– Тебе оказана великая честь, – проговорил всадник голосом негромким, но мощным, напоминавшим о вое ветра в шуме бури. – Пади на колени передо мной и отдай то, что тебе не принадлежит.
Под тяжестью его взгляда ноги слабели и подгибались, но Лера затрясла головой, отгоняя наваждение.
Все ее сказки вдруг оказались правдой. Но сейчас она не на ролевой игре, где у нее самой есть какие-нибудь особые способности, заверенные мастером, где удары не наносят, а лишь обозначают, где всегда, в любой момент, можно выйти из игры. Сейчас – все по-настоящему, и здесь наверняка бывает настоящая смерть.
Глава 7 Обжигающий холод льда
Когда он шагнул в тронный зал, Эйлор даже не взглянул в его сторону.
Кирилл бывал здесь не единожды, но словно увидел помещение впервые – грязные серо-бурые стены, покрытые белесым, не знающим света мхом, уродливые выросты сталагмитов, похожие на оплывшие свечи, сталактиты, с которых монотонно капала вода… Это был мир, лишенный цветов и красок, мир, в котором было так холодно и так неуютно!.. И как он мог жить здесь, жить и верить, что это – его родина?..
Именно там, на границе тьмы, он вдруг вспомнил…
Ласковая рука… «Спи, сынок, спи, мой маленький…», негромкий скрип колыбели, мелодичная песня… Это мама. Она где-то рядом… Кажется – только оглянись…
А потом еще – осколком – большая толстая книга в тяжелом кожаном переплете. Он, Кирилл, пытается прочитать… «Аз, буки, веди, – подсказывает ему уже знакомый ласковый голос. – Это же несложно. Читай, сынок, ты у меня умный…»
А еще – сбрызнутый росой луг с высокой травой, от которой одежда тут же вымокала до нитки, всадники на низеньких мохнатых лошадях, с гиканьем скачущие по краю деревни… У этих людей узкие глаза и не знающие поражения луки… И огонь… огонь, выжигающий все кругом, безжалостный огонь, из которого вдруг появляется высокий старец с мертвыми глазами и безжизненным, словно вырезанным из камня, лицом…
Кажется, Кирилл пошатнулся, а потом взглянул в холодные глаза правителя, из которых на него вдруг выплеснулось мертвенно-синее сияние…
* * *– Верните Кила, – проговорила Лера. Язык казался деревянным и едва ворочался во рту.
Старик в короне ничем не выразил ни удивления, ни досады ее непослушанием.
– Ты считаешь, мы его удерживаем? – сказал он спокойным, лишенным всяких эмоций голосом. Если бы заговорила каменная статуя, она общалась бы именно так.
Темнота. Безнадежность. Равнодушие. Все это навалилось на Леру, и, чтобы прийти в себя, ей потребовалось вонзить в ладони ногти. Боль немного привела девушку в чувство и дала возможность ответить:
– Да.
– Ну что же. Тогда я покажу тебе мою дочь, невесту Кила.
Старик сделал рукой едва заметный жест, и из строя выехала всадница на угольно-черной тонконогой лошади.
Молодая эльфийка была столь ослепительно красивой, что на нее, как и на яркий свет, было больно смотреть. Изящные черты бледного узкого лица, огромные миндалевидные глаза, тонкая линия красиво изогнутых губ, длинные медно-рыжие волосы шелково блестят в лунном свете… На эльфийке было простое белое платье, подхваченное под высокой грудью алой лентой, на шее висело массивное рубиновое ожерелье, бросающее на кожу кроваво-алые блики, рубины же украшали удлиненные ушки и тонкие изящные запястья. Нужно было оказаться слепым, чтобы не заметить разницу между ней и Лерой. На фоне дочери Эйлора Лера казалась замарашкой и… уродиной.
Красавица смотрела на свою жалкую соперницу презрительно и высокомерно.
«Если у Кирилла такая невеста, то мне уж точно ничего не светит!» – мелькнуло в голове у Леры. Собственная выходка показалась ей безнадежно глупой. Ну вот, пришла она как последняя дура на перекресток, чтобы убедиться в собственном ничтожестве, а Кирилл… или Кил, если уж на то пошло, наверняка смеется над ней.
Девушка огляделась, пытаясь разглядеть его среди свиты, но парня нигде не было. Интересно, почему?..
Это придало ей новые силы.
– Я хочу увидеть Кирилла! – громко произнесла она.
Надменная красавица едва заметно поморщилась.
– Отец, – обернулась она к старцу, – позволь мне поговорить с… нашей гостьей, – в последние слова было вложено ровно столько презрения, чтобы Лера понимала, что ни в коем случае не ровня жителям холмов.
Старец посмотрел на дочь тяжелым, ничего не выражающим взглядом и кивнул.
Дэй тронула коня и, отъехав немного, остановилась. Лера нехотя последовала за ней. Девушке не слишком хотелось беседовать с дочерью правителя, однако если та предлагала разговор, значит, отчего-то была не уверена в своих силах, так что стоило хотя бы выслушать, что она хочет сказать.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга – Дэй, даже не подумавшая покинуть седло, и Лера, стоящая перед ней на земле.
– Мне жаль тебя, – проговорила наконец эльфийка голосом холодным и звенящим, как горный ручеек.
Лера изобразила на лице недоуменное внимание и удержалась от комментария, чтобы не вступать с врагом в диалог. Но Дэй, кажется, даже не заметила этого.
– Мне жаль тебя, – повторила она, – ты такая доверчивая… Неужели все люди верят всему, что им говорят?
Эльфийка смотрела на соперницу с легким любопытством.
Лера покраснела.
– Что ты имеешь в виду? – спросила девушка, невольно напрягаясь и сжимая кулаки.
– Разумеется, Кила. Неужели ты и вправду ему поверила?..
– А почему нет? Он меня спас, – ответила Лера, чувствуя, что в ней начинает закипать раздражение.
– О-о-о, – эльфийка улыбнулась и задумчиво потеребила прядь своих густых блестящих волос, – люди очень доверчивы. Ну что же, я расскажу тебе о Киле. Ты знаешь, что он – мой возлюбленный и рано или поздно должен был сменить короля, моего отца. Однако Кил такой нетерпеливый. Не секрет, что у тебя есть одна нужная нам вещица и получить ее можно только в добровольном порядке. Думаю, Кил придумал этот план сразу – сказать моему отцу, что Глаз недоступен, обмануть тебя, завоевав твое доверие, а затем завладеть Глазом и получить всю власть уже сейчас, не дожидаясь смерти Эйлора. О, мой Кил очень умен, из него выйдет очень хороший король.
Она говорила так небрежно-уверенно, что у Леры внезапно сперло дыхание. Девушке показалось, будто она глотнула полынно-горькой настойки. Если дочь Эйлора права и Кирилл действительно притворялся?.. Что она вообще о нем знает? Совсем ничего. Только то, что он рассказывал сам. Но ведь он человек, он не может обмануть!..
Эльфийка наблюдала за ней по-прежнему презрительно и равнодушно, очевидно, с легкостью читая все, что происходило в душе у девушки, потому что снова улыбнулась.
– Он принадлежит нашему народу, – сказала она, – да, изначально Кил из вашего племени, но так давно среди нас, что уже не помнит людей. Вы для него чужие и непонятные существа. Все равно что для вас насекомые. Вот скажи, ты смогла бы полюбить таракана?
Лера еще сильнее сжала кулаки, так что ногти вонзились в ладонь. Боль опять оказала спасительное действие, по крайней мере девушка теперь могла дышать и, кажется, даже говорить.
– Ты мне лжешь! – не отводя взгляда от сияющих глаз эльфийки ответила девушка. – Я знаю, ты пытаешься обмануть меня и посеять во мне сомнения. На самом деле Кил не такой, как ты утверждаешь, и он любит меня!
Пока Лера говорила это, голос ее окреп. Ей стало казаться, что тьма ночи немного отступила и где-то на горизонте забрезжил свет. Сказки правы – нужно держаться твердо и не поддаваться на уловки, и тогда зло окажется перед тобой бессильно. Главное – любить и верить.
Девушка ожидала, что ее соперница дрогнет и отступит, однако Дэй восседала на своей угольно-черной лошади все так же спокойно и величественно.
– Ну что же, – эльфийка тронула поводья, и лошадь нетерпеливо переступила тонкими ногами, – конечно, ты можешь мне не верить. Но раз так, я перестану щадить тебя и позволю увидеть правду собственными глазами. Ты же хочешь увидеть Кила?
Во всем этом что-то, определенно, было не так. Но вот что?.. Лера никак не могла понять этого, а поэтому поспешно кивнула.
– Позовите Кила! – велела Дэй, отъезжая к своим соплеменникам.
Эльфы почтительно расступились, позволяя ей присоединиться к отцу, по-прежнему невозмутимому, словно целиком вырезанному из старой скальной породы.
Сердце Леры отчаянно колотилось. Почему-то ей стало особенно страшно, когда в тишине ночи послышался отчетливый дробный перестук подков и тонкий мелодичный перелив колокольцев.
Ей захотелось спрятаться, закрыть глаза и снова стать той маленькой девочкой, которая легко пряталась от своих кошмаров, забравшись под одеяло к родителям или с головой закрывшись старым бабушкиным пледом. Тогда это средство работало на тысячу процентов, но теперь… теперь, похоже, принимать бой придется самой.
Из темноты ночи показался белый конь с длинной гривой, заплетенной во множество косичек, на конце каждой из которых висел маленький серебряный колокольчик. Всадник, восседавший на коне, был облачен в белые узорчатые доспехи, отражающие бледный свет луны. Но даже при этом неверном призрачном свете можно было легко разглядеть длинные черные волосы и спокойные, немного хищные черты лица, так хорошо знакомого Лере… О, она хорошо помнила этот косой росчерк скул, высокий гордый лоб и тонкую линию носа. Это лицо уже успело стать для нее родным… но нет… сейчас в нем вдруг появилось нечто незнакомое и чужое. Девушка скорее почувствовала, чем увидела это, и только потом осознала, что изменилось. Прежде всего, стали другими глаза. Лера еще помнила их теплоту, теперь вдруг скованную арктическим льдом. Его глаза сейчас напоминали драгоценные камни – блестящие, холодные, чужие. Он смотрел на нее, словно не видя. В точности так, как смотрела дочь правителя Дэй. А еще изменилась линия губ. Губы тоже застыли, сложившись в презрительную линию.
Из темноты ночи показался белый конь с длинной гривой, заплетенной во множество косичек, на конце каждой из которых висел маленький серебряный колокольчик. Всадник, восседавший на коне, был облачен в белые узорчатые доспехи, отражающие бледный свет луны. Но даже при этом неверном призрачном свете можно было легко разглядеть длинные черные волосы и спокойные, немного хищные черты лица, так хорошо знакомого Лере… О, она хорошо помнила этот косой росчерк скул, высокий гордый лоб и тонкую линию носа. Это лицо уже успело стать для нее родным… но нет… сейчас в нем вдруг появилось нечто незнакомое и чужое. Девушка скорее почувствовала, чем увидела это, и только потом осознала, что изменилось. Прежде всего, стали другими глаза. Лера еще помнила их теплоту, теперь вдруг скованную арктическим льдом. Его глаза сейчас напоминали драгоценные камни – блестящие, холодные, чужие. Он смотрел на нее, словно не видя. В точности так, как смотрела дочь правителя Дэй. А еще изменилась линия губ. Губы тоже застыли, сложившись в презрительную линию.
– Ты хотела поговорить с Килом. Что же ты молчишь? – послышался надтреснутый глухой голос правителя.
– Я… – девушка запнулась. – Это не он… – наконец, выдавила она.
– Разве? – проговорил Эйлор по-прежнему без всяких интонаций. – Ты обманываешься, человек. Это именно Кил. И сейчас он такой, как всегда. Отдай нам нашу вещь и ступай прочь, он недостоин твоего горячего сердца.
Кирилл казался прекрасной ледяной статуей, и, когда Лера схватилась за его стремя, пальцы и вправду обожгло холодом.
