Соблюдали аналогичные обряды и при строительстве корабля. Ещё и сейчас у некоторых народов, живущих по законам древности и искушённых в мореходстве (например, у полинезийцев), существует обычай убивать, скажем, птицу и кропить её кровью только что построенное судно в момент первого спуска на воду. В «развитых» странах вместо жертвенной крови используют бутылку с шампанским, разбиваемую о борт. Для нас это – дань традиции, красивый спектакль, смысл которого давным-давно позабылся. Древний человек на полном серьёзе вкладывал в своё творение бессмертную душу и был свято уверен, что дом, корабль, оружие, одежда и любой другой материальный предмет, вплоть до обыкновенной ложки, станет относиться к нему так, как он, человек, этого заслужит.
Современное выражение «работать с душой» – весьма бледный намёк на то, как относились к своему делу древние мастера… А теперь спросим себя: стал бы человек с подобным мировоззрением жить в кое-как сложенном доме? Мог ли такой дом вообще существовать? Деревянные избы, сложенные нашими предками-славянами, служили по несколько сот лет – гораздо дольше современных домов. Стали бы древние воины одеваться в «грубо сшитые» куртки? Можно спорить на что угодно, что эти куртки сидели на них как собственная кожа. Вот и корабль древнего скандинава, к которому с момента закладки относились как к живому и разумному существу, служил своему хозяину верой и правдой и был вдобавок настоящим произведением искусства.
Другое дело, на эти корабли достаточно посмотреть один раз, и ни у кого язык не повернётся назвать их «грубо сколоченными». Иные авторы предпочитают изумляться: и как это, мол, варварский народ с его примитивными инструментами и отсутствием современных материалов умудрялся… Давайте же поподробнее присмотримся к «первобытным» материалам и «примитивному» инструменту.
О древнем материаловедении
Если заглянуть в общий учебник скандинавской истории (или истории одной из этих стран), можно убедиться в том, что глава, которая обычно называется «Походы викингов», идёт, как правило, второй по порядку. Всё, что было до викингов, обычно умещают в крохотный раздельчик, именуемый «Первобытно-общинный строй». Оно и понятно: только начиная с эпохи викингов можно, благодаря сохранившимся хроникам, говорить о каких-то конкретных исторических сведениях, то есть об отдельных событиях политической истории и о том, когда и почему каждое из них произошло и кто в нём участвовал. Всё, что было раньше, окутано, так сказать, туманом.
Есть, конечно, археологические находки, но ни имён своих владельцев, ни обстоятельств их жизни большинство предметов открыть нам не в состоянии… Заметим в скобках, что точно так же обстоит дело и с российской историей. Всё, что до легендарного 862 года (опять-таки эпоха викингов!), практически «покрыто мраком неизвестности», а посему и умещается в учебниках в одну-две малюсенькие главки: конкретных упоминаний, с именами и датами, кот наплакал, археологические же находки рассортированы учёными на культуру такую-то и такую-то, а дальше начинаются предположения и шаткие версии. То есть история вроде как и была, но вроде и нет…
На многих людей, в том числе и на научных работников, не говоря уже о писателях и кинематографистах, такое положение дел производит впечатление, которое иначе как гипнотическим и не назовёшь. Вынужденная скудость познаний современных историков переносится на реальную жизнь. Между тем, если для нас только ко времени эпохи викингов что-то начинает выплывать из исторического тумана, это вовсе не значит, что тогдашние люди жили в какие-то «изначальные» времена!
Приведу пример. В одном очень обстоятельном и толковом исследовании, посвящённом естественным красителям для тканей и кожи в быту древних славян, меня буквально наповал сразила примерно следующая фраза: «Конечно, нашим предкам были известны свойства лишь некоторых из перечисленных выше растений…» Неужели, подумала я, автор всерьёз полагает, будто тысячу лет назад наши предки, как говорится, только что слезли с дерева и начали изумлённо обозревать окружающий мир?.. Или он представляет их себе как современных горожан, выбравшихся «на природу» со школьным учебником ботаники?..
Сколь бы древнюю эпоху в жизни человечества мы ни взялись рассматривать, эпоху без прошлого нам найти не удастся. Под каждой лежат ещё пласты и пласты, века и века. И все эти века были посвящены постижению самих себя и окружающего мира.
