– Ну, как вам сказать… И да, и нет. Обслуживание репликаторов я закончил и сделал все возможное, чтобы немного замедлить рост и метаболизм их содержимого. Но если мой груз задержится тут надолго, я не успею добраться до конечного пункта прежде, чем мои существа перерастут репликаторы. Если мне действительно придется их уничтожить, это будет истинная катастрофа.
– Думаю, страховка, которую выплатит комаррский флот, перекроет все убытки, – сказал Бел.
– Или вы сможете предъявить иск станции Граф, – предложил Майлз. – А еще лучше обоим, и получите двойную выплату.
Бел одарил его сердитым взглядом.
Дюбауэр болезненно улыбнулся.
– Это покроет только финансовые издержки. – После довольно продолжительной паузы герм продолжил: – Чтобы спасти более важную часть, биоинженерную, мне хотелось бы перед уничтожением объектов взять образцы тканей и заморозить. Мне также потребуется кое-какое оборудование для полного уничтожения биомассы. Или доступ к судовым конверторам, если, конечно, такое количество биомассы их не перегрузит. Это потребует уймы времени, и боюсь, работа будет очень грязная. Я тут думал, портмастер Торн… Если вы не можете освободить мой груз от ареста, не могли бы вы хотя бы получить для меня разрешение остаться на «Идрисе», пока я буду занят его уничтожением?
Бел выгнул бровь, представив жутковатую картинку.
– Будем надеяться, что вам не придется принимать столь экстренные меры. Сколько у вас на самом деле осталось времени?
Гермафродит помолчал.
– Практически не осталось. А если мне придется избавляться от них, то чем раньше, тем лучше. Я бы предпочел побыстрее с этим покончить.
– Вполне понятно, – выдохнул Бел.
– Возможно, есть и иные способы увеличить временное окно, – заметил Майлз. – Например, нанять более быстрый маленький корабль, чтобы он доставил вас сразу по месту назначения.
Герм грустно покачал головой:
– И кто оплатит этот корабль, милорд Форкосиган? Барраярская империя?
Майлз прикусил язык, чтобы не брякнуть «Ага, конечно!» или выдвинуть предложение, упоминающее Гринлоу и Союз. Предполагается, что он должен заниматься более крупным делом, а не ввязываться во все человеческие – и не человеческие – проблемы. Он сделал нейтральный жест, и Бел увел бетанца прочь.
Майлз провел еще несколько минут в безуспешных попытках найти что-нибудь интересное в записях, потом вернулся Бел.
Майлз выключил аппарат.
– Думаю, мне стоит взглянуть на груз этого забавного бетанца.
– Ничем не могу помочь, – ответил Бел. – У меня нет кодов доступа в грузовые отсеки. Согласно контракту, только у пассажиров есть доступ к отсекам, которые они абонируют под груз, а квадди не потрудились взять судебное постановление, чтобы вынудить их этот доступ предоставить. Уменьшает риск быть обвиненными в воровстве в отсутствие на корабле пассажиров, видишь ли. Так что придется тебе просить Дюбауэра.
– Дорогой Бел, я – Имперский Аудитор, а этот корабль – не только зарегистрирован на Барраяре, но еще и непосредственно принадлежит семье императрицы Лаисы. Я тут хожу, куда хочу. У Солиана наверняка были отменяющие коды ко всем запорам на этом корабле. Роик?
– Тут они, м’лорд. – Телохранитель постучал по своему рекордеру.
– Очень хорошо, давайте пройдемся.
Бел с Роиком проследовали за ним по коридору через центральный шлюз в соседнюю грузовую секцию. Подчиняясь осторожно набранному на панели коду, двойная дверь открылась. Майлз просунул голову внутрь. Зажегся свет.
Впечатляющее зрелище. Стеллажи со сверкающими репликаторами стояли плотными рядами, заполняя все пространство и оставляя лишь узенькие проходы. Каждый стеллаж прикручен к собственному летающему поддону, в четыре слоя по пять штук – двадцать на каждом стеллаже. Высотой все это – с Роика. Под темными дисплеями на пультах управления мерцают зеленые огоньки. Пока зеленые.
Майлз прошел вдоль ряда из пяти поддонов, ведя подсчет. Вдоль стен стояли еще поддоны. Похоже, оценка Бела относительно тысячи совершенно точная.
– Я думал, они будут размером побольше. А эти почти идентичны обычным. – С которыми он в последнее время познакомился весьма тесно. Эти стеллажи явно предназначены для массового производства. На каждые двадцать штук – один резервуар, насос, фильтрующее устройство и пульт управления. Очень экономно. Он наклонился поближе. – Не вижу марки производителя.
Или серийных номеров, или чего-нибудь, что указывало бы на происхождение этих – совершенно очевидно – высококачественных агрегатов. Майлз постучал по пульту, чтобы включить экран.
На мерцающем экране тоже не появилось никаких данных о производителе или серийных номеров. Только стилизованная алая поющая птица на серебряном фоне… Сердце вдруг отчаянно забилось. А это какого черта тут оказалось?..
– Майлз, – донесся словно издалека голос Бела. – Если ты собрался отключиться, то опусти голову.
– Между колен, – прохрипел Майлз, – и поцелуй на прощание задницу. Бел, ты знаешь, чей это символ?
– Нет, – ответил Бел с интонацией, в которой отчетливо звучало подозрительное «и что?».
– Цетагандийских Звездных Яслей. Не военных гем-лордов, не их выращенных – и это в обоих смыслах – хозяев, аут-лордов, и даже не Императорский Небесный Сад. Куда выше. Звездные Ясли – самое ядро сердцевины этого чертова генетического суперпроекта, именуемого Цетагандийской империей. Личный генетический банк аут-леди. Там они создают своих императоров. Черт, да они там изготавливают всю расу аутов! Аут-леди не работают с генами животных. Они считают это ниже своего достоинства. Предоставляют этим заниматься гем-леди. Не гем-лордам, заметь…
Слегка трясущейся рукой он коснулся монитора, вызывая следующий уровень информации. Сведения о мощности и заполненности резервуаров, все зеленого цвета. Следующий уровень – мониторинг каждого зародыша, находящегося в одном из двадцати плацентарных кубов. Температура человеческой крови, вес младенца и – словно этого недостаточно – крошечная встроенная видеокамера с подсветкой, чтобы вживую наблюдать за обитателями репликатора, мирно плавающими в околоплодной жидкости. Тот, что был на мониторе, пошевелил крохотными пальчиками и, казалось, попытался протереть свои огромные темные глаза. Не совсем дозревший, точнее, дозревшая, прикинул Майлз, но чертовски близко к этому. Он подумал об Элен Наталии и Эйреле Александре.
Роик, развернувшись на каблуках, изумленно раскрыл рот и уставился на сверкающие ряды.
– Вы хотите сказать, м’лорд, что во всех этих штуках – человеческие младенцы?!
– А вот это хороший вопрос. Хотя вообще-то их два. Все ли они заполнены, и человеческими младенцами ли? Если все они ауты, то последнее весьма спорно. Первое мы можем хотя бы проверить…
Двенадцать проверенных наугад по всему помещению репликаторов выдали такие же результаты. К тому времени, когда Майлз бросил проверку – и так все ясно, – он уже дышал очень быстро.
– Но что делает бетанский гермафродит с кучей цетагандийских репликаторов? – озадаченно спросил Роик. – И почему вы только на основании того, что они сделаны на Цетаганде, полагаете, что внутри – тоже цетагандийцы? Может, бетанец просто купил подержанные репликаторы?
Майлз, раздвинув в улыбке губы, резко повернулся к Белу:
– Бетанец? Как ты считаешь, Бел? Много вы разговаривали о старой песочнице, пока ты был с ним тут?
