38
– Удивительно, что большинство здесь присутствующих так похожи на людей! – сказал повар.
Изобретатель, глядя в полупрозрачную стену, думал о чём-то своём. Профессор, полулёжа на своей лежанке, подкручивал ус.
– Ничего удивительного, – ответил он на высказывание повара. – Это доказывает только одно – достигая определённого уровня умственного и физического развития любые создания из любых галактик, сотворённые, как неоднократно сказано, по образу высшему, стремятся к общению с иными мирами, строят космические летательные аппараты… Вот… Вот поэтому и похожи.
Ровно в 19.00 по часам профессора по-местному времени наступил полдень. Сей же миг часть стены со скрипом ушла в сторону и взгляду предстала столовая.
Оказалось, что в этой «тюрьме», кроме ежедневных прогулок, уроков местной словесности, письменности и трудотерапии, заключавшейся в уборке доступной территории, ещё и семиразовое питание. Такая частота приёма пищи совсем не считалась частой, а обусловливалась просто-напросто продолжительностью дня на данной планете.
Столы были треугольные. Рассчитанные на три персоны. Видимо, не только на Земле столярных дел мастера понимают, что удобнее «соображать» на троих. Блюда в основном состояли из растительной полужидкой пищи и полусырого, фиолетово-серого мяса. Тарелки были почти плоскими. В качестве приспособлений для отправки пищи в рты имелись неудобные черпалки. Профессор достал из нагрудного кармана свою родную деревянную ложку и, с видом сапёра (или разведчика) продегустировал первое блюдо. Старший помощник принюхивался, морщил нос.
– Инопланетяне пожирают инопланетян, – процедил он брезгливо. – Если бы не голод никогда бы не стал есть…
– Кхе-кхе, – поперхнулся изобретатель.
Профессор посмотрел на помощника.
– Почему же у тебя это вызывает отвращение? Мы же на Земле поедаем братьев своих меньших, – напомнил он.
– Да, но там… мы уже привыкли…
– Вот именно! А, по идее, тоже не очень-то гуманно.
За соседним столиком чавкали и звонко стучали черпалками.
– Кормят, как говорится, «на убой»! – восклицал младший помощник.
– А может и впрямь на убой? – портил аппетит второй помощник.
– Ещё одна негативная мысль – не заплачу жалования за этот полёт! – предупредил профессор, стукнув ложкой по столу.
Соседний столик смолк.
– Он больше не будет! – обещал повар. – А готовят сносно. Из их продуктов я бы, возможно, приготовил не лучше.
– Пётр Данилыч, – спросил младший помощник, дохлебав свою порцию. – А можно добавки попросить?
– Вот, что значит молодой организм! – позавидовал старший помощник.
– Можешь попросить, – согласился профессор.
Взяв свою пустую тарелку, младший отправился искать окошко, из которого выдают добавку. Инопланетяне за соседними столиками удивлённо смотрели на странного землянина. Вернувшись к столу, всё с той же пустой тарелкой, он с грустью сообщил:
– Окошка не обнаружено.
Наконец, поняв намерения молодого человека, улыбающиеся инопланетяне, с неизвестной планеты, подошли к младшему и поделились с ним пропитанием.
– Спасибо! – радостно поблагодарил растущий организм.
– Спа-си-бо, – повторили по слогам инопланетяне.
– Ничего, ничего! – поддержал профессор. – Через недельку другую научимся понимать друг друга с полуслова!
Так завязывались знакомства между галактиками.
– Одна радость в нашем злоключении – от тёщи можно отдохнуть и жена не пилит! – пошутил повар, отхлёбывая из продолговатой емкости, кислую сопливистую жидкость, отдалённо напоминающую клюквенный кисель.
Усмехнувшись, старший помощник позволил себе высказать противоположное мнение:
– А мне, наоборот, кажется, что в сравнении с нашими местными «опекунами», щедро кормящими нас столь изысканными помоями, моя тёща не такая уж сволочь! – понятное дело, под «опекунами» старший помощник подразумевал собратьев зеленокожего «пастуха» – служителей тюрьмы.
Шутка прошла на ура. Команда астронавтов разразилась дружным смехом. И даже инопланетяне за соседними столиками, не поняв ни единого слова, но почувствовав весёлое волненье, громко расхохотались. На сытый желудок всегда легче смеётся.
– Смех всё-таки заразительнейшая штука! – заметил Прохор.
– Даже если вы из разных галактик! – подкрепил профессор.
