А это, сказал он себе молча, для их работы важнее умения быстро и точно стрелять.
– Однако, – закончил он после долгой паузы, – завтра предстоит стрелять уже в людей. И, более того...
Снова пауза, Дмитрий спросил:
– Что еще?
– Они будут стрелять в ответ, – закончил Ермаков жестко. – А стреляют быстро и метко!
По неслышному сигналу дверь отворилась. Проем закрыла гигантская фигура Тараса.
– Забирать? – спросил он с профессиональным интересом мясника.
– Да, – ответил Ермаков. – Снаряди, объясни, проверить экипировку. Как только начнет светать – выступаете.
С востока быстро и грозно надвигались угольно черные тучи. В недрах коротко блистало, слышался треск, словно ломались скалы из антрацита. Дмитрий вжимался в землю, злой и униженный, ибо над ним сияло яркое голубое небо, солнечные лучи просвечивают листву редкой рощицы насквозь.
Массивная дача генерала Шендеровского с этого пригорка видна отчетливо, хотя забор вынесен далеко, а на деревьях замаскированы телекамеры. Вообще-то датчики и телекамеры обитателя этой дачи... какая к черту дача, это особняк, крепость, по-старому именуемая дачей! – вынесены далеко в рощу и за нее, но эту полосу удалось преодолеть чисто. Все трое из группы просочились почти к забору незамеченными, не потревожив ни один датчик, ни задев хитро запрятанной проволоки. Джип, за рулем которого на этот раз остался сам Ермаков, ждет их далеко за поворотом дороги, надежно укрытый от наблюдения небольшой рощицей.
Дача выглядит пустой: на широком дворе, где стол и дюжина резных стульев, пусто, сиротливо смотрятся огромный мангал, качели, беседка. Шторы и жалюзи на всех трех этажах опущены, что вроде бы понятно: готовы защититься от первых же лучей солнца, но приборы определили, что эти же шторы защищают от любых форм проникновения с помощью новейших лазерных считывателей с оконных стекол.
Он хмуро улыбнулся. Эти шторы выдержат очередь из крупнокалиберного автомата, не только какие-то там электроволны. А вон под крышей, искусно замаскированные, пулеметы с автоматическом наведение по лазерному лучу. Их не видно, но он еще до попадания в «каскад» знакомился с новыми видами вооружения, это только дикарю непонятно почему рядом с едва заметной телекамерой оставлено вроде бы пустое место. Правда, умело заклеено тонким пластиком под цвет кирпича, Едва только попадешь в зону действия датчика, лазерный луч отыщет почти сразу же, а там прямо из кирпича выплеснется струя стальных... или свинцовых пуль.
В ухе раздался свистящий шепот:
– У них здесь все натыкано жучками. Правда, мы с Валентином тоже расставили глушители, но не везде, не везде...
– Потише, – сказал Дмитрий одними губами.
– Чо?
– Твое «чо» слышно на даче, – ответил Дмитрий еще тише, но злее. – Ты готов?
– Я пошел, – ответил Тарас.
В ухе шелестнуло, а за полсотни шагов слева среди зелени наметилось движение, словно пронесся призрак. Дмитрий быстро перевел прицел на крышу дачи. Трубка лазерного прицела торопливо начала двигаться, уже поймав в прицел бегущего Валентина, это был он, ствол пулемета тоже пришел в движение. Дмитрий торопливо выстрелил, почти сразу же пулемет изрыгнул длинную очередь.
Фигура в маскировочном халате метнулась к двери. Дмитрию показалось, что пижон ухитрился даже посмотреть наверх, насколько далеко новичок сумел сбить прицел страшного зверя. Пули крупнокалиберного пулемета еще продолжали ссекать ветви на дальнем дереве, а Валентин моментально прикрепил взрывчатку к двери, ушел кувырком в темноту, циркач проклятый, силы тратит зазря...