– Мы вообще практически не разговаривали, – покачал головой Бел. – Но это ничего не доказывает. Я и сам не особенно стремился затевать разговор о доме, но даже если бы и затеял, то я слишком оторвался от Беты, чтобы заметить неточности в рассказе о текущих событиях. Проблема не в том, что говорил Дюбауэр. Что-то не так… в языке тела.
– Язык тела. Вот именно. – Майлз шагнул к Белу и повернул его лицо к свету. Бел даже не дернулся, а лишь слегка улыбнулся. На щеках и подбородке блестели тонкие волоски. Майлз сощурился, припоминая царапину на щеке Дюбауэра.
– У тебя на лице пушок, как у женщин. Он есть у всех гермафродитов, так?
– Конечно. Если только они не прибегают к частой эпиляции. Некоторые даже отращивают бороды.
– А у Дюбауэра нет. – Майлз принялся вышагивать вдоль рядов, потом опомнился, вернулся и усилием воли заставил себя стоять на месте. – Ни единого волоска, кроме красивых серебристых бровей и волос, которые – ставлю бетанские доллары против горстки песка – недавно имплантированы. Язык тела, ха! Дюбауэр вовсе не двуполый – и о чем только думали ваши предки? – Бел радостно заржал. – А вовсе бесполый. Настоящее «оно».
– Местоимение «оно» в бетанском языке, – начал Бел занудным тоном человека, которому не раз приходилось объяснять одно и то же, – не подразумевает существо неодушевленное, как в языках других планет. Я говорю это, несмотря на то что некий бывший босс в моем далеком прошлом, который сделал отличную имитацию некоего большого и грубого предмета, который и нести было тяжело, и бросить жалко…
– Не надо мне рассказывать, – отмахнулся Майлз. – Я эту лекцию еще в пеленках слышал. Но Дюбауэр не гермафродит. Дюбауэр – ба.
– А это еще кто?
– На первый взгляд ба кажутся специально выведенными слугами Небесного Сада, где цетагандийский император безмятежно пребывает в окружении эстетического совершенства. Во всяком случае, так это преподносят аут-лорды. Ба кажутся идеальной расой верных слуг, собаками в человеческом обличье. Красивые, естественно, потому что все в Небесном Саду должно быть прекрасно. Я впервые столкнулся с ба лет десять назад, когда меня направили на Цетаганду – не адмирала Нейсмита, а лейтенанта Форкосигана – с дипломатической миссией. Чтобы присутствовать на похоронах матери императора Флетчира Джияджи, как потом выяснилось, старой вдовствующей императрицы Лизбет. Там мне пришлось близко столкнуться с множеством ба. Те, что были уже в возрасте – реликты времен молодости Лизбет, то есть столетней давности, по большей части безволосы. Такая была в те времена мода, которая давно прошла.
Но ба – вовсе не слуги или, во всяком случае, не только слуги имперских аутов. Помнишь, я говорил, что аут-леди в Звездных Яслях работают только с человеческими генами? Ба – это то, на чем аут-леди проверяют новые возможные комбинации генов, изменения расы аутов, прежде чем решить, стоит ли вносить эти изменения в гены поколения аутов текущего года. В некотором смысле ба – братья аутов. По большей части старшие братья. Но при этом, с определенной точки зрения, – их дети. Ауты и ба – две стороны одной медали.
Ба столь же умны и опасны, как аут-лорды. Но не настолько независимы. Ба очень лояльны и бесполы, потому что их такими сделали – и то, и другое – по одной и той же причине: чтобы держать их под контролем. По крайне мере это объясняет, почему я все время думал, что где-то уже встречал Дюбауэра. Если большая часть генов этого ба не идентична генам самого Флетчира Джияджи, я сгрызу мои… мои…
– Ногти? – предположил Бел.
Майлз поспешно вынул палец изо рта.
