Сколько времени шло обучение, я не знаю, зато по окончании экзекуции в моей бедной маленькой голове поместился ещё один язык – эзвенский. Голова от этого разболелась ещё сильнее. Зато радовала одна мысль – если обучили языку, значит пока не собираются убивать.
– Кажется, программа закончилась. Можете забирать своего раба. Хотя, я не уверен, что это существо обучаемо. – я узнала голос старика.
– Если оно смогло сидеть за рулём истребителя, значит способно обучаться. Тем более я сам слышал, как оно говорило один раз на манакрском. – проговорил второй эзвен, приближаясь ко мне. Затем он сорвал с меня шлем и, схватив за одежду на груди, поднял на уровень своего лица:
– раб, ты понимаешь что я говорю? – Я не могла выдавить из себя ни слова. Горло горело, а перед глазами всё плыло.
– Эй, раб! – прорычал эзвен, встряхнув меня. – говори! – затем пару раз встрянув, поставил меня на пол и развернулся к старикану:
– Ты уверен, что твоя рухлядь работает? –
– уверен… – что было дальше мне не было суждено узнать, ведь меня снова погрузило в темноту…
– Ты уверен, что твоя рухлядь работает? – спросил я у торговца. Я отчётливо слышал, что существо говорило на манакрском, это значит, что оно может не только понимать, но и говорить.
– Уверен, ещё сегодня утром здесь обучалось несколько рабов, предназначенных для игр… – его речь прервал неожиданный звук падающего на пол тела. Оглянувшись, я обнаружил валяющееся без сознания существо. Гррр…Сколько же с ним мороки. Нет, это была пустая затея. Оно слишком слабое и пользы от него никакой – оно всё время или спит или валяется без сознания. Здам-ка я его на игры, а то самому прикончить даже не интересно.
С такими мыслями Миск положил пульт от ошейника в карман, подхватил существо и отправился в здание игр. В отделе приёма рабов запросили кличку существа. Поскольку Миск ничего путного сразу придумать не мог, рабу присвоили порядковый номер. 743.
– Где же ваш раб? – спросил управляющий, желтоглазый эзвен с небольшими рогами.
– Вот он – сказал Миск сгружая с плеча бесчувственное тело на пол перед столом. Управляющий вопросительно поднял брови, на что Миск лишь пожал плечами.
– Хорошо. В случае победы в первом туре вы получаете возможность участвовать во втором и награду 500 тысяч эдэн. В случае проигрыша – косой взгляд на лежащее на полу тело – вы не получаете ничего.
– Я в курсе. Забирайте.
– Получите жетон, подтверждающий, что это именно ваш раб.
Схватив карточку, Миск не оглядываясь ушёл. Мысли его были заняты симпатичной эзвенкой, дочерью одного генерала…
Управляющий принюхался. Раб пах на удивление вкусно. Интересно, когда он испытывает эмоции, как сильно меняется его запах? Скоро он об этом узнает. Но почему он без сознания? Пнув раба пару раз, управляющий вызвал эзвена, отвечающего за состояние здоровья рабов, участвующих в игре. Вскоре выяснилось, что у раба была серьёзная травма головы, которую быстро вылечили, после чего отправили его в комнату к остальным.
– кто ты? – спросило на эзвенском существо с метр ростом, стоящее напротив меня. Гуманоид! Две руки, две ноги, одна голова, на которой было два огромных голубых глаза, один рот и один нос. Ушки на голове были как у кошки покрытые короткой шерстью под золотистый цвет длинных, ниже плеч, волос, с кисточками на концах. Из под коричневой туники, которая была чуть выше колен, выглядывал такого же золотистого цвета пушистый хвост.
– Меня зовут Ева, а тебя?
– Аланика. Я алаид. А ты из какой расы? – ближайшие к нам существа стали коситься в нашу сторону, прислушиваясь к разговору.
– Такой расы больше нет. Я последняя.
– Правда!? А как ты сюда попала? – продолжила допрос Аланика садясь на пол напротив меня, аккуратно кладя хвост рядом .
– Меня взяли в плен. А где мы находимся?
– Ты не знаешь? – и без того большие глаза Аланики распахнулись от удивления ещё шире. – Мы в загоне для рабов, принимающих участие в играх.
– Каких играх?
– Когда ты попала в плен? – вопросом на вопрос ответила собеседница.
– Точно не знаю. Наверно день или два.
– Странная ты – сказала Аланика, наклонив голову набок и внимательно меня разглядывая.
– А ты когда попала в плен? – Аланика опустила голову.
– Мы с мамой летели к дедушке в гости когда на нас напали…
Я стала оглядывать разношёрстную толпу в поисках ещё одного гуманоида, но никого похожего не находила.
