Спит. Она спит! В его постели! Небось думает, что он вернется и накинется на нее? Маленькая дура!
Разъярившись, Канерва хотел растолкать Алицию и выставить с позором, уже занес руку но тут к нему постучали.
Дверь приоткрылась, в щель просунулась рыжая голова пажа.
– Его величество велит лорду начальнику городской стражи быть у его величества в кабинете! – отбарабанил мальчишка, шагнув в комнату и жадно разглядывая Канерву
– Ах ты проныра! – Канерва одним прыжком очутился около входа и, схватив за ухо, вытолкал пажа в коридор. – Маленький мерзавец, негодяй!
– Эй, пустите! – Лисс извернулся, вцепившись обеими руками в крепкие пальцы, сжимающие его ухо. – Приказ короля!
– Я кому сказал не попадаться мне на глаза?! Еще раз увижу... – Лорд, примерившись, дал пажу такого пинка, что тот кубарем покатился к лестнице.
– Я сегодня дежурю, урод! – крикнул мальчишка, поднимаясь. – Все доложу его величеству!
* * *Король приказал немедленно быть. Король ждет. Король не любит ждать.
Лорд Мельсон окинул комнату взглядом, задержавшись на полоске бледного лунного света, пробивающегося сквозь щель ставен. Герои умирают на рассвете... Или не умирают вовсе.
Канерва решительно подошел к кровати, осторожно, чтобы не разбудить – хотя спит крепко, даже перепалка с пажом ее не потревожила, – поднял девушку вместе с одеялом. Она оказалась не такой уж легкой. Голова спящей быстро отдавила лорду Мельсону плечо. Ноги ее выскользнули из-под одеяла, белые ступни покачивались в такт шагам.
Алиция проснулась, лишь когда Канерва подходил к королевским покоям.
– Канерва, милый... – прошептала она, чуть приоткрыв набухшие от сна веки и выглядывая из-под ресниц, как из-под вуали. – Куда ты меня несешь?
– Ш-ш-ш... – прошипел Канерва. – Подожди. Закрой глаза.
Девушка послушно зажмурилась, обняв его за шею.
* * *При появлении лорда Мельсона в приемной двое пажей, резавшихся в карты на ковре перед камином, вскочили, уставившись на него во все глаза. Канерва, не обращая на них внимания, толкнул дверь королевской опочивальни.
– Э! – окликнул его Лисс. – Куда ты ее несешь?
Канерва уже был внутри. Он быстро положил девушку на королевскую кровать.
– Подожди минутку. Глаза не открывай. Я сейчас. – И вышел, плотно закрыв дверь.
Паж встретил его, расставив ноги и подняв сжатые кулаки:
– Куда ты понес мою сестру, урод?
– Тебя не спросили. – Лорд заглянул в королевский кабинет и сказал негромко: – Ваше величество, я вам шлюху принес. Она в вашей постели. Извольте воспользоваться.
Лисс окаменел.
Король, оставив бумаги, вышел в приемную, забыв о недовольстве, с каким ждал Канерву Пятна на его лице порозовели.
– С охоты принес? Ловок! Хорошенькая? Угодил старику! Получишь перстень. Мальчик, пойдем, разденешь меня.
Король, потирая руки, кивнул Лиссу и вошел в опочивальню. Лисс не шевельнулся.
– Иди ты, этого болвана хватил паралич. – Канерва толкнул второго пажа вслед королю, и юнец почти вкатился в дверной проем.
Лисс очнулся.
– Ваше величество! – бросился он в спальню, но лорд Мельсон перехватил мальчишку.
– Не смей мешать королю развлекаться, – наставительно произнес он.
– Отпусти меня, урод! – прошипел Лисс и крикнул: – Ваше величество, стойте, это не шлюха!..
Канерва зажал парню рот.
– Не кричи, горло надсадишь. Его величество не слышит. Ты слишком мал, чтобы понять почему, но когда подрастешь... Ай!
Лисс укусил бывшего егеря, и тот выпустил пажа.
– Я уже мужчина! А вот ты уже нет, урод!
Мальчишка кинулся к дверям. Побледневший Канерва успел подставить ногу. Лисс споткнулся, упал, ударившись лбом о ковер с глухим стуком. Лорд Мельсон наступил мальчишке на шею.
– Еще одно слово об этом – и ты покойник. Запомни.
Паж замычал.
– То-то. – Канерва поднял ногу и сильно пнул Лисса под ребра, раз, и другой, и третий. Схватил за волосы и поднял. Паж был красным, мокрым, лицо в шерстинках. Когда Канерва развернул его к себе, мальчишка плюнул в него.
– Ах ты поганец! – Лорд ударил пажа по щеке. На прозрачной, как у всех рыжих, коже тут же расплылось красное пятно. – Ты у меня научишься хорошим манерам! – Он потащил мальчишку к выходу, сопровождая каждый шаг затрещиной. Лисс извивался, стараясь вырваться, но Канерва держал крепко.
У дверей начальник стражи наградил мальчишку особо увесистым подзатыльником.
– Я тебя предупредил, поганец. – И выпустил.
Здесь, на площадке, оканчивались три коридора, вниз и вверх уходили широкие лестничные пролеты. У каждого дежурили дюжие невозмутимые стражники.
Паж отбежал на несколько шагов и крикнул во весь голос:
– Лорд Канерва – импотент!
Канерва, и так бледный, стал меловым. Он медленно потянул из ножен меч...
Лисс поднялся на несколько ступеней.
– Лорд Канерва – импотент! Слушайте все! Канерва бессилен! Он не мужчина!
Голос Лисса сорвался. Нож просвистел там, где только что находилось его горло. Мальчишка упал на ступеньки, резво вскочил и помчался вверх, оглашая высокие своды воплями: «Канерва бессилен!» Лорд Мельсон преследовал его, перепрыгивая через две ступени.
* * *Хлопнула дверь. Алиция приспустила одеяло с груди, разгладила сорочку, чтобы выпуклости лучше обрисовались под тканью.
Складки полога раздвинулись. Алиция тихонько вздохнула, так, что грудь мягко поднялась и опустилась. Тепло зародилось в паху, поднялось к горлу. Ми-и-илый...
Тяжелое тело продавило кровать у ее ног. Не открывая глаз, девушка расслабилась, приготовившись к прикосновению горячих мужских ладоней. Таких любимых...
Он подвинулся ближе, наклонился над ней, упираясь одной рукой рядом с ее талией. Алиция вздрогнула. Это вовсе не его запах! Канерва пахнет мягко, чуть приторно, с привкусом пота, а тут на нее накатил резкий мускусный аромат, раздражающий, как сбившиеся в тугую сборочку складки на простыне!
Алиция отпрянула, привставая, распахнула глаза.
– Ваше величество!..
– Да, девочка, да, дорогая, спасибо, что пришла, – бормотал голый король, скидывая с нее одеяло. Он резко задрал сорочку вверх, упал на девушку, впившись сухими губами ей в грудь.
Алиция закричала.
Канерва сидел в кресле, пододвинув его к столу. На краю столешницы лежал обнаженный кинжал, рядом стояли два больших кувшина с вином. Один был почти пуст. Начальник городской стражи, бывший главный егерь, напивался, неотрывно глядя на клинок, иногда только переводя взгляд за окно, где под рассыпающийся птичий щебет солнце никак не поднималось из-за городской стены. Отсюда можно было видеть светло-желтую, как гроздья спелого винограда, зарю, которая расплывалась по небу словно пролитое белое вино. Канерва уже тоже не мог подняться, да и не пытался, он наполнял кубок и опрокидывал в себя раз за разом, дожидаясь того момента, когда сумеет взяться за оружие. Чтобы сделать в себе дырку. Целый год Канерва крутился и изворачивался, чтобы скрыть от осаждающих его женщин, что он больше не мужчина. И какой-то паршивец за полчаса растрезвонил об этом по всему дворцу. Люди даже если сразу не поверят – а многие охочи до слухов и сплетен! – то решат уточнить, спросить или сами сопоставят. А что долго думать? До той охоты он имел всех женщин дворца – кроме Алиции да последних судомоек. Зато после... ни одна не могла похвастаться, что побывала у него в постели. Солнце – как дырка в небе. Канерва сделает в себе такую же. Если сумеет. Жаль, что он так и не нашел Бенду не убил, не зарезал, не придушил собственными руками...
* * *Когда Лисс осторожно заглянул в приемную, на улице уже было светло, хотя солнце еще не взошло. Здесь по-прежнему чадили факелы и пыльные тени заполняли углы. Огонь в камине давно погас. На полу у каминной решетки второй паж спал, лежа щекой на раскиданных по ковру картах.
Лисс осторожно, стараясь не разбудить приятеля, направился к креслу, чтобы отдохнуть. Полночи он бегал по дворцу от Канервы – и таки убежал. Ха-ха! Этот заносчивый хам у него еще попляшет!
Паж упал в кресло... и тут же вскочил. Дверь в королевскую опочивальню приоткрылась, оттуда выскользнула Алиция.
– Что?.. – начал Лисс, но мгновенно заткнулся. Сестра прижала палец к губам, кивнув в сторону выхода. Лисс оглянулся, чтобы убедиться, что приятель спит, и на цыпочках вышел за девушкой. На ней была одна сорочка, да поверх накинуто покрывало.
Алиция заговорила, только когда отвела брата на другой этаж, в какой-то темный угол. Несколько раз Лисс порывался задать вопрос о том, что случилось, но сестра хмурилась и сжимала губы, и паж смирился. Шли они быстро. Алиция была босой.
В темном углу девушка отпустила покрывало и сунула брату в руки что-то маленькое, размером с лесной орех.
– Беги в город, купи дом около дворца. На дежурство сегодня не возвращайся и завтра в ночь не вставай, а будь в своей комнате и жди меня.
– Но...
– Не перебивай! Позаботься, чтобы в доме была конюшня или сарай, приготовь лошадь с каретой. На всякий случай держи еще. – Она протянула ему небольшой, но увесистый мешочек. – Все понял?
– Ничего не понял, – честно сознался Лисс. – Ты спятила?
– Болван! Недоумок! Я ограбила короля. То, что я тебе дала, – из его шкатулки. Но тебя не заподозрят, скажешь, меня не видел, отлучился по нужде. А это, – Алиция зашуршала чем-то в темноте, – карта подземелья, где спрятаны королевские сокровища. И я немедленно убегаю отсюда. Они прямо под нами! Я их добуду и куплю себе наконец собственный замок. И буду отстреливать каждого, кто приблизится!
– Точно спятила. – Лисс отодвинулся от сестры. – Королевские сокровища? Это же просто... просто слова. Выражение такое.
– Мало тебя отец в детстве порол. – Алиция подняла покрывало и замоталась в него. – Я пошла. А ты делай что хочешь. Отдавай камень и золото, если не веришь, я сама все сделаю.
Лисс приоткрыл ладонь. В глаза ему ударил сноп разноцветных искр. Алмаз! Огромный! Паж крепко сжал пальцы.
– Понял. Ладно, я побежал.
– Стой! – Алиция вцепилась ему в плечо. – Дом. Лошади. Ждать во дворце. Ясно? Выход из подземелья должен быть где-то здесь, на нижних этажах, около кухни, а там же и твоя комната недалеко. Поможешь мне, ясно?
– Так, может, сейчас и?..
– Глупец! Здесь только выход, он изнутри открывается и на карте не отмечен! А вход – за городом. Так что я одеваюсь, беру лучшую лошадь – и скачу туда, а ты прикрывай свою спину и меня заодно. Не попадись. Ты меня не видел, тебя в приемной вообще не было, ясно?
Девушка выглянула в коридор, посмотрела в одну сторону, в другую, прислушалась – и побежала, шлепая голыми ступнями по холодному камню и придерживая покрывало.
Глава четвертая
А вот как вы, господин рыцарь, мыслите об N-ском вопросе? – говорил Юлий, поднимая факел над головой и освещая уходящий вдаль прямой коридор. Стены здесь были глиняные, неровные, своды покатые. С едва слышным шелестом скатилась с потолка струйка сухой глины. Рыцарь, пригибаясь, пробрался вслед за юношей через низкий лаз, ведя лошадей. – Направлять ли нам войска в N? Если подумать, подавление вечных восстаний там влетает нам в копеечку. Сюда заворачивайте... Податей с этого нищего королевства мы никаких, по сути, не получаем, а на снаряжение армии тратимся постоянно, там же что ни год – так бунт. Податного сборщика то со скалы спустят, то на дереве повесят... А? Как вы считаете?
Арчибальд скрипнул зубами и не ответил. Юлий продолжал болтать, идя на шаг впереди, порой он останавливался ненадолго, когда в стене появлялась очередная черная дыра, вытягивал руку с факелом, чтобы разглядеть новое ответвление. Неровные тени гуляли под ногами, огонь приплясывал на легком сквозняке. В подземелье было довольно прохладно.
– А вот каково ваше мнение о захвате Ольгердами Новакилийского престола? Понимаю, дело прошлое, полвека прошло, но все же интересно, что сейчас просвещенные люди думают? Ведь какая комбинация! Один мой знакомый старик-летописец посвятил этому случаю подробный рассказ. Помните, как дело было? Новакилийский колдун за некий артефакт подрядился убить своего короля, да так, чтобы Ольгерд его якобы пытался спасти, но, мол, опоздал. Опоил короля – а тот молодой был, глупый...
– Хватит молоть чепуху, – прервал его рыцарь.
– А вот и не чепуху, – обиделся Юлий. – Старик-монах был настоящий историк! Он-то точно все знал, а чего не знал, то я ему говорил. У него видели бы вы сколько книг! Целые кучи. А еще он всю монастырскую библиотеку выучил, а там вообще немеряно свитков, никто из монахов и не сосчитает никогда. Так что я всю правду как есть рассказываю. Молодой был король, совсем как я нынче, если не моложе...
– Короля с детства обучают так, что твоему тонзуроносцу и не снилось, монарх не может быть глупым, – снова оборвал нищего Арчибальд.
– А вот и да! – запальчиво крикнул Юлий. Голос у него был высокий. – Все было, как я сказал! Колдун его опоил и отправил на реку, что разделяла Ольгерды и Новакилию, сам одну девицу из Ольгердов очаровал и приказал новакилийца на переправе убить! А перевозчик на реке был слепой! И когда...
– Заткнись, – грубо велел рыцарь. Он прислушался. Тишина стояла такая, что звенело в ушах. Фыркнул вороной жеребец, нарушая молчание в подземелье.
– Что такое? – Юлий поднял факел, покрутил головой, вглядываясь в темноту.
Арчибальд потянул повод.
– Ничего. Идем.
Наверху наверняка давно стемнело. Факел чадил, искрил, шипел, огонь метался на сквозняке, как в пляске святого Витта. В этом неровном свете Юлий шел вдоль стены, спотыкаясь от усталости, и бормотал:
– Куда же оно... я же его где-то здесь... ненавижу Бенду... как оно могло...
– Все-таки кто такой этот Бенда? – поинтересовался рыцарь. Ведя в поводу обоих лошадей, он шел за нищим, который шарил светом факела по стенам. Лошади вяло перебирали копытами, опустив головы чуть не до земли, и дремали на ходу. – Ты стал поминать его через каждые два слова.
Юлий как раз изучал выступ стены на развилке. Коридор расширился, образовав почти целый зал, в дальнем конце которого темнели две черные дыры – другие ходы. Около них и стоял Юлий, елозя лицом по гладкой глине. Никаких знаков, отметин... Ничего!
– Да так, – пробормотал нищий, не придумав ничего лучше, чтобы соврать. – Один мой знакомый так говорил, когда сердился.
– И что это значит?
– Просто выражение, без всякого смысла. – Юлий принялся осматривать соседнюю стену.
– Зачем употреблять слова, которые не имеют смысла? – Рыцарь, остановившись посередине зала, спешился, наблюдая за спутником. Ближе к скрывающемуся во тьме потолку стены были покрыты росписью. Сквозь пыль проступали охристые фигуры с красными лицами. Задумчиво почесав шрам над бровью, Арчибальд беглым взглядом окинул рисунки, плохо видные в тусклом свете факела, едва достигающем стен. Полустертые силуэты напоминали женщину с младенцем на руках, рядом с ней стоял мужчина с ветвью в одной руке и жезлом, обвитым змеей, в другой. К плечу мужчины тянулась еще чья-то рука, но чья – уже невозможно было разобрать.
– Употребляют же люди разные выражения, не имеющие смысла, – процедил Юлий, тычась носом в основание свода. Голос его звучал гулко. – Вроде «королевского сокровища». Чего ты ждешь, говорят растяпе, королевского сокровища? Иногда добавляют: на золотом блюде? И здесь так же.
– И откуда ты такой образованный? – вздохнул рыцарь, закрывая глаза и прислоняясь к теплому боку коня.
Юлий, осмотрев все вокруг черных огромных зевов, понял тщетность своих поисков. И что он опять не знает, куда идти. То есть потерял направление. Иначе говоря, они заблудились.
Юноша вернулся к рыцарю.
– Я два года учился в монастырской школе. А у вас как говорят?
– Мальчик! – рявкнул Арчибальд. – Если ты и дальше собираешься оставаться со мной, соблюдай субординацию! Знаешь такое слово?
Нищий испуганно кивнул.
– Вот и чудно, – совершенно спокойно сказал рыцарь. – Распаковываемся.
– Как? Почему? Давайте еще пройдем! Осталось совсем немного, за тем поворотом уже начинается прямая дорога к выходу, надо только сейчас пойти по левому... то есть правому коридору, и скоро мы окажемся прямо...
Арчибальд посмотрел на него. Юноша, хотя стеснительность никогда не была ему свойственна, смешался и замолчал. Рыцарь с улыбкой, подчеркнувшей складки вокруг рта, произнес:
– Когда обращаешься ко мне, говори «господин». Когда врешь – молчи. Когда господин говорит, выполняй.
«Я мог бы догадаться», – сказал сам себе Юлий, отворачиваясь и пытаясь распутать ремень на сумке у седла оруженосца.
– Это делается так, – посмотрев на его мучения, снизошел до объяснений рыцарь. – Следи за мной.
«Кошельки резать намного легче», – думал Юлий, обдирая пальцы. Тугой узел не поддавался, пальцы соскальзывали с гладкой кожи. Пришлось пустить в ход зубы.
– Сломаешь. – Рука рыцаря отодвинула голову нищего. Загорелые пальцы взялись за ремень – и вмиг развязали узел, над которым Юлий бился несколько минут.
– Ненавижу Бенду! – отозвался молодой человек.
* * *За городом вставало солнце, затапливая желтым светом улицы, окна, глаза. Оно пока только наполовину поднялось над городской стеной, черные дворцовые башни еще вырывали из золотого тела целые полосы, но в городе уже сквозь жмущиеся к земле и мостовой остатки ночной прохлады падали зерна близкой жары. Скоро горячие лучи зальют все городские щели, укроют маревом площади и пустыри, балконы и улицы, заставляя горожан и приезжих мучиться в одежде, как в испанском сапоге, спешить к воде, как к избавлению, хоть минутному, от застилающего лицо пота; но и вода нынче подведет, обманет, предаст: она тепла, как постель, с которой только что поднялась жена.