рядом уже не было.
Принц недоумённо огляделся, краем глаза заметил серебристый свет исчезающего
портала. Замер на мгновение… и кинулся к двери.
- Лошадей! – сорвав звонок для прислуги, закричал Валентин. – Лошадей готовьте!
***
Вот это я до сих пор вижу в кошмарах – и никак не могу разобраться, что из них правда, а
что бред. А ещё, когда я об этом думаю, мне забавно: Валентин так легко решился
использовать меня, чтобы избавиться от всех проблем разом – от отца, с которым он не
ладил, от брата, который ему мешал. И от лордов, их поддерживающих. Одним махом –
как божественная кара. Но, похоже, совершенно забыл, что за всё придётся платить. Он
был до смешного уверен, что позже, когда я подрасту и начну понимать, что происходит, он убедит меня дать ему клятву верности. Как?
Впрочем, он щедро поил меня наркотиком. Может, думал, что я действительно ничего не
буду помнить.
Этот наркотик и абсолютно человеческое желание быть нормальной действительно
заставили меня на какое-то время считать всё произошедшее обычным кошмаром.
***
Граф Марк, закалённый интриган, давно привыкший к виду трупов – причём, любых –
сейчас еле сдерживал тошноту. Королевский дворец плавал в крови. Она была всюду:
кровью плакал потолок, кровь сочилась из стен, даже окна – дорогие витражные окна –
были заляпаны кровью.
- Она совершенство, Марк, - улыбался Валентин, стоя посреди тронного зала и с
удовольствием глядя на тело отца. – Она просто… совершенство.
- Ваше Высочество, - с трудом выговорил граф. – Вам не кажется… что это чересчур?
- Все, все мои враги, все мертвы! Это просто… что?
- Это чересчур, Ваше Высочество, - повторил Марк. – Мало того, чтобы ослабили
аристократию, так ещё и растите чародея-убийцу. Это неминуемо приведёт к беде, вы не
боитесь, что однажды она…
Валентин спокойно улыбнулся и поманил кого-то из угла. Марк вздрогнул, разглядев, кто
это. Милая малышка Лизетта, горбящаяся, в крови по уши, со спутанными длинными
волосами, тоже слипшимися от крови… и мёртвыми чёрными глазами.
- Лизетта, детка, ты же сделаешь для меня всё, правда? – поворковал Валентин.
Девочка опустила голову, закрываясь длинной чёлкой.
- Она сделает для меня всё. Она моя. Моя чародейка, - подмигнув, улыбнулся принц. И, потрепав чудовище по щеке, пропел. – Убей его, милая.
Марк остолбенел.
- Ваше Высочество!
- Прости, друг, - вздохнул принц, когда девочка, выпрямившись, медленно приблизилась к
графу. – Не думаю, что мне ещё нужны твои советы.
За дверьми тронного зала гвардейцы графа Марка, услышав громкий, полный боли вопль, впервые не бросились на помощь господину.
- Умница моя, - умилённо шептал принц… точнее уже король Валентин, гладя
шатающуюся от усталости девочку. – Моё ты солнышко…
***
После колдовства, особенно первого, нам нужна подпитка. Трикс, бог лукавства, ещё
больший оригинал, чем даже принц Валентин, создавал первого из нас, вдохновляясь
образом своей возлюбленной. И заготовкой он взял то, что было под рукой – мальчишку-
подростка, у которого просыпались соответствующие желания.
Так что всё до неприятного просто: после колдовства нам нужен любовник, желательно
сильный и изобретательный.
Мне было одиннадцать, а моё тело по-взрослому горело от желания, которого я сама
совершенно не понимала и боялась до дрожи. И, не получая подпитки, сгорала от
жесточайшей лихорадки.
Рядом со мной никого не было, кто бы мог помочь. Слуги боялись меня до икоты, принц, ставший королём, развлекался в столице и посылал мне кукол. А когда мне стало чуть
легче, Валентин прислал мне новую горничную.
***
Служанка трясущимися руками положила на пол рядом с кроватью громадную
фарфоровую куклу, одетую богаче, чем иные леди.
И вздрогнула, когда девочка на постели завозилась.
- М-м-миледи?
Девочка открыла глаза – нормальные, синие. Зажмурилась, прячась от яркого солнца, и
шепнула:
- А где… Ханна?
Служанка прижала дрожащие руки к груди. Девочка удивлённо смотрела на неё.
- Она… у-у-уехала, - озвучила «официальную версию» горничная.
Девочка нахмурилась.
- Уехала? Куда? Не попрощалась со мной?
