Усевшись, он включил поле зищитное и сделал глубокий вдох, пытаясь привести в порядок скачущие мысли. Более быстрого способа отправить лучевое послание, пусть и закодированное, из Пространства Квадди на Барраяр, чем по коммерческим линиям, не существовало. Лучи передавались со скоростью света в обычном пространстве на станции у п-в-туннелей. Раз в час – или в день – послания со станций передают либо на специальные корабли, которые прыгают по расписанию туда-сюда через п-в-туннель, в следующее обычное пространство, либо, на слабо загруженных маршрутах, на первый попавшийся идущий на скачок корабль. Лучевое послание из Пространства Квадди до Барраяра будет идти в лучшем случае несколько дней.
Он направил свое послание на три адреса: императору Грегору, шефу Имперской службы безопасности генералу Аллегре и в штаб-квартиру Департамента галактических операций СБ на Комарре. Вкратце обрисовав ситуацию, включая заверения в том, что нападавший промахнулся, он дал как можно более подробное описание Дюбауэра и поразительного груза, который обнаружил на борту «Идриса». Майлз затребовал полный отчет о новых проблемах с цетагандийцами, на которые вскользь намекнул Грегор, и прибавил настоятельную просьбу дать ему сведения, ежели таковые имеются, об известных СБ цетагандийских оперативниках или операциях в Пространстве Квадди. Прогнал послание через кодирующее устройство «Кестрела» и отослал.
И что теперь? Ждать ответ, который может оказаться совершенно пустым? Вряд ли…
Он подпрыгнул, когда запищал наручный комм. Сглотнув, Майлз нажал кнопку.
– Форкосиган.
– Привет, Майлз, – раздался голос Катрионы. Он задышал помедленнее. – У тебя есть немножко времени?
– И не только. У меня есть еще и комм «Кестрела». Минутка в одиночестве, если ты можешь в это поверить.
– Ой! Тогда погоди секундочку… – Наручный комм отключился. Вскоре возникло голографическое изображение Катрионы. На ней снова была та столь идущая ей обтягивающая синяя вещица. – Ага! – радостно воскликнула она. – Вот и ты! Так-то оно лучше!
– Ну, не совсем. – Он коснулся пальцами губ и передал поцелуй ее изображению. Холодный призрак, увы, не теплая плоть. Спохватившись, он спросил: – Ты где?
Одна, хотелось бы думать.
– В моей каюте на «Принце Ксаве». Адмирал Форпатрил предоставил мне очень славную. Думаю, выселил какого-то несчастного старшего офицера. Ты в порядке? Поужинал?
– Поужинал?
– О Господи, мне знаком этот вид. Пусть лейтенант Смоляни хотя бы даст тебе готовый паек, прежде чем ты снова уйдешь.
– Хорошо, милая. – Он ухмыльнулся. – Репетируешь роль мамочки?
– Полагаю, это скорее общественная работа. Нашел что-нибудь интересное и полезное?
– Интересное – слабо сказано. Полезное… Ну, тут я пока не уверен.
Он описал свою находку на «Идрисе», лишь чуть более живописно, чем в только что отправленном послании Грегору.
Катриона вытаращила глаза.
– Боже! А я-то тут чуть ли не прыгаю от радости, потому что думала, что нашла для тебя отличную подсказку! Боюсь, что по сравнению с твоими новостями мои – всего лишь сплетни.
– Давай сплетничай.
– Это просто кое-что, что я подцепила во время ужина с офицерами Форпатрила. Они все довольно милые, должна заметить.
Еще бы им не стать милыми. Их гостья – красивая, образованная женщина, напоминание о доме, к тому же первое существо женского пола, с которым большинство из них беседовали за много недель. К тому же замужем за Имперским Аудитором, хе. Удавитесь, мальчики.
– Я попыталась втянуть их в разговор о лейтенанте Солиане, но они с ним практически не знакомы. Только один припомнил, что Солиану пришлось как-то раз уйти с еженедельного совещания офицеров безопасности, потому что у него кровь носом пошла. Я так поняла, что Солиан был скорее смущен и удручен, чем встревожен. И мне пришло в голову, что у него, возможно, были частые носовые кровотечения. С Никки так было некоторое время, и у меня в детстве тоже года два кровь часто шла носом, хотя потом само по себе прошло. Но если Солиан не обращался с этим к судовому врачу, то, возможно, был и иной способ заполучить образец его тканей для искусственной крови. – Она помолчала. – Вообще-то, если подумать, я теперь не уверена, что тебе это поможет. Кто угодно мог подобрать его использованный платок из мусора и где угодно. Хотя я полагаю, если у него из носа текла кровь, то он должен был быть жив в этот момент. Это казалось немного обнадеживающим. – Она задумчиво нахмурилась: – А может, и нет.