Урок словесности принято было проводить чуть позже обеда. И это, несомненно, было вполне логично: на уроке мысли не должны отвлекаться на чувство голода. Невидимые слуги тюрьмы, как по волшебству, превращали столовую в учебный класс. Разумеется, благодаря не физическим усилиям, а механическому прогрессу. Треугольные столы исчезали. Им на смену приходили низкие стулья со спинками, больше напоминающие пуфики. Учащимся раздавались планшеты с прицепленными к ним приборами для записи и зарисовки диктуемой и изображаемой информации. Учителем было двуногое существо непонятного пола, без ушей и какой бы то ни было растительности на зелёном непропорциональном туловище. В медном одеянии учителя улавливался скорее стиль рококо, чем барокко. Материал, из которого был слеплен его костюм, казалось, состоит из негнущейся пластмассы. Урок состоял в том, что учитель указывал на крупномасштабный круглый экран в центре «класса», на котором изображались предметы данной планеты, тут же произносилось и выписывалось слово, обозначающее этот предмет, и зарисовывался он сам. Каждый присутствующий повторял процедуру на своём планшете. Но, зарисовывая и записывая за учителем, должен был ещё и написать это же слово, через соответствующую стрелку, уже переведённым на свой родной язык. Данный приём информации мозговыми клетками инопланетных учеников был поистине процессом развлекательным и, значит, легкоусвояемым. Многие пришельцы за счёт этих уроков быстро учились понимать не только своих «опекунов», но и друг друга, что, возможно, было не менее важным.
– Если бы на Земле были такие тюрьмы, очереди бы в них выстраивались в километры! – провозгласил довольный повар.
– На Земле аура не такая, – задумчиво противоречил ему профессор. – Человеческое столпотворение ещё не до конца исследовано, чтобы искорениться.
Солнце было высоко, но неадаптированные к местному медленному вращению – как планеты, так и времени – люди чувствовали наступившую в их сознании глубокую, неуёмную полночь. Им хотелось спать. Лежанки приняли тела, отяжелевших и безропотных, астронавтов в свои добрые нежные объятья и души их проглотил сон.
Прохору снилась некая таблица. Сначала он грешным делом решил, что это его новое открытие, но, приглядевшись, понял – это таблица Менделеева. Правда, химических элементов на ней, почему-то, было всего 64, и изображались они не буквами и цифрами, а фигурами. Отчётливо разглядев в верхнем углу таблицы ладью, коня и офицера, Прохор сообразил, что это ещё и шахматное поле. Вывод напрашивался сам собой – химия игра сложная, но занятная. Дальше сон разродился синим листопадом. Налетевшее вдруг стадо гуманоидов съело таблицу вместе со всей химией и прочими фигурами и уплыло куда-то в небесную зелень. Вдалеке обнаружилась любимая планета с таким родным и милым названьем, состоящим из цифры 3, звука «ем» и шестой по счёту ноты «ля». Зелёный лес расшумелся над зеркальным прудом. Утонул ватными облаками в собственном отражении голубой свод неба…
«На третьей планете
едят и поют!
Здесь каждого встретит
домашний уют!» – запел кто-то дурацкую песенку на языке рабочих и крестьян. Ах, как хотелось подпеть! – но изобретатель, хотя имел частенько и слух и голос, к сожалению, не знал слов этой песенки.
39
Через два дня, по календарному исчислению «медленной» планеты, как её прозвал про себя изобретатель, Пётр Данилович и его команда уже научились понимать пару десятков слов местных жителей и примерно столько же слов заключённых пришельцев с других планет. Общаться становилось легче. Пожелать здоровья, сказать спасибо, спросить «как дела?» и т. д. уже не составляло особого труда.
– Прекрасный день! – прогуливаясь по закрытому со всех сторон саду, говорил изобретатель желтолицему пришельцу с планеты Фосс.
– О, да! – кивал тот своей безухой дыней. – Солнечная активность очень хорошая!
И они друг друга вполне понимали.
По земному календарю, который вёл сознательный повар, чтобы не затеряться в родном времени, шла уже третья неделя пребывания землян на «медленной» планете. То ли в четверг, то ли в пятницу, с самого утра заключённые заметили необычную суматоху. Обед в этот день мало того, что задержали, так ещё подали остывшим и на добрую половину ужали. Урок отменили, зато битый час по помещению расхаживала какая-то, строго на всё глазеющая комиссия.
– Хорошо ещё, что прогулку не упразднили! – выйдя на открытый воздух и глубоко вдохнув свежести, сказал коричневый житель планеты Мор.
– Что-то произошло… Знать бы что?! – подумал вслух профессор.
