“Великий князь Константин” представлял собой старый пароход Российского общества пароходства и торговли (РОПИТ), вооруженный по случаю войны шестидюймовой мортирой и несколькими мелкими пушками. Кроме того, по настоянию капитан-лейтенанта Макарова на пароход установили четыре малых минных катера, вооруженных шестовыми да крылатыми минами. Этими вот минами и предстояло заниматься Измаилу Зацаренному.
Ознакомившись со своим хозяйством, Зацаренный заявил Макарову напрямую:
– С пороховыми зарядами мин мы гораздо опасней для себя, чем для турок!
– Чем же можно заменить порох? – помрачнел командир “Константина”.
– Нужен пироксилин! – вздохнул Зацаренный. – Хотя с ним хлопот тоже немало, особенно когда он сух и легко взрывается!
– Ну а запалы?
– Запалы с гремучей ртутью тоже дрянь изрядная! – усмехнулся минный офицер. – Они дают массу отказов, но другого на сегодняшний день у нас нет, будем обходиться этим.
Степан Макаров тут же отправился в штаб флота, что располагался в маленьком домике против Графской пристани. Там он явился к адмиралу Аркасу и вышел от него только тогда, когда тот клятвенно обещал достать необходимое количество пироксилина.
Сам Зацаренный тем временем осваивал минные катера. Целыми днями его «птички» (как их любовно называли матросы) бороздили воды Севастопольской бухты. Испытания показали, что катера из-за носовых шестов с минами сильно зарываются в воду: «Сухум» не всходит на волну, а «Наварин» ложится на бок и черпает бортом воду.
– Наши «птички» хороши для реки, но почти бесполезны для моря! – доложил Макарову по завершении испытаний минный офицер.
– Ну и что же дальше? – сдвинул брови Макаров.
– Будем воевать на том, что есть! – рассмеялся Измаил.
А время поджимало. Со дня на день следовало ожидать активных действий турок. Поздними вечерами, когда стихал севастопольский рейд, Макаров с Зацаренным сдвигали столы в кают-компании, раскатывали на них огромные чертежи и приступали к созданию всевозможных усовершенствований для своего оружия. Макаров предложил новое крепление для мин-крылаток, Зацаренный занялся разработкой дымогарной трубки на шесте. Набитая мелким пироксилином, трубка предназначалась для подрыва турецких заградительных бонов. Вскоре по Севастополю пополз слух, что константиновские офицеры запили горькую. Очевидцы говорили, что почти ежедневно наблюдали, как на «Константин» сгружали десятки ящиков с «Донским шипучим», известным в офицерской среде под названием «Шампанское-пли».
Через несколько дней Макарова вызвал к себе Аркас.
– Ваши офицеры скупили почти все вино в Севастополе? Что у вас на «Константине» вообще происходит?
Командир «Константина» от обвинения не отказывался. Более того, он как на духу признался адмиралу, что самолично извел на спиртное всю последнюю получку.
– Потрудитесь объяснить! – посуровел адмирал.
– Дело в том, ваше превосходительство, – объяснил ему Макаров, – что бутылки идут у нас на дымогарные трубки, лейтенантом Зацаренным изобретенные! А так как мы много экспериментируем, то и покупать приходится много.
– Ну, тогда эксперименты свои продолжайте и далее, только знайте меру! – напутствовал командира парохода командующий.
А Макаров с Зацаренным тем временем отрабатывали учебные атаки: днем – подводку мин, ночью – отыскание неприятельского судна в море. Все без единого огонька, на ощупь!
Вскоре в Севастополь пришло тревожное известие о варварских бомбардировках турками Поти, Гудауты и Сухум-Кале. Броненосцы султана безжалостно расстреливали жилые дома и больницы, трактиры и церкви. Все побережье от Анапы до Очамчира полыхало и дымилось.
Окутав рейд дымом, 18 апреля «Константин» вырвался наконец-то в море. Курс его был начертан к Кавказскому побережью. Так началась для Изхаила Зацаренного военная страда…
Первый рейд успеха не принес. «Константин» из-за нерешительности начальства опоздал. Когда русские моряки достигли цели, турок уже не было. Только догорали на береговых склонах остатки селений.
– Зато теперь мы с опытом! – заявил Аркасу по прибытии в Севастополь Макаров. – А потому второй рейд следует произвесть прямо на Батум, где так любят отстаиваться турецкие броненосцы!
Аркас не возражал.
Перед выходом Макаров собрал на мостике офицеров:
– Господа, встреча с турецкой эскадрой для нас погибельна. Наш козырь – ночные минные атаки на гидах! Кто не желает риска, лучше останьтесь! Желающих остаться не нашлось. За кормой «Константина» вскипала крутая черноморская волна. Выйдя на мостик, Макаров глянул на палубу: там, орудуя разводными ключами, готовили к бою мины. Командир «Константина» осмотрел горизонт. Все было чисто. Позже, когда историки сопоставят курсы русского парохода и турецкой эскадры, станет ясно, что «Константин» в этом походе лишь чудом избежал гибельной встречи. Противники разминулись буквально на час…
Вскоре пароход уже подходил к батумским берегам. В сумерках спустили на воду минные катера. На «Синопе» за командира – лейтенант Писаревский, на «Наварине» – Подъяпольский, на «Минере» – сам Макаров. «Чесму» вел Измаил Задаренный.
– Атакуем броненосцы в глубине рейда! После атаки все к пароходу! Пошли! – скомандовал Макаров.
Развивая полный ход, «птички» устремились вперед. Корпуса их дрожали, как в лихорадке. В глазах машинистов рябило от мелькания шатунов. Внезапно из темноты по курсу возникло судно: то был не замеченный ранее дозорный пароходо-фрегат, стоявший мористее броненосцев. Оставлять его у себя в тылу – опасность смертельная.
– Атакуйте, Измаил Матвеич! – прокричал на «Чесму» Макаров.
Зацаренный в знак понимания махнул рукой. Все яснее: его «Чесма» – лучший ходок, с него и спрос.
– Внимание! – скомандовал лейтенант, утирая лицо от летящих брызг. – Изготовить мину к поражению!
Вот уже перед носом катера наплывает громада неприятельского судна. Матросы лихо, как на учениях, подводят мину под борт. Сам Зацаренный держит в руках проводник электрической батареи. Обмотав его пару раз для надежности вокруг руки, он приготовил два оголенных конца. Замкнуть – и рванет подведенная под борт мина!
– Пора! – И лейтенант соединил концы, невольно пригнув голову в ожидании взрыва. Секунда-другая… Взрыва не было! Зацаренный понял, что где-то нарушена цепь. Внезапность была потеряна, и теперь следовало отходить, спасая людей. Бешено вращая маховик кулисы, Зацаренный дал реверс. «Чесма» будто отпрянула от своей жертвы. И сразу встала…
– Что еще там? – крикнул лейтенант.
– Конец буксировочный на винт намотало! – ответил ему катерный боцман, прыгая за борт.
А на борту пароходо-фрегата уже галдели вовсю. Турки подняли тревогу. Забегали по волнам лучи прожектора, вот-вот ударят пушки! Ныряя в полной темноте, матросы на ощупь нашли и отцепили трос. Дав полный ход, «Чесма» буквально чудом вырвалась из смертельных объятий, а вслед уже гремели беспорядочные залпы. Тем временем в атаку на пароходо-фрегат выходил «Синоп» лейтенанта Писаревского. Турки, почуяв опасность, поспешили вглубь рейда под защиту броненосцев. Над турецкими кораблями и береговыми батареями взлетели сигнальные огни.
Макаров в ярости сжал фуражку:
– Все сорвано! Отходим!
«Великий князь Константин» уже оставил далеко за кормой батумские берега, а турки все еще продолжали сражение с несуществующим противником.
– Понаделали мы тарараму, до сих пор Абдулка не опомнится! – шутили матросы.
Третьего мая пароход уже швартовался в Севастополе. Макаров пребывал в большом расстройстве:
– Надо же, первая атака – и такой позор! – сокрушался он.
– Ничего! – утешал его, как мог, Измаил. – Главное, извлечь из происшедшего уроки. Война только начинается!
Весьма снисходительно отнесся к неудаче и адмирал Аркас.
– Не будем слишком строги! – похлопал он по плечу Макарова. – Первый блин всегда комом! Люди ж ваши работали лихо, а потому заслуживают быть награжденными. К тому ж и прыти у турок после вашей встряски поубавилось заметно!
Все участники рейда были щедро награждены. Офицеры получили ордена, матросы – солдатские Георгии. Лейтенанту Зацаренному Аркас собственноручно нацепил на грудь Владимира 4-й степени.
В вихре атак
Часто бывает, что первая неудача заставляет опустить руки. Константиновцев же она лишь раззадорила. Не прошло и недели, а пароход уже дымил на широте Сухума, на рейде которого отстаивалось после разбойного набега на русское побережье сразу шесть турецких броненосцев. На этот раз успеху помешали густой туман и ранний рассвет. В Севастополе не задерживались. Быстро загрузили уголь – и снова в море. Но теперь курс был взят в сторону противоположную – к Сулинскому гирлу, где недавно видели одну из турецких эскадр. Для пополнения запасов завернули в Одессу. Местный морской начальник контр-адмирал Чихачев взялся было инструктировать Макарова, затем махнул рукой:
– Умного учить только портить! Делай как знаешь!
В этом походе на борту «Константина» помимо старых катеров было два новых, номерных. В восьмом часу вечера Макаров сказал команде несколько напутственных слов, матросы в шедших на буксире катерах ответили троекратным «ура».
По расчетам, к гирлу должны было подойти к полуночи. Но поднялась волна, стали лопаться буксиры… Пришли с задержкой изрядной.
– Господа! – обратился к командирам катеров Макаров, когда вдали замигал Сулинский маяк. – Отдавайте буксиры и ступайте! Всем держаться вместе, разделяться лишь перед самой атакой. Старшим на отряде – лейтенант Зацаренный. Храни вас Бог!
Отдали буксиры. Перестраиваясь на ходу в боевой порядок, катера устремились вперед. Главными – быстроходные «Чесма», два новых – номер один и два, за ними – остальные. Вскоре на фоне ночного неба стали проступать силуэты неприятельских кораблей.
Зацаренный удовлетворительно опустил бинокль:
– На рейде цвет турецкого броненосного флота: «Фехти-Буленд», «Иджалия» и «Мукадем». Теперь-то им от нас не уйти! Атакуем!
Стремясь охватить противника с фланга, «Чесма» Зацаренного отвернула вправо и скоро скрылась от остальных в темноте. Теперь передовыми шли два номерных катера Вадима Рождественского и Леонида Пущина. Рождественский пристопорил машину, спросил Пущина вполголоса:
– Видишь слева броненосец?
– Вижу! – ответил тот. – Этот мой!
И его катер, отвернув на цель, растворился в ночи. Приблизившись к неприятелю, Рождественский с горечью отметил, что из трех неприятельских броненосцев один уже дал ход, а два других были под парами. Огни на всех затушены. Наметив для себя ближайший, Рождественский спустил шест с миной за борт и дал полный ход. На подходе к кораблю турки открыли ружейную пальбу, на броненосцах началась суматоха. Рождественский глянул на часы. Было два часа ночи. Катер номер один выходил в атаку. Однако экипаж подстерегала неожиданность. На самом подходе к кораблю шестовая мина обо что-то ударилась и взорвалась. Последовал сильный толчок, и катер уткнулся в какое-то препятствие.
– Что такое? – закричал, чуть не плача от досады, лейтенант.
Осмотревшись за бортами, моряки поняли, что «птичка» прочно села на один из заградительных бонов, которые предусмотрительно выставил вокруг своих кораблей командующий эскадрой Гоббарт-паша (он же граф Бокингемский Август-Карл-Гоббарт).
– Что будем делать, ребята? – окликнул матросов Рождественский.
– Счас раскачаемся! – отвечали ему.
Раскачав катер и отработав назад машиной, Рождественский без потерь отошел от броненосца. Борт катера, иссеченный пулями, напоминал решето. Бой меж тем продолжался. Теперь в атаку выходил катер Леонида Пущина. И его ждал свой бон… но здесь все обстояло гораздо трагичнее. Бон проломил днище, и «птичку» стало быстро заливать водой. Заглохла машина.
Пущин оценил ситуацию.
– Топимся! – скомандовал он. – Все за борт!
Судьба катера номер два оказалась драматичной: всю команду ожидал долгий турецкий плен…
Катер Измаила Зацаренного атаковал третий броненосец. Сблизившись с ним, он спустил свою крылатую мину. Но и Зацаренному в этот раз не повезло. Едва мину сбросили за борт, как ее проводник зацепился за винт и запутался. Стала машина. На мгновение все стихло, только с шипением выходил из-под сальников пар. Пришлось, как и у Батума, распутывать винт и отходить.
Три остальные катера застряли в рыбачьих сетях и опоздали с атакой. Неприятельские корабли дали ход, и катерам пришлось отходить. Не легче было в это время и Макарову. Дрейфовавший «Константин» снесло к отмели. Еле вырабатывали машиной против поднявшегося ветра, командиру судна пришлось даже выбросить за борт часть угля. Впрочем, в остальном все обошлось благополучно. Катера нашли “Константин”, и пароход, удачно уйдя от погони, прибыл в Одессу.
Настроение команды было удручающим. К переживаниям из-за неудачной атаки добавилось тягостное неведение о судьбе товарищей с пущинского катера.
Здесь сразу же следует сообщить, что лейтенант Пущин по возвращении из плена был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. В его честь в 1878 году был назван минный катер на Дунае, а затем минный крейсер Черноморского флота.
Но тут лазутчики принесли вдруг радостное известие о том, что атака Измаила Запаренного все же оказалась успешной. Его мина взорвалась уже после отхода катера, и лейтенант не мог видеть результатов своей атаки. Повреждения “Иджали” оказались весьма серьезными, и отведенный на буксире в Стамбул броненосец до конца войны не принимал участия в боевых операциях.
По единодушному мнению офицеров “Константина” достойнейшим из них в Сулинском бою был Вадим Рождественский, За подвиг лейтенанту был вручен Георгий 4-й степени. Катер его переименовали в “Сулин”. 30 июля 1878 года на переходе из Одессы в Очаков катер “Сулин” погиб от взрыва котла вместе со всей командой и доблестным командиром лейтенантом Всеволодом Рождественским.
Однако вернемся назад. Долго прохлаждаться константиновцам в Одессе не пришлось. Едва перевели дух, пришла телеграмма командующего – немедленно следовать в крейсерство к берегам турецкой Анатолии. И снова море. Макаров, как и надлежит командиру в подобной ситуации, днюет и ночует на мостике. Не меньше забот у Задаренного. Не доверяя никому, сам снаряжал в этот раз все мины.
– За исправность оружия я готов положить голову на плаху! – сказал он Макарову, когда работа была закончена.
Анатолийский рейд был для “Константина” удачным. Турки не ожидали появления русских у своих берегов. У селения Китрос 8 июля “Константин” настиг неприятельский бриг “Османие”. Отстреливаясь, тот пытался уйти. В погоню за ним был послан катер лейтенанта Писаревского. Выстрелами он поджег судно, а затем подвел под него мину. Раздался оглушительный взрыв – и бриг навечно исчез в волнах.
– Слава Богу! – вытер пот со лба Измаил. – Кажется, наши мины начинают, наконец, работать как должно!
Рейд между тем продолжался. Вскоре после “Османие” впередсмотрящие “Константина” обнаружили сразу три убегающих брига. На этот раз в погоню устремилась “Чесма” Зацаренного. Степан Макаров в бинокль следил за действиями своего ближайшего помощника.
– По действиям Измаила можно писать учебник тактики! – сказал он, когда все было кончено и неприятельские суда одно за одним погрузились в воду.
Подтвердил свою репутацию блестящего мастера минных атак Зацаренный и в следующем рейде. Пять судов недосчитался тогда султан. А затем был отчаянный поединок у кавказских берегов с закованным в крупповскую сталь броненосцем “Ассари-Шевкет”. Отвлекая на себя эту бронированную черепаху, “Константин” выручил отряд полковника Шелковникова, пробивавшегося вдоль моря к Гагаринскому ущелью. Старый полковник, видя, как отважно набрасывается на грозного противника однотрубный русский пароход, говорил своим солдатам:
– Глядите, ребята! Вот так надо любить свою Родину!
Выполнив задачу, “Константин” поспешил в Новороссийск.
Когда в один из дней Измаил писал письмо родным, его прервал стук в дверь каюты. Заглянул рассыльный:
– Ваше благородие! Командир к себе приглашают!
Когда Измаил вошел к Макарову, там уже сидели все офицеры. Сам командир, восседая во главе стола, молча листал толстенный том “Морского альманаха”.
– Итак, господа, – сказал он, хитро улыбаясь в усы. – Отгадайте загадку. Чем любопытна ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа нынешнего, тысяча восемьсот семьдесят восьмого года?
Офицеры переглянулись. В салоне воцарилось тягостное молчание.
– По-моему, в эту ночь ожидается лунное затмение, – подал голос из своего угла Зацаренный.
– Браво, Измаил Матвеевич! – Макаров с силой захлопнул альманах. – Именно этим подарком природы мы и постараемся воспользоваться. Ночь будет как никогда темной, и наш удар должен быть неотразим! При этом у нас в распоряжении всего сутки! Идем на Сухум!
Отпустив офицеров, Макаров задержал Зацаренного:
– На этот раз мины должны сработать как часы!
Десятого августа в мутной утренней дымке пароход оставил Цемесскую бухту. Вначале держали курсом на Сочи, чтобы ввести в заблуждение встречные турецкие шаланды. Далекий кавказский берег полыхал пожарами: это, не желая оставлять врагу нажитое, абхазцы жгли свои жилища.
Вечером следующего дня подошли к Сухуму. Без лишнего шума спустили катера – «Синоп», «Наварин», «Минер» и «Чесму». Общую команду отрядом, как всегда, взял на себя Измаил Зацаренный. Катера дружно отвалили от борта «Константина». Согласно плану Макарова предполагалось взорвать бон, а затем уже атаковать стоящие на рейде броненосцы одновременно.
Подойдя малым ходом к рейду, катера подождали начала затмения. И едва луна стала погружаться во тьму, «птички» Зацаренного устремились вперед. Однако русских моряков подстерегала неприятная неожиданность: несмотря на полное затмение, рейд оказался ярко освещенным всполохами многочисленных пожаров на берегу. Где-то тревожно и глухо били барабаны… А затем и новое открытие – вместо двух ожидаемых броненосцев на Сухумском рейде сонно покачивался лишь один. Но отступать было уже поздно.