– Спасибо тебе, – искренне поблагодарил Майлз. – Я тоже не знаю, обнадеживающе это или нет, но дает мне дополнительное основание следующим номером программы отправиться к медикам. Отлично! – Наградой ему была улыбка. Он добавил: – А если у тебя возникнут какие-нибудь предположения относительно груза Дюбауэра, не стесняйся ими поделиться. Хотя пока что только со мной.
– Понимаю. – Она нахмурилась. – Это просто очень странно. Не то странно, что груз существует: то есть если все эти аут-дети зачаты и генетически изменены централизованно, так, как мне описывала твоя подружка аут Пел, когда приезжала как представитель Цетаганды на свадьбу Грегора, генетики аутов все время экспортируют тысячи эмбрионов из Звездных Яслей.
– Не все время, – поправил Майлз. – Раз в год. Ежегодные корабли с детьми аутов отправляются в сатрапии все одновременно. Это предоставляет возможность всем консортам, таким как Пел, в чьи обязанности входит сопровождение репликаторов, встречаться и консультироваться друг с другом. Помимо всего прочего.
Она кивнула.
– Но вести этот груз сюда, да еще с единственным сопровождающим… Если у твоего Дюбауэра, или как его там, действительно тысяча детишек на руках, и мне все равно, обычные ли они люди, или гемы, или ауты, или еще кто, то лучше бы ему иметь несколько тысяч нянек, поджидающих их где-нибудь.
– Верно. – Майлз потер лоб, который снова начал болеть, и не только от открывшихся возможностей. Катриона права насчет платка, как обычно. Если Солиан мог оставить образец крови где угодно и когда угодно…
– О! Ага! – Он пошарил в кармане брюк, выудил носовой платок, забытый там с утра, и развернул, открыв большое бурое пятно. Образец крови, ну конечно! Ему нет необходимости ждать ответа из штаб-квартиры СБ, чтобы провести идентификацию. Он бы наверняка вспомнил потом об этом случайно полученном образце даже без подсказки. А вот до того, как расторопный Роик почистил бы его одежду и вернул снова готовой к употреблению, или нет, это уже отдельный вопрос, верно? – Катриона, я тебя нежно люблю! И мне срочно нужно поговорить с хирургом «Принца Ксава».
Торопливо изобразив поцелуй – чем вызвал ту самую ее загадочную очаровательную улыбку, – он выключил комм.
Глава 10
Майлз срочно связался с «Принцем Ксавом». За этим последовала небольшая задержка, пока Бел договаривался о разрешении на взлет беспилотной почтовой капсулы с «Кестрела». С полдюжины вооруженных патрульных судов Милиции Союза все еще болтались защитным щитом между станцией Граф и флотом Форпатрила, висящим в изгнании в нескольких километрах отсюда. Драгоценному образцу Майлза не пошло бы на пользу, если бы его сбил какой-нибудь гвардеец-квадди с двойным комплектом пальцев, жаждущих нажать на гашетку. Майлз находился в напряжении, пока с «Принца Ксава» не сообщили, что капсула благополучно поймана и доставлена на борт.
Он наконец устроился за столом кают-компании «Кестрела» вместе с Белом, Роиком и подносами с пайком военного образца. Майлз жевал механически, практически не чувствуя вкуса и без того не очень вкусной горячей пищи, поглядывая вполглаза на дисплей, где все еще шли в режиме быстрого просмотра записи с «Идриса». Как выяснилось, за все время стоянки Дюбауэр ни разу не покидал борта «Идриса» даже для прогулки по причалу, пока квадди насильно не высадили его вместе с другими пассажирами в станционную гостиницу.
Лейтенант Солиан выходил пять раз, из которых четыре – по служебным делам для обычной проверки груза, а вот пятый, самый интересный, после дежурства в последний свой день. Был хорошо виден его затылок, когда он выходил, и четкий вид анфас, когда он вернулся примерно через сорок минут. Даже остановив кадр, Майлз и при ближайшем рассмотрении не смог точно определить, являются ли пятна и тени на темно-зеленом мундире Солиана следами носового кровотечения или нет. Лицо Солиана, когда он прямо смотрел в камеру слежения, было замкнутым и хмурым. Возможно, поскольку это было частью его работы, он всего лишь привычно проверял, работает она или нет. Молодой человек не выглядел расслабленным или счастливым, или предвкушающим приятное времяпрепровождение в увольнении. Он выглядел… озабоченным.
Это был последний раз, когда Солиана видели живым. Никаких признаков его тела не обнаружили, когда на следующий день люди Брена обшарили «Идрис», а искали они тщательно, потребовав у всех пассажиров, включая Дюбауэра, открыть грузовые отсеки и каюты для осмотра. Отсюда и родилась стойкая теория Брена, что Солиан каким-то образом незаметно ускользнул с корабля.