Человек, живший тысячу лет назад в условиях натурального хозяйства, мог рассказать об этих самых травах в сорок раз больше, чем о них написано в ботаническом определителе. Потому что это был его мир . Он не был, как мы, туристом на лоне природы. И в этой природе, дикой или одомашненной, он разбирался ничуть не хуже, чем квалифицированный механик – в автомобильных моторах. Потому что за ним стоял опыт поколений, веками применявшихся к природе, стремившихся вписаться в круги и ритмы Вселенной…
Такое длинное предисловие мне понадобилось для того, чтобы обосновать мысль: великолепные корабли викингов появились не на пустом месте. И до них существовала мощная кораблестроительная традиция. А значит, и вековые познания об использовании материалов. В этом последнем, кстати, наглядно убедились специалисты, решившие воссоздать древние суда из древних материалов, древними инструментами и пропутешествовать на них по древним маршрутам, пользуясь при этом опять-таки древними навигационными приборами.
Дерево
Изучив во всех деталях корабли из Гокстада и Усеберга (о которых говорилось в начале раздела), специалисты одно время считали, что излюбленным материалом кораблестроителей времён викингов был дуб . Из книги в книгу кочевало утверждение, что использовались также ясень, бук, берёза, сосна, ель, липа, ива и даже ольха, но, мол, постольку поскольку. Это мнение держалось до тех пор, пока не начали строить копии древних судов. Тут-то и выяснилось, что Гокстадский и Усебергский корабли не были «серьёзными» морскими судами – скорее, оба они служили чем-то вроде королевских яхт, на которых совершали прогулки конунг или, в случае Усебергской лодьи, вдовствующая правительница. Возможно также, что оба судна были специально выстроены для торжественного погребения. Так или иначе, в настоящем морском плавании и тому и другому судну пришлось бы плохо. Хотя размеры и обводы обоих выдержаны в лучших традициях своего времени. Почему?
Опытные моряки, которым дали попробовать «в деле» воссозданные корабли викингов, были потрясены гибкостью и эластичностью корпуса на волне, особенно в шторм. Корабль буквально «перетекал» с гребня на гребень, при этом борта его «дышали» под напором волн так, что у команды поначалу волосы встали дыбом: сейчас затрещат! Только потом моряки поняли, что это не недостаток, а преимущество… А учёные снова обратились к древним хроникам, повествовавшим о корабельных делах, и нашли там упоминания об эластичности корпуса. Оказывается, викинги отлично знали, что так и следовало строить корабли подобного типа. Нашлось и объяснение, которое они давали явлению, испугавшему современных моряков: корабль, мол, изгибается по волнам, словно рыба или тюлень, и оттого движется быстрей. Это объяснение совсем не столь наивно, как кажется на первый взгляд. Люди понимали, что напору сил природы лучше противостоять не тупой механической прочностью, а упругостью и гибкостью, перераспределением возникающих нагрузок…
По ходу дальнейших экспериментов выяснилось, что требованиям, которые предъявляет море к корабельным бортам, лучше отвечает не дуб, а ясень. Дуб слишком жёсток; во время ходовых испытаний, в условиях свирепого шторма, бывало и так, что дубовые детали ломались, а ясеневые – выдерживали. Тогда снова обратились к древним анналам и выяснили, что жители европейских побережий, напуганные нападениями викингов, нередко называли грозных пришельцев «аскеманнами» – «ясеневыми людьми», ведь «аск» в переводе с древнесеверного – «ясень». «Асками», согласно тем же анналам, иногда называли и сами корабли викингов.
И ещё одна деталь, на мой взгляд, немаловажная. На страницах этой книги немало говорится о том, как мифологические соображения пронизывали, а порою определяли всю жизнь древнего человека. О мифологии древних скандинавов будет рассказано в особом разделе, здесь же упомянем только, что Мировое Древо, соединявшее между собою все девять миров скандинавской мифологии, было… ясенем . Кроме того, самого первого мужчину Боги вырезали опять-таки из ясеня; его так и звали – Аск. А певцы и поэты, слагая песнь о мужественном воине, нередко называли его «ясенем битвы»… Что тут было причиной, что – следствием, нам остаётся только гадать.
