо. С завтрашнего дня, после того, как тебя осмотрит врач, начнутся занятия. Тебя
будут учить манерам, счёту, письму, танцам, езде верхом и фехтованию. Учиться будешь
прилежно, если учителя на тебя пожалуются – накажу. Жить будешь здесь, в комнате, там, где ты окно чуть не выломал – да, я знаю, не удивляйся. Я знаю всё, что происходит в
моём поместье, так что если попытаешься сбежать, зверёныш, твоя шкурка будет
расплачиваться. Это понятно?
- Да, милорд, - моргая, отозвался я. Ближайшая свеча капала воском на серебряную
чашечку подсвечника и дрожала, притягивая взгляд.
- Очень хорошо. Вопросы есть?
- Да, милорд, - машинально отозвался я.
Повисла пауза.
- Ну? - нетерпеливо стукнул пальцами по столешнице лорд. – Задавай.
Я моргнул. Ещё одна мутная капля поползла вниз…
- Зачем я вам, милорд?
- Я же уже говорил, - явно начиная раздражаться, отозвался лорд. – Я буду делать из тебя
человека, а не приютского заморыша. Лорда.
И, набычившись, уставился на меня.
- Да, милорд, - на всякий случай сказал я, пряча взгляд.
- Хорошо, - вздохнул лорд. – Тогда иди спать. Тебя отведут.
И позвонил в серебряный колокольчик, лежащий на столе у его руки. Тут же явился
давешний лакей, схватил меня за плечи и подтолкнул к выходу.
Э-э-э…
Творилась какая-то чепуха, которой я не понимал – от этого было ещё страшнее. Меня не
просто отвели в комнату и заперли – меня снова сдали на руки горничным, которые опять
принялись меня вертеть и переодевать. Зачем? Чего ради новая одежда просто для того, чтобы в ней спать? Лёжа в мягкой кровати на чистых (с ума сойти!) простынях, под
тёплым одеялом и даже с подушками, я тоскливо проводил взглядом мой кафтан, который
горничные унесли, подождал, когда комната перестанет вращаться, а туман перед глазами
чуть рассеется. И на цыпочках, путаясь в длинной сорочке – как у девчонок, право же! –
проверил дверь и окно. Ни то, ни другое оказалось не заперто. Хм.
Дверь я оставил – очевидно, что стоит выйти, и я тут же наткнусь на лакеев. Да и снаружи
у меня было больше шансов, замок внутри я же совсем не знал. Так что я взялся за окно.
На этот раз проблем со щеколдой не было – я заправил сорочку в странные пузырящиеся
штаны, чтобы не мешалась, и, примерившись, прыгнул. Чуть-чуть не рассчитал, проехался
задницей по черепице, порвал штаны. Ну и демон с ними! А в целом спустился без
приключений.
Ну и трава тут – прямо будто специально выращивают, такая мягкая. Так, а ворота где? А
калитки чёрного хода тут нет? Ага… Нет, там слуги вечно толкутся, мне не туда. К
воротом, точно к воротам.
Я как раз изобретал способ просочиться сквозь кованную узорчатую решётку створок,
когда меня грубо схватили поперёк груди, перебросили через плечо и понесли обратно в
дом.
Поняв, кто несёт и что сейчас будет, я так расшумелся, что не каждой девчонке впору. У
меня хорошо получилось, громко, эффектно – я молотил лорда по груди и спине, я
вырывался, я орал и сквернословил, – в общем, делал всё, чтобы он вышел из себя да
прибил меня поскорее и не мучил, раз уж всё равно убьёт (а что убьёт, я не сомневался).
Лорд не обращая ровным счётом никакого внимания на мою истерику, разогнал
сбежавшихся слуг, притащил меня в ту же комнату – с уже закрытым окном – кинул на
кровать и принялся расстёгивать ремень.
