Я заранее знала, куда мы упадем, специально приглядев это место. Магия может многое, и уж приблизить визуально какой‑то объект тем более. Я сразу обратила внимание на этот парк, здесь не было местных жителей: вообще никого не было. Здесь гулял только ветер. В Вечном городе мало жителей и улицы всегда полупусты. Мне бы задуматься, почему здесь вообще никого нет, но, увы, умная мысль приходит слишком поздно, когда уже ничего нельзя изменить.
— Мы могли разбиться! — первое, что я услышала от благородной, когда она пришла в себя. Ее аристократическая бледность сменилась лихорадочным румянцем, а по телу временами проходила волна дрожи. Она еще не отошла от потрясения, но я не испытывала ни капли сочувствия к ней. Пора бы Эдаре уже привыкнуть, что жизнь это не веселая прогулка.
— Зачем ты это сделала?
— Согласись, это самый короткий путь из дворца, — сухо заметила я.
Эдара открыла рот, чтобы что‑то ответить, а потом махнула рукой, понимая бесполезность спора.
— Зачем ты сломала rape Фенд ноги? Можно было обойтись без насилия! — упрекнула она меня. Я промолчала. Смысла ей объяснять очевидные вещи не было. Сама поймет, если пожелает. Я выбрала самое безболезненное заклятие, которое придумала в Туманных топях. О сохранности там тварей я думала меньше всего.
— Яра, ответь.
— Отстань, — рявкнула я, прислушиваясь. Что‑то было не так. Я чувствовала угрозу.
— Ты слышишь? — осторожно спросила я девчонку.
— Что?
— Ничего! Даже шума листьев в кроне деревьев нет, а ветер есть, — это неправильно. — Ты уже бывала в их парках?
— Да, но там все было иначе. Здесь как‑то… дико, — подобрала она подходящее слово.
Я огляделась. Действительно, все вокруг было неухоженным. Беседки, скамейки покрывали дикие вьющиеся растения. Кусты росли, где им вздумается, а не в строго определенных местах. Везде царил первозданный хаос.
— Мне кажется, что надо убираться отсюда, как можно скорее, — нервно произнесла Эдара и схватила меня за руку. Я с ней согласилась. Все происходящее мне не нравилась, а главное, было не ясно, чего ждать дальше. В такой ситуации убежать
— самое разумное решение.
Но мы не успели. В одно мгновение «парк» изменился. Его наводнили люди. Много людей: женщины, мужчины, дети и старики. Они гуляли по аллеям «парка», который тоже изменился, будто живые.
— Они…
— Фантомы! Иллюзия! Успокойся. Все это миражи.
Дети, игравшие в догонялки, на поляне весело смеялись. Один ребенок упал и разбил колени. Кровь, что сочилась из ран, была настолько настоящей, что я чувствовала металлический привкус во рту.
— Уходим, живо! — крикнула я и потащила благородную прочь от «людей».
— Что происходит?
— Чувствуешь кровь? Я знаю это заклятие. Это приманка. Судя по количеству «людей»…
Договорить я не успела. По «парку» разнесся человеческий крик полный боли и отчаяния. Он пробирал до костей. Хотелось кричать вместе с тем несчастным фантомом. Страх полноводной рекой хлынул в сознание. Среди «людей» началась паника. Кто бы ни был тот маг, но дело свое он знал. События в иллюзорном мире развивались с пугающей достоверностью.
— Что происходит?
— Бежим, — спокойно сказала я, и сорвалась с места, старательно вливаясь в толпу. В какой‑то момент бежать стало некуда. Фантомы остановились. Что‑то или кто‑то взял их в кольцо. Крики боли были слышны со всех сторон.
— Мы умрем? — не знаю как, но я услышала тихий вопрос Эдары. Хотела ответь, что все будет в порядке, но… Увидела тех, кто убивал «фантомов». Боевые медведи. Десятки боевых медведей рвали «людей» на части. Кажется, мы с Эдарой заглянули на боевую тренировку. Зверей целенаправленно натаскивали убивать людей. Только мне могло так «повезти».
Огромная бурая махина двинулась на нас. Медведь шел не торопясь, зная, что бежать нам некуда.
— Стой! Мы живые! — прокричала Эдара, в попытке достучаться до зверя. Медведи гномов были полуразумны. Но сейчас это бесполезно. Зверя поглотил охотничий азарт, он уже вкусил крови, пусть и иллюзорной, и он желал еще. Не знаю, как, но первую атаку медведя я отразила — щит выдержал. У меня подкосились ноги, пусть сила и заемная, но пропуская ее через себя, я давала нагрузку на весь организм. Зверь мое сопротивление оценил и радостно взревел, ведь гораздо интересней, когда добыча сопротивляется. Другие медведи обратили на нас внимание. Я поняла, что это конец. Первый медведь вновь приготовился к атаке и рванул к нам. Черная тень метнулась ему на перерез. Два опасных хищника сцепились, стараясь перегрызть друг другу горло.