Изобретатель, находился от всех в сторонке. Производя в уме какие-то расчеты, он совсем не замечал, как за ним, из-за ограждения, с интересом, наблюдает невиданное доселе в этих местах создание. На надзирателя оно было не похоже, да и «надзирало» пристальным взглядом исключительно за изобретателем. Внешние параметры указывали на то, что создание это из ряда позвоночных и, возможно, разумных. В этот раз оно просто стояло и неотрывно смотрело на взлохмаченного задумчивого человека. Через несколько прогулок наблюдающее существо заговорило с ним на своём языке, который изобретатель уже научился достаточно понимать.
– Слушай, друг… я хочу с тобой говорить…
Прохор подошёл вплотную к ограждению.
– Слушаю. Говори, – произнёс он, без тени любопытства оглядев создание.
– Я чувствую, ты – свет, – сказало оно уверенно. С тобой надо говорить. Тебе надо слушать.
Возможно, существо говорило немного иначе, но изобретателю слышалось именно так.
– Ты должен жить, – уверяло оно. В Лепос пришёл новый начальник. Сильно злой. Старый начальник был добрый, но умер. Здесь больше не будет хорошей жизни. Ревизия выявила невыгодность содержания Лепоса. Наша власть не знает, что делать с пришельцами. Многие требуют не возиться с вами, а уничтожить.
– Я догадывался, что этим всё кончится…
Прохор не стал уточнять, что им уже почти полностью разработан план побега.
– Но, что мы можем сделать? на всякий случай спросил он.
– Я помогу тебе уйти отсюда.
– Одному? А как же остальные?
«Не провокация ли? – подумал про себя изобретатель. С другой стороны мы и так в их власти».
– Я не смогу помочь всем, – ответило существо.
Прогулка заканчивалась, и разговор не мог больше продолжаться.
Лёжа на своей лежанке, Прохор размышлял: «конечно, план побега уже на стадии завершения, но без проводника бежать… всей гурьбой… сразу поймают и… что будет тогда лучше не думать!.. Да, пожалуй, логичнее было бы выбраться одному и, с помощью знающего „человека“, каким является это предложившее помощь созданье, всё разведав, уже снаружи применить свой план в действие. Только надо предупредить отца и остальных. Может быть, в первое время исчезновение одного человека никто и не заметит».
– Папа, ты не спишь, – обратился Прохор к профессору.
Пётр Данилович, лежащий на соседней кушетке, повернулся к сыну. При этом Клюев-младший уловил необычную тревожность во взгляде отца. Профессор в душе тоже думал об ожидающей их неприятной участи умереть на этой планете так и не увидав больше Землю.
– Нет, не сплю, – собравшись с мыслями, отозвался отец изобретателя бодрым голосом «бананового магната». И сын поведал ему о разговоре с неким местным добродетелем и о замысле побега.
На следующий «медленный» день изобретатель с нетерпением ждал прогулки, чтобы сообщить о своём решении существу за оградой. Кстати, следует заметить, что у землянина имелись некоторые основания полагать, что существо это женского рода. Во-первых: об этом говорил его мягкий, приятный для уха голос. Во-вторых: причёска существа отличалась наличием ярко-синих волос и состояла из трёх одинаковых косичек – двух по сторонам и одной сзади. Голова синеволосой особи была не больше и не меньше любой женской головы. На лице апельсинового оттенка имелся прямой нос, нормальный продольный рот и огромные лучистые темно-зеленые глаза. Ушей не было и в помине. Зато шея была длинная и симпатичная. Ног – две. Рук тоже. Количество пальцев на том и другом соответствовало человеческим нормам. Клыков, рогов и хвостов не наблюдалось вовсе. Наряд на этом образце совершенства скорее почти присутствовал, чем иначе. Верхняя часть туловища в области, отчётливо выраженных, упругих выпуклостей «скрывалась» под тонким слоем полупрозрачной эластичной материи салатного цвета. От талии до колен свисала такая же салатная тряпка-юбка, распущенная на лоскутки по последней моде. Ноги были нагими. Лишь подошвы защищались тонкими пластинами из сплава, похожего на пористую резину.
– Я согласен, – сказал изобретатель, прямо глядя в зелёные глаза «девушки».
Не вдаваясь в подробности, она сказала, что «это» случится ночью и исчезла в зарослях пятнистых и полосатых деревьев покрытых местами синей, ещё не облетевшей листвой.
Ночью, когда все спали, Прохор мысленно настраивал себя на побег. В темноте ему послышался тихий шорох. Привстав с постели, он различил невдалеке силуэт своей возможной спасительницы.
– Идём! – шепнул силуэт, и изобретатель шагнул на зов.
Подойдя к небольшому импровизированному водоёму в центре помещения, к тому самому, в который в первый день своего знакомства с тюрьмой свалились земляне, «девушка» приказала:
– Ныряй и плыви за мной!
Потом она беззвучно погрузилась в воду. Прохор Клюев безропотно последовал её примеру. Плыть под водой пришлось сквозь достаточно широкую трубу гораздо дольше, чем мог бы себе представить изобретатель. Дыхания у него явно не хватало, а «девушка» уплыла уже далеко. Успокаивало то, что вернуться назад всё равно не удастся по причине отсутствия кислорода. С этой мыслью Прохор чувствовал, как теряет сознание. Сердце судорожно сжималось. Лёгкие требовали вдоха воздуха. Наконец, чьи-то тонкие, но сильные руки потянули его за волосы. В бессознательном состоянии он оказался на суше.
– Мне не было известно, что ты не умеешь дышать под водой, – с сожалением в голосе призналась спасительница, когда с помощью искусственного дыхания Клюев очнулся.
– Где мы? – осипшим голосом спросил бывший утопленник, пытаясь вглядеться в прохладную темноту.
– Мы выплыли за ограждение по сточной трубе. Дальше идут очистные сооружения. Вода в тот бассейн попадает из резервуара, в котором используются химикаты для борьбы с микробами, а сюда по мере пребывания уходит. Всё регулируется автоматически… Теперь идём.
Встав на ноги, изобретатель, поддерживаемый тёплой рукой синеволосого существа, двинулся в указываемом ему направлении.
40
Как уже не раз говорилось, на «медленной» планете сутки длились, как минимум, втрое дольше, чем на Земле. Ночь двигалась медленно. Пока она шла, каждая из трёх разноцветных лун, сопутствующих путешествию планеты в её солнечной системе, успевала дважды облететь свою притягательную «ведунью». Времени на то, чтобы дойти пешком до безопасного места было с избытком.
Путь выбранный «девушкой» уводил изобретателя всё дальше от космолёта, но он понимал, так или иначе, чтобы не ошибаться в своих дальнейших действиях, в первую очередь необходимо разобраться в географии этой планеты. Просушить рацию и выйти на связь с пилотами – было уже следующим делом. Если по-прежнему всё в порядке, понадобится снабдить топливом космолёт и устроить, задействовав антигравитаторы, побег для всех узников Лепоса.
Когда луна синего цвета вышла на второй круг, беглецы добрались до засыпанного синей листвой бункера, где была спрятана летающая чашка инопланетянки.
– Днём мы улетим в мой город. Ночью нельзя: локаторы могут застукать, – сказала она и, включив слабое освещение, пригласила располагаться.
Измученный ходьбой изобретатель свалился на подставленное ему уютное сиденье. Вытянув ноги и расслабившись, он спросил:
– Можно узнать, как тебя зовут?
– Алайа, – ответила девушка, делая ударение на втором слоге.
– Алайа, – повторил Прохор, что-то припомнив. Очень красиво! А что оно означает на вашей планете?
– Древний народ называл так божество несущее хорошую погоду.
– У нас тоже большинство имён древние и славные. Правда, многие люди забыли, что означают их имена.
– А как твоё имя?
– Прохор. Это значит вождь поющего племени.
Имя Алайа могло принадлежать как мужчине, так и женщине, но изобретатель посчитал бестактностью, уточнять пол спасшего его существа. Да и зачем ему это? Если удастся улететь с этой планеты, так ли будет важно, кем на самом деле являлось далёкое инопланетное созданье, которое если и случиться где-нибудь увидеть, то только во сне?
Ночь кончаться не собиралась.
Из беседы с девушкой Клюев узнал, что много-много лет назад на Дивии (таким оказалось истинное название их планеты), большинство видов животных погибло от страшной эпидемии. Какая-то вредная бактерия, завезённая случайно с другой планеты местными жителями, внедрилась в биосферу и нарушила вековой порядок вещей. Все силы медицины тогда были брошены на спасение от этой заразы самых важных, в первую очередь разумных представителей Дивии. Была угроза полного вымирания. Массовые бесконтрольные межгалактические полёты с тех пор прекратились и были взяты под строжайший контроль. Государственные службы в течение многих лет неустанно трудились над выявлением и пресечением любых попыток общественных мероприятий связанных с осуществлением путешествий на другие планеты. Тогда же были выстроены конусообразные изоляторы для бунтующих жителей, нежелающих мириться с «приземлённой» жизнью, и инопланетных пришельцев. Эти колоссальные «юрты» расположились на месте старого заброшенного города Лепос. Заключённых в изоляторы жителей, вникнувших в серьёзность ситуации создавшейся на планете, со временем распустили по домам. Помогать пришельцам, добираться до их галактик, было очень не выгодно. За последний год, вообще, прекратились отправки тарелок. И так называемая «Межгалактическая ассоциация» требует немедленно очистить Дивию от бесцеремонно вторгшихся оккупантов иных миров.