Я посмотрел на его спокойное лицо, на руки, тоже очень спокойно вынимающие ремень из
петлиц, и решил, что нифига живым не дамся. И попытался слинять за дверь, которая, я
видел, оставалась не заперта. Конечно, не успел и шагу ступить, как меня схватил кто-то
из лакеев, и через пару мгновений я снова оказался на кровати среди взбитых подушек и
скомканного одеяла.
- Я говорил про шкурку, зверёныш? – спокойно поинтересовался лорд Джереми, нависая
надо мной.
Я вызверился на него и тут же получил первый удар.
- Считай, - спокойно приказал лорд, очень грамотно вытягивая мне поясом.
По-моему, я потерял сознание ещё до того, как до лорда дошло, что считать я не умею.
После того раза я сбегал ещё раз десять. Пять – в первую же неделю, и остальные пять – в
первый месяц. Потом понял, что милорд, похоже, просто развлекается, пока меня ловит: меня по-прежнему не запирали, собак во двор ловчих и сторожевых не выпускали (хотя
псарня у сэра Джереми была), даже комнату с удобной крышей под ней не поменяли.
Лорд Джереми за мной наблюдал. Я, конечно, не знал, но столицу тогда лихорадила шутка, сыгранная герцогом де Креси. На Совете Лучших он ввязался в философский спор: можно
ли воспитать из черни человека – то есть, лорда? А, так как вести долгие словесные споры
милорд не умел, то сходу пообещал привести убедительное доказательства и на
следующий же день наведался в первый же приют, где ему и попался я. Эксперимент ему
понравился, зверёныш вёл себя интересно – и меня дрессировали.
За те несколько лет, что я провёл в замке, я излазил его вдоль и поперёк. Худенький, тогда
ещё маленький, я легко ввинчивался в любую мало-мальски крупную щель, находил давно
заброшенные ходы, пару раз чуть не утоп в выгребной яме, но Его Светлость каждый раз
меня отыскивал, даже когда я умудрялся выбраться за ворота. Он относил меня в комнату, он и порол – каждый раз с выдумкой и никогда не оставляя следов.
Уверившись, что при нём сбежать не удастся, я решил дождаться счастливого случая, когда
Его Светлость уедет из замка – должен же он когда-то уехать. Но лорд сидел у себя, как
сыч – даже гостей почти не принимал. Наверное, потом я всё-таки почти привык к
местной жизни, тем более что она была не тяжелее приютской.
Врача мне привезли в первую же ночь – проснулся я уже в бинтах, примочках, компрессах, разбитый, точно всю ночь пахал. Но – живой.
И потом меня весь день никто не трогал. Только служанки приходили поить микстурами и
менять повязки с компрессами. А ещё приносили еду. И даже давали её есть – правда,
хихикали каждый раз, когда я лакал суп или пользовался негнущимися, забинтованными
пальцами вместо столовых приборов.
Мне было плевать. Меня – Великая Матерь – кормили! И даже мясом. А одна из
горничных принесла как-то сладкую вкусную штуковину, так я в ней чуть не по уши
вывозился, снова доведя горничных до смеха и колик.
В общем, неплохо мне жилось, и если бы я не знал, что за каждую милость лорда надо
платить сторицей, фиг бы сбегал.
Так первую неделю я всю и провалялся. А потом, когда вставать начал, меня стали учить.
Я долго понять не мог – для чего? Зачем лорду такие жертвы? Преподаватели, привыкшие
к совсем другим ученикам, никак не ожидали увидеть разговаривающего с «мусорным»
акцентом мальчишку, не способного взять перо правильно. Да что там – я даже одеваться
правильно не умел. И это с помощью горничных. Зато с лошадьми и оружием у меня,
можно сказать, ладилось. С лошадьми вообще легче договориться, чем с людьми. А
деревянный меч оказался не сильно сложнее кулаков, где тоже тактику продумывать надо, если ты мелкий, щуплый, и твой противник напоминает шкаф сильнее, чем человека.