Горничная молча смотрела на неё и тряслась, как осиновый лист. Ещё хуже стало, когда
девочка участливо спросила:
- С тобой всё в порядке? Ты не заболела?
- Нет… госпожа… Миледи… Я теперь вместо Ханны… Она к матери уехала… Далеко, к
Туманным горам. Срочно… А меня… меня Белла зовут.
Девочка вздохнула, посмотрела грустно на свои руки – тщательно отмытые от крови,
чистенькие.
- Ясно, - и, широко улыбнулась. – Будем дружить, Белла? Мы с Ханной такими подругами
были!.. Ой! Что это? Это мне? От принца?
Горничная кивнула, не в силах ответить. Весь замок видел, какой их юную госпожу
принесли прошлым утром. И что она сделала с Ханной. Но приказали держать язык за
зубами – под страхом самой страшной казни.
- Принц такой добрый, - обнимая куклу, ворковала девочка. – Правда?
- Д-д-да… миледи, - смогла выпалить Белла. – Позвольте я… вас переодену… госпожа.
***
Одна, путаясь в реальности и том, что мне казалось кошмаром, я потихоньку сходила с ума
и теряла силы.
Принц тоже не способствовал моему выздоровлению. Он совершенно не хотел мне
помочь. Он избегал меня даже касаться – более того, каждый раз с омерзением
отворачивался, если я пыталась к нему прижаться. Мне необходимо было хотя бы
прикосновение – в моём возрасте и его бы хватило. Но принц думал лишь о своём
желании уничтожить непокорных лордов. А лорды, наверное, долго ещё сопротивлялись.
Около месяца точно.
Когда же и Валентину стало очевидно, что очень скоро магия, слишком могущественная и
жаркая для меня либо убьёт его чародейку, либо я сорвусь настолько, что он больше не
сможет меня ни прятать, ни контролировать, он придумал весьма оригинальное решение, успокоившее меня ещё на пять лет.
Глава 3. Друг
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
- Мой отец бросил меня, моя мать продала меня, сестра моя, кви-кви, спасла меня, -
мурлыкал себе под нос сэр Джереми, пустив коня шагом. Мотивчик услышанной в городе
уличной песенки прилип банным листом – как и слова. Смысл Джереми не сильно
занимал: любовь между братом и сестрой, и отнюдь не платоническую, он наблюдал не
раз и не два. При дворе чего только не увидишь.
- И вместе мы, кви-кви, убежали, кви-кви…
Дальше в песню вступала неизменная злая чародейка, разлучавшая влюблённых – пока те
вероломно и ловко не отправили её в печку.
Только фантазия анонимного певца из черни была способна родить такой бред.
- Кви-кви-кви, сестра моя Марличка…
Рядом в седле покачивался Ланс – уже на своей лошади. За три года упорными
тренировками и розгами Джереми легко сумел добиться от хамоватого босяка
послушания, более-менее правильного языка и аристократической осанки. Доску
мальчишке только месяц как сняли, поэтому ходил он прямо-прямо – до неестественности.
Джереми не мог удержаться от смешка каждый раз, когда глядел на воспитанника. И
каждый раз неизменно напоминал себе, что теперь, ха-ха, вошедшие в моду мужские
корсеты пацанёнку носить будет удобнее. Сам Джереми к «дамским доспехам» никак
привыкнуть не мог. Потому и слыл в свете старомодным. Хотя, положа руку на сердце,
вовсе не из-за корсетов.
Школа «молодёжи при свете сиятельной, отроков государственных воспитующая» герцога
Арксейского появилась из-за поворота точно убийца-чернь с тесаком наперевес.
Привычный Джереми только хмыкнул благожелательно: приехали. А Ланс вздрогнул и
побледнел, покосившись на опекуна. Но сказать ничего не посмел. Отучили.
Внушительный каменный замок – казармы для будущих «отроков государственных» –
смотрелся настоящей тюрьмой, которой, по сути, и был. Но тюрьмой дорогой и очень,
очень престижной. Отцы всего королевства мечтали отправить сюда старших сыновей –
всего два года «отсидки» гарантировали место при дворе, а четыре – в армии, да не в
каком-нибудь арьергарде, а при штабе.
И они того стоили, эти четыре года. Джереми знал не понаслышке – лично «сидел»
кадетом. И отец нынешнего герцога Арксейского не одни розги извёл о будущего
командира «Алых Зубров», когда последний со товарищи сбегал в соседний со школой (а
их много было тогда – соседних) бордель. Отец Джереми – канцлер при тогдашнем короле
– глядел на проказы сына сквозь пальцы. Пока блудный сынок не сбежал из Школы на
начинающуюся войну с королевством Грейи. Полгода сын с отцом писали друг другу
гневные письма, канцлер подключил все связи, чтобы вытащить сына из грейиской
мясорубки, а Джереми перебегал из одной части в другую, из одного отряда в другой –
тогда это было можно: наступление грейицев шло как по маслу и учёт рядовых вёлся
плохо. Потом канцлеру надоело получать «похоронки» и он на собрании Лучших Родов
отрёкся от сына, разорвав завещание – со всеми вытекающими для Джереми
последствиями. Сын, не особенно расстроившись, прибился к штабу, «совершенно
случайно» стал адъютантом генерала-главнокомандующего – вздорный был старик – и
вернулся с войны в звании лейтенанта и с титулом графа. На следующем же собрании
Лучших Родов показал папе кукиш и подал свою кандидатуру в королевскую гвардию.
Удачно – сразу после турнира, который и выиграл. Конечно, рыцаря-победителя приняли.
Канцлер рвал и метал, так и не простив сыну самоуправства. Мелкие каверзы гвардейца и
канцлера мусолил весь двор, с крупными разбирались Лучшие Рода. А, когда семейная
грызня королю наскучила, он отправил Джереми, успевшего стать капитаном гвардии, на
Снежный утёс – разделаться с набившими оскомину всему королевству разбойниками-
драколами. Джереми вернулся через семь лет – женатый на драколке. Этого его отец не
перенёс и сыграл в ящик, позабавив сына напоследок завещанием в его пользу. А вслед за
ним сыграла в ящик – или в горящую сосну, по традициям драколов – и жена Джереми,
так и не забеременев. Но договор с пиратами, подписанный кровью и скреплённый
браком, остался. Джереми дали герцогство и отправили на покой.
Но покой сэру Джереми никогда и не снился…
А начиналось всё вот с этой школы.
Откидной мост был опущен – учебный год ещё не начался. Копыта гулко застучали по
доскам, взбивая пыль и далёкие, отправленные в пыльный архив воспоминания. Сорок лет
назад отец привёз сюда Джереми в карете. Да и не отец вовсе – он же вечно был занят.
Вместо него поехал сэр Эддард – вассал герцога и учитель фехтования юного Джереми. И
так же поднята была решётка, и так же солнце играло на копьях стражи. Вот только по
каменным плитам двора – выглаженным поколениями учеников – сейчас стучали копыта,
а не колёса.
Этот звук – мерно-монументальный, как военный барабан – Джереми нравился куда
больше.
В Школу «Золотого дворянства» запрещалось привозить домашние вещи – всё нужное
ученики получали уже здесь. Потому вслед за Джереми и его воспитанником не вкатили
телегу с сундуками, и даже запасная, навьюченная поклажей лошадь не притащилась.
Ученикам в принципе запрещались прогулки верхом – кроме поездок в город раз в две
седмицы. Предполагалось, что «сиятельная молодёжь» будет учиться, не покладая рук и
не поднимая от учебников голов. Предполагалось.
Кони въехали в Дозорную башню, стали подниматься по спирали пола всё выше и выше в
гору. Сейчас копыта стучали гулко, эхом отдаваясь до затерявшегося в высоте потолка.
Ланс нервно озирался, его лицо в острых солнечных лучах странно посерело. Впрочем, у
Джереми тоже. Раньше линзы находящейся рядом Алхимической башни тоже указывали
аккурат на Дозорную, и в лунную ночь цвет кожи случайно (или не очень случайно)
оказавшегося здесь человека приобретал оттенок от ало-золотистого, до сине-зелёного – о
чём старшекурсники отлично знали и обожали пугать новичков «нежитью».
Похоже, линзы и сейчас на своём месте, и седмицы через две Ланса и его сокурсников
ожидает увлекательная ночная прогулка…
Джереми усмехнулся в усы и приставил ко лбу ладонь «козырьком» – солнечный свет
больно ударил по глазам после серого сумрака башни.
Во внутреннем дворике пришло время спешиться. Подбежавший «мышиный» лакей с
поклоном сообщил, что господин герцог Арксейский ожидает сэра Джереми в кабинете.
На предложение проводить Джереми только отмахнулся – дорогу до директорского
кабинета он помнил до сих пор. Частенько по ней раньше хаживал.
Грациозно съехавший с седла Ланс осторожно оглядывался. Залитый солнцем каменный
двор и мельтешащие в поля зрения слуги ему уже не нравились. Впрочем, Школа ему
заочно не нравилась. Но его мнением никто не интересовался.
Глянув на хмурящегося мальчишку, Джереми еле слышно фыркнул и, пророкотав:
«Отставить!», зашагал в сторону донжона, уверенный, что Ланс плетётся сзади. Он и
плёлся, по дороге цепко примечая все щели, все тёмные углы – всё, где можно будет в
будущем спрятаться. Слово «занятия» мальчишке тоже не нравилось, как и «школа». В
приюте оно наверняка означало нудное корпение над какой-нибудь ручной работой вроде
мытья полов, у опекуна – уроки этикета, непонятные, нелогичные, но почему-то
обязательные.
Джереми это веселило.
- А! Джереми! Старый лис, наконец-то! – пропищал, вываливаясь навстречу герцог
Арксейский – толстенький, круглолицый, улыбчивый мужчина «в самом расцвете сил». –
Проходите-проходите. Я уже коньячку сообразил, десятилетний, Джереми, - заискивающе
добавил он, расплываясь в улыбке, - как тебе нравится. Проходите-проходите…
Джереми вошёл в кабинет – тоже залитый солнцем и тоже каменный, но не в пример
уютный зальчик – и обернулся к собравшемуся было сунуться вслед за взрослыми
мальчишке.
- Жди здесь.
Ланс молча шагнул обратно.
- На сынишку твоего не похож, - продолжал трещать нынешний герцог Арксейский,
разливая коньяк подрагивающей рукой. – А я уж думал, совсем ты сюда не приедешь, хе-
хе.
Джереми опрокинул в себя стопку, внимательно поглядел на герцога, взглядом показывая, что он отлично помнит, как этот самый герцог, будучи маленьким толстеньким виконтом, бегал от компании Джереми со всех ног, так что только каблуки дорогих сапожек
сверкали… Но всё равно медленно бегал, за что бывал бит. Неоднократно.
Нынешний герцог съёжился под его взглядом.
- Не сын. Воспитанник, - добившись нужного эффекта, сообщил Джереми, снова
припечатав толстяка взглядом. О том, кто такой Ланс, директор Школы отлично знал. Как
знал и весь королевский двор. Такие сплетни всегда разносятся быстро.
- О-о-о, - воскликнул тостячок-герцог. – Это замеч-ч-чательно! Брать воспитанников
нынче в моде! – и снова заулыбался – глупо и фальшиво, как и всегда. – Не беспокойся, Джереми, не беспокойся, его устроят здесь наилуч-ч-ч-шим образом. Да-да, наилучшим!
Джереми зевнул.
- Наилучшим не надо. Надо наоборот. Спуску ему не давай, Жа-а-анчик, - пропел он,
подмигнув толстяку. – Сделай так, чтобы мальцу жизнь малиной не казалась. Понял?
- Да, - удивлённо заморгал герцог. – Но…
- Никаких «но», - отрезал Джереми, с трудом удерживаясь от зевка. – Исполнять!
Толстяк только забавно открыл в ответ рот – в котором чуть позже исчезла очередная
рюмка коньяка.
А Джереми, оглядев кабинет, еле удержался от желания подложить нынешнему директору
вон ту замечательную острую «кнопку» со стола. Правда, он и так не раз слышал, как
вопит (тоненько, с повизгиванием) нынешний герцог Арксейский, а значит… никакого
куража.
Ланс послушно ждал за дверью, прислонившись к стене – рядом с таким же послушным
лакеем, ожидающим, пока опекун с воспитанником попрощаются, и нового кадета можно
будет увести в «казарму».
- Будешь учиться здесь четыре года, - строго сообщил Джереми то, что мальчишка и так
уже знал.
- Да, милорд.
- И будешь учиться хорошо, - продолжил Джереми.
- Да, милорд.
- Если на тебя хоть одна жалоба придёт.., - Джереми сделал многозначительную паузу.
Мальчишка и бровью не повёл.
- Да, милорд.
- И экзаменовать тебя буду я.
Ланс поднял голову и впервые посмотрел на опекуна в упор – знакомым «взрослым»
взглядом.
- Да, милорд, - тоном «я сбегу раньше» ответил он.
Джереми усмехнулся. Примерно это он и ожидал.
- Тогда всё. Вперёд, шагом марш! К светлому будущему.
Мальчик послушно отлепился от стены и направился вслед за встрепенувшимся лакеем,
так ни разу и не оглянувшись.
А сэр Джереми смотрел ему вслед. И, когда темная макушка скрылась за поворотом
коридора, усмехнулся, шепнув:
- Удачи.
***
Три года спустя моему опекуну в голову что-то торкнуло, и он решил от меня отделаться.