Через секунду грохнул взрыв. Второй заряд разнес окно. Даже бронестекло, что выдерживает прямое попадание из гранатомета, пасует перед маленькой коробочкой взрывчатки, налепленной прямо на стекло.
Глава 17
Дмитрий вскочил, теперь все в скорости, ветер засвистел в ушах. Дверь распахнулась в тот момент, когда ноги донесли до крыльца. Едва удержав палец на спусковом крючке, влетел в проем, перекувыркнулся, готовый стрелять, бить, калечить, Валентин уже стоял в комнате, неизвестно откуда взявшись, словно пройдя сквозь стену. Посмотрел искоса, кивнул на дальнюю дверь в длинном роскошно убранном коридоре. Под ногами барона раскинулся на спине крупный мужчина с широкой грудью. В прекрасном костюме, с прекрасной прической, что испачкалась в крови. Еще один скорчился под стеной, его прекрасный костюм в кровавых лохмотьях, а под ним быстро расплывается красная лужа.
Валентин скользнул к двери с роскошными позолоченными ручками в виде львов, слегка приоткрыл. В этот момент распахнулась дверь, которую Дмитрий до этого считал дверцей шкафа. Влетел заспанный, но с решительным лицом плечистый парень. Автомат на плече, ладонь лежит на нем твердо и уверенно, но у него не было шансов. Правда, он раньше вскинул автомат, а Дмитрий сперва должен был выдернуть пистолет из кобуры. Но, выдергивая, он одним легким движением снял с предохранителя, в то время как охранник ухватил цепкими пальцами затвор, потянул... В этот момент пальцы Дмитрия тоже коснулись затвора. Затвор автомата тугой и упорно сопротивляющийся, а когда охранник целую секунду снимал с предохранителя, такого крохотного и труднодоступного, одновременно досылая патрон...
Дмитрию на все это понадобилось полсекунды. Даже у самого умелого и быстрого автоматчика на затвор и снятие с предохранителя уходит полторы-две секунды. И когда охранник сделал движение вскинуть автомат, пуля ударила его в переносицу.
Валентин оглянулся, даже в этот момент, когда увидел падающего ему под ноги парня в кровавой дыркой во лбу, лицо его не утратило скучающего выражения.
– В МВД служил, – бросил Дмитрий, словно оправдывался. – И не один год.
– Откуда знаешь? – поинтересовался Валентин лениво.
– Патрон не загнал в ствол, – пояснил Дмитрий. – Дурость, конечно, но по уставу это строжайше запрещено. Если обнаружат, сразу вылетишь с работы! Как же, грубейшее нарушение правил обращения с автоматическим оружием! Даже проверяют при сдаче, нет ли насечек на патронах. Так что это уже в крови...
Он осекся, подумав, что Валентин такие вещи знает, в «каскад» вряд ли берут по блату или как родню генералов.
Валентин приоткрыл дверь и уже почти шагнул, как из той же двери «шкафа», что могла быть комнатка отдыха для охраны, шумно выскочил еще один лохматый и разъяренный, автомат в обеих руках, зубы оскалены. Завив Валентина, заорал дико:
– Гады!.. Менты!.. Умри!
Валентин почему-то помедлил, и Дмитрий, в испуге, что бандит сейчас прошьет барона очередью как швейная машина прошивает ткань, дважды быстро выстрелил. Бандит откинулся на стену, во лбу образовалась крохотная дырка. Стену за ним обрызгало так, словно туда с размаха выплеснули ведро крови: пуля, войдя в лоб, вышла из затылка, вырвав его начисто и разбросал мелкие кости.
Вторая пуля угодила в левый глаз, Дмитрий на миг увидел страшную красную глазницу, из которой брызнули струйки белесой жидкости, промчался мимо, уже не видя как тело сзади завалилось на пол.
Под ногами пружинил толстый ковер. Со стен смотрели портреты в роскошных золоченых рамах, вперемешку такими же мрачными взглядами провожали огромные головы вепрей, лосей, оскаленные морды медведей.