– Если Дюбауэр – ба, – продолжил он, – а я готов поклясться, что это так, то в этих репликаторах полно цетагандийских… чего-то. Но почему здесь? Зачем перевозить их тайно, да еще на корабле бывшего – и будущего – врага Империи? Ну, надеюсь, не будущего. Как минимум трех раундов прямых военных столкновений, что у нас были с цетагандийскими соседями, наверняка больше чем достаточно. Если это что-то законное, то почему не перевозить это на цетагандийском корабле, где обеспечен хороший уход? Гарантирую, что соображения экономии тут ни при чем. Это делается в строжайшей тайне – но от кого? И почему? Что за чертовщину затеяли Звездные Ясли? – Он начал кружить, не в силах стоять на месте. – И что в этом такого дьявольски секретного, что ба, протащив эти живые растущие зародыши черт знает на какое расстояние, потом вдруг планирует их убить, лишь бы сохранить тайну, вместо того чтобы попросить помощи?
– Н-да… – протянул Бел. – Несколько нервирует, если себе представить.
– Но это же ужасно, м’лорд! – возмутился Роик.
– Возможно, на самом деле Дюбауэр не намерен их уничтожать, – неуверенно предположил Бел. – Может, он просто сказал это, чтобы надавить посильнее на квадди в надежде, что они от него отвяжутся и разрешат забрать груз с «Идриса».
– А-а… – Весьма притягательная идея – позволяет умыть руки от всей этой чертовой истории … – Чушь. Нет, – отрезал Майлз. – Пока нет, во всяком случае. На самом деле я хочу, чтобы ты начисто запер «Идрис». Не пускай сюда Дюбауэра – никого не пускай. Впервые в жизни я действительно хочу сначала переговорить со штаб-квартирой, а потом уж прыгать. И переговорить как можно быстрее.
Что там Грегор сказал – точнее, обошел в разговоре? Что-то встревожило цетагандийцев у Ро Кита? Что-то необычное. О Сир, у нас тут все нынче необычно. Взаимосвязано?
– Майлз, – горестно проговорил Бел, – я только что еле уломал Уоттса с Гринлоу пустить Дюбауэра на «Идрис». Как я им объясню внезапные перемены? – Бел помолчал. – Если этот груз и его владелец представляют опасность для Пространства Квадди, я обязан об этом сообщить. Ты полагаешь, что тот квадди в гостинице мог стрелять в Дюбауэра, а не в тебя или меня?
– Эта мысль приходила мне в голову.
– Тогда это… неправильно: держать станцию в неведении о том, что может затрагивать ее безопасность.
Майлз вздохнул:
– Ты тут – представитель станции Граф. Ты знаешь, следовательно, и станция знает. Этого достаточно. На данный момент.
– Твой аргумент недостаточно веский даже для меня, – нахмурился Бел.
– Я всего лишь прошу тебя подождать. Все зависит от того, какие сведения я получу из дома. Все может запросто окончиться тем, что мне придется покупать Дюбауэру скоростной корабль, и пускай увозит отсюда к чертовой матери свой груз. Корабль – желательно не барраярской приписки. Просто придержи информацию. Ты можешь, я знаю.
– Ну ладно… Ненадолго.
– Мне нужен закрытый комм на «Кестреле». Мы запечатаем этот отсек и продолжим позже. Погоди, я хочу для начала заглянуть в каюту Дюбауэра.
– Майлз, тебе когда-нибудь доводилось слышать о таком понятии, как ордер на обыск?
– Дорогой Бел, каким же ты стал занудой с возрастом! Это – барраярский корабль, а я – Голос Грегора. Я не прошу ордеров на обыск, я их выдаю.
Прежде чем приказать Роику запереть грузовой отсек, Майлз еще раз обошел его полностью. Он не заметил ничего нового – увы, наоборот, все то же самое. Пятьдесят поддонов, прикрепленных к множеству маточных репликаторов. Во всяком случае, никаких разлагающихся тел, упрятанных за стеллажами. Не повезло.