— Эсбен, — мой верный друг. Он узнал меня и встал на мою защиту. Эсбен вышел победителем из схватки, и хромая остановился передо мной. Потом зверь развернулся к остальным хищникам и угрожающе зарычал. Один против всех. В какой‑то момент из общей массы зверей отделилось еще двое. Лейф — рыжий товарищ Лазара. Третьим был огромный медведь, цвет шкуры, которого напомнил мне о снеге. Они встали на нашу защиту.
— Похоже, мы еще помучаемся на этом свете, благородная!
Я не могла понять, чего было больше в моем возгласе радости или огорчения, но знала точно, что жизнь преподнесет мне еще немало сюрпризов. В ответ на эту мысль, в «парке» открылось окно портала. Первым, кого я увидела был Айрдгал. Он возглавлял процессию гномов, которые не торопясь шествовали к нам. Даже отсюда я видела, что мой воин был зол. Очень зол.
— Сокровище мое, — тихо начал говорить Айрдгал, — что ты здесь делаешь? Или же гар Лорам решил поиграть с моим разумом и поместил в иллюзию образ моей невесты? — вкрадчиво спросил он.
— Наследник, я бы никогда не осмелился, — испуганно прохрипел один из гномов.
— Значит, не иллюзия. Очень жаль! — и его взгляд устремился на меня. Глаза у Айрдгала были звериные.
— Ты прав, жаль. Жаль, что на моем пути попался тот, кто лишает меня самого дорого, что есть у каждого. Разума. Он, видимо, желает получить себе в жены, куклу. Что ж, я смогу хлопать бездумно глазами и говорить «мама», — едко бросила я в ответ. Лучшая защита нападение.
— Значит, знаешь, — теперь гневного взгляда удостоилась Эдара. Девчонка нервно икнула и подползла ко мне, прижавшись всем телом.
— Как с тобой сложно, сокровище мое, — устало произнес Айрдгал и запустил руку в волосы. Сегодня его прическа состояла из множества косичек, которые сплетались в одну большую косу за спиной. — Я не намерен выяснять отношения на глазах у стольких свидетелей, — тихо произнес он. В два шага преодолев разделяющее нас расстояние, он подхватил меня на руки и открыл портал.
— Гарбхан, закончи тренировку! — приказал Наследник и шагнул в «окно». Лучше б мы выясняли отношения при свидетелях.
Интерлюдия I
В Морнэйлде, как и в любом большом городе Империи Сарратал было множество парков. В одних гуляли простые люди, в других высшие слои общества. Очень редко (в значимые даты) эта незримая грань стиралась, но не сегодня. Сегодня в парке на пересечении улиц Фонтанов и Северной можно было встретить только простых горожан. Обычно здесь гуляли дочери богатых торговцев и ремесленников, прохаживаясь по аллеям девушки, как яркие птички показывали себя и щебетали, пересказывая друг другу сплетни. Эти часы негласно называли Ярмаркой Невест.
Осень в этом году выдалась на редкость солнечной, хоть и было прохладно, но снег еще не выпал, и потому в парке было очень много народу. Ребятня весело бегала, а «птички» собирали золотые листья. Одинокий художник ждал, когда очередная пара захочет увековечить этот день для себя, перенеся его на холст. Пока же мужчина просто наслаждался прекрасной погодой и наблюдал за молодым человеком, расположившимся на скамейке. Неожиданно художник встрепенулся, и на холсте появились первые линии. Он решил запечатлеть этот странный эпизод, повторяющийся почти каждый день. Студиоз Академии Начал приходил в парк, садился на скамейку и доставал из принесенной корзинки свежую выпечку. Художник мог поклясться, что сдоба была из знаменитого магазинчика толстяка Моккора. От одной этой мысли мужчина сглатывал быстро набежавшие слюни. Его возмущало, что студиоз скармливает эти шедевры птицам. Иногда ему самому хотелось примерить «шубу» из перьев и полакомится вкуснятиной из печей Моккора. Все птицы в парке уже давно ждали прихода студиоза. Он же в такие моменты был похож на огромного кота. Черты его лица заострялись, и сам он принимал расслабленную позу, лениво наблюдая за птахами. Но художник знал, что это обман. Он видел перед собой хищника: большого, сытого и забавляющегося.