Стены пронеслись мимо пестрой лентой, он одолел коридор в считанные секунды, но успел заметить как трофеи, так и развешанные по стенам сабли, старинные мечи, щиты.
В тот момент, когда оказался перед дверью, рядом прозвучал голос:
– Тихо. Там кто-то есть.
Дмитрий напряг слух. Из-за двери слышались голоса, среди них различил мелодичный женский, потом женский звонкий смех, жизнерадостный и как бы приглашающий к чему-то более интимному, чем просто разговор. Валентин толкнул дверь, а Дмитрий подобрав живот и выпятив грудь, перед женщинами всегда стараешься выглядеть лучше, ворвался в комнату с красивой мужественной улыбкой на мужественном лице.
В пустой комнате по краям широкого стола перед каждым стулом лежали плееры. Оттуда шел чистый оцифрованный звук, Дмитрий едва не выругался, чувствуя себя обманутым вместе с руководством операции, что будет выслушивать этот беззаботный треп и пытаться найти в нем крупицы тайного смысла.
В наушниках послышался предостерегающий свист, дверь распахнулась, Тарас ворвался как танк. И без того широкий, в комбинезоне поверх бронежилета он выглядел чудовищем, а в руках вместо привычного АКМ грозно смотрел шестиствольный «миниган».
– Там чисто, – выдохнул он. – Уже чисто!
Валентин бросил коротко:
– Ты прямо, Дмитрий через левую.
Слева пронеслась стена, Дмитрий вылетел через коридор в большую комнату, посреди биллиардный стол, зеленое сукно, пирамидка крупных белых шаров. Стены под мореный дуб, дорогая мебель. Пока он бежал по коридору, зеленая форма то исчезала, словно Валентин становился невидимкой, то возникала совсем рядом. Из биллиардной вели две двери. Дмитрий остановился, поведя стволом, и в этом момент с грохотом распахнулась дверь, похоже – из кухни, выскочили трое из охраны, у всех пистолеты в руках. Впереди влетел толстый молодой парень с бешеными глазами. В правой пистолет с непомерно длинным и толстым стволом, он начал поворачивать его в сторону Валентина...
– Там чисто, – выдохнул он. – Уже чисто!
Валентин бросил коротко:
– Ты прямо, Дмитрий через левую.
Слева пронеслась стена, Дмитрий вылетел через коридор в большую комнату, посреди биллиардный стол, зеленое сукно, пирамидка крупных белых шаров. Стены под мореный дуб, дорогая мебель. Пока он бежал по коридору, зеленая форма то исчезала, словно Валентин становился невидимкой, то возникала совсем рядом. Из биллиардной вели две двери. Дмитрий остановился, поведя стволом, и в этом момент с грохотом распахнулась дверь, похоже – из кухни, выскочили трое из охраны, у всех пистолеты в руках. Впереди влетел толстый молодой парень с бешеными глазами. В правой пистолет с непомерно длинным и толстым стволом, он начал поворачивать его в сторону Валентина...
Автомат Валентина был направлен в сторону охранников, но спецназовец почему-то растерялся, отшатнулся, суетливо и без необходимости пытался вскинуть автомат на уровень груди. Дмитрий в безумном прыжке развернул пистолет, пальцы сами нажали спусковой крючок. Три выстрела прогрохотали как будто выстрелили из автомата, где одиночный выстрел жрет три пули.
Трое рушились как тряпочные куклы, которым перерезали все нити. Валентин что-то вскрикнул, пинком распахнул дверь, мгновенно отпрыгнув. Оттуда прогремела длинная автоматная очередь. Слышно было как в биллиардной стучат костяные шары, перескакивают через расколотый борт.
Потом автомат захлебнулся, в наступивший тишине глухо стукнуло. Дмитрий понял по звуку, что автомат ударился о паркетный пол прикладом, а вот звук падения человеческого тела...
Он встал в дверном проеме, готовый стрелять в любой момент и в любую сторону. Через большую комнату, больше похожую на зал для бальных танцев, кошачьей походкой двигался Тарас. За его спиной на полу распластались двое в хороших костюмах, автоматы в руках, один все еще слабо дрыгал ногой, что удивительно, так как любимым ударом Тараса, как уже знал Дмитрий, было перешибать позвоночник, когда сразу отключаются конечности.
Он оглянулся на Дмитрия, указал жестом куда идти, сам колыхнулся как призрак под ветром и растворился в тот же миг, едва Дмитрий взглянул в указанную сторону. Рассерженный и пристыженный, он как таран вышиб дверь, что-то долго раскачиваются защитники... или же это они успели всего за секунды приблизиться к охраняемому объекту, ворваться и обезвредить...
В комнате из глубоких кресел поднимались двое крупных мужчин в хорошо подогнанных костюмах. Похоже, коротали скучное дежурство за игрой в покер, карты белеют на столе, в пепельнице дымится сигарета... Или даже дремали, иначе почему все еще не выбежали навстречу?
Дмитрий моментально узнал в одном из них Печернича, троекратного чемпиона мира по боксу, мастера по вольной, а во втором детине – чемпиона по каратэ еще в прошлом году, известного болельщикам как «Несокрушимый Джо».
Оба застыли, глядя в черное дуло пистолета. Печернич зло скалил зубы, огромный и несокрушимый, на лице бессильная ярость. В глазах чемпиона по каратэ на миг метнулся страх, против пули никакие восточные искусства не сработают, но Дмитрий моментально все поняв, сунул пистолет за пояс и сделал приглашающее движение. Это глупость, сам понимал, даже нарушение: надо просто выстрелить дважды, хотя по инструкции – трижды в каждого, а потом по контрольному в головы, но месяц изнуряющих тренировок, учебных боев, бесконечные схватки с меняющимися инструкторами довели до бешенства, а адреналин готов был разорвать мышцы, если не дать ему выхода.
У обоих глаза расширились в безмерном удивлении. Печернич даже посмотрел по сторонам, не остановят ли их пули до того, как они коснутся этого дурака в пестром, а его достаточно только коснуться, а каратист неуверенно сделал шаг.
– Давайте, продажные шкуры, – сказал Дмитрий. – Здесь только я.
– Что за дурак... – выкрикнул Печернич.
Он ринулся как бык, нанося еще в воздухе серию страшных ударов, каждый из которых совсем недавно отправлял его противников в нокаут, застоявшийся, полный нерастраченной мощи. Дмитрий пропустил гиганта мимо, ударил в затылок, повернулся вокруг оси и ударил снова, слыша знакомый треск височной кости.
Голову тряхнуло от удара ногой по касательной, в ушах коротко зазвенело. На ринге каратисту уже присудили бы чистую победу за красивый удар, но здесь не Олимпийские игры, Дмитрий в крутой повороте сделал подсечку, на лету сильно ударил носком окованного ботинка в висок, где самая тонкая переборка черепа.
Каратист еще не успел рухнуть на пол, как Дмитрий, уже с пистолетом в руке, бросился в дверь. Ошибка генерала еще и в том, что в телохранители набрал бывших мастеров по боксу, каратэ, даже всяких там мастеров по восточным единоборствам. Их громкими именами хорошо бахвалиться перед такими же тузами, вот мол, кто мне дверцу машины открывает с поклоном, но, что хорошо на ринге, не годится в настоящем бою. У спортсменов всегда остается рефлекс на имитацию удара, переучить невозможно, в то время как из обычного крепкого паренька с улицы можно за полгода сделать зубатую акулу. А он, Дмитрий, и раньше не был овечкой.
Короткий коридор кончился через два прыжка, дверь в спальню генерала уже распахнута, Грузный человек в цветном халате сидел на широкой роскошной кровати, бледный и трясущийся, все время запахивает полы халата, босой, шлепанцы рядом.