За всё это время я видел Его Сиятельство лишь пару раз на занятиях, да когда сбегал.
Никто, кроме него меня не бил (зато уж от него доставалось!), даже лакеи, даже учителя. И
кормили всегда. В общем, сказка, а не жизнь. Я долго привыкал – к громадным,
застеклённым окнам, теплу, мытью каждый день, деревянным полам и деревянным
панелям на стенах, таких, что сквозняки не пропускают. К картинам и вазам – теперь-то я
знал, что это. Это был другой мир, в котором я появился только по прихоти Его
Сиятельства, к которому не принадлежал и, я думал, не буду принадлежать никогда.
Спустя месяц, когда в Пчелиную Заводь всё-таки наведались гости – нежданные.
Оказывается, мой лорд был большой шишкой где-то аж при короле. И чудаком к тому же –
хотя это новостью не стало. Так вот, на лорда, и так человека небедного (вот уж что есть, то есть), недавно свалилось очень богатое наследство – папаша у него, что ли, окочурился?
Лорд разбогател, а, так как семьёй не обзавёлся, а, значит, наследниками – его ближайшие
родственники стали задумываться, кому же всё это богатство опосля достанется. Самым
вероятным наследником был, судя по всему, двадцатилетний племянник Его Сиятельства.
Он уже и настроился, что в скором времени тоже обогатится – лорд Джереми
действительно был военным и, хоть в отставке, но всё же в возрасте немолодом… Да и все
знают, что Ворий забирает военных на Небеса пораньше.
Но чудак-лорд расстроил все планы и племянника, и остальной семейки, взяв из приюта
(ужас-ужас, какой конфуз!) мальчишку. И, хоть никакими правами наследования меня,
конечно, не наделили, но племянник запережевал. И приехал в гости – ознакомиться с
ситуацией поближе. Думаю, моя физиономия его не впечатлила, потому что он прямо за
ужином принялся увещевать дядю, что поступил тот неумно, что я – готовый висельник, что меня подворотня ждёт-не дождётся, что у меня наследственность, короче, порченная, и
если я лет через пять на плаху не угожу, то Небеса с бездной местами поменяются.
Его Сиятельство только вертел в руках бокал и улыбался. Я сражался с ножом и вилкой, пытаясь отколупать хоть кусочек мяса, и мне, честно говоря, было не до исходящего ядом
белобрысенького лордёнка-племянника, пыжащегося и плюющегося от несдерживаемой
ярости. Короче, всё было вполне пристойно, пока племянник не стал распускать руки. Со
словами: «Дядя, ну гляньте же, вы кого в дом притащили?!», меня схватили за шею и
сдавили так, что следы потом пару дней не держались.
А у меня в руках был нож, и лордёнку повезло, что он оказался нифига не наточен –
столовый же, не кинжал из оружейной. Но крови было достаточно, и спешно вызванный
врач матерился, спасая лордёнку руку. А я попробовал сбежать в последний раз, но,
конечно, снова был схвачен, отведён в комнату, выпорот – впрочем, не сильнее, чем
раньше.
А когда лордёнок через пару дней, уезжая, орал во дворе, что этого малолетнего убийцу
(то бишь, меня) надо прямо здесь и сейчас повесить, лорд Джереми спокойно (как он умел
– так, что кровь стынет от страха) сообщил ему, что завёл себе интересного зверёныша и
расставаться со мной не собирается. А виконту Валите, то есть лордёнку, нужно запомнить
урок от дядюшки и подумать о будущем здраво, без иллюзий.
Больше в гости к Его Светлости не ездил никто.
А меня продолжали учить – настойчиво, шаг за шагом крепко-накрепко вбивая
аристократические манеры, правила и знания в голову, и конечно, совершенно не
интересуясь моим мнением.
Кому, в конце конов, интересно мнение зверёныша?
Я и сам себя чувствовал щенком, которого учат разным забавным трюкам. Только всё
равно не понимал, чего ради? Блажь лорда рано или поздно закончится – и что?
Но такие, как я, привыкли жить одним днём. И, пока меня вкусно и плотно кормили,
одевали и давали спать в тепле, мне было весьма не плохо.
Глава 2. Принц
(Из записок Элизы Северянки)
Такие, как я, всегда одиноки. Даже, если нам везёт быть любимыми. Даже если у нас
рождаются дети. С детьми ещё хуже – они уже рождаются не людьми, и мы-то знаем,
какую судьбу им предстоит прожить. Так что лучше бы их вообще не было, наших детей.
«Люди боятся всего, что не понимают», - говорил мне Зак. Он вкусил человеческий страх
в полной мере, и, сказать по правде, нёс его бремя лучше меня.
Зак говорил, что его тоже преследовали видения прошлого и настоящего. Я знаю, что он
их записывал – возможно, ему становилось легче? Может, это поможет и мне? Может
быть, перенесённые на бумагу, они перестанут возвращаться ко мне в кошмарах?
Мне просто страшно, ужасно одиноко, и я знаю, что ни с кем не могу поделиться этим
безумием. Я научилась в полной мере владеть своей силой, но эти видения иссушают меня
тяжелее, чем самое могущественное заклинание.
Вряд ли, конечно, бумага поможет. Но это лучше, чем лежать в кровати очередного
любовника, погружённого мной в волшебный сон, и разговаривать сама с собой.
Кажется, я схожу с ума.
…Магианцы могут сколько угодно называть меня ледяной королевой и рассказывать
сказки про то, что меня послали боги в им назидание. Но у меня была вполне обычная
семья – по крайней мере, до пяти лет.
Я родилась в небольшой деревушке на севере Мальтии – в семье кузнеца. Мой отец,
овдовев, пошёл против воли старейшин, взяв в жёны чужеземку. У меня было двое
сводных старших сестёр и трое братьев. Я совершенно их не помню – мы вряд ли много
общались. Они не любили мачеху, и меня не любили тоже. Впрочем, не помню, чтобы я
вообще с кем-то общалась, кроме родителей – обычно я играла или у самого дома, или в
любимом закутке за печкой, за что отец звал меня Сверчком.
Лицом я пошла в отца. От него у меня иссиня-чёрные волосы и яркие глаза. Разве что
черты слишком тонкие – это от матери. У отца были грубее. Я помню его совсем мало –
только лицо да удивительно мягкие губы, когда он сажал меня на колени и целовал в щёку
перед сном. И прозвище – Сверчок. Да, и руки – у него они были большие и мозолистые. С
тех пор к мозолям на руках у меня слабость.
Моя мать была с Востока. Как она оказалась на Севере, я понятия не имею. Возможно, на
родине узнали, кто она такая, и потому ей пришлось бежать. За всю свою жизнь она ни
разу не призвала ту силу, которой наделён наш род – даже перед смертью, даже когда моя
жизнь была в опасности. Когда меня уводили, и она знала, куда и зачем – она не сделала
ровным счётом ничего, чтобы это остановить.
За это я не могу простить её до сих пор.
Она рассказывала мне волшебные сказки. Одну я любила особенно – в ней был добрый
храбрый спаситель-принц. Я мечтала о таком – как он увезёт меня в свой замок, как
женится на мне, я стану его королевой, и мы будем жить долго и счастлива.
Мать грустно улыбалась, когда я рассказала ей о своей фантазии. «Ты самая красивая, ты
самая умная, ты несравненна», - любила говорить она, когда, случалось, меня обижали
соседские ребята или мои сёстры забирали мои игрушки.
Это, и сказку о принце, - всё, что мне осталось от матери.
Уж лучше бы она погибла, перебираясь через Туманные горы в северную Мальтию,
замёрзла в снежную бурю или стала добычей местных волколаков, чтобы я никогда не