Оливер Хос вновь пришел в парк. Это стало своеобразной традицией, отказываться от которой он в ближайшее время не собирался. Охе ловил себя на том, что ему это нравится. Ему нравилось наблюдать за птицами. В их маленьких телах было столько жизни, что Оливер рядом с ними тоже ощущал себя живым. Вроде крохи, сожми в кулаке и останется кровавая смятка, но такие смелые и беззаботные. Они напоминали ему людей вокруг, даже также любили выпечку толстяка Моккора. Оливер усмехнулся и кинул очередную горсть мякоти, птицы жадно набросились на угощение. Охе же задумался о своих дальнейших планах.
Оливер Хос вновь пришел в парк. Это стало своеобразной традицией, отказываться от которой он в ближайшее время не собирался. Охе ловил себя на том, что ему это нравится. Ему нравилось наблюдать за птицами. В их маленьких телах было столько жизни, что Оливер рядом с ними тоже ощущал себя живым. Вроде крохи, сожми в кулаке и останется кровавая смятка, но такие смелые и беззаботные. Они напоминали ему людей вокруг, даже также любили выпечку толстяка Моккора. Оливер усмехнулся и кинул очередную горсть мякоти, птицы жадно набросились на угощение. Охе же задумался о своих дальнейших планах.
После того как Ярогнева оказалась в Вечных скалах прошло уже несколько недель. Империя Сарратал бурлила. Палата Лордов негодовала. Как гномы посмели вырезать все семейство фон Корнтланов? Император лично вмешался в ситуацию, чтобы не допустить начало новой войны. Велиар IV решил обвинить во всем погибших: мертвец ничего не скажет против. Лорда фон Кортлана обвинили в государственной измене. Все его земли были конфискованы без права возврата. Теперь ни один лорд не мог претендовать на них, даже имея родственную кровь в своих жилах. Жену покойного сослали в один из отдалённых монастырей, где она должна была замаливать грехи мужа. За голову наследника, Рупперта фон Корнтлана, объявлена награда. Велиар IV пообещал предоставить Наместнику Предков голову негодяя в сундучке со льдом. Оливер сначала хотел поучаствовать в этой охоте, но потом передумал. Конечно, возможность появиться перед светлыми очами Императора была заманчива, но с другой стороны подобная известность могла сыграть с ним злую шутку позднее. Когда он найдет отпрыска графа, то станет ему вторым «отцом». Лучше если все будут считать, что то была последняя воля покойного, и обучение в Академии Начал оплатил фон Марглант. Оливер позаботиться о своевременном распространение этого слуха. Иначе одиночку без покровительства могут посчитать пустышкой, либо нахальным выскочкой. В обоих случаях Хосу придется ждать беды. Ему же пока известность и лишнее внимание ни к чему. Нежити нужно было действовать тихо, но быстро: время уходило. Охе с отвращением посмотрел на свежий выпуск «Имперского Вестника»: проблемы росли, как снежный ком.
«Вольное братство преклонило колени.
Вольные острова канули в небытие. Вчера все семнадцать капитанов Совета Братства присягнули на верность Империи Сарратал. К сожалению, это не заслуга нашего доблестного флота. Неизвестный враг появился в восточных водах Бескрайнего океана, неся за собой смерть. Вольные острова оказались первыми на их пути. Пираты, державшие все побережье Империи в страхе, не смогли оказать должное сопротивление. Выжившие после нашествия „демонов“ до сих пор появляются в прибрежных городах Империи. Все они твердят одно, что нелюди вырезали всех и купались в крови своих жертв.
Церкви Империи переполнены, люди стремятся замолить свои грехи, веря, что в мир пришли слуги Тьмы, чтобы истребить род человеческий…»
Охе презрительно фыркнул. Нежить прекрасно понимала, что это не слуги Тьма, а что‑то иное, чуждое этому миру. Да и отец сказал, что пока не стоит обращать на них внимание, а сосредоточится на более важных вопросах. Охе опять впился взглядом в газету.
«… Ламер III призвал всех к спокойствию словами: „Если это происки Тьмы, то наш Свет остановит ее исчадия!“
Охе вновь фыркнул, прекрасно зная, что это за свет. С таким „светом“ и тьма не нужна. Империя сама погубит себя, а он подсуетится, чтобы на ее развалинах построить свой мир.
„Верховный магистр Вериг фон Гаустер потребовал от ректора Академии Начал призвать всех выпускников в ее стены, также он обратился с просьбой к Императору, дабы государственная казна выделила средства на дополнительные места. Боевые маги — будущее Империи Сарратал в предстоящей схватке.“
Лич уже поделился своими соображениями по этому вопросу, сказав, что казна никогда не выделить дополнительных средств. Скорее всего, пострадают лорды, каждого обяжут оплатить обучение хоть одному боевому магу. Так что это было делом времени. Через пару недель выйдет новый указ Его Императорского Величества, и лорды безропотно подчинятся.
„… один миллион золотых был выделен на укрепление восточных границ и строительства морских фортов. "
"Многие граждане уже продают свое имущество и устремляются подальше от недружелюбного побережья. Волна переселенцем уже хлынула во владения лордов востока. Неважно демоны или кто‑то другой согнал морских волков с их территории, важно другое — Империю Сарратал ожидают перемены."
Оливер скривился. Кто бы не разорил Вольные острова его это не волновало. Нежить боялась другого. Если неизвестный враг сомнет оборону на востоке, то куда устремятся люди? Охе понимал, что они выберут врага опасного, но уже изученного. Церковь уже запустила свои щупальца света в Приграничье. Планы Оливера начинали рушиться, даже толком не воплотившись. Охсу был нужен ребенок графа, а от Ярогневы же не было вестей. Оливер наведался в Родовую часовню фон Корнтланов, когда все успокоилось. Запах крови там был особенно силен. Среди множеств ароматов он отличил такой знакомый, его ведьму ранили или убили. В тот момент он хотел уничтожить Аделарда. Безумная затея ректора привела к подобному результату. Охе прекрасно понимал, что ректор изо всех сил старается сделать его должником, всячески помогая. Вот только Оливер не знал, что Аделард потребует за свои услуги. Цену лич еще не назвал. Это обстоятельство невероятно злило охса, он не хотел попасть в такую ситуацию, из которой в будущем ему не выбраться. Поэтому Оливер старательно избегал ректора, но в Академии Начал спрятаться от ее главы очень сложно. Охса постоянно приглашали на "чай".
Его убежищем стал этот парк, ему он нравился по многим причинам. Одной из которых, как ни странно, были птицы. Он даже подумывал поймать себе парочку и посадить в клетку, но останавливало его то, что он мог просто про них забыть позднее. Смысл их держать, если они сдохнуть от голода в его отсутствие. От подобных мыслей охс приходил в бешенство. Он нежить, его ничего не должно волновать и уж тем более судьба птиц. Проклятое семя делало свое "черное" дело, не обращая внимания на все попытки Оливера хоть как‑то помешать ему.
Охс менялся и ему это не нравилось. Чувства нежити не нужны, но вот все остальное. Оливер заметил, что стал ощущать вкус человеческой пищи. Правда в отличие от крови она не насыщала. Хос пристрастился к вину, предпочитая сорта красного. Глядя на фужер с ним, охс представлял себе кровь, что это она ласкала бокал изнутри. Теперь каждое утро на рассвете он открывал бутылку и наблюдал, как красная пьянящая жидкость играет на солнце, сквозь стекло кубка.
Второй причиной, по которой охс наведывался в парк стали женщины. Здесь было много дивных цветов, которые он желал сорвать. Недавно помимо жажды человеческой крови и мяса, у него проснулся голод иного рода. Плоть. Теперь нежить понимала, почему люди не могут справиться с этим. Охс познал женщину. Правда бедняжка после этого не выжила, но нежити было плевать. Да и кто его осудит, глава приюта при монастыре святой Кары была редкостной стервой. Ему бы многие сказали спасибо за ее смерть. Да, охс решил проверить, вдруг Зертиш не солгала. Аделарду же на недоуменный вопрос: "Зачем?", он ответил полюбившейся людской фразой: "Чем Тьма не шутит?".
Действительно, вдруг Ярогнева в приступе отчаяния сказала правду, но ведьма его не разочаровала: мальчика в приюте не оказалось.
Охс поднялся со скамейки и мягкой поступью подошел к художнику. Его он заметил давно.
— Сколько? — спросил лар Хос. Он прекрасно знал, кого рисовал художник.
— Я хотел бы оставить себе эту картину, господин, — промямлил мужчина. Он в некоторой степени чувствовал себя виноватым перед магом, будто отобрал у того кусочек чего‑то личного.
— Сколько? — вновь повторил Оливер, и все его благодушие испарилось, как вода на солнце.
— Бесплатно, господин, — побоялся назвать цену художник. Он прекрасно видел, что теперь перед ним хищник.
— Держи, — Оливер протянул магу корзинку с оставшейся сдобой, после чего забрал холст. — Больше не смей наблюдать за мной, человек, — раздраженно проговорил Хос. Он вновь злился. Надо было забрать картину, ничего не давая взамен, но… Она ему понравилась. Картина будет чудесно смотреться у него над каминной полкой. Он, как человек, стал обрастать вещами.