— На будущий год, — пообещал Алеша. — В это лето Ангелина все равно отпуск не даст. Да и денег надо подкопить.
Солнечная Флорида с ее пальмами и нудистскими пляжами смотрелась во сне едва ли не живописнее, чем была в реале. И Алеша всерьез огорчился, услышав пиликанье телефона на прикроватной тумбочке. Потом кольнула тревога: а ну как с папой что-то случилось? Все-таки возраст, и сердце…
Вариант два: Наташу срочно вызывают на работу в клинику. Сложный пациент или нечто в этом роде.
Вариант три он не успел обдумать: в трубке послышался знакомый голос майора Оленина.
Они познакомились несколько лет назад, когда майор Оленин был еще капитаном и руководил расследованием убийства сельской учительницы. Алеша, волею судьбы оказавшийся подле места происшествия, неожиданно для себя помог органам вычислить убийцу. С тех пор Оленин стал считать Алешу чем-то вроде личного талисмана и, когда случалось нечто неординарное, звонил и коротко бросал в трубку: «Приезжай».
Благодаря этим «приезжай» Алеша и получил во владение криминальную колонку: он неизменно оказывался на месте происшествия оперативнее своих собратьев-конкурентов по перу и получал свежие новости, что называется, из первых рук. Однако у этой медали присутствовала и обратная сторона: Сергей Сергеевич, в силу своей профессии не признававший смены времени суток (а также наличия в календаре выходных и праздничных дат), как-то очень быстро и ненавязчиво распространил это правило и на своего добровольного помощника.
Поэтому его голос по телефону был собран, деловит и лишен и намека на сон. Алеша выслушал сообщение, прикрыл ладонью рот, чтобы не разбудить жену, и спросил: «Где?» Потом сказал: «Угу» — и осторожно вернул трубку на рычаг.
Наташа не спала. Она смотрела на него, приподнявшись на подушке и подперев ладонью розовую ото сна щеку. Тяжелые, медового цвета волосы свесились вниз, и Алеша вдруг вспомнил, как поразили его эти волосы в их первую с Наташей встречу. Тогда тоже стояло лето: июль, жара и пригородная электричка, густо пропахшая колбасой и самогоном. Напротив тогда еще молодого корреспондента сидела незнакомая девушка со светлой косой и темными (вот удивительно-то!) глазами и бровями. Алеша сначала заподозрил качественную краску — но нет, и волосы, и брови были натуральными, хотя он выяснил это гораздо позже. А тогда…
Тогда электричка затормозила («Станция Знаменское, стоянка две минуты»), девушка легко поднялась с места, и Алеша вдруг по-настоящему, до колик в желудке, испугался, что она сейчас уйдет. Насовсем. И они никогда-никогда больше не встретятся. Этот страх оказался настолько сильным, что положил на обе лопатки природную Алешину застенчивость: никогда он не был особенно ловок по части знакомства с противоположным полом, а вот поди ж ты…
— Сергей Сергеевич? — утвердительно спросила она.
Алеша кивнул. Присел на краешек кровати и ласково провел рукой по Наташиным волосам.
— Просил приехать. Что-то срочное, и может получиться неплохой материал. Не сердись, малыш.
Она прильнула к нему, потерлась щекой и доверительно сообщила:
— Мне иногда хочется его пристрелить.
— Не надо, — попросил Алеша. — Мы же благодаря ему и познакомились, вспомни.
Она вздохнула.
— Только это и останавливает.
Уже прыгая на одной ноге и пытаясь попасть в штанину, он шутливо спросил:
— Слушай, а ты меня не ревнуешь?
— Ревную, — серьезно ответила она. И добавила, помолчав: — Ты там поосторожнее, хорошо?
— Да ну, — смутился он. — Я же буду с Олениным. Что может случиться?
Понедельник, 00.45. Улица Ново-Араратская
Полицейские всего мира похожи друг на друга под дождем. Плащ-накидка поверх формы, ботинки на толстой подошве и включенный фонарик — если действие происходит в темное время суток. Струйки воды, ниспадающие с надвинутого капюшона. Капли воды на кончиках усов. Майор Оленин всегда кривился, когда его, согласно велению времени, называли полицейским. В их отделе какой-то остряк прикрепил к стене отпечатанный на принтере плакат:
«Главная задача российской полиции состоит в расследовании преступлений, совершенных российской милицией».
Смерть до чего смешно.
— Предварительно что-то можешь сказать? — спросил он у эксперта.
Эксперт, которого все в отделе звали Бармалеем (неизвестно, как прилепилось к нему это погоняло: он был тощ, как зубочистка, абсолютно лыс и с громадной казацкой серьгой в левом ухе), приподнялся с корточек, придерживая рукой зонтик, и задумчиво изрек:
— Что тебе сказать, Сергеич. Самоубийство или несчастный случай я процентов на девяносто могу исключить.
— Очень смешно.
— Да уж, — эксперт кашлянул. — А если серьезно: двух здоровых молодых лбов кто-то забил до смерти.
— Кто? — вырвалось у Алеши.
Он торопливо подошел, почти подбежал сзади и вытянул шею, пытаясь рассмотреть что-то поверх голов столпившихся в подворотне людей.
Сергей Сергеевич не глядя сунул ему ладонь для рукопожатия. Бармалей, который тоже давно считал Алешу своим, не удивившись, коротко кивнул в знак приветствия.
— Кто — не знаю, это уже по вашей части. Но определенно убийцы не выглядели дистрофиками. И вряд ли их было меньше четырех-пяти человек.
— Что, есть следы? — быстро спросил майор.
Бармалей укоризненно посмотрел на начальство.
— Ну какие тебе следы в такой дождь? — он снова присел на корточки рядом с двумя трупами: один лежал ничком на мокром асфальте, второй сидел, привалившись спиной к стене дома, шагах в пяти от двери в подъезд. — У номера первого закрытый перелом шейных позвонков — проще говоря, свернута шея. Номер второй: перелом лучезапястного сустава правой руки, перелом ключицы, удар в основание носа — очень грамотный, между прочим, удар, нанесен снизу вверх, строго вдоль носового хряща. И хрящ, как копье, пробил мозг. Это, собственно, и явилось причиной смерти.
Майор Оленин задумчиво потер подбородок:
— И поскольку большинство ударов были нанесены спереди…
— …то как минимум двое в этот момент держали «терпилу» за руки, — закончил мысль Бармалей. — Кстати, обрати внимание на костяшки пальцев и ребра ладоней у обоих.
Оленин послушно наклонился и посветил фонариком. Алеша заглянул ему через плечо и пробормотал:
— Они каратисты.
Сергей Сергеевич с подозрением посмотрел на собеседника:
— Ты-то откуда знаешь?
— Я брал у них интервью неделю назад.
Теперь на него оглянулись все: майор Оленин, эксперт Бармалей, пожилой седоволосый оперативник по фамилии Силин (Алеша был знаком с ним по прошлым расследованиям), полный одышливый дознаватель, с которым Алеша еще не успел познакомиться, и даже топтавшийся без дела проводник служебно-розыскной собаки.
— Что ты у них брал? — осторожно переспросил Оленин.
— Интервью, — «сыщик» кивнул на убитых. — Они снимались в рекламном ролике.
Прошлый вторник, где-то днем. Район Дальнее Лаврино, парковая зона
Автором сценария и режиссером ролика был давний Алешин приятель Митя Горлин. Еще недавно они являлись коллегами: когда Алеша пошел на повышение, Митя принял у него рубрику «Голос читателя». Должность ответственного за «Голос» была собачьей: несчастному корреспонденту приходилось мотаться «с лейкой и блокнотом» по необъятной области из конца в конец, куда поведет непредсказуемый читательский эпистолярий. В девяноста случаях из ста читатели газеты жаловались на:
— аномально жаркую погоду;
— аномально холодную погоду;
— отвратительную работу коммунальных служб;
— отвратительную работу общественного транспорта;
— коррупцию среди чиновников разного уровня;
— грабительские цены в магазинах и на оптовых базах;
— происки представителей спецслужб и инопланетных цивилизаций.
Однако хуже всего было править безграмотные письма из народа перед тем, как публиковать их в газете. Тут Митина душа, с малолетства взлелеянная на Лермонтове, Достоевском и обоих Толстых, начинала протестовать с такой силой, что приходилось бежать к прикормленной врачихе за больничным. Алеша предложил приятелю выход: составлять из присылаемых писем нечто вроде рубрики «Нарочно не придумаешь». Митя взялся за дело с энтузиазмом, заведя специальную общую тетрадь и озаглавив ее «Маразмарий». В будущем он собирался опубликовать ее в независимом издательстве. А возможно, и выпустить отдельной книгой.
Потом настала эпоха увлечения сетевым маркетингом, и Митя уволился из редакции по собственному желанию. Еще через некоторое время его творческая мысль обрела другое направление: он закончил режиссерские курсы, взял в аренду студию с видеоаппаратурой и занялся съемками рекламы. И настолько преуспел, что через полгода нанял целую команду из оператора, звукорежиссера, ассистента и мастера по свету. Сценарии роликов он сочинял сам и согласовывал их с заказчиками. Последним заказчиком была некая фармацевтическая фирма, поставляющая на рынок серию биодобавок — в частности, препарат «Кальций-супералмаз». Митя Горлин напряг фантазию и выдал на-гора грандиозный проект с декорацией, имитирующей восточный храм, луноликой принцессой и тремя спортсменами-каратистами. А едва отыскав натуру, позвонил Алеше и предложил: «Хочешь — заезжай, поболтаем. Заодно посмотришь, как кино снимают: будет что внукам рассказать на старости лет». Алеша внутренне улыбнулся: приятель в своем амплуа. Снимает двухминутную рекламу, а впечатление — будто «Клеопатру» с покойной Элизабет Тейлор в главной роли.
Потом настала эпоха увлечения сетевым маркетингом, и Митя уволился из редакции по собственному желанию. Еще через некоторое время его творческая мысль обрела другое направление: он закончил режиссерские курсы, взял в аренду студию с видеоаппаратурой и занялся съемками рекламы. И настолько преуспел, что через полгода нанял целую команду из оператора, звукорежиссера, ассистента и мастера по свету. Сценарии роликов он сочинял сам и согласовывал их с заказчиками. Последним заказчиком была некая фармацевтическая фирма, поставляющая на рынок серию биодобавок — в частности, препарат «Кальций-супералмаз». Митя Горлин напряг фантазию и выдал на-гора грандиозный проект с декорацией, имитирующей восточный храм, луноликой принцессой и тремя спортсменами-каратистами. А едва отыскав натуру, позвонил Алеше и предложил: «Хочешь — заезжай, поболтаем. Заодно посмотришь, как кино снимают: будет что внукам рассказать на старости лет». Алеша внутренне улыбнулся: приятель в своем амплуа. Снимает двухминутную рекламу, а впечатление — будто «Клеопатру» с покойной Элизабет Тейлор в главной роли.
«Натура» представляла собой зеленую лужайку в загородной зоне, именуемой Дальним Лаврино. Посреди лужайки стояла невысокая, в пять ступенек, лестница с перилами, издалека казавшаяся каменной («сыщик» приблизился, потрогал ее — «камень» оказался серым строительным пенопластом). Лестница вела к укрепленному помосту, на котором стояло обтянутое красным бархатом кресло с высоченной спинкой. Позади кресла неуверенно тянулась вверх фанерная пагода.
Мити на площадке еще не было. Алеша прошелся взад-вперед, оглядывая окрестности. Пожилая гримерша накладывала макияж юной деве с азиатской внешностью, одетой в золотистое ниспадающее платье с широкими рукавами. Алеша переглянулся с ней — девушка очаровательно смутилась и прикрыла рукавом подбородок, олицетворяя японский иероглиф Синдзи «Застенчивость». Техник в синем комбинезоне разматывал по траве какие-то толстенные кабели, трое мускулистых молодых парней — двое в черных костюмах киношных ниндзя, третий в белоснежном кимоно с черным поясом — лениво разминались возле вагончика на колесах, похожего на строительный.
Вот белый подозвал одного из ниндзя. Тот подошел, встал по стойке смирно. Белый достал откуда-то яблоко и водрузил ассистенту на голову. Постоял пару секунд, внутренне сконцентрировался и вдруг с места, без разбега, взвился в воздух. Его нога мелькнула размытой дугой, и яблоко будто взорвалось, разлетевшись в мелкие клочки. На площадке зааплодировали. Алеша заметил, что громче и активнее всех хлопала девушка-азиатка.
— Подумаешь, — хмуро проговорил он, охваченный непонятной ревностью.
— Что? — спросил непонятно как очутившийся рядом мужичок — в кепке, кургузом пиджаке и мятых штанах цветахаки. Мельком взглянув на него, Алеша подумал, что собеседник однажды попал под грузовик или автобус. Щеку его пересекал давний шрам, деливший лицо на две несимметричные половинки; одна нога была заметно короче другой; левая рука, скорее всего вследствие множественного перелома, срослась неправильно и плохо сгибалась. В этой руке он держал объемистый пластиковый мешок, в правой — заостренную палку. Заметив в траве смятую сигаретную пачку, он ткнул в нее острым концом, поднял и стряхнул в мешок. Алеша кивнул в сторону «ниндзей» и сказал с деланной небрежностью:
— Неплохо ребята работают. Они кто — артисты, каскадеры?
— Спортсмены, — спокойно отозвался собеседник. — Пригласили на время съемок. А вы, простите, кто?
— Корреспондент из газеты. А вы, значит, тут за уборщика?
— Вроде того, — мужчина сунул в рот сигарету, похлопал по карманам и выудил довольно дорогую зажигалку. — Мне-то никакой разницы, что мести, а здесь все ж таки кино. Творческие люди. Хотя мусорят не хуже портовых грузчиков.
— Как интересно вы выражаетесь.
— Как?
— Интеллигентно. Можно подумать, что вы из бывших университетских профессоров.
Мужчина мимолетно улыбнулся.
— Не то чтобы точно угадали, но где-то рядом, — он посмотрел через Алешино плечо. — О, начальство пожаловало. Как говорится в анекдоте, кончай перекур, начинай приседания.
К вагончику подкатил двухдверный джип. Лихо развернулся, едва не протаранив лесенку бампером, затормозил, и из-за руля молодцевато выпрыгнул Митя Горлин собственной персоной — в просторной гавайской рубашке, обрезанных джинсах и провокационно-голубой панаме на макушке.
— Ага, прибыл? — он энергично тряхнул Алешу за руку. — Молодец. А я, понимаешь, задержался на переговорах с заказчиком. Смету уточнял… Фаттеич, притащи быстренько кресло. Не видишь, ко мне пресса пожаловала.
Фаттеич — тот мужчина, с которым Алеша только что разговаривал, — молча поставил мешок на землю и ушел — надо думать, выполнять распоряжение. Алеше стало неловко.
— Зачем ты? — укорил он Митю. — У человека нога. Я и сам бы принес, не развалился.
— Ладно тебе, — приятель махнул рукой. — Должен же он как-то зарплату отрабатывать… Ты как, уже со всеми познакомился? Нет? Ладно, давай я тебе представлю наших артистов. Вон тот, в белом, между прочим, чемпион Поволжья.
Чемпион — тот, что давеча сбивал ногой яблоко, — отзывался на прозвище Дэн.
— Вообще-то Денис Сандалов, — он коротко стиснул корреспонденту ладонь (тот поморщился). — Спортивный клуб «Рэй».
— А ваши товарищи…
— Это Иван Рухадзе, — представил он одного из ниндзя — черноволосого и высокого, как баскетболист. Тот хмуро отвернулся, сунув руки в карманы.
— Никита Потапов, — кивнул второй, чуть пониже ростом и посветлее мастью.
Алеша вытащил из кармана диктофон.
— Ребята, для начала: как вы попали на съемки?
Денис белозубо улыбнулся.
— Ну, как… Отработали в клубе тренировку. Подошел мужик — оказалось, наш режиссер Дмитрий Владимирович. Говорит: не хотите сняться в рекламном ролике? Нужно изобразить перед камерой показательный бой. А нам что, трудно? И деньги не лишние, и любопытно себя по телевизору увидеть.
Алеша понимающе кивнул.
— Теперь вы, наверно, рассматриваете эти съемки как трамплин в большое кино?
Собеседник озадаченно нахмурился.
— Какой трамплин? Мы прыжками не занимаемся.
— Я имею в виду, думаете ли вы о карьере актера?
— Не, — покачал Денис головой. — Меня чисто спортивная карьера интересует. Выиграю чемпионат России, потом чемпионат мира…
— А потом?
— Потом перейду на тренерскую работу. Растить молодые кадры.
— Чемпионат мира, — фыркнул в сторону Иван Рухадзе. — Размечтался.
— Внимание съемочной группе, — раздался усиленный громкоговорителем Митин голос. — Готовность десять минут!
— Все, братан, — Денис хлопнул корреспондента по плечу. — Потом добазарим. Работать пора.
— Вот так и существуем, — вздохнул Митя, подпустив в голос нотку благородной усталости. День медленно, как ленивая разъевшаяся черепаха, подползал к вечеру, друзья развалились в креслах-шезлонгах, потягивая пиво из жестянок («у меня в машине переносной холодильник — клевая вещь, теща подарила на прошлый день рождения»). — Девять дублей сняли, а все не то. Настоящего драйва нет, хорошей аппаратуры нет, да и актеры… Дерутся мастерски, а текст Денис произносит, как деревянный мальчик Буратино.
— Ну он же не профессиональный актер, — возразил Алеша. — И текста у него всего восемь слов.
— Оно конечно, — Митя сделал большой глоток. — Снимаем-то не «Войну и мир». Где тут развернуться по-настоящему…
— Ничего. Все великие начинали с малого.
Митя мгновенно приосанился.
— Да, ты прав. Вот поднакоплю денег, найду хороший сценарий, подберу актерский состав, профессиональную съемочную группу, а не этих дилетантов… Я еще всем покажу!
— Не сомневаюсь, — серьезно кивнул Алеша.
— Э, что это там происходит? — вдруг спросил Митя, выбираясь из кресла.
Алеша посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел. Расслышал только испуганный женский крик где-то за вагончиком.
Денис Сандалов, будущий чемпион мира, с трудом поднимался с земли. И держался ладонью за скулу, на которой расплывался багровый кровоподтек.
Дениса поддерживала за плечо китайская принцесса — ни дать ни взять мужественная санитарка на поле боя.
— Это еще что? — грозно вопросил Митя. — Кто это сделал, черт возьми?!
— Никто, — с приглушенной яростью буркнул Денис. — Сам упал. Вон о тот колышек споткнулся…
— О какой, в жопу, колышек?! — по-бабьи взвизгнул Митя. — Ты рехнулся, парень? Нам снимать еще минимум три дубля, а какой из тебя, на хрен, артист с такой блямбой?!
— Не смейте на него кричать… — всхлипнула принцесса. — Денис не виноват, это все он…