Лев Жаков Убить Бенду
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Глава первая
Благословен ты, город юности моей! Ибо стоишь ты в центре мира, стены твои крепки, а правит тобой величайший король вселенной. Башни твои белее снега и крепче гранита, прекрасные сады цветут и плодоносят круглый год, жены подобны богиням невинностью и красотою, а мужчины благородны и полны отваги. Пою тебя, мой город, жемчужина среди городов, царь среди жемчуга, да славится имя твое во веки веков! Да не коснется тебя дыхание тлена и не разрушатся улицы твои под ногами жителей твоих!
Так сказал поэт.
Впрочем, мы с тобой, читатель, можем ему не верить, ведь всем известно, что эта братия слова на языке своем поэтическом не скажет, не солгав.
Зато мы можем проверить, насколько господа стихотворцы врут. Краснеют за них, как известно, любимые ими розы, а с цветов какой спрос?
Арчибальд сдерживал нетерпеливый шаг своего вороного, потому что обогнать ползущую впереди телегу не было никакой возможности. Благородный рыцарь въезжал в город, подустав от жизни к своим сорока годам, но по-прежнему готовый ко всему, что преподнесет судьба. А она преподнесет, и довольно скоро. Пока же рыцарский конь топчется за телегой с капустой, которую влечет невозмутимый грязный вол.
...Арчибальд оглядывается, вспоминая дорогу.
...Бенда отдыхает на обочине, подставив лицо утреннему солнцу.
...Алиция в новом платье вертится перед зеркалом, покрикивая в нетерпении на горничную, которая уколола госпожу, когда пришивала рукава.
...Канерва в дубовой бочке, полной горячей воды и пены, подносит к запястью нож, но опять не может вскрыть вены и плачет от злости и страха.
...Юлий из темного вонючего проулка за тюрьмой взглядом ощупывает привязанные к поясу кошельки прохожих.
...Кривой Палец спит еще, подергивая веком, и сопит во сне, иногда вздыхая.
Они пока не знают, что встретятся, но это случится. Начинается новый день, и будет он жарким и неспокойным.
* * *Длинный и узкий – на одну повозку – проход тянулся от ворот к площади. Камень, из которого были сложены его стены, потемнел от сырости, местами подернулся бледно-зеленой пленкой; пятна мха образовывали причудливые узоры. Будто основатель города, складывая эти стены, написал предостережение потомкам, но за древностью букв потомки разучились их читать, и магические письмена так и остались для жителей китайскими иероглифами, постепенно зарастающими плесенью. Арчибальд протянул руку и в задумчивости провел пальцем по зеленоватому налету.
Турнир завтра. На сегодня хватит остатков серебра в кошеле на поясе, а завтра придется выиграть. Если бы речь шла о любом другом турнире в этом королевстве, Арчибальд даже не задумался бы о своей победе (она предрешена). Но в столице много достойных рыцарей. И благородный энц мысленно взвешивает в руке копье, чтобы убедиться в собственной силе и отваге. Он победит завтра, иначе на что ему обедать? Нет, не думать об этом! Он выиграет. Его представят королю, а король, конечно, пригласит победителя на обед. Тогда Арчибальд сэкономит целую монету, то есть еще на одну монету уменьшится треклятый долг... Впрочем, и об этом можно не рассуждать – он и на сей раз откажется от приглашения.
Громкий треск отвлек рыцаря от раздумий. Телега, выезжая из прохода между стенами, зацепила осью угол и встала. Равнодушный вол тянул себе ярмо, а телега стонала и скрипела. Хозяин капусты, седой крестьянин, соскочил с передка и принялся заворачивать вола, тыча кулаками животине в морду. Рыцарь остановился. Сзади послышался голос его оруженосца:
– Почему встали, энц Арчибальд, приехали?
И почти сразу поднялись за спиной возмущенные крики. Кто-то требовал освободить дорогу, кто-то – продолжать движение, кто-то спрашивал, что случилось. Молодой горожанин протиснулся мимо груженной доспехами рыжей кобылки оруженосца, почтительно обошел рыцаря, перепрыгнул через угол телеги и присоединился к крестьянину, покрикивая на вола.
Арчибальд кивнул оруженосцу:
– Помоги.
– Ага, опять я! Вечно мне в самую грязь лезть! Без меня уже просто никуда, ни единого шага, ни одного дела! – И Лерш, заломив набок шапчонку, бросился на помощь. – А ну двигай скотину, не видишь, благородный рыцарь ждет! – вопил он, пихая ножнами крестьянина.
