Он вздрогнул, рука импульсивно напряглась, прижала теплое женское тело. Джоан задышала чуть чаще, он чувствовал как она пощекотала ресницами ему грудь, но все еще не двигается, готовая мирно заснуть, если он сочтет, что так... так будет лучше.
Кровь раздувала, он чувствовал как звериное начало берет верх. Пальцы сами по себе сжались, стискивая мягкое плечо. Джоан наконец медленно сдвинулась, а он перекатился, чувствуя под собой ее тело, похожее на пластмассовый мешок, наполненный горячим молоком.
Ее ноги были уже раздвинуты, он привычно ухватил ее за грудь, в полтора раза крупнее той, что он привык держать последние двадцать лет, с крупными твердыми сосками, но дальше различия заканчивались, а тяжелая кровь бурлила в теле, оно двигалось само по себе, Джоан слегка постанывала и двигалась так же ритмично, как и Шейла, не даром же учились в одной школе, посещали одни и те же уроки, как по математике, так и по технике секса.
На миг мелькнула насмешливая мысль про медленно и печально, но горячая тяжелая кровь тут же захлестнула искорку разума, раскаленный огненный ком прокатился по позвоночнику и взорвался в черепе. Ее стон и его рычание прозвучали одновременно, потом некоторое время полежали, не выпуская друг друга из объятий. Говорить было не о чем, день был тяжелый, он рассеянно погладил ее по голове, она так же сонно поскребла острыми ноготками ему живот, и так же одновременно заснули крепким здоровым сном.
Утром, пока он брился, она приготовила ему крепкий кофе со сливками. Чистая рубашка с подобранным к ней галстуком уже висела на спинке кресла. Он намыливал щеки, внимательно рассматривая в зеркале этого крепкого здоровяка с уже седеющими висками, широкогрудого, с небольшим шрамом над бровью. Слегка похудел за последние дни, под глазами морщинки, а у губ залегли горьковатые складки.
С кухни доносился звук льющейся воды, пахнуло жареным беконом и свежесваренным кофе. Он чувствовал благодарность к этой женщине, что тут же заполнила пустоту. Можно даже не идти на сеанс к психоаналитику, благодаря Джоан он почти не ощутил неизбежной депрессии одиночества.
– Во сколько закончишь?
– Смотря сколько работы, – ответвил он. – Но сейчас меня будут стараться не нагружать. Правда, придется заехать в похоронное бюро...
– Будешь заниматься сам? – поинтересовалась она тихо.
– Лучше поручу профессионалам, – ответил он. – Каждый бык должен носить свои рога.
С работы его отпустили в похоронное, там все хлопоты заботливо взяли на себя, ему оставалось только подписать несколько счетов. Вся процедура прошла торжественно и благопристойно. Урну с пеплом попросил поместить там же в стене крематория: не хватало еще, чтобы кто-то из гостей нечаянно спутал пепел с растворимым кофе.
А едва вернулся в свой кабинет, как тут же постучал Джон Кармак, его заместитель:
– Сэр!.. Можно к вам? Прибыли очень важные материалы.
– Откуда?
– Из аналитического отдела. Взгляните, сэр.
С цветных фотографий на него смотрели семеро молодых парней с решительными лицами. Еще несколько фотографий запечатлели их на тренировках, а ряд бумаг были испещрены диаграммами и графиками с множеством цветных линий.
Фред поморщился. Эти из отдела анализа любят показывать ученость даже на пустом месте, он уже не однажды давал им чертей, и если сейчас не окажется краткого резюме...
Он перевернул пачку, на отдельном листке была расшифровка, рассчитанная на человека, которому надо объяснять все на пальцах, как он и требовал.
Джон сказал возбужденно:
– Сэр! Получено важное сообщение. Агент «Погон» сообщил, что эти люди завтра отбывают на задание. Предположительно, эта диверсионная группа будет заброшена на территорию США. По некоторым данным, Кречет начинает осуществлять, что неудивительно, свою угрозу неадекватного ответа.
Фред сказал резко:
– Так сразу и к нам в страну?
– Да, сэр.
– Насколько данным можно верить?
Кармак вытянулся:
– Уверяют, что абсолютно надежно. Не говоря уже о том, что характер Кречета проанализирован полностью... еще известно, что русские за доллары готовы продать любые государственные секреты. И они продают!
Фред откинулся на спинку кресла, задумался. Здесь он в своем мире, и даже нелепая гибель Шейлы не сможет помешать работе его точного как компьютер мозга. Что тревожило с недавнего времени, так это ряд разрозненных сообщений, с виду ничем не связанных друг с другом, но только с виду. Чутье опытного разведчика подсказывало, что замена русского посла в Вашингтоне, военные маневры под Курском, статья в Интернете некого философа Крылова о необходимости пересмотра навязанных Западом норм и даже зверское избиение третьего секретаря английского посольства звенья одной зловещей цепочки.
