Лидия частенько думала, что совсем не лишним было бы поцарапать пару роскошных тачек – может быть, это отучило бы их хозяев сюда соваться, – но сама она машину не водила, к сожалению.
Однако на сей раз она не стала спорить, когда Дуглас свернул во двор, подвез Лидию к самому подъезду и не только проводил до третьего этажа, но и вошел вместе с ней в квартиру.
Лидия переступила через порог, да так и замерла, протянув руку к выключателю: показалось, что в комнате горит слабый свет, исходящий словно бы из стены. Но он тотчас погас, как будто кто-то выключил его, услышав шаги.
Отец это тоже заметил и, отодвинув к стене Лидию, скользнул мимо нее. Легкий шелест ткани подсказал, что он сунул руку под борт куртки. Значит, поехав сегодня выяснять, что случилось с дочерью, папа Саша взял с собой пистолет… Профессиональная привычка к тому, что неожиданности бывают только неприятными!
Спустя мгновение, впрочем, раздался смешок и отец позвал:
– Иди сюда! Нет, подожди, не включай свет!
Лидия вошла в комнату – и сразу поняла, в чем дело. Поднялся ветер, и ветви деревьев, которые обычно заслоняли фонарь, стоявший против окна, сейчас мотались из стороны в сторону. Фонарь отражался в зеркале… комната то наполнялась тусклым светом, то он исчезал.
Лидия включила люстру, задернула шторы и обернулась к отцу:
– Пап, ну, спасибо, что подвез, теперь давай домой, ужас, как поздно!
– Слушай, – сказал он, с любопытством оглядываясь, – а ведь я у тебя здесь еще ни разу не был… Любопытная комнатка! Это все хозяйкины вещи?
– Ну, некоторым образом, – вяло проговорила Лидия, у которой натурально закрывались глаза. – Хозяйка и квартиру, и обстановку, и все прочее унаследовала от тетки. Тетка работала в нашем кукольном театре – художником-бутафором. Делала кукол.
– Кукольником то есть была? – уточнил Дуглас. – Или кукольницей?
– Да вроде, кукольник – это артист, который заставляет кукол двигаться и говорит за них. А впрочем, я не знаю, – зевнула Лидия. – Она была главным художником и сама придумывала лица персонажам. Сначала делала маски, а потом, после одобрения худсовета, и кукол. Жанна говорила…
– Жанна? – повторил отец. – Ах да, хозяйка теперешняя. Племянница кукольника. Или кукольницы? И что она говорила?
– Я уже забыла, – снова зевнула Лидия. – Ах да, что худсовет довольно часто тетушкины эскизы отвергал, поэтому она обиделась и ушла из театра, но самые любимые маски с собой забрала. Вот они висят. Классные, правда?
Вся стена рядом с зеркалом была увешана удивительными физиономиями. Леший, шаман, волк, лев, пират, циклоп, Медуза Горгона, Баба-яга, дракон, еще какие-то маски – все ярко раскрашенные, с приклеенными волосами или головными уборами. Некоторые были веселые и симпатичные, некоторые – уродливые и страшные.
– Отличные маски, – согласился Дуглас, – не понимаю худсовет!
Лидия тупо кивнула. Ей было сейчас не до худсовета и не до масок. Предел ее прочности грозил вот-вот наступить, а папа Саша, всегда такой внимательный и заботливый, почему-то не замечал, что она просто с ног валится. Он то маски разглядывал, то к книгам перешел.
Книг в этой квартире было раз, два и обчелся. Видимо, хозяйка не любила читать. Лидия любила, но она все, что хотела, закачала в ридер, с собой свои книжки из дома не забирала. Она не первый раз меняла квартиру и предпочитала большинство вещей, и тем паче книг, держать у родителей. И вообще, ей с самого начала казалось, что она долго в этой квартире не заживется.
Жанна оказалась довольно бесцеремонной хозяйкой. Частенько появляется без предупреждения, открывает дверь своим ключом… С одной стороны, конечно, хозяин – барин. С другой – неделикатно это. Да и вообще… Уютно, удобно в квартире, а все-таки что-то не то. Может, Жанна наврала, что тетя умерла в больнице? Может, она все же в квартире умерла? Иногда что-то такое остается в атмосфере дома… Но в спальне-то Лидия себя отлично чувствовала, а вот в гостиной всегда было не по себе. Она даже жалела, что заплатила на два месяца вперед. Придется пока пожить, конечно, здесь, но что-то другое подыскать стоит.
Отец снял с полки громоздкий том Шарля де Костера, открыл наудачу, прочел:
– «…вдруг смотрю, волк: морда у него зеленая, в белой шерсти длинные камышинки торчат. Я как закричу: «Соль, соль, соль!» – и крещусь, и крещусь, а ему хоть бы что. Я – бежать, я – кричать, а он – завывать! Слышу: позади меня щелкает зубами, совсем близко, вот сейчас схватит. Тут я еще припустила. На мое великое счастье, встретился мне на углу Цапельной улицы ночной сторож с фонарем».
– Господи, – пробормотала Лидия, вспомнив свое видение железного волка. – Кошмар какой!
– Да уж, страсти-мордасти, – усмехнулся отец. – Когда-то очень хотел прочитать эту книгу, да не мог достать, и в библиотеке она вечно была на руках. Так и не удалось.
– Ты ничего не потерял, – буркнула Лидия, зябко поеживаясь. Она еще девочкой читала эту книгу, но без всякого удовольствия, уж очень история Уленшпигеля была страшной и жестокой.
– А книжка-то библиотечная, – продолжал отец. – «Библиотека номер два Ленинского района», вот и штамп. И вернуть ее следовало еще в декабре 83‑го! В прошлом веке!
Из книги выпал пожелтевший конверт, скользнул под диван.
– Ого, – сказал отец, задвигая книгу на место. – Прошу прощения. Сейчас достану.
– Да ничего страшного, – зевая, сказала Лидия. – Там вместо обратного адреса штамп той же библиотеки стоит. Наверное, напоминание, чтобы книжки вернули. Тут еще одна библиотечная есть – «Рассказы о Ленине» Зощенко.
– Да ты что? – удивился отец. – Я когда-то читал ну прямо запоем, когда пацаном был.
– Мне тоже нравилось, – кивнула Лидия. – Раньше их все читали.
– А помнишь, как жандармы с обыском пришли, – оживился отец, – книжки проверять, искать запрещенные, а Ленин стул хитренько подставил, чтобы жандарм начал сверху искать, ну, ему и надоело, нижние он уже кое-как просматривал, так ничего опасного и не нашел. А «Чернильница из хлеба»…
Тут Лидия зевнула, больше не в силах сдерживаться. Как бы отцу намекнуть, что ему пора ехать? Ну прямо самое время старые книжки обсуждать!
– Пап, я утром конверт достану, а то сейчас спать охота ну просто очень.
– Хорошо, – сказал отец. – Поехали. Дома поспишь.
– Что? – чуть не подавилась Лидия зевком. – Дома? Почему?!
– Потому. Одну я тебя тут не оставлю.
– Да ты что?!
– Ничего особенного. Ты, конечно, не заметила, что за нами ехал серый «Вольво»? Так вот – он ехал. Попытался даже следом во двор свернуть, но потом не стал. Когда я в темноте в комнату вошел, успел глянуть в окно – стоит напротив дома.
– Да и что? – удивилась Лидия. – Мало ли кто…
– Мало, – перебил отец. – Давай не спорь. Тебе очень хочется, чтобы после моего ухода сюда ворвался товарищ Табунов и уволок тебя в КПЗ?
– Да он же уехал… – робко заикнулась Лидия.
– А откуда ты знаешь, куда он уехал? – пожал плечами Дуглас. – Машину мы его, кстати, не видели, она за углом стояла. Может, это его «Вольво» нас преследовал, может, товарищ капитан хочет убедиться, что я отбыл восвояси и ты сейчас одна?
– Страхи какие, – фыркнула Лидия, которой, понятное дело, ужасно не хотелось опять выходить в похолодавшую ночь, а хотелось постоять под горячим душем и рухнуть в постель.
– Ты права, история довольно страшная, – кивнул отец. – Все, пошли, без разговоров.
Спорить с папой Сашей было бессмысленно, это Лидия давно усвоила, кроме того, он лучше понимал тонкости милицейской (или полицейской, не суть важно!) психологии… Кто его знает, этого Табунова, а вдруг он и в самом деле строит какие-нибудь ужасные планы?!
– Тогда пошли, – с тяжким вздохом согласилась Лидия. – Только я переоденусь. Две минуты, пап! Вряд ли я с утра сюда успею зайти, а мое, извините за выражение, маленькое черное платьице не слишком годится для посещения этого, как его… ОРАПа. И плащ я, к сожалению, запачкала, когда меня рвало. Теперь придется его в чистку отдавать.
Она забежала в спальню, переоделась в джинсы и серый – любимый цвет! – пуловер, надела короткую куртку – тоже серую, намотала на шею синий шарф, в прихожей сменила ботиночки на кроссовки, повесила на плечо свою многострадальную сумку и еще прихватила с письменного стола футляр с ноутбуком. Завтра сначала к Грушину, потом сразу на работу, а в ноуте обработанные материалы, которые ей понадобятся.
Лидия погасила свет, заперла оба замка.
– Бывают же такие совпадения! – вдруг сказал отец, спускаясь по лестнице.
– Что именно?
– Да библиотека номер два Ленинского района…
– Что?!
– Я когда-то был записан в эту библиотеку, – усмехнулся Дуглас. – Хорошие там были книжки. И читательницы тоже. Одна девушка мне очень нравилась. Антонина ее звали. Она так же, как и я, книжки все время задерживала. Меня за это бранили суровые книгохранительцы, а у той девушки подружка в библиотеке работала, ей все с рук и сходило. Я даже за ней поухаживать собрался, но она… Она погибла.
Лидия погасила свет, заперла оба замка.
– Бывают же такие совпадения! – вдруг сказал отец, спускаясь по лестнице.
– Что именно?
– Да библиотека номер два Ленинского района…
– Что?!
– Я когда-то был записан в эту библиотеку, – усмехнулся Дуглас. – Хорошие там были книжки. И читательницы тоже. Одна девушка мне очень нравилась. Антонина ее звали. Она так же, как и я, книжки все время задерживала. Меня за это бранили суровые книгохранительцы, а у той девушки подружка в библиотеке работала, ей все с рук и сходило. Я даже за ней поухаживать собрался, но она… Она погибла.
– Погибла?!
– Да. Кстати, это был один из тех двух случаев, о которых я сегодня говорил Грушину. Убийцу мы так и не нашли. Может быть, Грушину повезет…
– Пап, ты правда думаешь, что это действует один и тот же преступник? Через столько лет? Но он ведь уже старый должен быть!
– Примерно моих лет, – спокойно согласился отец, и Лидия смутилась.
Конечно, отцу за шестьдесят, но он очень сильный. И преступник тоже может быть сильным. Но его пособница – явно другая! Она довольно молодая и пугающе красивая…
– Библиотека… – вдруг сказала она и замерла.
– Что? – удивился отец.
Лидия нахмурилась. Что-то крутнулось в голове, а что?!
– Мысль пришла и, не застав никого дома, ушла, – буркнула Лидия.
Спустились на первый этаж. Лидия взялась за ручку двери, но отец остановил ее:
– Погоди-ка. Я уберу свет на крыльце. На всякий случай.
Он нашел на стене выключатель с двумя кнопками. Вопросительно взглянул на Лидию. Та пожала плечами: она не знала, как погасить свет в подъезде, а как – на крыльце. Как-то еще ни разу не приходилось делать это самой.
Отец поразмыслил и нажал на обе кнопки. Фонарь на крыльце погас, но заодно погас и свет в подъезде.
– Ой, – сказала Лидия, а наверху послышался странный звук, как будто кто-то споткнулся и упал.
Наверное, шел себе человек по лестнице, а тут темнотища воцарилась. Вот и оступился.
Отец поспешно нажал на правую кнопку и, когда стало светло, громким шепотом крикнул:
– Извините, я нечаянно!
Никто не ответил, только наверху послышались торопливые шаги, потом хлопнула дверь.
Ну и ладно, главное, что никто ничего не сломал!
Наконец Дуглас осторожно открыл дверь подъезда. Приказал Лидии не сесть на заднее сиденье, а лечь, осветил фарами двор и, наконец, медленно, осторожно выехал.
– Стоит, – буркнул, проезжая мимо одинокого «Вольво». – А за рулем никого.
– Человек домой пошел! – обрадовалась Лидия. – Он не за нами следил, он просто где-то тут живет! Можно я тоже пойду домой?
– Я тебя и везу домой! – обиженно сказал Дуглас. – Лежи и не дергайся.
– Папа Саша, – проворчала Лидия, – признайся, ты эту страшилку про слежку нарочно придумал, чтобы меня к вам с мамой увезти, да?
– Нелогично, – отозвался отец, усмехаясь. – Я мог бы тебя увезти сразу, с места происшествия. Не заезжая к тебе в квартиру. Нет, я решился на сей шаг исключительно под давлением форс-мажорных обстоятельств.
– А ты номер этого «Вольво» заметил? – с невинным выражением спросила Лидия.
– А ты? – не остался в долгу отец.
– Да что ж я могу заметить, лежа тут?! – обиделась Лидия.
– Ну а я заметил, что номера у него нет, написано – перегон. Странно, что нет транзитных номеров, теоретически без них ездить нельзя!
– Между прочим, – ехидно сказала Лидия, садясь и потирая затекший бок, – ты от жизни отстал. К нам тут один автор приходил с заказной статьей, так он ужасно жаловался, что не успевает оформить транзитные номера, а машину надо в Киров срочно перегнать. Потом позвонил и смеялся, что поехал просто с табличкой «Перегон» и его гайцы сто раз останавливали, все подряд проверяли, только на отсутствие транзитных номеров внимания не обратили.
– Ну, как полезно в вашем журнале работать, да? – усмехнулся отец. – Я думал, там у вас исключительно потусторонние невероятные фокусы, а вы и про транзитные номера все знаете…
– Мы знаем все о том, чего нет, – гордо сказала Лидия.
И засмеялась, уткнувшись в сиденье: таков был рекламный слоган журнала, в котором она работала.
Из писем В. Маршевой в редакцию журнала «Непознанное»Волчья сестра
Эту историю рассказала мне моя бабка.
Жил давно, сразу после войны, в какой-то деревне один мальчик по имени Вася: самый обыкновенный мальчик, но снились ему по ночам одни только волки. И ему снилось, что он волчонок. Потом он всем рассказывал свои сны – над ними смеялись и дразнили его волчьим сыном, одна только его мать плакала и говорила, чтобы молчал, а то будут его сумасшедшим считать.
Вася стал помалкивать, но иногда проговаривался, мол, как весело в снах бегать по лесам да по полям, как там привольно! Так и прозвали его Волчонком.
Его дети не любили – говорили, злой он да нелюдимый, одна только девочка с ним дружила, Валя Иванова.
Потом он вырос, в школу пошел, больше всех про зверей знал, да так, бывало, рассказывал про их повадки, что учителя заслушивались. А по арифметике или там чтению учился очень плохо, писал как курица лапой… Стали над ним дети смеяться:
– У Волчонка волчьи мозги!
Особенно один мальчишка по имени Петька Митрофанов над ним потешался, ну прямо из кожи вон лез, чтобы Волчонку досадить.
И вот как-то раз Вася не выдержал насмешек, заплакал и убежал, дома лег спать, а среди ночи вдруг просыпается и кричит:
– Волчонок Петьку Митрофанова загрыз! Волчонок Петьку Митрофанова загрыз!
Кинулась к нему мать, а он в подушку уткнулся и ни в какую не поворачивается. Кое-как притих.
Уснули. Утром Вася в школу пошел. Мать взялась его постель застилать, смотрит – подушка в крови. Ну, подумала, ночью кровь носом пошла, у него и раньше такое бывало.
Вася пришел в школу, а там все грустные ходят. Говорят: Петя Митрофанов ночью умер.
– Как умер? – спрашивают учительницу, а та плечами пожимает. Сама не знает. Умер да и умер. Просто так.
Потом приехала из района милиция, и все поняли, что не просто так умер Петька Митрофанов. Наверное, его убили. Да кому понадобилось его убивать, мальчишку?
А у него был отчим. Пьянствовал, поколачивал и Петьку, и его мать, ну, жену свою. Часто она вся в синяках ходила, а раз он Петьке руку так выкручивал, что чуть не сломал. В ту ночь, как Петька умер, этот мужчина напился так, что себя не помнил. Ну его и арестовали. Надо же кого-то арестовать. Мол, он пасынка и убил, горло ему перерезал.
А Вася с тех пор начал болеть. Не ест ничего, чахнет. Мать с ног сбилась, тех докторов зовет, этих… А он чахнет и слова никому не говорит. Потом вдруг сказал:
– Мама, позови Валю Иванову, я с ней попрощаться хочу.
Позвали ту добрую девочку. Села она рядом с Васей и плачет. Он говорит:
– Тебе меня жалко? Жалко, что я умру?
– Конечно, жалко, – говорит Валя.
– Хочешь, чтобы я вылечился?
– Конечно, хочу.
– Меня вылечить можно, – сказал Вася, – только если кто-нибудь согласится мои сны видеть.
– Ну давай я буду твои сны видеть, – сказала добрая девочка. – Только как это сделать?
– Сейчас, – говорит мальчик… взял ее за руку, посмотрел в глаза и завыл волком, да так страшно, что девочка чуть не померла со страху.
А потом ничего, успокоилась. И Вася выздоровел. Мать его устроилась куда-то на работу в городе да и уехала с ним.
Но вот беда – с тех пор Валя стала видеть сны про волков. Учиться начала плохо, а как спросят что-нибудь, только про волков и может рассказать.
Стали дети Валю дразнить Волчьей Сестрой. Одна девчонка ее больше всех донимала, Тоська Комарова. Раньше ее все Комарихой обзывали, а теперь она и была рада на Вале отыграться, Волчьей Сестрой ее дразнить.
Однажды Тоська Комарова очень Валю обидела. Та убежала домой вся в слезах, а среди ночи просыпается с криком:
– Волчья Сестра загрызла Тоську! Волчья Сестра загрызла Тоську!
Смотрит мать – а у дочки-то весь рот окровавленный…
Конечно, она девочку умыла, чтобы никто ничего не узнал, да вскоре и уехала с ней в большой город. Спрятала. Но Валя до сих пор ищет, кто за нее волчьи сны видеть будет.
Одна девочка ей понравилась. Тоже добрая и умная. Может, она согласится?
РЕЗОЛЮЦИЯ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА:
Очередной сумасшедший бред графоманки с убогой фантазией.
В корзину!
Из одного старого дневникаДни идут так быстро и полны стольких забот, что у меня нет ни времени, ни сил заниматься моим дневником. Раньше я была совершенно одинока, поэтому поверяла именно ему все мои надежды и только с ним вела самые задушевные разговоры. Теперь вокруг меня разные люди, и хоть ни с кем из них я не могу обсуждать свои сердечные тайны, все же мне есть о чем с ними говорить, как по-русски, так и по-английски.