– Кирилл! Ты меня слышишь, Кирилл! – позвала она отчаянно, заглядывая в пустые глаза.
Он смотрел на нее свысока, отстраненно и чуть брезгливо, действительно, как смотрят на какого-нибудь таракана. Разве такой, как Кил, сможет когда-нибудь полюбить ее? Разве есть меж ними что-либо общее?..
А потом он нагнулся в седле, наклонившись к ней, отчего ощущение холода многократно усилилось. Нагнулся и протянул узкую белую руку.
– Отдай камень мне, – сказал Кил ровным голосом, в котором она могла узнать тот голос, что слышала той ночью, когда он вышел к их костру там, в лагере ролевиков, но не тот, что разговаривал с ней после нападения воинов Эйлора.
– Кирилл, что с тобой случилось?!. – На ее ресницах повисла слеза, туманя взгляд, превращая мир в смазанную глупую акварель. – Что они с тобой сделали?
Она еще надеялась до него докричаться, но он оставался холоден. Тонко очерченная бровь немного приподнялась.
– Ничего. Я всегда был такой. Отдай мне камень и можешь уйти. Все закончится.
Боль полыхала перед глазами слепящими алыми вспышками и отдавалась в висках. «Все закончится…» – это значит, что ничего больше не будет. Она может уйти и навсегда позабыть обо всем. Жить привычной жизнь, ездить на ролевки или просто свернуться в клубочек под одеялом и спать, спать, спать… Хорошо бы заснуть так крепко, чтобы никогда не просыпаться…
Ресницы опять отяжелели.
Кил молчал, только протягивал к ней свою узкую ладонь в терпеливом ожидании.
«Все кончено, – подумала Лера, – все уже кончено».
Девушка сжала в руке камень. Он тоже был холодным и совсем неживым. Только камень – ничего большего. Пустяк, дешевка, каких полным-полно… Лучший выход – просто отдать его, а затем повернуться спиной и уйти. И забыть…
* * *Тонкие ноздри Дэй затрепетали.
Эльфийка остро ощущала незримую вибрацию Глаза. Глаз звал, он стремился к своему хозяину и снова жаждал крови. Дэй тоже чувствовала кровь. Она почти ощущала ее на своих губах. Крови будет много, очень много, и реки выйдут из берегов, и пожары взметнутся до небес. Пора, пора изменить все в этом мире! Вернее, даже не изменить – вернуть в прежнее русло. Люди уже нацарствовались – хватит с них. Пусть теперь узнают свое место!
Эльфийка в нетерпении закусила губу. Глупая человеческая девчонка все медлила и ужасно раздражала Дэй самим фактом своего никчемного существования и тем, что на нее вообще мог польститься Кил. Это оказалось до странности болезненным. Дэй никогда и не думала, что испытает подобные чувства. Чем дольше дочь правителя рассматривала соперницу, тем меньше понимала Кила. Что он вообще нашел в этой робкой невзрачной человеческой самке? Дэй решила, что лично расправится с ней, и от этой мысли боль сразу сжалась в крохотный комочек. Да, это выход. Сначала она унизит девчонку, заставит прислуживать себе. А еще пусть помучается, глядя на гибель сородичей. Отец говорил, глупые люди почему-то очень чувствительны к таким вещам… Ну а потом можно будет, скажем, живьем содрать с нее кожу. Эльфийка нежно улыбнулась, представив эту привлекательную картину. Из кожи девчонки, кстати, выйдет отличная оплетка на рукоять меча Кила. Он непременно оценит такой подарок.
Тонкие ноздри снова вздрогнули, втягивая в себя студеный ночной воздух, в котором уже явственно ощущался запах грядущей крови… Ну почему же девчонка медлит!..
Эйлор искоса взглянул на дочь и причмокнул сухими сморщенными губами. Молодая еще, глупая, нетерпеливая. Ничего, мыслит правильно и, в общем, не безнадежна. Сам он тоже ощущал зов Глаза. Еще бы – даже старая застывшая кровь в жилах потекла немного быстрее. Пусть Дэй не думает, что все будет так, как решила она. Мала еще спорить со старшими. И Кил с так некстати проснувшейся человечностью ему, пожалуй, больше не нужен. Конечно, проблему удалось решить, но все это так хлопотно… Да и какой из Кила преемник и кто сказал, что Эйлору нужен преемник, – он еще поцарствует, еще наведет на земле свои порядки.
* * *Лера чувствовала, что внимание эльфов сосредоточено на ней. Нет, она не ловила прямых взглядов – скорее ощущала на каком-то глубинном неосознаваемом уровне, чувствовала тяжесть в висках…
Эльфы! Сказочная мечта стольких толкиенистов!.. Какая горькая ирония! Видели бы ее сейчас товарищи по ролевой тусовке!.. Вот они – дивные эльфы. Холодные и абсолютно чужие, как с другой планеты. У камня, пожалуй, больше эмоций и сочувствия. И Кил… который уже не Кирилл… он тоже похож на вырезанную изо льда статую. И на серебряных доспехах его, похоже, морозные узоры. Что же с ним сделали? Неужели красивая эльфийка сказала правду и это его настоящее истинное лицо? Не может быть. Лера еще помнила его другим… Нет, тогда он не притворялся. Сомневаться в этом – значит предать и его, и себя. Как она могла снова едва не поддаться чужому воздействию?
Эльфы играют по старым правилам. Они не отняли у нее камень – значит, действительно не могут сделать этого по каким-то своим канонам. Как у вампиров – не заходи без приглашения, не бери, если не отдают. Значит, в этом их слабость. Значит, нужно быть сильной. А еще они – не люди, они не умеют меняться и не умеют любить и жертвовать. В сказке, чтобы разрушить их магию, ей пришлось бы совершить какой-то поступок. А что делать сейчас, в реальности?..
Луна тускло отражалась от покрытых изморозью доспехов Кирилла и его неживых застывших глаз. Было тихо – до ужаса тихо. Не шелестели на ветру деревья, не шуршала трава, не ржали похожие на призраков кони. Все эльфийское воинство казалось порождением странного бреда. Закрой глаза – и оно исчезнет.
Перекресток, луна, процессия эльфов… Лера когда-то читала о таком в книге… Ну конечно, сказка про верного Там Лина – рыцаря королевы эльфов. Девушка, освободившая Там Лина в сказке, крепко обняла его и не отпускала, во что бы ни превращала его королева – и в угрожающе шипящую гадюку, и в раскаленный кусок железа, – просто прижимала к себе, и никто не смог противостоять ее любви и ее жертве.
«А если я просто-напросто сошла с ума и всего этого нет на самом деле? Говорила же Маша, что я рехнусь со своими ролевыми играми и придуманной сказочной жизнью!..» – Лера сжала губы и едва слышно застонала. Нет, как бы там ни было, отступать уже поздно.
И она, сама едва понимая, что делает, за пояс потянула к себе Кирилла.
Глава 8 В объятиях смерти
В сказке про Там Лина рыцарь сам упал с коня, едва девушка к нему прикоснулась. Однако этот фокус в реальности оказался неосуществим, по крайней мере, у Леры он не получился. Конь Кирилла, испугавшись ее порывистого жеста, взвился на дыбы, и она едва избежала страшной участи быть растоптанной его копытами.
Девушка изо всех сил вцепилась в Кирилла и неожиданно для себя оказалась перед ним в седле.
Ситуация переменилась и оказалась такой благоприятной, что Лера не смогла ею не воспользоваться. Припав к груди Кирилла и чувствуя сквозь легкую одежду арктический лед его доспехов, она впилась поцелуем в холодные губы. Так или иначе – цель достигнута. Поцелуй разрушит чужие чары и вернет того Кирилла, которого Лера успела узнать и полюбить. Эта простая магия – самая сильная магия на свете, и в голове девушки промелькнула мысль, что, если бы она делала ролевую игру по мотивам собственной жизни, именно такой поцелуй стал бы решением сложного квеста. Открывая глаза, зажмуренные в ожидании чуда, она точно знала, что встретит теплый и любящий взгляд.