Это был последний раз, когда Солиана видели живым. Никаких признаков его тела не обнаружили, когда на следующий день люди Брена обшарили «Идрис», а искали они тщательно, потребовав у всех пассажиров, включая Дюбауэра, открыть грузовые отсеки и каюты для осмотра. Отсюда и родилась стойкая теория Брена, что Солиан каким-то образом незаметно ускользнул с корабля.
– Так куда же он ходил за эти сорок минут, что его не было на корабле? – с досадой вопросил Майлз.
– Через мой таможенный пост он не проходил, если только кто-нибудь не протащил его завернутым в ковер, – твердо ответил Бел. – А у меня на записях не числится никого, кто бы провозил ковер. Мы проверяли. У него был свободный доступ на шесть грузовых причалов в этом секторе и ко всем пришвартованным там кораблям. Каковыми на тот момент были все четыре ваших.
– Ну, Брен клянется, что у него на записях не зафиксировано, что Солиан поднимался на другие корабли. Полагаю, мне лучше проверить всех остальных, кто поднимался или сходил с кораблей за этот период. Солиан мог присесть для спокойной незаметной беседы – или чего-то более серьезного – с кем-нибудь в любом из бесчисленных закоулков на этих грузовых причалах. Кровь из носа у него могла идти или не идти.
– Причалы не так тщательно контролируются или патрулируются, – признал Бел. – Мы иногда разрешаем пассажирам и членам экипажа использовать пустые причалы для упражнений или игр.
– Хм.
Кто-то позже, безусловно, использовал один, чтобы сыграть в игру с синтезированной кровью.
После непритязательного ужина Майлз заставил Бела провести его через таможню в гостиницу, где разместили команды арестованных кораблей. Эти дыры были куда менее роскошны и более заполнены, чем те, что отводились для имеющих средства галактических пассажиров, и взбудораженные команды сидели там взаперти несколько дней, имея для развлечения лишь головид и себя самих. Майлза немедленно осадили старшие офицеры – и с двух кораблей Корпорации Тоскане, и с двух независимых торговцев, тоже вляпавшихся в эту историю, – жаждущие узнать, как скоро он намерен добиться их освобождения. Он прорвался сквозь гвалт, потребовав дать ему переговорить с медиками, приписанными ко всем четырем кораблям, и тихое помещение. После небольшой возни наконец образовался кабинет и квартет нервничающих комаррцев.
Майлз в первую очередь обратился к медику «Идриса».
– Насколько сложно постороннему человеку получить доступ в ваш лазарет?
Тот моргнул.
– Совсем не сложно, лорд Аудитор. То есть он не запирается. В случае необходимости люди должны иметь возможность попасть туда немедленно, а не отлавливать меня где-нибудь. Я и сам своего рода «скорая помощь». – Помолчав, он добавил: – Конечно, кое-какие медикаменты и оборудование содержатся в запирающихся шкафах и учитываются строже. Но что до остального, то нет необходимости. В порту всех, кто поднимается или сходит с корабля, проверяет корабельная служба безопасности, ну а в космосе – там вообще все просто.
– Значит, никаких краж у вас не было? Отправившегося прогуляться оборудования, исчезнувших лекарств?
– Очень мало. Я хочу сказать, народу на корабле полно, но это не та публика. Если вы понимаете, о чем я.
Медики с двух независимых торговцев поведали, что в космосе у них дела обстоят так же, но в порту от обоих требуют держать их маленькие департаменты запертыми, если их самих там нет. Майлз напомнил себе, что один из них, возможно, подкуплен и сотрудничал с тем, кто синтезировал кровь. Четверо подозреваемых, хе. Его следующий опрос выявил, что во всех четырех судовых лазаретах действительно есть переносные синтезаторы, входящие в стандартное оборудование.
– Если кто-нибудь проскользнет в ваш лазарет, чтобы синтезировать немного крови, вы можете определить, что вашим оборудованием пользовались?
– Если их потом помыли за собой… Может, и нет, – ответил медик «Идриса». – Или… а сколько крови?
– Три или четыре литра.
Озабоченное лицо медика просветлело.
– О да! Если, конечно, при этом пользовались моими запасами филлоткани и жидкостей, а не принесли с собой. Я бы заметил, если бы исчезло такое количество.
– И как скоро заметили бы?
– Как только заглянул бы в запасы, я думаю. Или во время ежемесячной инвентаризации, если не будет повода заглянуть раньше.
– Вы заметили?
– Нет, но… Дело в том, что я не проверял.
Только вот штука в том, что хорошо умасленный медик может запросто подделать инвентаризацию таких громоздких и неподконтрольных вещей. Майлз решил поддать жару.