Дмитрий вздрогнул как от сильного удара: перед захваченным врасплох человеком стоял невесть как попавший раньше них Ермаков с пистолетом в руке.
В глазах полковника был лед, когда поднял пистолет на уровень глаз генерала. Дмитрий знал по себе: когда смотришь в черное дуло, это действует сильнее, чем когда тебе тычут стволом в грудь или в печень.
– Сигнализация? – спросил Ермаков, не поворачиваясь.
Дмитрий понял, что вопрос к нему, вытянулся, сказал четко:
– Восстановлена.
Похоже, полковник засек и учащенное дыхание, и красное пятно на ботинке. Что-то придумать бы, но не рассказывать же, что сорвался, не выдержал, решил проверить насколько хорошо их натаскали...
– Быстро код сейфа, – велел Ермаков генералу. – А также имена, фамилии, пароли.
В коридоре слышался шум, пыхтение. Тарас втащил за шиворот бледного как полотно пышнотелого молодого парня с бабьим лицом. Тот пыхтел и даже услужливо пытался помочь грозному танку в человечьем облике, двигая ногами и скользя каблуками по навощенному паркету.
– Этот? – спросил Тарас.
– Этот, – определил Ермаков. – Племянник, доверенное лицо. Осуществлял контроль за передачей товара. Так?
Племянник быстро взглянул на генерала, прошептал:
– Это все бред.
Тарас спокойно зажал его руку и начал ломать пальцы. Племянник побледнел, на лбу выступила испарина. На третьем хрусте вскрикнул:
– Я все равно... ничего вам... но вам отсюда не выбраться!
– Это вам уже не выбраться, – сообщил Ермаков. – Быстро – код в швейцарском банке, имена, пароли, кому передавали бумаги. Ты знаешь, что нас интересует. Говори!.. На помощь не рассчитывай. По всем каналам вашего наблюдения сейчас идет инфа, что вы с генералом пьете чай. И даже видеоролики...
Он кивнул Валентину. Тот улыбнулся тонко и подленько, взял в ладонь пультик дистанционного управления. Вспыхнул экран большого телевизора с плоским как шоколадка экраном. Валентин подвигал пальцем, после новостей и бесконечных ток-шоу высветилась сауна, два потных тела, генерал и племянник плещутся неспешно и лениво, а телохранитель, которого Дмитрий уложил минуту назад, подает на подносе холодное пиво.
– Это не совсем чай, – прокомментировал Ермаков, – но ничего... Потом придут девочки, а затем телекамеры отключатся, дабы ни у кого из техников не возникло желание сделать компроментирующую запись. А включатся... да-да, как обычно, когда выйдете из сауны... Ха-ха! Все привычно, накатанно. Так что ваши высокие сволочи, в правительстве они или в военном министерстве, тревогу не забьют... И не вступятся. Вы в самом деле рассчитывали из этого выйти?
Генерал стал землистого цвета. Валентин доброжелательно придвинул кресло, генерал рухнул как будто у него подрубили ноги. Халат распахнулся, обнажая вислую грудь и огромный дряблый живот.
Ермаков сказал буднично:
– У нас есть средства, чтобы развязать любой язык. Инбекцит, особого рода сыворотка... Но вам это не понадобится, верно?
Он кивнул Тарасу. Тот, оставив племянника, подошел к генералу. Тот застыл, глядя в страшное лицо с перебитым носом и жуткими шрамами. Тарас ухватил генерала за воорсы, приподнял, затрещал халат, лохмотья полетели в угол.
Голого, генерала привязали к стулу, ремнем зафиксировали голову. И нагота, и невозможность повернуть голову – создают ощущение страшной беспомощности, но Тарас, ценя время, сразу взял плоскогубцы, ухватил генерала за кончик указательного пальца и, глядя в лицо с жуткой нечеловеческой улыбкой, сжал. Генерал закричал, а Тарас с тем же застывшим выражением на лице, взял второй палец, сжал с такой силой, что кровь брызнула тонкими как иголочки струйками.