Дениса поддерживала за плечо китайская принцесса — ни дать ни взять мужественная санитарка на поле боя.
— Это еще что? — грозно вопросил Митя. — Кто это сделал, черт возьми?!
— Никто, — с приглушенной яростью буркнул Денис. — Сам упал. Вон о тот колышек споткнулся…
— О какой, в жопу, колышек?! — по-бабьи взвизгнул Митя. — Ты рехнулся, парень? Нам снимать еще минимум три дубля, а какой из тебя, на хрен, артист с такой блямбой?!
— Не смейте на него кричать… — всхлипнула принцесса. — Денис не виноват, это все он…
— Заткнись! — Денис сжал кулаки — казалось, он готов был заставить спутницу замолчать любым способом, включая физический. Дойди дело до подобного — принцессе пришлось бы туго.
Алеша тем временем медленно прошелся вдоль стенки вагончика, разглядывая примятую траву.
— А колышка никакого нет, — сообщил он.
— Слушай, ты… Я упал. Споткнулся и упал. Рассадил скулу вот об эту лестницу, понятно тебе? — процедил Денис сквозь зубы и повернулся к Мите: — Снимем мы твой дубль, не гоношись. Я гримерше скажу, она меня подрихтует. А к камере повернусь другим боком.
Алеша пожал плечами. Поднял глаза — и увидел вдалеке, шагах в тридцати, своего недавнего знакомого, которого Митя назвал Фаттеичем. Тот стоял, руки в карманах, чуть склонив голову набок, и смотрел куда-то перед собой. Спокойно и равнодушно, как смотрят в окно.
Понедельник, 01.30. Бар «Три богатыря»
Девушек было числом две. Черненькая в черном и рыженькая в небесно-голубом — обе до головокружения соблазнительные и в данный момент изрядно перепуганные. Обе живо поглощали безалкогольный коктейль, который принес бармен, декорированный «православной» бородой. Майор бдительно попробовал напиток, не обнаружил в нем спиртосодержащих ингредиентов и поставил перед свидетельницами.
— Они сказали, что снимаются в кино, — проговорила рыженькая.
— В рекламе, — поправила черненькая.
— Стоп, девочки, — строго сказал Оленин. — Давайте по порядку. Фамилия, имя, отчество. Сначала вы, — он ткнул ручкой в шатенку.
— Гаппи.
— По паспорту.
— Глафира Юрьевна Мельник. Глафирой называться как-то не айс, вот и придумала себе погоняло…
— Ясно. Ваше?
— Лодочкина Лариса Николаевна, — отрекомендовалась брюнетка. — Товарищ полицейский, нас, что, в чем-то подозревают?
— Пока не знаю. С потерпевшими познакомились здесь, в баре?
— Ну да. Мы в дартс играли, а эти подвалили… Нет, они ничего, не приставали, рук не распускали без команды… Потом говорят: давайте продолжим знакомство. Только нужно такси вызвать.
— Куда ехать собирались?
— Мы не помним, — подруги переглянулись. — Вроде в Сметанкино. А денег не оказалось. Они хотели… Но мы были против! Мы их отговаривали, честное слово! А они сказали: мол, мы только одолжим, культурно, без мордобоя…
— Подождите, — майор нахмурился. — Они собирались ограбить кого-то?
— Да нет же, — заторопились обе. — Только попросить. Типа в долг.
— Вот именно, что «типа», — хмыкнул Оленин. — Рассказывайте дальше. Только не врать!
— Ну, мы вышли вчетвером. Дошли до арки, Кит говорит: подождите, девчонки, мы знакомого встретили.
— Он сказал: спонсора. В смысле, того, у кого можно денег одолжить.
— Как выглядел этот «спонсор»?
— Не знаем. Там, под аркой, фонарь не горит, темно. Мы ждали, правда, Лар?
— Ага, — сказала брюнетка. — Минут десять. Или пятнадцать. Потом обиделись — думали, они от нас культурно срулили. Решили заглянуть — не караулить же их до утра, как дурам. Зашли в подворотню. А там…
Два мертвых тела в темноте, под дождем. Впрочем, нет, дождь начался позже, когда приехала оперативно-следственная бригада. Свернутая шея. Перелом кисти, ключицы, и носовая перегородка, воткнутая в мозг, как копье. Все это предполагало недюжинный шум, выкрики, звуки ударов — не может быть, чтобы двое здоровенных парней дали убить себя просто так. Даже с поправкой на количество выпитого.
Если только…
— А вы, милые дамы, не подмешали ли им что-нибудь в напиток?
Обе расширили глаза в благородном негодовании.
— Вы что?! