Тогда Гамильтон выдвинул новую версию: люди, чей разум был наиболее силён и развит, постепенно восстанавливают связь с ноосферой. Им нужно помочь – найти, поместить под купол. И снова экспедиции, поиски. Жертвы. И вновь безрезультатно.
На смену осени пришла зима. Серое дождливое небо, серые унылые склоны Калиеры. И серое отчаяние, что с каждым днём всё сильнее захлёстывало наукоградцев. А надежда, которую подпитывали исключительно статистические выкладки Ирвинга, таяла так же быстро, как крымский снег. Двадцать восьмого января – Мартин отлично запомнил дату – выбросилась из окна своего кабинета Анна Андронатти, куратор начального и среднего образования, человек, которого знал каждый наукоградец.
Андронатти стала первой, но далеко не последней. Вскоре докладные о добровольно ушедших из жизни начали поступать на монитор Брута ежедневно. А он, взваливший на себя ответственность за всех этих людей, ничего не мог сделать. Только вызывал к себе в кабинет Корсана-младшего и орал на него, брызгая в лицо слюной. Обвинял в невнимательности, в некомпетентности, в трусости даже! Огней не оправдывался, не отводил глаза. Только желваки вспухали на скулах. А потом разворачивался, собирал ловцов и опять отправлялся на поиски. И возвращался, привозя с собой не людей, а лишь новые гигабайты видеосъёмки.
И всё же однажды Огней не сдержался. Тихо ответил, выслушав очередные обвинения:
– Вы не правы, господин старший куратор. Мы хорошо искали. За пределами купола людей нет. Мы можем продолжать поиски столько, сколько вы потребуете. Можем все умереть там. Но это бесполезно.
– Не тебе решать, мальчишка! Ты видел выкладки Ирвинга? Не менее тысячи человек сейчас живёт за пределами купола. Местонахождение нескольких квантовики локализовали с точностью до двух километров! Твоя задача – полететь, найти, привезти. Или это так трудно – отличить человека от безмозглых амёб?
– Мы летаем и ищем. Людей нет. А Гамильтон – сумасшедший маньяк, убивший четыре миллиарда ради того, чтобы потешить своё научное любопытство. Ему место – в психушке.
Мартин вздрогнул. Он давно ждал подобного обвинения. Только не в адрес Гамильтона, а в свой собственный. И давно заготовил отповедь – о безжалостном Враге, о том, что пришлось выбирать меньшее из зол. Но Корсану он ничего такого не сказал. Не успел, потому что тот предложил вдруг:
– Если вы мне не доверяете, то отстраняйте от экспедиций, от должности. Ищите сами!
И Мартин кивнул, не до конца понимая, на что соглашается.
Вылетели на следующий день – три конвертоплана, двадцать человек во главе со старшим куратором. В экспедицию Мартин отбирал самых опытных ловцов, надёжных, проверенных делом. Огнея Корсана среди них не было. От должности его не отстранили, от экспедиции – да. Наверное, Мартину хотелось доказать свою правоту. Лично найти уцелевших. Ирвинг уверял, что на территории бывшей столицы таких по крайней мере десяток. Может, втрое больше. Визуализатор давал устойчивую картинку для купола. Для расчёта пространственных координат объектов за его пределами требовалась орбитальная триангуляция. После того как ЦУП перестал корректировать положение спутников, надёжность этой информации становилась всё более сомнительной.
Конвертопланы летели на север. Осталось позади мелкое, замёрзшее у берегов море, пустынные солончаки, на которых не рос даже бурьян. Затем – полоса промзон, непривычно молчаливая, притихшая. Ни одного дымка из бесконечных, уходящих за горизонт рядов труб, ни одного движения на эстакадах и сортировочных площадках. Снова начались пустоши. Теперь уже не солончаки, просто заброшенные, забурьяневшие земли, кое-где изрезанные руслами рек, дыбящиеся разноцветными горными хребтами мусорных отвалов. Впрочем, большую часть земли здесь прикрывал снег, не обычный – зеленоватый, розовый, грязно-жёлтый, – а странно белый. Сначала Мартин испугался, увидев этот смертный саван. А потом удивился: неужели планета начала очищаться, едва избавившись от людей?
Несколько раз внизу проплывали мегаполисы обдолбов. Они видели город, выжженный дотла гигантским пожаром, и город, похожий на заледеневший под снегом труп, над которым кружили чёрные вороньи стаи – откуда их так много? И ещё один, который пришлось облетать по широкой дуге: счётчики радиации зашкаливали, не иначе двуногие амёбы умудрились взорвать термоядерную энергостанцию.
Всю дорогу Мартин, не отрываясь, смотрел в нижние иллюминаторы. Бесчисленное количество раз он летал по этому маршруту. Но прежде не обращал внимания на то, что проносится под днищем. А сегодня – увидел. Планету, которая тысячи лет принадлежала людям. И которую люди потеряли. Не в день злополучного эксперимента, гораздо раньше. Враг медленно, пядь за пядью, отвоёвывал территорию, загонял бывших хозяев в бетонные резервации мегаполисов, чтобы после прихлопнуть окончательно. Эксперимент лишь ускорил процесс. И если человечество всё же погибнет, то не зря. Врагу планета тоже не достанется.
Столица издали казалась живой. Светились электрическим светом небоскрёбы делового центра, змеились столбики тумана над теплоцентралями, и снега на улицах верхнего яруса вроде как не было. Вот только тихо в динамиках, и на экранах – белый шум. Ни одной видео– или аудиотрансляции в эфире. И вокруг башен не роятся аэротакси. И пусто на виадуках наземки. И раскаты музыкального грохота не доносятся из района развлечений.
Когда подлетели ближе и снизились, стало понятно: столица мертва, как и вся мировая держава. Просто системы жизнеобеспечения здесь куда надёжнее, чем в провинции, разрушение пока не началось. Хотя почему же? Вон лежат слетевшие с рельса вагончики, обгоревшие, покорёженные. Вон чёрный скелет Лицея. И там подпалина на стене, и там, и там. Вон обрушилось несколько пролётов хрустального стекла на деловом центре: не иначе эксперимент застиг некоторых таксистов в воздухе. А вон и вороны.
Мартина тронули за плечо.
– Господин старший куратор, где будем садиться?
Давид Борн, командир первого звена.
Мартин помедлил. Приказал:
– Второй и третий пусть начинают поиск в деловом центре и VIP-коттеджах. А мы… полетим на север.
В двадцати километрах к северу от столицы располагался «секретный объект № 6» – правительственный бункер, который ещё он, Мартин, начал готовить на случай инопланетного вторжения. Под многометровыми перекрытиями – жилые модули на две тысячи человек, склады продовольствия, «вечная» геотермальная энергостанция, резервный ЦУП. Позже над бункером возвели силовой экран – всё, что изобреталось и опробовалось в Наукограде, тщательно воспроизводилось на «объекте № 6». Если во время катастрофы люди и могли уцелеть где-то, то именно здесь… Если правительство не додумалось купол отключить. И если внутри него кто-то был.
Круглое строение, поднимавшееся над поверхностью на пять метров, издали походило на огромный сугроб. Коды доступа в бункер давно поменялись, потому Мартин счёл за лучшее оповестить о своём приближении:
– Всем, кто меня слышит! Всем, кто меня слышит! – понеслось из мощных динамиков конвертоплана. – Здесь старший куратор Наукограда Мартин Брут. Мы разыскиваем выживших. Мы пришли помочь. Все, кто меня слышит, – дайте о себе знать!
Тишина. Никакого движения. Девственно-белый снег на крыше вагончика монорельса, заваленная сугробами аллея перед входом, ни единого следа у одинокого флаера на посадочной площадке.
– Здесь никого нет… – прошептал Борн.
– Должны быть! Хотя бы охрана…
Винты конвертоплана устроили маленькую метель на посадочной полосе. И через минуту ловцы выпрыгивали на холодный бетон. Мартин хотел идти первым, но Борн не позволил:
– Так не положено. Командир экспедиции не должен рисковать собой.
Мартин криво усмехнулся. Он, бывший военный, эти правила знал наизусть. Но разве они продолжали действовать в мёртвом мире?
Впрочем, перечить не стал, пропустил ловцов вперёд.
Двери внешнего шлюза приветливо распахнулись, стоило надавить на кнопку замка – не заперто. Ярко вспыхнуло освещение. И лифт работал превосходно. И внизу, в пультовой, было светло и чисто. Знакомо пахло пластиком, металлом… и ещё кое-чем. Вернее, этим воняло. Мартину запах не понравился сразу, и он кинулся к пульту управления бункером. Энергоснабжение, жизнеобеспечение, связь – всё включено, всё работает в автоматическом режиме. И силовой экран активен, лишь входной тоннель оставлен незаблокированным. Тогда откуда этот запах взялся?
– Проверить помещения! – скомандовал.
И не ошибся. Пятнадцать минут спустя пришёл вызов от Борна:
– Господин куратор, здесь люди! Жилой бокс номер двенадцать.
Мартин сверился с планом бункера и поспешил в глубь лабиринта.
Борн ждал его в холле. Огромный квадратный зал, пушистый ковёр на полу, живые пальмы в кадках у стен, окна с видом на море… Не окна, разумеется, голографические экраны. Но если не знать, что находишься в сотне метров под землёй, не догадаешься.
– Господин куратор, здесь люди! Жилой бокс номер двенадцать.
Мартин сверился с планом бункера и поспешил в глубь лабиринта.
Борн ждал его в холле. Огромный квадратный зал, пушистый ковёр на полу, живые пальмы в кадках у стен, окна с видом на море… Не окна, разумеется, голографические экраны. Но если не знать, что находишься в сотне метров под землёй, не догадаешься.
– Она туда побежала. – Ловец указал на дверь в противоположной стене.
– Женщина? – уточнил Мартин.
Борн дёрнул плечом, отвёл глаза.
Мартин пересёк холл, заглянул в приоткрытую дверь, поморщился от ударившей в нос вони. Смрадно и темно. Нащупал кнопку выключателя на стене, нажал. Тотчас вспыхнули мягким светом плафоны на стенах. Когда-то здесь была спальня. Теперь – логово. В углу между кроватью и стеной устроено подобие гнезда из разорванных подушек и одеял. Там, в гнезде, и притаилась… притаилось существо. Всклоченные грязные волосы, засаленные обрывки одежды, первоначальный цвет и фасон которой уже не определить. Но сходство ещё не пропало окончательно.
Мартин вздрогнул, невольно шагнул вперёд:
– Карла?!
Существо попятилось. Пустые глаза смотрели сквозь упавшие на лицо космы. Как она оказалась здесь? Хотя Ленова всегда отличалась предусмотрительностью. После их ночного разговора сообразила, что Брут не позволит себя прихлопнуть за здорово живёшь, попытается сопротивляться. Наверняка придумала повод для инспекционной поездки в бункер – отсидеться там, пока с «путчистами» покончат. Даже силовой купол включить додумалась. Это должно было сработать, спасти её, как жителей Наукограда.
– Карла, ты меня узнаёшь? Это я, Мартин Брут. Не бойся, мы тебя вытащим отсюда. Только скажи, что ты меня узнаёшь. Хоть знак какой-то подай!
Существо сжалось, попятилось снова, пока не упёрлось задом в стену. И вдруг – оскалило зубы, зарычало.
Мартин остановился.
– Карла! Ты же человек, вспомни!
Существо прыгнуло так внезапно, что Брут не успел отклониться, лишь руку вскинул, защищая лицо. Ленова была куда легче, сбить с ног не смогла. Повисла, вцепившись зубами и когтями в прочную ткань комбинезона.
– Прекрати!
Мартин попытался отцепить, отбросить в сторону. И тут же взвыл – острые зубы вонзились в ладонь.
– Тварь!
Он изловчился, вытащил левой пистолет из кобуры, саданул существо рукоятью по голове. Ещё, ещё! Стряхнул, пнул ногой в живот. То, что когда-то было Карлой Леновой, с визгом отлетело в сторону. Попыталось снова напасть, но теперь Мартин был начеку. Врезал носком тяжёлого ботинка в челюсть, потом под рёбра. Существо, скуля и подвывая, кинулось к открытой двери в холл, уткнулось в ноги Борна, отпрянуло, закружило на месте затравленно… Первая же пуля остановила этот омерзительный танец. Вторая, контрольная, – в голову.
– Зачем?! – Борн не мог отвести взгляд от распластанного на полу трупа.
– Из милосердия. – Мартин посмотрел на перепачканный кровью пистолет. – Аптечку давай.
Но забинтовать руку он не успел. Вновь ожил визифон:
– Господин куратор, мы их нашли. В столовой второго яруса. Штук двадцать, вроде бы охрана. Бывшая. Придёте взглянуть?
– Да.
У двери столовой его ждали двое ловцов. Брут отобрал у одного автомат, приказал:
– Открывай!
Стая бросилась наружу, едва створка двери начала двигаться. Прямо под пули. Мартин дал одну длинную очередь, а затем бил короткими, пока обойма не опустела. Перезарядил и стрелял снова – в тех, кто скулил и жался по углам. Закончилась и вторая, а несколько тварей ещё подавали признаки жизни. Пришлось доставать из кобуры пистолет. И лишь убедившись, что дело сделано хорошо, Мартин пошёл к выходу. Кровь чавкала под ногами.
Ловцы ждали его в коридоре. Растерянность на лицах.
– Векторов ведь не было? – пробормотал один. – Эти люди не…
– Это не люди! – оборвал Брут. – Людей за пределами Наукограда больше нет, не стройте иллюзий. Враг убил всех, а физические оболочки оставил для собственных нужд.
– Враг?
– Компьютерный разум, квантеры. Мы их создали, а они захотели отобрать у нас Землю. Но они просчитались! Мы пока живы и Землю не отдадим.
Он шагнул к Борну, схватил его за отворот комбинезона:
– Завтра же… нет, сегодня! Требуешь у физиков списки всех квантеров, берёшь сколько понадобится людей, взрывчатку, транспорт. Уничтожь их всех, включая те, что отключены от источников энергии. Взорви, сожги – чтобы следов не осталось. Сделаешь – отчитаешься лично передо мной. Понял?
– Так точно! А… квантеры в Наукограде?
– Этих – в первую очередь! Кровь за кровь.
Прокушенная рука долго болела и не хотела заживать, хоть Брут и промыл рану антисептиком. Но ещё дольше болело что-то внутри. Грязная, утратившая человеческий облик Ленова смотрела в зрачок его пистолета. Молчала. Но во сне её глаза не были пустыми. Они умоляли: «Мартин, не надо!»
Надо! Он всё сделал правильно. Просто чуть-чуть не успел. Враг разгадал план, ударил в ответ. Четыре миллиарда человек перестали существовать. Но разве виной тому их с Гамильтоном эксперимент? Разумеется, нет! Враг всё равно уничтожил бы человечество рано или поздно. Но тогда бы не осталось никого, способного отомстить. А так… Может, людям и суждено исчезнуть с лица Земли, но электронные твари исчезнут значительно раньше.
Мартин поднялся с кровати, натянул спортивный костюм. Вышел из дому, постоял на крыльце. Низкие тяжёлые тучи заволакивали небо, даже снежинки срывались. А ведь уже март. Плохая в этом году весна.
Брут вышел за калитку, сделал несколько шагов, перешёл на трусцу. Утренняя пробежка – правило, которому он неуклонно следует бог весть сколько лет. Мир погиб? Недостаточный повод, чтобы отказываться от привычек. На сегодня его норма – шесть километров. Мимо коттеджей, по бульвару до городского парка, там круг по большой аллее, назад, снова по бульвару до самого Управления. Оттуда по скверу – домой.
На улицах было пустынно: слишком рано, чтобы начинать рабочий день. Наукоградцы спят и видят сладкие сны… Или несладкие, как он. Не думать, выбросить из головы! «Раз-два-три, раз-два-три», – начал отсчитывать мысленно. Снежинки кружили в воздухе, но таяли, едва касались тротуара. Правильно, что не свернул на тропу, ведущую к Калиере. Там сейчас сыро и грязно.
На бульваре он не встретил никого, лишь один электромобильчик прошелестел навстречу. И в парке пусто. Хотя нет – вон чей-то велосипед под кустом. Мартин повернул голову, стараясь разглядеть хозяина. Перешёл на шаг. Вовсе остановился. Вернулся к веломашине.
Тающие снежинки не успели намочить руль и седло, значит, хозяин приехал сюда недавно. И где же он? Брут решительно пошёл от аллеи в глубь парка.
Женщина висела под толстой нижней веткой пинии. Лазоревый спортивный костюм, носки кроссовок не достают до земли сантиметров десять, чуть в стороне валяется вязаная шапочка с помпоном. Значит, залезла на дерево, привязала верёвку, надела петлю на шею и спрыгнула?
Мартин обошёл вокруг тела, чтобы взглянуть на лицо. Офицер внутренней охраны Фрам смотрела сквозь него широко распахнутыми голубыми глазами – по фамилиям Мартин знал всех жителей Наукограда, а вот имени вспомнить не мог. Зато припомнил, как устроил девчонке разнос в день, когда принял решение ударить по Врагу. Да какой там разнос… маленькую выволочку.
Он тронул девушку за руку. Тёплая. Выходит, если бы он проснулся минут на пятнадцать-двадцать раньше, то успел бы остановить? Может, и сейчас ещё не поздно: если срочно отвезти в реанимацию, то медики успеют вытащить? А смысл? Фрам свой выбор сделала. Днём раньше, днём позже – разницы нет.
Вчера Борн доложил о ликвидации предпоследнего квантера. Последний стоял в лаборатории Ирвинга, и старый псих пообещал, что прикуёт себя к нему и пусть их сжигают вместе. И хрен с ними, с обоими. На сегодня Мартин запланировал перевод энергостанции в режим фугаса, благо президентский чемоданчик с кодами доступа теперь у него. Последнее, что он мог сделать для своих людей – освободить их от трудного выбора.
Он набрал номер на визифоне.
– Дежурный? Это Брут, если не узнал. Здесь суицид, высылай бригаду. Парк, восточная алея, справа от дорожки, метров сорок. Ладно, я подожду, покажу место.
Бригада примчалась молниеносно – старший куратор ждёт! Тело сняли с ветки, упаковали в мешок, увезли. И в парке вновь стало пусто. Мартин хотел тоже уходить, как вдруг понял: нет, он здесь не один! Девушка в длинном плаще топталась неподалёку от места самоубийства. Сначала она показалась Мартину незнакомой, потом узнал: подружка братцев Корсанов, та, что работает у старшего, а спит с младшим. Хотя не факт, что только с младшим.
Девушка опасливо зыркнула на Брута, вынула из-под плаща палку с приделанными на конце металлическими стерженьками и принялась… Она что, опять подметает?! Не иначе крыша поехала.