– А где твоя мама? – спросила я всё выглядывая, ушастую светловолосую голову. Не дождавшись ответа, перевела взгляд на Аланику. Плечики моей собеседници вздрагивали, а на пол из под опущенной головы и, закрывавших лицо светлых волос, капали слёзы. Я подалась вперёд и обняла девочку. В том, что это был ребёнок, сомнений не было. Я гладила её по голове и спине. Тихие всхлипы переросли в безудержное рыдание, Аланика прижалась ко мне, уткнувшись лицом в грудь. Подхватив девочку, я усадила её к себе на колени, а сама откинулась спиной на стену. Что я могла сказать? Какие слова утешения могут успокоить в такой ситуации? Никакие. Я сама рано потеряла родителей и знаю, что эта боль не пройдёт никогда. Ты просто учишься с ней жить. Ну а пока ей надо просто выплакаться. Через какое-то время всхлипы стали тише и реже, пока девочка не заснула. Я осторожно положила её на пол, а голову к себе на колени. Укрыть её было нечем, на мне был комбинезон.
Спустя несколько часов единственная дверь открылась и четверо, со светлой чуть красноватой кожей, и небольшими рожками, эзвенов внесли большую, чем-то наполненную бадью и стопку мисок. Картина маслом: черти и котёл. Однако народ в помещении зашевелился и приготовился на старт. Я так понимаю, пришёл час кормёжки. От шума проснулась Аланика. Тем временем, эзвены поставили бадью, кинули рядом миски и отошли к двери, но уходить не стали. Рабы, как по команде ринулись к еде толкая и кусая друг друга. Кто не мог дотянуться до миски загребал кашу из котла конечностями и торопливо запихивал в рот. Это было просто ужасно. Эзвены же довольно скалились, забавляясь зрелищем.
– Есть хочу – услышала я голос Аланики. Девочка сорвалась с места, я даже не успела её задержать. Пытаясь пробиться к еде, девочка лишь получала удары, но к цели так и не продвинулась. Тут какое-то чешуйчатое существо ударило девочку по лицу. Аланика упала, прижав ушки, а чешуйчатый гад замахнул на неё лапу. Этого я так оставить была не в силах. Я ринулась вперёд. Перехватив почти опустившуюся на беззащитного ребёнка конечность, с силой вывернула её, сделав одновременно подножку. Существо упало, а я пригвоздила его коленом за шею к полу и грозно рявкнула на эзвенском, так как была уверена, что все рабы обучены этому языку.
– ещё раз её тронешь и я убью тебя! Понятно!?
– буль-буль – курлы-буль – пробулькало существо. Я треснула его по морде. Не сильно. Так, в целях просвещения.
– Понятно, я тебе говорю!?
– да – ответил чешуйчатый на эзвенском.
А слезла с твари. Аланика к тому моменту уже поднялась и удивлённо смотрела на меня.
– Жди там – сказала я ей, указывая на место, где мы с ней были ещё несклолько минут назад. Меня начало трясти от ярости и выброса адреналина. Сколько же времени несчастный ребёнок нормально не ел? А эти рабы… Они и вправду рабы. Ведут себя как животные. Если раньше мне их было жаль, то теперь я испытывала к ним лишь отвращение.
Я огляделась по сторонам в поисках какого-нибудь оружия, но ничего не обнаружила. Придётся прорываться своими силами. Просто так не протиснуться. А если прямо по ним? На раздумья времени не было, иначе всё сожрут. Я с разбегу запрыгнула на кучу-малу из тел и стала быстро продвигаться в центр. Тут один "муравей" попытался укусить меня за лодыжку, но получил армейским ботинком с рельефной подошвой в пасть, после чего расстался с одним из двух клыков. Кто-то такой же дружелюбный получил в ухо, кто-то расстался с клочком волос. В общем, прорвавшись с боем я подхватила миску. Кого-то отпихнув от котла, а кого-то наоборот, приложив о твёрдые края огромной посудины, я расчистила себе место и наполнила миску. Так, пора уходить. Развернувшись я наткнулась на какое-то существо выше меня ростом почти на голову, которое угрожающе на меня щерилось во всю пасть, полную клыков, таращило на меня свой единственный глаз с горизонтальным зрачком, и тянуло свои культяпки к миске, что я держала в руке. Отступать мне было некуда, поэтому мой кулак врезался прицельно в единственный глаз, нежно любимый этим чудищем. О том, что он был любимым, возвестил всю округу громкий рёв боли. Рука была влажной от слизи…
– ещё раз её тронешь и я убью тебя! Понятно!?
– буль-буль – курлы-буль – пробулькало существо. Я треснула его по морде. Не сильно. Так, в целях просвещения.
– Понятно, я тебе говорю!?
– да – ответил чешуйчатый на эзвенском.
А слезла с твари. Аланика к тому моменту уже поднялась и удивлённо смотрела на меня.
– Жди там – сказала я ей, указывая на место, где мы с ней были ещё несклолько минут назад. Меня начало трясти от ярости и выброса адреналина. Сколько же времени несчастный ребёнок нормально не ел? А эти рабы… Они и вправду рабы. Ведут себя как животные. Если раньше мне их было жаль, то теперь я испытывала к ним лишь отвращение.
Я огляделась по сторонам в поисках какого-нибудь оружия, но ничего не обнаружила. Придётся прорываться своими силами. Просто так не протиснуться. А если прямо по ним? На раздумья времени не было, иначе всё сожрут. Я с разбегу запрыгнула на кучу-малу из тел и стала быстро продвигаться в центр. Тут один "муравей" попытался укусить меня за лодыжку, но получил армейским ботинком с рельефной подошвой в пасть, после чего расстался с одним из двух клыков. Кто-то такой же дружелюбный получил в ухо, кто-то расстался с клочком волос. В общем, прорвавшись с боем я подхватила миску. Кого-то отпихнув от котла, а кого-то наоборот, приложив о твёрдые края огромной посудины, я расчистила себе место и наполнила миску. Так, пора уходить. Развернувшись я наткнулась на какое-то существо выше меня ростом почти на голову, которое угрожающе на меня щерилось во всю пасть, полную клыков, таращило на меня свой единственный глаз с горизонтальным зрачком, и тянуло свои культяпки к миске, что я держала в руке. Отступать мне было некуда, поэтому мой кулак врезался прицельно в единственный глаз, нежно любимый этим чудищем. О том, что он был любимым, возвестил всю округу громкий рёв боли. Рука была влажной от слизи…
Я решила не терять зря времени и начала пробиваться из толпы. Кто-то помятуя моё продвижение к котлу, уступал мне дорогу, кого-то приходилось учить, что девушек следует пропускать вперёд. Ну или выпускать. С каждым чётким ударом и воплем боли я мысленно благодарила Роса за тренировки. Если бы у меня не было такой подготовки, я бы не смогла пробиться. Да и существа, стоит признать, не отличались особой сноровкой. Видимо поэтому и оказались в рабстве у эзвенов.
Наконец я выбралась из кучи-малы и понесла свой трофей Аланике. Позади слышалась возня, удары, хрюки, всхрипы, чавканье и рык. И это разумные существа?
Опустившись рядом с Аланикой на пол, я протянула ей миску. Несколько секунд девочка недоверчиво смотрела на меня, затем схватив миску стала жадно есть. А у меня ком стоял в горле. Только теперь я заметила на видных из под одежды частях тела синяки и кровоподтёки. Видимо она уже не первый раз пыталась пробиться к еде. Как долго она здесь?
– Поешь ешё – говорю, убирая волосы с её лица.
– Я уже наелась. Спасибо тебе, Ева. Поешь сама.
– Я не хочу. Доедай.
– Нет. Я наелась – ответила девочка упрямо. – Доедай или придётся её кому-нибудь отдать.
Вид у неё был такой решительный, что я не сомневалась – отдаст. Ну что ж. Признаться, я тоже была голодна, ведь последний раз ела ещё на флоте. Взяв миску, я попробовала кашу. На вкус она была хотя бы не противная. И на том спасибо.
Вскоре эзвены скомандовали вернуть миски. Собрав посуду, они ушли. Через какое-то время свет отключили, что послужило сигналом отхода ко сну.
Я сказала Аланике лечь между собой и стеной. Одну руку я положила ей под голову, а другой обняла. Как давно я не видела детей. Последний раз на базе повстанцев. Как же давно это было… Буд-то в другой жизни.
– Давно ты здесь? – тихо спрашиваю.
– Четыре дня. Эзвен, у которого я была, решил, что я бесполезна, ведь я не боялась. Я хотела умереть, как мама.
– Не боялась?
– Ну да. Им нравится, когда кто-то боится. Они так едят. Могут как мы, есть обычную пищу, но так им нравится больше.
– Я думала они едят сырое мясо…
– Многие так думают. Эзвены специально делают так, чтоб все так думали и боялись. На самом деле они просто кусают свою жертву. Кровь сильнее пахнет страхом, а жертва ещё больше боится, думая, что её сейчас будут заживо есть. Он несколько раз меня так кусал, но мне было только больно. Я думала, что если немного потерплю, то скоро увижу маму.
Во мне вновь поднялась волна ненависти. Каким надо быть чудовищем, чтоб для тебя ТАКОЕ считалось нормой. Где-то на краю сознания внутренний голос напомнил людей, совершавших ужасные поступки во время и после войны на Земле, но я отогнала эти мысли.
– Аланика, можно я буду называть тебя Никой?
– Мне нравиться. Зови.
– А теперь спи – тихо прошептала я девочке и прижала её к себе сильнее. Завтра поговорю с ней и выясню что это за игры такие, в которых мы будем принимать участие.
Ночью меня разбудило чувство опасности. Интуиция в таких случаях меня редко подводила, если в этот момент не отключались мозги. Ника тихо посапывала рядом. Я осторожно высвободила свою руку и перевернулась на другой бок, претворяясь спящей, но глаза до конца не закрыла. Вскоре я разглядела бесшумно приближающуюся большую тень. Когда кто-то был совсем рядом, я не стала дожидаться развития событий и сделала подножку. Тело с громким стуком повалилось на пол, но в ту же секунду моя нога оказалась в крепком болезненном захвате. Я попыталась выдернуть свою конечность, но не тут-то было. Тогда я стала пинать второй ногой, но из-за кромешной темноты не видела куда бью. Потом чья-то рука подтянула меня поближе и на меня навалилась здоровая туша
– Ты заплатишь за все – услышала на эзвенском зловещий шёпот, затем чьи-то руки сомкнулись на моём несчастном горле. Я пыталась разжать, сдавливающие горло тиски, но не смогла. Воздуха не хватало, силы таяли. Всё. Это конец.
– Отпусти её! – сквозь шум в ушах я услышала детский голосок, затем хватка исчезла и душитель взвыл. Я закашлялась, жадно хватая ртом воздух, а рядом слышалась возня и вопли. Тут какое-то существо начало светиться, слабо освещая помещение. Я понимала, что разлёживаться нельзя, опасность никуда не делась и, заставила взять себя в руки. В слабом свете я разглядела одноглазого раба, которому врезала у котла. Он вертелся на месте, пытаясь скинуть со спины Нику. Девочка крепко вцепилась в него руками и ногами, а в шею – зубами. По телу душителя из шеи текла тёмная кровь.
– Ну всё, урод. Ты нарвался… – прохрипела я и бросилась на врага. Если встречу Роса, то расцелую в благодарность за такие полезные уроки. Подбитый глаз, прореженные клыки и сломанная конечность – разве не польза? Существо, скуля, уползало от меня, а я стояла, сдерживая свою ярость. Я не убийца, но очень хотелось врезать ещё пару раз, хотя понимала, что уже достаточно проучила негодяя. Все, кто проснулся лишь молча смотрели на эту ситуацию. Никто не спешил на помощь. Вскоре "светлячок" потух, все успокоились и снова легли спать. Лишь тихое поскуливание в дальнем углу напоминало о недавнем происшествии.
– спасибо, Ника. Если бы не ты, он бы меня задушил.
– Я не могла спокойно на это смотреть. Не хочу, чтоб ты умирала… – всхлипнула в темноте девочка.
– тшшшш. Успокойся, малыш. Всё закончилось.
– Ты не понимаешь! Всё только начинается! Мы все здесь умрём!
– О чем ты говоришь?
– Хватит болтать! Дайте поспать! – кто-то пробасил в темноте.
– Завтра поговорим – прошептала я Нике, обнимая. – А пока успокойся. Спи.
Перед сном я вспоминала все последние события. Интересно, как там капитан Рос? Вспоминает ли он обо мне? А Дана и Монор? Даже Зонад успел запасть мне в душу. Я и сама не заметила, как они стали моими друзьями, и я привязалась к ним. Надеюсь, они позаботятся о моей непутёвой кошке.
Утром ничего не изменилось. Лишь существо непонятной расы злобно поглядывало в мою сторону единственным заплывшим глазом, прижимая здоровой правой рукой поломанную левую. Остальные рабы настороженно косились в мою сторону, но приближаться не решались. И было от чего, ведь я худо-бедно обученный боец, а они всего лишь мирные жители каких-нибудь не сильно развитых планет. Через пару часов одноглазого забрали, но через пол часа вернули уже здоровым. То есть с целой рукой. Пёстрый, непередаваемого оттенка синяк под единственным глазом никуда не делся.
Ника рассказала мне про игры. Оказывается, эзвены недалеко ушли от первых человеческих цивилизаций, ведь гладиаторские игры, насколько я помню, были ещё в древнем Риме. Мне как раз посчастливилось принять активное участие в сём мероприятии в качестве гладиатора. Назывались мы конечно другим словом, но как говориться от перестановки слагаемых…