Несмотря на то что в замке было принято ложиться рано, время для сна еще не наступило, и девушка решила потратить эти часы с пользой. Еще днем, думая о том, где находится тело сэра Чарльза, ей хотелось осмотреть усыпальницу и подвалы замка. Идти одной в усыпальницу Маша побоялась. Не то чтобы она верила в оживающих покойников, но ей пришлось увидеть уже столько невероятного, что лучше было не рисковать, и девушка, прихватив густо пахнущий смолой факел, спустилась вниз. Под помещением кухни находилась кладовая, где с потолка свисали огромные окорока и остро пахнущие кровью недавно разделанные туши, стояли корзины с яблоками и репой, висели гроздья лука и переплетенный венком чеснок, большие белоснежные головки которого напоминали странные цветы. Еще чуть дальше шло царство сушеных трав. Все это источало разнообразные ароматы, от которых у Маши тут же закружилась голова.
Искать здесь было бессмысленно, да и кто бы стал прятать тело в кладовой, где его непременно обнаружат то и дело наведывающиеся туда повара.
Крутая лестница уводила вниз, в темноту. И, немного поколебавшись, Маша направилась туда. Спускаться пришлось довольно долго, и с каждым шагом вокруг словно становилось темнее. Теперь девушку вело одно упрямство: не возвращаться же с полпути, ничего не узнав и ничего не добившись. Но вот лестница закончилась. В ноздри ударил запах земли и сырости.
Вампир
Встреча с сэром Роджером предоставила ему прекрасный предлог для того, чтобы не ехать сегодня в баронский замок, и вампир с радостью ухватился за эту зацепку. Появление той, что так много значила для него когда-то, произвело на него ужасное действие. Что же это все значит? Ее не было все это время, он даже не сомневался в этом. И теперь, трясясь в закрытой карете по пути ко временному жилищу сэра Роджера, он все думал и думал.
Появление призрака мнимый аббат мог объяснить только одним: силой, присущей этим чертовым камням, лежащим в основании замка. Это была сила, ничуть не похожая на его. Сила, изначально скорее равнодушная, не враждебная. Но ровно до тех пор, пока их интересы не пересекутся. Сначала он подумал, что девчонка – проводник этой силы, но теперь не был в этом так уверен. Однако девчонка отчего-то оказалась в пересечении различных интересов… Хорошо, если бы замок побыстрее перешел к сэру Роджеру, а еще лучше, если бы тот сровнял его с землей, разбил и выкорчевал эти дурацкие камни.
Вампир сжал на коленях руки. Со времени гибели учителя он больше не проигрывал и проигрывать никак не собирался. Да, идеально было бы сделать все чужими руками. Теми руками, которых не жалко.
– Прибыли, господин аббат, – доложил слуга, и карета остановилась.
Он рассчитал все точно: солнце уже скрылось за горизонтом, и можно было безбоязненно выходить.
– Доложите обо мне сэру Роджеру, – велел аббат слуге, останавливаясь на пороге.
– Хозяин уже ждет вас. Проходите.
Дверь широко раскрылась перед ним.
Рыцарь сидел в кресле у камина и зябко грел у огня руки. Озаренное пламенем лицо казалось старше, а под глазами пролегли тени. После прошлой встречи он несколько подрастерял свой пыл, должно быть, вспоминая о положении, в котором тогда оказался.
– Здравствуй, сэр Роджер, – сказал вампир, усмехаясь.
Тот немного побледнел, но держался неплохо, со всем присущим ему высокомерием и апломбом.
– И вам доброй ночи, господин аббат. Надеюсь, у вас есть для меня новости?
Они, как и в прошлый раз, сели друг напротив друга.
– О да, я беспрестанно радею о вашем наследстве, господин рыцарь, – заговорил аббат, привычно сложив руки на коленях. – Старый барон совершенно лишился рассудка и пытается подыскать своей дочери жениха.
– Отчего же не меня? – поднял одну бровь сэр Роджер.
– Он сошел с ума, но не настолько, чтобы забыть, как вы поступили с собственной матерью. Кажется, она умерла в одном из подвалов вашего замка, не так ли?.. – Сэр Роджер побледнел и приподнялся с кресла, но аббат сделал вид, будто этого даже не заметил. – Но не о том речь. Одного из славных рыцарей, которого барон как раз и прочил в мужья своей дочери, уже, увы, нет на грешной земле…
– Твоими молитвами, господин аббат? – осведомился рыцарь, опускаясь обратно на сиденье.
– Моими молитвами. Ибо нет оружия более сильного, чем ммм…. молитва.
– Тебе ли этого не знать! – хмыкнул хозяин. – Ну что же, пора переходить к более веселым мерам. Может, похищение? Ты говорил, что безумец чрезвычайно привязан к своей дочери.
– Превосходная мысль.
Аббат не был уверен, что могут выкинуть эти замшелые камни, если девушку, которая стоит в пересечении их интересов, попытаются похитить. Но в любом случае их возможности сильно ограничены. В конце концов, они – неподвижные каменюки. Все, что они могут делать, – это влиять на людей (он же благоразумно не будет приближаться к ним на опасное расстояние) и создавать призраков, которые, как известно, бессильны и бестелесны. Нет, свобода для маневров тут есть, а игра еще только начата.
– Только условимся, – добавил он после краткой паузы, – я вытащу девчонку из замка, а дальнейшие вопросы решать тебе.
– По рукам! – Сэр Роджер улыбнулся, явно придя в хорошее настроение, и отпил глоток вина из стоящего перед ним кубка. – Знаешь, а ведь ты много потерял, не чувствуя вкуса этого превосходного вина, – сказал он, похлопывая себя по животу. – Есть и пить – это удовольствие, данное нам Господом.
– Ну почему же, – аббат уже поднялся, собираясь выйти, но обернувшись, посмотрел прямо в глаза рыцарю. – Я ем и пью то, что посылает мне Господь. Только это не вино.
Его уже не было комнате, когда сэр Роджер с грохотом опрокинул свой кубок на стол.
* * *Свет факела выхватывал помещение урывками. Маша разглядела высокий, теряющийся в сумраке потолок, земляной пол и серые стены. Здесь было пронизывающе холодно.
– Ну вот, когда нужно, у меня всегда нет плаща, – пробормотала себе под нос Маша.
Звук собственного голоса показался ей одиноким и жалким. В подвале царило первозданное безмолвие, сюда, под толщу земли, не проникал шум веселого пира, и девушка вдруг захотела очутиться там, среди людей… У стен были свалены мешки и стояли бочки. Заглянув в одну из них, Маша увидела что-то темное и отвратительное… Не сразу она поняла, что это – всего лишь засоленное мясо. Бочек было много. Ей пришло в голову, что достаточно спрятать труп в одной из них – и его не найдут еще очень долго. Однако осматривать бочки она не стала, а прошла еще дальше. Дрожащий свет факела выхватил из темноты огромный округлый предмет. Подойдя поближе, девушка поняла, что это цистерна, зарытая в землю так, что торчал лишь обод высотой примерно в половину человеческого роста. В свете факела блеснула темная вода, и Маша поспешила отойти подальше. Она всегда побаивалась воды, а в этой черной подземной воде наверняка должны обитать ужасные чудовища. Воображение услужливо нарисовало клубки отвратительных скользких щупальцев с многочисленными присосками и провалы ртов, в несколько рядов усеянные острыми мелкими зубами.
Теперь ее трясло уже не только от холода.
Факел прыгал в руке. Дальше, еще дальше… В темноте девушка чуть не уткнулась в стену. Эта стена отличалась от прочих, так как была сделана из массивных каменных плит. Приблизив факел к стене, Маша разглядела на камне полустершиеся узоры. Кто стал бы украшать плиты, находящиеся глубоко под землей, там, где их никто не видит?! Камни, казалось, были очень древними, полузаросшие белесым, не знавшим света, мхом и плесенью. Плавные узоры, перетекающие друг в друга, завораживали. Девушке вдруг показалось, что они источают собственную силу – древнюю и мощную. Словно заколдованная, Маша смотрела на камни, которые уже казались ей самим сердцем замка, словно они были здесь всегда, в основе всего, и уже над ними возвели высокие мощные стены замка… Чем дольше Маша смотрела на них, тем сильнее ей мерещилось, что ничего, кроме этих камней, не существует, что все остальное – лишь мимолетное мгновение, обманчивый сон, и только здесь настоящая реальность. Она уже слышала тихое монотонное пение, что раздавалось сразу со всех сторон и охватывало ее плотным кольцом, когда вдруг почувствовала, что что-то жжет ее грудь.
От боли девушка очнулась. Факел, упавший на землю, едва тлел. Серый камень, висящий на шее на тонкой серебряной цепочке, будто пульсировал. Маша не поняла, то ли он обжигающе холодный, то ли горячий. Она подхватила факел, не давая ему погаснуть. Остаться в этом странном месте в темноте она вовсе не хотела.
Маша уже хотела уйти, на всякий случай больше не приглядываясь к странным узорам, когда вдруг заметила на одной из плит круг, в который был вписан трилистник. Знакомый узор. Девушка развязала кошель и вынула перстень. Узор на камне повторял узор, нанесенный на перстень, но был словно вдавлен внутрь…
«Эльвин говорил, что с помощью таких перстней иногда можно открыть что-то, – вспомнила она. – А что, если это ключ и замок?..»
Еще не до конца отдавая себе отчет в собственных поступках, девушка приблизила руку с перстнем к плите.
Узоры совпали, и перстень легко вошел в углубление. С минуту ничего не происходило, и Маша уже хотела вынуть его, как послышался странный скрежет, камень дрогнул и стал медленно отползать в сторону, открывая вход в узкий коридор.
Внутри был темно. Даже темнее, чем в подвале, хотя девушка и не могла представить себе, что такое действительно возможно. Тьма казалась первозданной, и факел не был способен с нею справиться. Темнота словно поглощала его слабый свет. Маша не раз слышала выражение «черная дыра» и теперь почти не сомневалась, что вот она – перед ней.
Шагнуть туда было слишком страшно. Девушка застыла на месте, не зная, что делать. И вдруг ее ушей коснулся негромкий всплеск, пушечным выстрелом пронизывающий глубокую тишину подвала.
Маша снова подумала об ужасных существах, несомненно, обитающих в мрачных глубинах. И точно, здесь, в этом подвале – им самое место.
Напряженные и без того нервы не выдержали. Вскрикнув, девушка выхватила из камня перстень и стремглав бросилась к выходу. Пробегая мимо цистерны, она даже не взглянула в ту сторону.
Очнулась она уже в кладовой, среди развешанных на крючьях туш. Теперь они уже не казались ей страшными. Не зря говорят, что все познается в сравнении.
Поиски завершились ничем, но девушка подумала, что вернется в подвалы не скоро. Даже перспектива обследовать склеп показалась ей не такой чудовищной.
Глава 10 Взлет и падение
Ночь, как ни странно, прошла спокойно. Эльвин, спавший вполуха, заверил, что никаких гостей у него не было.
– К счастью, ты ошиблась, – сказал сэр Вильгельм, когда они втроем собрались в комнатах сэра Чарльза. – Возможно, сэр Чарльз уехал по каким-то срочным делам, не успев предупредить нас.
– Конечно, уехал, – пробормотал, словно ни к кому не обращаясь, Эльвин. – Так спешил, что и кольчугу оставил, и шлем, и коня…
Маша давно замечала, что ее новый друг испытывает к хозяину замка странные чувства, словно он очень зол и сердит на него. Но какие счеты могут быть у слуги к чужому господину?..
– Давайте подождем еще день, – торопливо предложила она. – Господин аббат, кажется, обещал приехать сегодня?
Сэр Вильгельм, забыв об Эльвине, повернулся к дочери.
– Ты считаешь, что зло исходит от господина аббата? – удивленно спросил он.
Маша кивнула.
– Считаю. Он мне давно не нравился и… я замечала, животные сторонятся его.
– Глупости! – нахмурился рыцарь. – Он непростой человек, но не несет в себе зла. Вспомни, он ведь вылечил тебя. Если бы он хотел убить тебя, он легко мог бы это сделать.
Это была правда.
– Но почему он приезжает после заката и никогда не остается до утра? – не желала сдаваться Маша.
– Он очень занятой человек, – объяснил сэр Вильгельм. – Хотя он не принял церковный сан, на его плечах лежит огромное аббатство, отнимающее много сил и времени. К тому же аббат – лучший из лекарей, которых я знаю. Когда ты болела, он просиживал с тобой ночи напролет, уезжая только под утро. Он посещает церковь, что невозможно для создания тьмы.
Маша задумалась. Если сказать, что слуга сэра Чарльза Эльвин считает, что церковь лишена святости, барон навряд ли поверит в это. Ему нужны убедительные доказательства. Остается только получить их любым путем.
– Пожалуйста, давай не будем никому рассказывать об исчезновении сэра Чарльза хотя бы еще один день! – взмолилась она, жалобно глядя на отца.
И старый рыцарь не выдержал.
– Ну хорошо, – согласился он. – Однако пусть мальчишка держится подальше от схватки. Нам не хватает только того, чтобы его изобличили прямо в ходе турнира.
– Мне кажется, я вчера неплохо сражался, – ледяным тоном заметил Эльвин. – Постараюсь не посрамить честь сэра Чарльза и сегодня.
– Постарайся, – не менее холодно отозвался сэр Вильгельм и вышел прочь.
А Маша помогла Эльвину обмотаться тряпками, которые не только делали его худощавую фигуру более плотной, но и весьма помогли ему вчера, и надела на него кольчугу.
– Я в тебя верю, – прошептала она прежде, чем покинуть комнату.
Ей показалось, что на глазах парня блеснули слезы, но он поспешно взял меч и с деланым безразличием принялся начищать и без того безукоризненно блестящее лезвие.
– Мария… – Он запнулся, и Маша заметила, что щеки парня порозовели. – Не могли бы вы дать мне что-нибудь на удачу?..
– Что? – Девушка растерялась, пытаясь представить, что принято дарить в подобных случаях.
– Ну перчатку, чулок или пояс…
Маша, тоже смутившись, поспешно развязала голубой пояс – сегодня на ней было ярко-голубое платье с вышитыми птицами и листочками. Пояс тоже украшал узор, сверкающий под проникающим через узкое оконце солнцем золотом солнечных лучей и яркой голубизной неба.
– Спасибо!
Принимая дар, Эльвин опустился на одно колено.
Сегодня на арене не сражались копьями, в ход шли только мечи – ведь только меч может показать истинное мастерство рыцаря, его ловкость, силу духа и выносливость.
Рыцарь, на щите которого были изображены сокол и роза, появился одним из последних. На нем, как всегда, был глухой шлем.
– Сэр Чарльз, вижу, вы не торопитесь, – насмешливо приветствовал его сэр Эдвард, проезжая перед трибунами, на которых сидели зрители, так, чтобы показаться им в лучшем свете.
– Зато я как раз вовремя, для того чтобы продемонстрировать свое искусство сражаться, а не красоваться перед дамами, – послышался из-под шлема глухой голос.
– Ну вы-то, сэр Чарльз, совсем затворником стали. Может, постриг принять вознамерились и презираете теперь светские увеселения и внимание прекрасных дам вам, должно быть, без надобности? – не сдавался противник.
– Мне хватит внимания всего одной дамы, – отвечал рыцарь и вдруг, достав из-за пазухи котты[4] небесно-голубой расшитый пояс, укрепил его у себя на шлеме.
Увидев это, сэр Эдвард покраснел от досады.
– Ну что же, сегодня все и решится, – сухо сказал он, надевая на себя высокий шлем.
Затрубили рога, и турнир начался.
Сегодня схватка была особенно ожесточенной. Леди Роанна не заводила речей о потенциальном женихе для Маши, сосредоточившись на наблюдении за действом. Маша тем более не сводила с поля глаз. То, что Эльвин закрепил на своем шлеме ее пояс, было особенно волнующе. Всякий раз, когда ему угрожала опасность, девушка замирала, но пока все обходилось. И вот рыцарь с соколом и розой из глубокой защиты, в которой он находился в начале схватки, когда на него набросились сразу несколько противников, спеша первым вывести из строя наиболее опасного соперника, перешел в нападение. Он легко вычерчивал мечом в воздухе различные фигуры, и рыцари отступали, отчего-то обескураженные его стилем боя.
На трибунах зашептались.
– Он дерется не как рыцарь! Это очень странно! – слышалось со всех сторон.
– Ну почему же не как рыцарь, – вдруг вмешался сэр Вильгельм, заставив замолчать всех сплетников разом. – Так сражаются сарацины. Я видел, что многие рыцари, побывавшие в Святой земле, переняли эту манеру боя.
– Как, у неверных? – ужаснулась одна из дочерей рыцаря из соседнего замка.
Но суровый взгляд бывшего крестоносца тут же заставил ее замолчать.
На этот раз битва продолжалась не так долго, как прежде, но и без того стало ясно, кто побеждает в ней.
– Это несправедливо! – проворчал себе под нос сэр Эдвард, когда герольды трижды прокричали имя сэра Чарльза, и на рыцаря с соколом и розой посыпался целый водопад из поздних осенних цветов, которые принесли сегодня с собой дамы.
Но его голос потонул в общем гуле ликования.
– Приблизьтесь, сэр Чарльз, – повелел хозяин замка, – и выберете даму, из рук которой вы хотели бы получить заслуженную награду.
Рыцарь подошел к трибунам, не снимая шлема.
– Мне нечего выбирать, – проговорил он по-прежнему глухо. – Я бы счел за честь услышать из уст той, что подарила мне свой пояс, даже порицание.
И он встал перед Машей, склонив голову.
Она поднялась с места, чувствуя, что от волнения у нее пылают не только щеки, но и уши… Что делают в таких случаях?..
– Почему вы еще в шлеме? – громко спросила леди Роанна, тоже поднимаясь со своего места. – Разве пристало рыцарю стоять перед дамой, не обнажив голову?
– О, прекрасная леди, простите мне эту дерзость, но я дал обет Господу и Деве Марии, а потому рискую навлечь на себя ваш гнев, но угодить им, – ответил рыцарь.
Тетушка поджала губы – так, что они превратились в тоненькую алую ниточку, но села на свое место. Меж тем Маше подали лежащую на большом серебряном блюде рыбу… Девушка приняла это блюдо, еще более растерявшись. Что ей с этим делать, при чем здесь рыба?!