В каюте Дюбауэра тоже ничего интересного не обнаружилось. Маленькая скромная каюта, и какими бы личными вещами ни обладал… обладала эта личность неизвестного пола, все они были упакованы и взяты с собой, когда квадди перевели пассажиров в гостиницу. Никаких тел ни под кроватью, ни в санузле тут тоже не наблюдалось. Люди Брена наверняка все обшарили хотя бы разок, в тот день, когда исчез Солиан. Майлз сделал себе мысленную пометку попытаться устроить более тщательный осмотр экспертами и каюты, и отсека с репликаторами. Хотя… какой организации? Ему пока что не хотелось обращаться с этим к Венну, но барраярские военные медики больше привычны иметь дело с травмами и ранениями. Я что-нибудь придумаю. Никогда он еще так сильно не тосковал по родной СБ.
– У цетагандийцев есть агенты в Пространстве Квадди? – спросил он Бела, когда они покинули каюту и снова ее заперли. – Ты когда-нибудь встречал своих коллег с той стороны?
Бел покачал головой:
– Из вашего региона в этой части космоса народу мало. У Барраяра даже нет тут постоянного консульства, и у Цетаганды тоже. У них тут только оплачиваемый юрист-квадди, которая ведет бумажную работу примерно с дюжиной небольших планет-государств. Визы, разрешения на въезд и все такое. Вообще-то, насколько я помню, она ведет дела и Барраяра, и Цетаганды. Если на Графе и есть цетагандийские агенты, я их не видал. Могу только надеяться, что и они меня – тоже. Хотя если у Цетаганды и есть шпионы, агенты или информаторы в Пространстве Квадди, то они скорее всего на Юнионе. Я и сам-то сижу на станции Граф по… хм… личным причинам.
Прежде чем они покинули «Идрис», Роик настоял, чтобы Бел связался с Венном и узнал, нет ли чего нового в поисках несостоявшегося убийцы. Венн, явно испытывая неловкость, пролистал рапорты о бурной деятельности своих подчиненных – и никаких результатов. Роик дергался весь короткий путь от дока, где стоял «Идрис», до «Кестрела», посматривая на вооруженный эскорт квадди почти так же подозрительно, как вглядывался в тени и пересекаемые коридоры. Однако до места они добрались без происшествий.
– Насколько трудно будет получить от Гринлоу разрешение на допрос Дюбауэра с суперпентоталом? – спросил у Бела Майлз, когда они проходили через шлюз «Кестрела».
– Ну, тебе понадобится судебный ордер. И объяснение, достаточно убедительное для судей-квадди.
– Хм. Захватить Дюбауэра врасплох на борту «Идриса» – вот что приходит мне на ум как единственный альтернативный вариант.
– Так и есть, – вздохнул Бел. – И это будет стоить мне работы, если Уоттс пронюхает, что я тебе помогал. Если Дюбауэр ни в чем не виновен, он наверняка пожалуется потом властям квадди.
– Дюбауэр не невиновен. Уж как минимум он солгал насчет своего груза.
– Не обязательно. В его декларации написано «млекопитающие, генетически модифицированные, в ассортименте». Ты не можешь утверждать, что это не млекопитающие.
– Значит, перевоз несовершеннолетних для аморальных целей. Работорговля. Черт, да я что-нибудь придумаю! – Жестом приказав Роику с Белом подождать, Майлз снова направился в кают-компанию «Кестрела».
Усевшись, он включил поле зищитное и сделал глубокий вдох, пытаясь привести в порядок скачущие мысли. Более быстрого способа отправить лучевое послание, пусть и закодированное, из Пространства Квадди на Барраяр, чем по коммерческим линиям, не существовало. Лучи передавались со скоростью света в обычном пространстве на станции у п-в-туннелей. Раз в час – или в день – послания со станций передают либо на специальные корабли, которые прыгают по расписанию туда-сюда через п-в-туннель, в следующее обычное пространство, либо, на слабо загруженных маршрутах, на первый попавшийся идущий на скачок корабль. Лучевое послание из Пространства Квадди до Барраяра будет идти в лучшем случае несколько дней.