Корабельных дел мастера времён викингов не только хорошо разбирались в том, из какой породы дерева лучше всего делать ту или иную деталь судна, но и как наилучшим способом использовать данное конкретное дерево или его часть.
Например, они знали, что для самых ответственных деталей лучше брать древесину из той части ствола, которая при жизни дерева была обращена на север: она получала меньше солнца и тепла, а значит, древесина здесь оказывалась более мелкослойной и плотной. Кроме того, дерево, выросшее в густом лесу, а значит, всю жизнь тянувшееся вверх, к свету, не имеет нижних ветвей, волокна древесины в нём ровные, стало быть, из такого ствола может получиться прекрасное бревно для киля или несколько длинных ровных досок. Дерево, выросшее на открытом месте, имеющее густую крону и мощные нижние сучья, могло быть разделано на доски для носа или кормы (доски в этих местах должны были иметь естественную кривизну), либо на брусья, опять-таки с естественным изгибом, для шпангоутов, штевней и иных деталей, которым полагается сочетать упругую гибкость с немалой механической прочностью. Свои требования существовали для вёсел, для палубных досок, для мачт, для блоков, катков и ещё множества корабельных деталей и принадлежностей. Всюду использовалась отборная древесина, и то, что не годилось для одного, шло на другое…
Много ли дерева уходило в общей сложности на строительство одного корабля? Специалисты подсчитали: для постройки боевого корабля длиной двадцать – двадцать пять метров было необходимо срубить не менее одиннадцати деревьев метровой толщины с длиной ствола около пяти метров и ещё одно пятнадцати—восемнадцатиметровое – на киль. Это давало пятьдесят – пятьдесят восемь кубометров древесины нужного качества.
Было бы, однако, величайшей ошибкой считать, что выбор дерева определялся исключительно его «потребительскими» характеристиками. Срубая дерево, особенно «благородной», овеянной сказаниями породы, древний человек прекрасно понимал, что убивает живое существо, имеющее такие же права на жизнь, как и он сам. Прежде чем пустить в ход топор, он долго винился перед деревом, объясняя ему, какая такая неотложная нужда привела его в лес. Когда же доходило до рубки, в сторонке ставилось угощение, – например, кусок хлеба с маслом, – чтобы древесная душа, соблазнившись лакомством, на время покинула ствол и не испытала лишних мучений. В дальнейшем, совершив деревоубийство , человек подвергал себя очистительным обрядам вроде тех, которыми сопровождалось убийство врага. Подобные воззрения зарегистрированы учёными-этнографами по всему миру – и у африканских племён, и у южных соседей скандинавов – славянских народов.
Кроме того, существовала целая система верований, строго определявших, какое дерево можно рубить, какое – нельзя. Эта тема сама по себе необыкновенно интересна и, как все прочие, заслуживает отдельного исследования. Мы её, как и многие другие, здесь едва обозначим.
Мне в своё время пришлось описывать, как наши предки славяне выбирали деревья для строительства дома.
Каких только ограничений там не было! Например, запрещалось брать дерево, выросшее на старой дороге, иначе «уйдёт» из дому богатство, счастье, здоровье. Почему ?
Оказывается, дороге приписывали сугубо отрицательный мистический смысл. Опять-таки, почему ?
Вспомним главу «Колдовство финнов»: если долго идти куда-то, так и придёшь прямиком на тот свет. Значит, любая дорога есть «по определению» дорога на тот свет. Что хорошего на ней может вырасти? Прямых данных у меня нет, но я сильно сомневаюсь, чтобы древний скандинав, которому отнюдь не чужды были такие воззрения, взял для своего корабля дерево, выросшее на старой дороге.
Ещё пример. Если срубленное дерево падало вершиной на север, наши предки славяне опять-таки не спешили вставлять его в сруб. Почему ? Вспомним главу «Дом, который построил Бьёрн»: север считался средоточием злых сил, там «умирало» солнце, там было жилище холода, смерти и тьмы. Помимо севера, славяне с большим подозрением относились к западу, а скандинавы, наоборот, к востоку: на западе лежал океан, дышавший в зимнюю пору теплом и круглый год снабжавший человека пищей. Зато с востока, в силу климатических особенностей, дули холодные ветры, к тому же там – если смотреть со стороны Норвегии – располагались суровые, негостеприимные горы с ледниками, оползнями и камнепадами. Не случайно норвежский эквивалент выражения «пошёл к чёрту» звучал так: «на север и в горы!». Одним словом, если срубленное дерево падало макушкой на север или на восток, древний скандинав, скорее всего, задумался бы, стоит ли делать из него доски для корабля. Он ведь собирался доверять кораблю свою жизнь, а значит, должен был вложить в него только самое хорошее и светлое, любезное Богам и послушное человеку!