Старик кланялся и с размаху бил вола по морде. Горожанин тянул за узду. Телега трещала и не двигалась с места, потому что передняя ось крепко зацепилась за щель в стене, оставшуюся от вывороченного предыдущей телегой камня. Сзади росла толпа. Пешие и ненагруженные выбирались из прохода по капусте. Крестьянин умолял не портить товар, но от вола не отходил, все тянул его худыми жилистыми руками, почти повисая у невозмутимой зверюги на морде. Лерш бегал вокруг и подгонял крестьянина угрозами – мол, благородный рыцарь разгневается, и тогда... Люди, оставив лошадей, повозки, корзины, подходили и, выглядывая из-за лошади Арчибальда, давали советы, подбадривали Лерша.
– Всыпь этой неповоротливой скотине! – кричал разодетый толстяк, за которого держалась красивая юная жена. Было непонятно, кого он имеет в виду, вола или крестьянина. Девушка, пока толстяк махал руками, из-за плеча супруга засматривалась на парней.
– За ноздри его, за ноздри! – приговаривал дюжий крестьянин прямо из-под стремени рыцаря.
– Нож-то из ножен вынь, сразу порезвей станет дедок! – советовал один из группы запыленных студентов, пока другие свистели, улюлюкали и хохотали, держась за животы.
– Давай, красавчик! – кричали две нарядные горожанки. Жена толстомордого оглянулась на них с презрением и завистью.
Зеваки собирались и со стороны площади, там тоже радостно давали советы, кто-то уже схватился за гуж.
Арчибальд спешился, приподнял телегу, поднатужился и снял ее с угла. Повозка со скрипом просела, но тут же покатилась, влекомая усилиями вола и нескольких человек, тащивших его за узду. Крик ликования пронесся над толпой.
– Да здравствует благородный рыцарь!
Арчибальд сел на коня и тронул его с места, кивнув оруженосцу. Народ начал расходиться, громко выражая восхищение поступком рыцаря и смеясь над незадачливым владельцем капусты.
– Зачем же вы, энц Арчибальд?! – Лерш, вытирая пот, пробежал к своей лошади.
– Красавчик, а, красавчик, оглянись! – закричали веселые горожанки, махая платками и посылая воздушные поцелуи.
Красный Лерш не смотрел в их сторону, но приосанился и, понукая лошадь, вновь сдвинул шапочку набекрень. Брюхатый горожанин протащил мимо красавицу-жену Она скрылась за ним в проулке, украдкой махнув рыцарю. Арчибальд неторопливо продвигался вперед.
Каменный проход вывел к базарной площади, которая лежала у подножия старого замка, нынче служившего тюрьмой. За стенами прохода скрывались казармы, за стенами замка томились государственные преступники.
Солнце безжалостно заливало светом город и окрестности. Такой жаркой весны не помнил даже старик-тюремщик, а он видел еще прадедушку нынешнего короля! Всего-то апрель, но камень улиц и домов не остывает и ночью. Только десять утра, а на улицах уже пекло.
Зной разогнал горожан по домам. Ставни закрывали окна, как бельма, воздух плавился, торговцы на рынке прятались под навесами или, оставив телеги с добром и скот, укрывались в тени тюрьмы. Над площадью запахи пота, навоза, гнили мешались с запахами хлеба, выделанной кожи, овощей и зелени, ароматами фруктов, цветов и сладостей. Солнце выбелило камень на площади, и блеск песчаника резал глаза.
Около фонтана собрались женщины. Прохладные струи выплескивались из сосуда, что держала в позеленевших от времени руках задумчивая бронзовая девушка. Крестьянки, набрав воды, спешили к мужьям или оставленному под присмотром подруги товару. Горожанки, погрузив кувшины в животворную влагу, судачили о своем. Ворчали старухи, громогласно ругались тетки, звонко смеялись молоденькие девушки.
К воде тянулись многие, так что рыцарю пришлось пробираться к каменной чаше сквозь порядочную толпу. Бедняки уворачивались из-под копыт, торговцы и крестьяне расступались почтительно, горожане нехотя уступали дорогу. Утирая со лба пот, Лерш дернул плечом, и старомодное синее сюрко на алой подкладке, накинутое на куртку вместо плаща, съехало в пыль под копыта лошади.
– Вот черт, невезуха! – ругнулся Лерш, оборачиваясь, и спешился.
Сюрко он выпросил у господина, чтобы пофорсить при въезде в город. Получить нагоняй или затрещину тяжелой рыцарской рукой Лершу не хотелось. Он погрузил пальцы в кипу потертой уже ткани, придерживая кобылу.
И тут из складок ему улыбнулась умильная кошачья морда – на сюрко уже сидела драная полосатая кошка из тех, которые во множестве ошиваются на базаре в торговый день возле корзин с рыбой.
– А ну пошла! – Лерш забрал ткань в горсть и дернул.
– Мр-мяу! – подскакивая на все четыре лапы, мявкнула кошка – и растворилась в тягучем воздухе.
На булыжник шлепнулось гнилое яблоко. Лерш быстро перекрестился, зачем-то оглянувшись, поднял сюрко и кинул на седло.
– Красивая лошадка, – произнесла девушка в синем ситцевом платке, накинутом на голову. Поставив мятый медный кувшин на край фонтана, она погладила животное по морде. Рыжая кобыла скосила на нее круглый влажный глаз и фыркнула, разбрызгивая капли воды.
Из-за лошадиного плеча немедленно вынырнула голова оруженосца. Молодой человек охватил взглядом приятное округлое лицо девушки с густыми темными бровями и веселыми глазами, высокую грудь и тонкую талию, простое аккуратное платье, зашнурованное на груди поверх белой рубашки.
– Ее зовут Арапка, сударыня, – не моргнув, соврал он, – меня – Лерш, а вас?
– Анастасия, сударь, – с подобающей скромностью ответила девушка, наклоняя голову, но не отводя от оруженосца взгляда. Ворот ее рубашки был искусно заткан синими цветами.
– Я долго странствовал, сударыня, – немедленно оживился Лерш, – я видел многих женщин, от крестьянок до герцогинь, но скажу, положив руку на сердце: вы самая красивая.
Девушка с гордым греческим именем Анастасия рассмеялась так откровенно и задорно, блеснув белыми зубами, что Лерш смутился и оглянулся на рыцаря:
– Я не то сказал?
Арчибальд, не обращая внимания на оруженосца, чесал коню лоб, почти прижимаясь носом к его морде. Огромный вороной, кося на хозяина темным глазом, жадно тянулся к воде. Над площадью стоял гул людских голосов, среди которых выделялись иногда звонкие выкрики торговцев или низкое густое мычание скотины; вокруг фонтана разговаривали все; губы рыцаря шевелились, но его не было слышно. Тогда оруженосец обернулся к Анастасии:
– А что такое?
Другая девушка, которая только что помогала какой-то старухе набрать воды, повернулась к молодому человеку, и он увидел, что она очень похожа на первую, но светлее волосом и помладше, в такой же косынке. Она воскликнула:
– Ах, сударь, вы все говорите одно и то же, слово в слово, смею вас уверить! Скажите что-нибудь новенькое, будьте столь любезны к бедным сестрам.
Оруженосец сбил с головы шапочку и потряс ею.
– Это пыль со всех дорог, которыми я прошел за своим господином. Она подтвердит, что я не вру!
Младшая из сестер улыбнулась не без кокетства:
– Все бы вам, мужчинам, головы запудрить простым девушкам!
А старшая отвернулась со вздохом:
– Зачем врете, если вы не менестрель?
– Да будь я проклят, если хоть одно мое слово неправда! – возмутился Лерш, задетый огорчением Анастасии. Горожанка ему понравилась, и он хотел произвести на нее впечатление.
– В аду не напасутся на тебя сковородок, – заметил Арчибальд, берясь за седло. – Не слушайте, прекрасные дамы, он проклят столько раз, что и двух вечностей не хватит искупить все его вранье. Идем, Лерш, нам надо найти постоялый двор.
– «Зеленый локоть» – очень хороший постоялый двор, – произнесла старшая сестра. – Хозяин там обходительный и берет немного. Вы ведь на завтрашний турнир приехали, господин рыцарь?
Над площадью разнесся рев трубы. Двое рыцарей в богатых разноцветных одеждах, в сопровождении герольда и оруженосцев, проскакали через толпу. Над кавалькадой развевались вышитые знамена. Перед знатными господами разбегались, многие кланялись.
– Благодарю за совет, милая девушка. – Рыцарь поднялся в седло.
– Энц Арчибальд! – с тревогой воскликнул оруженосец, боясь уйти, не договорившись с девицами о новой встрече. – Моя лошадь еще не напилась!
– Она скоро лопнет. – Арчибальд неохотно придержал коня, но его оттерли от воды. – Жду тебя там! – крикнул он и двинулся в тень тюрьмы.
Лерш подмигнул сестрам:
– Видели? Без меня никак, никуда! – И добавил, заметив, как Анастасия проводила немолодого рыцаря взглядом: – Как малый ребенок. Не воин, а сплошное недоразумение.
Лошадь оруженосца давно уже не пила. Она стояла, покорно опустив голову, и помахивала хвостом, отгоняя слепней.
– Идите же, сударь, – поторопила Лерша младшая сестра.
Молодой человек не уходил. Собрав поводья в горсть и сжав их так, что костяшки побелели, он сказал как можно проникновеннее:
– Анастасия! Я вас полюбил с первого взгляда! Можете верить, можете не верить, но ваш образ запечатлелся в моем сердце навсегда. И если я сейчас уйду, то никогда больше не будет мне счастья в этом мире. Неужели вы допустите подобное? Чтобы никогда больше улыбка не появилась на моем лице? Чтобы печаль навек стала моим уделом, а счастье забыло дорогу в мою бедную душу? Чтобы...
– Где вы научились так складно говорить? – перебила его младшая.
Лерш с усилием оторвал взгляд от Анастасии, которая в задумчивости смотрела в разбегающиеся от струи волны, теребила завязки на платье и, кажется, вовсе его не слушала.
– С этим рыцарем и не такому научишься! Я забыл, как вас называют, сударыня...
– Жанна, сударь, – присела девушка.
– Жанна, славно. Ты, я вижу, добрая девушка. Может, поможешь мне уговорить свою сестру выслушать меня?
Прекрасная Анастасия погружена в собственные мысли и совершенно забыла о несчастном влюбленном! – Лерш, покраснев от гнева на нее и самого себя, натянул шапочку на самые брови. – Хорошо же! Пусть не говорит потом, что я не предупреждал! Я докажу ей свою любовь! Я выйду на ристалище вместо моего господина и побежу всех его врагов! Тогда никто не посмеет сказать, что я лгун и мне грош цена! Никто!
Распалившись, молодой человек взлетел в седло, не заметив стремян, и дернул повод. Кобылка всхрапнула, мотнула головой, но стала медленно разворачиваться. Сзади послышались проклятья.
Анастасия подняла голову.
– Я внимательно слушаю вас, сударь, – серьезно сказала она. – Право, не стоит горячиться, тем более совершать из-за меня глупости. Вы давно следуете за своим сеньором?
– Он мне не сеньор! – Лерш придержал лошадь.
– Как же вы оказались вместе? – удивилась Анастасия.
– Я встретил его на юге, в городе... в одном городе, не важно каком, – оруженосец заговорил быстрее, чтобы Анастасия не заметила заминки. – У него как раз помер прошлый оруженосец: надорвался, таская копье. Ха-ха! Я его одной левой и вообще на одном пальце держу! А этот господин не мог себе коня взнуздать, ха-ха! Я ему помог, потом еще доспехи на него надел, и он понял, что без меня не справится. Он долго меня упрашивал, чтобы я согласился поехать с ним. А мне как будто надо с родных мест сниматься ради какого-то оборванного рыцаря? Но он так просил, что я как честный христианин не мог не внять его мольбам. Он ведь что? Сущий ребенок! Без меня ни шагу ступить не может. Стоит оставить его одного, как тут же во что-нибудь вляпается!
– Говор у тебя не южный, паренек, – сварливо заметила старуха, пробившаяся к воде через плотную толпу, окружившую разгоряченного рассказом оруженосца. – Ты с севера, и нечего тут людям голову морочить сказками. Я твою мать знаю, она в соседней деревне лен собирает.
Люди захохотали, но Лерш не удостоил старуху ответом.
– Что же ты бросил своего господина? Он там один
натворит что-нибудь! – засмеялась Жанна. Анастасия спросила:
– Не тот ли это Синий рыцарь, что побеждает на всех турнирах? Люди говорят, что он беден и безроден.
– Ха! – Лерш приосанился. – Конечно, тот самый! Беден? Да он просто скромняга. А уж род его познатнее многих. Стал бы я прислуживать кому другому!
– Бают, он берет все первые призы, а награду отдает в монастыри и раздает бедным, – встрял старик-нищий, промывавший в фонтане свои язвы, хотя женщины и пытались отогнать его. – Добрый оруженосец, когда твой господин выиграет королевский турнир, не забудь про меня, хе-хе!
– Размечтался, старый хрен, – фыркнул Лерш. – Катись отсюда, пока я тебе по шее не накостылял твоим же костылем! Может, тебе еще королевское сокровище на золотом блюде?
Вокруг засмеялись. «Пошел, пошел!» – раздались крики. Нищего вытолкали прочь. «Не лезь к благородному господину!»
– Кто же скрывается под личиной бедности? – с любопытством спросила Жанна.
– О-о! – протянул Лерш, лихорадочно соображая. – Это великая тайна! Но вам, только вам, так уж и быть, скажу. Подойдите!
Жанна подскочила и даже поднялась на цыпочки, подошла и Анастасия. Народ вокруг навострил уши, люди придвинулись ближе. Лерш нагнулся и шепнул: