– Нет пряника. Но нет и кнута. Невозможно рассчитывать, что они хотя бы побоятся действовать вопреки нам. За то, что я взял бюджетные деньги и направил куда захотел, вообще никакой ответственности не предусмотрено. Батон в булочной украл – в тюрьму, а взял миллиарды рублей или долларов…
– Провел приватизацию…
– Даже не провел приватизацию. А взял «Сибнефть», "Норильский никель" и подарил друзьям. До тех пор, пока не докажут, что я рубль положил себе в карман, вообще не за что посадить. Миллиарды долларов направляются на разные там не предусмотренные в бюджете инициативы, все уходит налево, и никто вообще не отвечает. Вот две стороны вопроса.
– Часто ходят разговоры, что вы обличаете нечистых на руку деятелей и организации, но никогда не указываете конкретных имен. Получается, врезал по всем, но ни про кого не сказал.
– Я кого-нибудь сейчас обличал?
– Вот о чем я и говорю. Систему.
– Я говорил о том, что люди в абсурде, в дурдоме, мы не можем развиваться. Какие разговоры про иностранные инвестиции? Какой больной пришлет сюда свои деньги? Я спрашивал у господина Лифшица: вот вы часто ездите брать взаймы деньги для России. Если б вы были банкиром, вы бы России денег дали? Он сказал: да ни за что в жизни! Никогда, ни копейки! И не потому, что мы иностранным инвесторам не даем каких-то льгот. Даем. Но – избирательно. Вот сделайте меня завтра президентом. Я дам вашему конкуренту налоговые, таможенные и другие льготы, а вы разоритесь, ваши деньги пропадут. А я за это не буду отвечать. Это не имеет ни малейшего отношения ни к демократии, ни к рыночной экономике, ни к западному пути.
– Это имеет прямое отношение к олигархии, которая правит в нашей стране.
– Чистейший феодализм. Попробуйте сделать даже нынешних грешных исполнителей и законодателей финансово независимыми. Но повесив над ними хороший кнут. Как вы думаете, кто будет против? Дате же так называемые олигархи первые будут против.
Потому что сегодня они всех этих и законодателей, и исполнителей покупают за копейки.
– Юрий Юрьевич, но откуда взять деньги, чтобы платить прилично? Олигархов, что ли, грохнуть, а их деньги пустить на увеличение зарплаты?
– Это я могу воспринимать как удачную шутку. Что у нас, нет денег на хорошую зарплату президенту, да? Рубль в месяц на депутата Думы – это много или мало?
– Мало.
– Если бы наши граждане скидывались по рублю в месяц…
– Бешеные деньги, сто пятьдесят миллионов.
– У депутата Думы была бы зарплата в двадцать тысяч долларов. В месяц. Зато вы имеете право звонить ему в три часа ночи и требовать: иди решай мои вопросы. И его было бы уже не так легко купить, как сегодня.
– Но тогда надо менять законы, должен работать закон об отзыве депутатов. Я свои деньги даю, но также имею право с него спросить и сказать: а ну, пошел отсюда, и никакого партийного списка. В Петербурге у нас есть своя фракция. Первые два законопроекта, которые мы внесли, как раз об этом. Первый о праве граждан на информацию. То есть публиковать поименные списки всех голосований. Ты с кем, ты чей будешь? За или против? Кстати, обратите внимание, кто больше всех кричал про ненавистный режим. И как эти люди, эти партии проголосовали по импичменту президента.
– Ну, Жириновский, КПРФ всегда голосуют за власть.
– Не только. Я уважаю тех, кто в оппозиции. Я могу уважать тех, кто с властью.
Ноянемогу уважать тех, кто кричал: "Долой эту власть!", а сам потом голосовал тихонько за сохранение этой же власти.
– Это не личная месть совершенно определенному человеку?
– Да я не про него. Я про систему. Второй законопроект, который мы внесли, – об отзыве депутата. Почти два года он лежит.
– И никак?
– Большинство категорически против. А граждане не осознают, что это их главный вопрос. Пенсии, стипендии, прекращение строек века возможны только тогда, когда депутаты хотя бы в этом станут поднадзорными гражданам.
Счетная палата только что закончила проверку, как же реализуются разрекламированные соглашения о разделе продукции на Сахалине. Цена вопроса – восемьдесят миллиардов долларов. А у нас двадцать миллиардов долларов бюджет прошлого года. Четыре годовых бюджета России! То, что мы там вскрыли, мягко говоря, плохо говорит и о тех, кто заключал соглашение, и о тех, кто лоббировал.
– Лоббировало "Яблоко"?
– Посмотрите распечатку голосования.
– Я правильно понимаю, это «Яблоко» лоббировало?
– Да. Посмотрите распечатку голосований. Что может быть проще? Они со мной не согласны, я с ними. Давайте пошлем комиссию объективную, чтобы на месте разобралась. Дадим задание Счетной палате, чтобы выехала на Сахалин и проверила.
Вы очень жестко формулируете условия, очень жестко относитесь к выбору союзников. А будьте помягче – и народ к вам потянется. Вы, осознавая все беды России и понимая, что должно быть сделано, отказываетесь от любых реалистичных методов воплощения ваших же задач и целей. Получается, все вокруг известно в чем, а только вы в белом фраке? И самое главное, таким, как вы, нет поддержки народа. Например, Сергей Адамович Ковалев, политзаключенный, друг Андрея Дмитриевича Сахарова, в общем, репутация безупречная. А в смысле поддержки народа – маргинал, на обочине где-то… Вам не кажется, что и вы скатываетесь к маргинальным политикам, к которым в последнее время относятся, как… Кто-то относится к ним как к совести нации, кто-то – как к городским сумасшедшим.
– Я есть я. Другим быть не могу. Как говорится, делай, что должен, и будь что будет. А вы мне пытаетесь доказать, что люди, которые не совершают подлости каждый день, скатываются в маргинальные политики.
– Я не говорю, что это плохо!
– Да. Вся горечь в том, что это действительно так. Если ты не воруешь – ты на задворках политики…
– Значит, при такой системе честный человек не может донести до общества свои принципы и каким-то образом общество изменить. Через парламент пути нет. Значит, надо нам, народу, выходить на улицы и говорить: мы вам всем не доверяем?
– В стране ситуация не такая. На самом деле народ доверяет власти – вот в чем беда! Если я политик, я должен быть виден насквозь, все карманы нараспашку.
Частное лицо имеет право на тайну кармана, тайну личной жизни и так далее. А политик, государственный чиновник – таких прав не имеет. Но народ наш об этом не знает или относится снисходительно: ну ладно, они там втихаря грешат, шахермахер, но все мы люди-человеки… А так – нельзя! Нет проблемы недоверия к власти. Все наоборот! Народ излишне поверяет власти, легковесно и легкомысленно относится к своим правам, не контролирует ее, не требует постоянного отчета. Народ наш еще не понимает, что власти доверять нельзя. Нельзя доверять власти.
Борис НЕМЦОВ: "Сначала думал, что попал в сумасшедший дом"
‹1 мая 2000 г.›– Борис Ефимович, прошло время, и вы теперь можете сравнить те ожидания, которые были перед выборами в Думу, с настоящим положением. Что изменилось в структуре власти, что изменилось в Думе? Как вам теперь работается с новой властью?
– В Думе в первый раз в жизни. Могу сказать: ощущение очень сильное. Сначала мне казалось, что я попал в сумасшедший дом. Вы знаете такую организацию в стране, где рядом могут сидеть Шандыбин и Березовский? Лигачев Егор Кузмич и Роман Абрамович?
– Ну, пожалуй, только тюрьма.
– Да нет, в тюрьме олигархи не сидят, коммунисты тоже, поэтому таких организаций нет. Дума Государственная – это, по-моему, единственное исключение.
Я понял, что такова наша страна, раз она избрала такую Думу. И второе. В этой Думе, несмотря на то что она напоминает паноптикум, нам нужно сделать то, что мы обещали сделать. Начиная от отмены депутатской неприкосновенности и заканчивая снижением налогов, принятием закона о земле.
Коэффициент полезного действия Государственной Думы крайне низок. И именно этим объясняется, почему люди ее так сильно не любят.
– Какую выбрали…
Да. Каждый народ достоин своей власти. Думу избрали люди. И коль скоро главный чукча нашей страны – это Абрамович, главный западносибирец – Егор Кузьмич Лигачев, а главный горец – Борис Абрамович Березовский, то что избрали, с тем и придется работать.
Кстати, Евгений Максимович Примаков для меня был приятным открытием. Он человек, который держит слово до последней точки. Вот это крайне важно,
– Редкость.
– Это крайне важно. И я вообще считаю, что он глубоко порядочный человек.
– Абсолютно с вами согласен.
– В общем, есть и приятные открытия в Думе.
– Как вам кажется, есть ли надежда, что в Думе будет образована некая правая коалиция, куда войдут относительно либеральные движения, и будет ли совместная борьба против коммунистического центра и шатающегося "Медведя"?
– Во-первых, «Медведь» уже, по-моему, перестал так флиртовать с левыми и занял вполне достойную предвыборную позицию. Было бы глупо, если бы путинская партия сейчас флиртовала с коммунистами, в то время как сам Путин боролся с Зюгановым на президентских выборах. Абсурд политический. Они все-таки стараются с левого фланга уйти. Что касается некоммунистической коалиции, то есть несколько факторов, которые говорят за то, что она может действовать.
Фактор первый – избрание меня заместителем председателя Государственной думы. Я не говорю, что он первый по значимости, а просто тогда коммунисты костьми ложились, чтобы я не был избран. Тем не менее все некоммунистические фракции за это проголосовали, включая, кстати говоря, даже лидера ЛДПР. Что совсем, как вы знаете, экзотично.
– Что знаменательно.
– Да, я был просто потрясен такой гибкостью Владимира Вольфовича.
Второй, гораздо более серьезный пример – голосование по СНВ-2. Договор этот многострадальный, выгодный России. Семь лет он через коммунистическую Думу не проходил, однако после объединения всех некоммунистических фракций мы получили большинство. Это новая реальность России впервые коммунисты оказались в меньшинстве. И если некоммунистические фракции осознают важность исторического момента, то это нас будет сильнее объединять, чем какие-либо личные договоренности.
Теперь о СПС и «Яблоке». Говорить можно много, но надо конкретными делами доказывать, что мы готовы к сотрудничеству. СПС – уникальная организация. У нас нет вождя. Есть Кириенко, Гайдар, Чубайс, Ирина Хакамада…
– Господин Титов еще…
– Да, господин Титов, который участвует в губернаторских выборах в Самаре и которого мы поддерживаем. Другие есть региональные лидеры, входящие в СПС.
Каждый из них с амбициями. Но все мы вместе. В современной России не было еще организации, объединяющей столько ярких людей!
Двадцатого мая будет съезд. Я надеюсь, что он пройдет успешно.
Теперь – о президентских выборах 2004 года. Возможно, будет много желающих стать кандидатами от СПС. Я считаю, что перед выдвижением надо выбрать пять-шесть регионов, демократически ориентированных. Например, Москву, Санкт-Петербург, ряд уральских регионов, возможно, мой родной Нижний Новгород, Самару, и в этих пятишести регионах провести предварительные выборы, определить, к кому действительно избиратели относятся с наибольшей симпатией, и его одного оставить.
– Оставить одного реального кандидата от демократических сил?
– Да. Если к этому присоединится еще и «Яблоко», тогда проблема объединения демократических сил будет решена. Вот в чем я вижу смысл своей работы в Государственной думе.
– Раз уж вы заговорили о Питере как о демократически ориентированном регионе, не могу не вспомнить… Я сам слышал на похоронах Анатолия Александровича Собчака, как было сказано, что люди, виновные в его травле, должны быть наказаны, что это Уголовное преступление. Я видел, как вы разумно объясняли господину Степашину, почему его кандидатура была бы в высшей степени уместной на пост кандидата в губернаторы Петербурга. И госпожа Матвиенко соглашается, и когда работа уже идет, вдруг тот же самый человек, который говорил: давайте попробуем, говорит: полный назад. Это ужасно выглядит. Вроде как я хозяин своего слова: захотел – дал, захотел – забрал.
– Ну, это наша традиция. У нас главы государства всегда так себя вели.
– Так может, пора отказываться от традиций?
– Я тоже так считаю. Это было поражение не Матвиенко и даже не Степашина. Это было поражение Путина. Мы с вами помним его слова, сказанные на похоронах Собчака. Мне было очень приятно слышать, что он помнит и уважает своего учителя и своего руководителя. А дальше началась череда гигантских ошибок и просчетов.
Самая большая состояла в том, что сначала предложили Степашина, а потом сказали, что он не годится.
Это ошибка и Путина, и Степашина. Нельзя быть пластилиновым, если ты политикой занимаешься. И еще есть один российский мистический момент. Если ты что-то сказал перед гробом человека, которого уважаешь, перед гробом учителя, это должно быть выполнено. У нас страна христианская. И к этому люди совсем подругому относятся.
А Валентину Ивановну мне просто жалко. Она такой добросовестный комсомольский работник, потом партийный, на дипломатической работе была, а тут ее окунули в публичную политику, где используются грязные, недостойные методы. Она должна была знать, куда она идет, и на что она идет. Но раз уж она решила, то нельзя отступать.
– Конечно.
– После драки кулаками не машут. Это прошлый век уже. Но это ошибка Путина.
Этот город отдан человеку, который травил его учителя. Не умеешь учиться на чужих ошибках – учись на своих. Но если ошибается сельский староста, то у когото отбирают дрова, не дают убрать сено с собственного участка. А если ошибается президент, то гибнут люди. Вот в чем дело.
– Борис Ефимович, на похоронах Собчака было немного людей, искренне скорбящих, зато очень много людей, которые приехали «порешать» свои дела и делишки.
Прилетели олигархи, видно, чтобы побыть рядом с Путиным. Это вообще норма в политике – использовать любой повод, чтобы оказаться поближе к будущему тогда президенту и «порешать» вопросы?
– Тот, кто занимается политикой, к сожалению, часто свои интересы ставит выше общепринятых норм приличия, порядочности. И наоборот: тот, кто сохраняет эти нормы, он считается чудаком. Когда ведешь себя по-человечески естественно и правильно, многие говорят: "Ты такой провинциальный парень, ты просто не знаешь, как себя вести". И наоборот, когда ведешь себя цинично и очень прагматично, к тебе начинают относиться с уважением. Это я на себе испытал многократно.
– Борис Ефимович, что-то у нас в стране начнет меняться?
– С Ельциным все было более-менее ясно. Несмотря на его непредсказуемость. Кто правит в Кремле, Семья, все такое прочее. Мы знали, что завтра будет, кто начальник, кто подчиненный, что в Завидове происходит, что в Центральной клинической больнице. Все было предсказуемо.
С Путиным появились развилки. Либо продолжить дело Бориса Николаевича по строительству византийской России, с интригами, склоками, подковерными выяснениями отношений и так далее…
– Тем более что кристаллизатор в виде Волошина по-прежнему присутствует…
– Либо попытаться все-таки построить европейскую Россию. Вот такой выбор. И я очень надеюсь, что Путин тоже понимает это. Способен он повернуть развитие страны и выработать стратегию развития страны так, как многим приличным людям в России хочется, или нет – покажет ближайшее время. Я готов всячески ему содействовать в этом, хотя я не являюсь его безусловным сторонником и не бросаюсь к нему на шею, и вряд ли когда-нибудь это случится. Тем не менее готов… Борис Ефимович, а на следующих президентских выборах не попробуете взять быка за рога?
Я уже объяснял, какая технология, на мой взгляд, должна быть в 2004 году. Если она будет утверждена, то почему нет, можно пойти. Такая система выдвижения кандидата привлечет людей к политическому процессу, что крайне важно. Дело в том, что у нас чем умнее человек, тем он зачастую аполитичнее. С этим надо заканчивать. Это наша страна. Мы здесь родились, мы здесь умрем.
А коль скоро так, то надо хоть что-то делать.
Сергей ШАХРАЙ: "Суд над КПСС мог превратиться в Нюрнберг. Мы это не допустили"
‹18 мая 2000 г.›– Сергей Михайлович, по вашей биографии можно писать новейшую историю России. Везде и во всем вы участвовали: и Беловежское соглашение, и суд над КПСС, и СНГ, и чеченская проблема. И, как я понимаю, за это вас сейчас только ленивый не пинает. Обидно ли слушать? И есть… бывает ли правдивая и справедливая критика?
– Меня не особенно попинаешь. Не из того материала я сделан. Иногда бывает обидно, когда какие-то суждения делаются без знания материала. Иногда очень удивительно: сейчас ведь много мемуаров вышло о событиях последних десятидвенадцати лет. И как участник этих событий, я не вижу в этих мемуарах почти ни грана правды.
И мне становится жутко. Не за этих авторов и не за эти мемуары, а жутко при мысли: неужели все мемуары, все истории были так написаны!? Что же мы тогда знаем о себе?!
– Ваша биография – это биография резкого взлета и в то же время очень болезненных падений. Почему президент Ельцин поручал вам самые сложные, скажем так, дела?
– Наверно, потому, что доверял.
– А чем вызвано это доверие? Вы ведь не были с Ельциным знакомы с детства, вы терской казак, он из Свердловска. В волейбол не играете, строителем не были…
– Строителем был, классный каменщик, не один дом построил. В Карелии есть первый кирпичный дом в Новозерском районе, на котором висит табличка, что я его строил. А с президентом мы познакомились в 90-м году. Когда Ельцин делал эту эпоху, нашу эпоху, он не мог опереться на старые кадры, он брал прежде всего профессионалов из новых людей. Так получился и мой взлет… Ну, дальше все по-ельцински…
– Как бы то ни было, но вряд ли кто-нибудь когда-нибудь скажет что-нибудь хорошее о развале СССР…
– Когда мы говорим о распаде Союза, то обвинять Шахрая – это то же самое, что обвинять врача, который пришел констатировать, что пациент болен. А потом этому врачу говорят: ты убийца. А он всего лишь выписал справку. Он наследников развел, чтоб они не били морду друг другу и не убивали друг друга. Я думаю, пройдет еще десять лет, и многие скажут спасибо за то, что события не пошли по югославскому пути.