Разделка на доски
Срубив наконец дерево, его разделывали сразу, не оставляя вылёживаться. Современные корабелы предпочитают выдержанное дерево, но и древние мастера знали, что делали. По мнению специалистов, они руководствовались двумя соображениями: во-первых, сырое дерево легче поддаётся обработке, а во-вторых, при выдерживании оно усыхает и может растрескаться. Гниль же, как пишут исследователи, корабельным доскам отнюдь не грозила: викинги строили суда открытого типа, с отлично проветриваемым трюмом.
В современной промышленности брёвна распиливают на доски специальными пилами. Викинги поступали иначе: приготовленное бревно раскалывали вдоль с помощью клиньев на две половинки. Потом – ещё и ещё раз пополам. Как показали эксперименты, из ствола поперечником около метра выходило примерно двадцать одинаковых досок шириной до тридцати сантиметров. Примитивная техника? Викинги не знали пилы?.. Отлично знали. И пилу, и ножовку.
Просто, как пишут учёные, современная технология деревообработки ориентирована на количество, а в древности во главу угла ставили качество. Особенно в таком жизненно важном деле, как строительство корабля. Доски, полученные из расколотого клиньями бревна, имели целый ряд преимуществ перед пилёными. Они прочнее, меньше подвержены усыханию, не так сильно коробятся и трескаются. Ещё бы, ведь клин действует вдоль волокон, так, как «удобнее» раскалываемому бревну, а пила режет и рвёт как попало. Ко всему прочему, колотые доски с одного боку получались несколько толще. Легко убедиться, что при соединении бортовых досок внакрой (излюбленная техника викингов) этот, на первый взгляд, недостаток превращался в достоинство. Более толстая часть давала возможность сделать в ней вырез для наиболее плотного прилегания соседней доски.
Инструменты
Инструменты для работы по дереву, которыми пользовались викинги при строительстве кораблей, также стали известны учёным большей частью после раскопок древних могил. Специалисты единодушны в том, что выбор этих инструментов весьма широк и в умелых руках достаточен для всех необходимых операций. Изучение найденных наборов, внимательное рассмотрение сохранившихся изображений, а также следы, оставленные разными инструментами на деревянных деталях, позволили заключить, что важнейшим орудием был, несомненно, топор . Владели же им древние мастера поистине виртуозно. «Невероятно!» – восклицают исследователи, отмечая, что даже окончательная отделка бортовых и палубных досок производилась иногда топором, хотя существовали и более, казалось бы, подходящие приспособления: тесло и скобель .
Топоры использовались нескольких типов, в зависимости от вида работы. На одном древнем изображении было найдено сразу четыре типа топоров. Одним валили деревья, другим обрубали сучья, третьим выглаживали доски и четвёртым производили окончательную обработку после прилаживания доски к корпусу.
Такое пристрастие к топору отнюдь не случайно и не является отличительной чертой именно викингов. Мне приходилось встречать точку зрения, гласившую, что викинги, мол, в постоянных сражениях до того привыкали действовать «излюбленным оружием» – топором, – что и в мирное время предпочитали его всему остальному. Однако дело, думается, не в том. Например, русские плотники даже в гораздо более поздние времена тоже признавали только топор, используя его где только было возможно и упорно отказываясь от пилы. Плотников за это штрафовали, поскольку пила во многих случаях позволяет «рациональнее» использовать древесину, но упрямые мастера стояли на своём. Почему ? Пила лохматит и разрыхляет древесные волокна, в то время как топор их, наоборот, сглаживает и плющит. Деревянная деталь, вытесанная топором, впитывает влагу гораздо меньше выпиленной, а значит, меньше гниёт и служит не в пример дольше…