Конечно, в России полно осведомителей, из которых две трети доносят за деньги, а треть так и вовсе уверены, что в лице США напрямую работают на мировую цивилизацию, на мировой прогресс. Эти готовы землю рыть, им дай только похоронить Россию – проклятую наследницу проклятого СССР. Но и они ничего не сообщили необычного кроме обычных криков о засильи власти, о наступлении ислама, об усилении роли армии в жизни почти ставшего цивилизованным общества.
К власти пришел Кречет, который уже круто повернул страну в сторону Востока. Но даже Кречет не сможет пойти против узаконенных... ну, почти узаконенных мировых норм. Скажем так, общепринятых. Фред с гордостью и одновременно с циничной насмешкой подумал о мощи американской пропаганды. Та настолько круто и неустанно вдалбливала эти нормы во все головы: сперва своих соотечественников, затем через радио, телевидение, фильмы, газеты, а теперь и через сети Интернета – в сознание населения всей планеты, что они утвердились как «общепринятые мировые». В России за них держатся до смешного рьяно. Слишком долго попирали, теперь у русских комплекс вины,
Вдруг сквозь тело прошла холодная дрожь. А вдруг?.. Вдруг русские хоть в чем-то решатся пойти против тех правил игры, которые удалось навязать всему миру?
Глава 31
В комнату вбежал Джон Кармак, с разбегу пронесся вдоль столов, быстрый и поджарый, несмотря на свои пятьдесят пять, положил перед Фредом листок:
– Свежая распечатка, шеф! Только что террористы захватили танкер!
Фред вздрогнул:
– Что?... Танкер?.. Что за дурь?
Кармак кивнул на экраны. Фред усилил звук. На главном экране мелькали кадры взлетающих ракетных самолетов, палубы авианосцев, лица военных. Слышно было как из динамиков рвется взволнованный голос, но слов разобрать не удавалось. Фред добавил звук, а пальцы быстро пробежали по клавишам.
На экране высветилась надпись: «Захват японского супертанкера. Сейчас движутся в сторону Ла-Манша...»
В помещение было тихо, но каждый знал, что компьютер в считанные доли секунды вычислил, где в каком месте антитеррористы ближе всех, какая у них степень подготовки, вооружение, индекс готовности, и именно там сейчас воет тревога, коммандос расхватывают оружие и стремглав бросаются к вертолету.
Через несколько мгновений на экранах возник чертеж в трехмерной проекции танкера. Нефти в нем пятьсот тысяч тонн, а это значило, что если хоть треть нефти из такого танкера вытечет у берегов Атлантики, то экологическую катастрофу будут расхлебывать полвека, а все цветущие пляжи превратятся в зловонные свалки нечистот.
Когда Фред отключил связь и откинулся на спинку кресла, лицо у него было серое, как камень памятникка Линкольну. Кармак спросил торопливо:
– Что на этот раз?
– Сволочи, – процедил Кармак с ненавистью. – Любители...
Теперь посерел и Кармак. Любители страшнее профи тем, что никогда не знаешь, куда дурак метнется. Американские коммандос, как русские или израильские, как будто у одного инструктора учились: каждое движение предсказуемо, каждый шаг выверен, ни один выстрел не идет мимо, жертв среди гражданских практически исключены, разрушения всегда минимальны... в смысле, помимо заказанных, а любители, которым захотелось поиграть в войну ХХI-го века, скорее всего бездарно гибнут, не успев даже понять, откуда пришло возмездие, или же их вяжут без единого выстрела, если таков будет приказ... Но, к сожалению, иногда им удается ценой огромных усилий и жертв то, что не удается профи.
– Кто?
– Фанатики.
Кармак присвистнул:
– Что о них уже известно?
– Сейчас собираем данные. Получены первые снимки из космоса. Сейчас туда пошел самолет. Низко опускаться не решится, мало ли что на танкере подумают, но снимки обещают такие, что все прыщи увидим на их мордах.
– Если увидим.
– Думаю, увидим, – процедил Фред с ненавистью. – Ведь танкер не только захватить раз плюнуть, но и отбить. Потому танкеры и не захватывают!
Да, танкер – не самолет, куда не взапрыгнешь в полете. Танкер слишком огромен, нужна дивизия, чтобы его охранять. Да и то уязвим со всех сторон, даже из-под воды. К тому же при его медлительности хода, всегда есть время подготовиться к любой операции по обезвреживанию.
– Если увидим.
– Думаю, увидим, – процедил Фред с ненавистью. – Ведь танкер не только захватить раз плюнуть, но и отбить. Потому танкеры и не захватывают!