– Причина, по которой я спрашиваю, – мягко проговорил он, – в том, что обнаруженная на полу причала кровь, спровоцировавшая эту злосчастную – и очень дорогую – цепочку событий, хотя изначально и была определена по ДНК как принадлежащая лейтенанту Солиану, оказалась синтезированной. Таможенный контроль квадди заявляет, что у них нет записей о том, что лейтенант Солиан когда бы то ни было проходил на станцию Граф, а это наводит на мысль – хотя, увы, и не доказывает, – что кровь могла быть синтезирована и по другую сторону таможенного контроля. Думаю, следующим номером нам следует проверить ваши запасы.
Медик со второго корабля Корпорации Тоскане, близнеца «Идриса», «Рудры», внезапно нахмурилась.
– Был…
Она осеклась.
– Да? – поощрительно проговорил Майлз.
– Был тот забавный пассажир, который зашел как-то ко мне и начал задавать вопросы о моем синтезаторе крови. Я тогда подумала, что он просто из числа нервных путешественников, хотя, когда он мне все объяснил, я поняла, что у него есть все основания быть таковым.
Майлз осторожно улыбнулся.
– Расскажите мне подробнее об этом вашем забавном пассажире.
– Он записался на «Рудру» здесь, на станции Граф. Сказал, что беспокоится, потому что если вдруг в пути с ним произойдет несчастный случай, то стандартный кровезаменитель ему не подойдет, и он сильно генетически модифицирован. И так оно и было. Я имею в виду, что поверила ему насчет несовместимости крови. В конце концов, для этого мы и возим собой синтезаторы крови. У него были длиннющие пальцы, с перепонками. Он мне сказал, что он амфибия, чему я не совсем поверила, пока он не продемонстрировал мне жабры. Его ребра раскрываются самым невероятным образом. Он сказал, что должен увлажнять жабры спреем во время поездок, потому что воздух на кораблях и станциях для него слишком сухой.
Значит, это совершено определенно не Дюбауэр. Хм. Еще один игрок? Но в той же игре или в какой другой?
Медик испуганно продолжила:
– В конце концов я показала ему мой синтезатор, потому что он выглядел таким встревоженным и непрерывно задавал мне вопросы. Я главным образом беспокоилась о том, какого рода транквилизаторы будут для него безопасны, если он станет биться в истерике всю дорогу.
Майлз твердо сказал себе, что если начнет с воплями носиться кругами, то скорее всего напугает молодую женщину еще больше. Поэтому остался сидеть, удостоив ее дерзкой улыбки.
– Когда это было? В какой день?
– Хм… За два дня до того, как квадди заставили нас всех покинуть корабль и перейти сюда.
Через три дня после исчезновения Солиана. Все лучше и лучше.
– Как звали того пассажира? Вы сможете его узнать?
– О, конечно. Ну, то есть у него же перепонки. Он сказал, что его зовут Фирка.
Майлз словно между делом спросил:
– Вы согласитесь повторить ваши показания под суперпентоталом?
Медик скривилась.
– Думаю, да. А это необходимо?
Ни паники, ни излишней бравады. Хорошо.
– Посмотрим. Сейчас на очереди инвентаризация вручную. Начнем с лазарета «Рудры».
А на тот случай, если чутье его обманывает, то потом и другие.
Последовали еще задержки, пока Бел договаривался по комму с Венном и Уоттсом о временном освобождении из-под домашнего ареста медиков как экспертов-свидетелей. Как только разрешение было получено, посещение «Рудры» оказалось приятно кратким и плодотворным.
Запас основы для синтетической крови уменьшился на четыре литра. Исчез и филлотампон – сотни квадратных метров исходной пробной поверхности, сложенной микроскопическими слоями в удобную прокладку. И синтезатор крови был вычищен небрежно. Майлз улыбнулся чуть ли не до ушей, когда собственноручно соскреб органическую субстанцию с поверхности в пластиковый пакет – небольшой презент хирургу с «Принца Ксава».
Всего этого было вполне достаточно, чтобы он усадил Роика копировать записи камер слежения «Рудры», уделяя пристальное внимание пассажиру Фирке, и отправил Бела вместе с медиками проверять остальные три лазарета без него. Сам же Майлз вернулся на «Кестрел» и вручил новый образец лейтенанту Смоляни для немедленной отправки на «Принца Ксава», после чего занялся выяснением нынешнего местонахождения Фирки. Он обнаружил его во второй из двух гостиниц, где разместили пассажиров с арестованных кораблей, но тамошний дежурный охранник-квадди сообщил, что тот перед ужином ушел из гостиницы и пока еще не вернулся. Предыдущий сегодняшний выход Фирки по времени совпадал со временем встречи с пассажирами. Возможно, он был одним из тех, кто держался в задних рядах, хотя Майлз точно не видел, чтобы кто-то, задавая вопрос, поднял перепончатую руку. Майлз оставил охране гостиницы приказ немедленно в любое время связаться с ним или с оруженосцем Роиком, когда пассажир вернется.