Да, танкер – не самолет, куда не взапрыгнешь в полете. Танкер слишком огромен, нужна дивизия, чтобы его охранять. Да и то уязвим со всех сторон, даже из-под воды. К тому же при его медлительности хода, всегда есть время подготовиться к любой операции по обезвреживанию.
– Что за трюк они приготовили?
– Ничего, – ответил Фред с ненавистью. – Как раз – ничего! Просто заминировали. И сказали, что при появлении «антитеррора», все взорвут.
– Какие у них пути отхода? – спросил Кармак деловито.
Фред со злостью оглянулся на помощника:
– Нет у них таких путей! Они готовы взорвать и себя.
Кармак простонал в бессильной ярости:
– О, черт... Я думал, уже никто... Черт, никто!.. Нет, это не может быть серьезно. Не может. Уже не разбрасываются человеческими жизнями. Если кто и пренебрегает чужой... эти чертовы террористы, то свои уже ценить научились!
– Нет, – ответил Фред глухо.
Что в голосе всего сдержанного вице-директора заставило Кармака переспросить:
– Почему нет?
– На арену вышли русские, – ответил Фред глухо. – А русские, как и все варвары, жизни не ценят.
– Даже свои...
– Даже свои, – согласился Фред со злостью. – Даже свои.
Кармак отвел взгляд. Слабое место любого западного человека в том, что собственную жизнь ставят выше всех жизней на свете, выше не только блага, но и существования государства. Но русские
– Но эти русские, – сказал он нерешительно, – уже другие.
– Какие? – зло спросил Фред.
– Ну, тоже научились ценить жизнь, – объяснил Кармак неуклюже.
– Они начали было учиться, – согласился Фред. – Россия была почти вся в наших руках. Но тут пришел этот Кречет! С его исламом, мюридами, ваххабитами, талибами...
– Талибы и ваххабиты не в Росии, – напомнил Кармак осторожно.
– Да какая разница, – отмахнулся Фред раздраженно. – Здесь нечто подобное, только зовется иначе. Русские и раньше могли пойти на любую героическую дурь! Помню по истории, был у них случай, когда японская эскадра загородила выход из пролива, где в нейтральном порту стоял русский крейсер «Варяг»? Что надо было сделать? Правильно, оставаться на месте. Или сдать крейсер местным властям, а самим дожидаться окончания войны. Но русские вышли навстречу стопроцентной гибели без малейших шансов на успех! Приняли бой со всей японской эскадрой, погибли... И что же? Вместо того, чтобы объявить их капитана военным преступником, а подчинившихся такому приказу – идиотами, в России слагают о них песни!
Он взял в руки микрофон. Техники за его спиной слаженно устанавливали связь, одновременно подключив все записывающие устройства, что проанализируют голос, интонации, стараясь даже из таких крупиц выжать информацию, что может оказаться жизненно важной, а для террористов – гибельной.
– Здравствуйте, – сказал он. – Мне поручено установить с вами контакт и вести переговоры. Сообщите кто вы и что вы, чего добиваетесь своим... своим поступком!
Слышно было как щелкало, скрипело, доносились голоса, наконец послышался злой голос:
– Кто мы? Мы – катакомбники!.. Истинно православная церковь!
Фред стиснул зубы, но тут же заставил себя расслабиться, сделал глубокий вдох. Ежедневно о себе заявляет какая-нибудь экстремистская организация, но редкая существует больше месяца-двух. А уж отваживается на террористические действия вообще одна из тысячи.
– Хорошо, – согласился он. – Катакомбники. Чего вы добиваетесь?
– Мы сообщим, – сказал голос. Фред выявил не только славянский акцент, но и мог бы сказать с уверенностью, что человек родился в Поволжье. – А пока хочу сказать, что мы знаем о приближении ваших групп антитеррора. Знаем о снайперах, способных попасть в голову за тысячу шагов. Или за две. Но вряд ли сумеете попасть в головы всем одновременно.... Один-два человека у нас постоянно внизу, в рубке. Как только хоть один получит сигнал... а он получит, вы же знаете эти устройства... то оставшийся внизу разом включает все заряды. Надеюсь, вы принимаете серьезно.
– Мы все принимаем очень серьезно, – заверил он. – Я – Фред Мюллер, вице-директор ЦРУ. Как я уже сказал, именно я уполномочен вести переговоры. А также...
Он запнулся на миг, из динамика вырвалось злое, похожее на лай:
– Ну? Что «а также»?
– Могу своей властью велеть доставить вам разные мелочи, – он улыбнулся. – Не стратегически важные, так сказать. Медикаменты, еду, видеокассету. Могу даже наркотики или виски, хотя за это придется оправдываться. По опыту знаю, что переговоры могут затянуться, а мне зачем, чтобы из-за мигрени или больного зуба у кого-то сдали нервы, и началась стрельба? Все повесят на меня. Так что пусть лучше меня упрекнут, что я снабжал террористов водкой, чем на мне будут лишние трупы.
Террорист прорычал так, словно грыз зубами микрофон:
– Говоришь логично. Но нам пока по фигу эти империалистические примамбасы. Мы – борцы за идею! Мы ходим, чтобы о возрождении катакомбной церкви узнали все!!! Все, понимаешь?..
Фред кивал, глаза оставались спокойными, внимательными, он держал дыхание ровным, чтобы террорист чувствовал, что юсовец недавно хорошо пообедал, до шабаша осталось три часа, после чего он до завтрашнего утра забудет о них, забудет о захваченном танкере.
Паузы он ответил как можно добродушное:
– Ладно-ладно. Но если что понадобится, только свистните!.. Автоматы не обещаю – ха-ха! – но лучшую еду из ресторанов доставят тут же на катере. Если надо, даже девочек. Какие ваши требования?
– Наши требования мы изложим, – прорычало из динамика. – Сейчас сформулируем, то есть. Для нас они ясны, но для вас, тупоголовых и наглых, мы, катакомбники, облекаем в более доступные слова. А пока что запомните: наша цель – берега Англии. Почему? Потому что эта некогда великая страна – самый жалкий, но верный холуй... переведите правильно!.. подлейшей Империи, захваченной Дьяволом, против которой Бог и все человечество! Которая против Бога и людей, ибо людство – это душа и совесть, а Империя – только желудок... и ничего больше желудка!
Фред чувствовал, что террорист в самом деле начинает злиться, а слова, которые мысленно приходили такие ясные и четко отграненные, сейчас получаются скомканными и рваными.
– Сила Врага не только в своих авианосцах и крылатых ракетах, – донеслось из динамика уже несколько медленнее, – но и в сонме алчных и алчущих слуг! Мы, катакомбная церковь православия, первыми из человечества обращаем внимание на эту угрозу и первыми наносим удар...
Фред увидел как Кармак подает ему успокаивающие знаки. Дескать, кто таким требованиям верит? Сейчас террористы повывелись: требуют горы золота, а когда им предлагают полдоллара, то с радостью соглашаются, отпускают заложников и уже сами начинают суетливо и трусовато бегать от правосудия.
Фред сказал благожелательно:
– Да, не сомневайтесь! О катакомбной церкви уже кричат все средства массмедии. Но каковы ваши условия?
Из динамика донеслось вовсе разъяренное:
– Я же говорю, что сейчас мы формулируем! Не понял? А теперь сгинь, слуга Желтого Дьявола. Жди, когда сами вызовем.
По изменившемуся тембру голоса чувствовалось, что он потянулся в выключателю. Фред сказал торопливо:
– Вы только не волнуйтесь, не дергайтесь!.. Как я уже говорил, если у вас есть какие-то побочные требования или пожелания... ну, скажем, еда, виски, наркотики, то вам сейчас же все доставят. Только не волнуйтесь и постарайтесь не задеть ни один из тех проклятых зарядов.
Он даже сумел выдавить улыбку, голос его звучал ровно и спокойно, как человека, который все понимает, даже сочувствует террористам, сам такой, ведь те, кто убегает, и те, кто догоняет, во многом похожи, начиная от одинаковых видов оружия и экипировки, так и образа мышления.
На соседнем экране появились первые снимки танкера, переданные со спутника. Террористов еще не было видно, не разглядеть, но аналитики уже набрасывали на вспомогательных экранах предполагаемый портрет террориста, основываясь на анализе его голоса, построения фраз, выбора слов, интонаций и тембра.
– Мы не заденем, – пообещал террорист. – Наша святая катакомбная церковь не позволяет относиться к чужим жизням с небрежностью. А наркотики и виски оставьте себе, слуги Дьявола!
Фред рискнул спросить:
– Но если вы служите церкви, то не идет ли ваше деятельность вразрез с верованиями?
– Нет, – отрезал террорист. – Постулаты нашей церкви не изменились. Мы со времен Никона в подполье...
Фред повел бровью. Быстрые пальцы операторов запорхали по клавишам, «Никон», «Катакомбная церковь», «истинно православная» – ключевые слова бежали по экрану, в боковом окошке сразу высвечивались ссылки, одних только Никонов сразу отыскалось двести восемьдесят тысяч штук, на «истинно православных» набежало несколько миллионов, а на «катакомбную церковь» показывали то полуразрушенные каменоломни Древнего Рима, то зачем-то развалины Колизея...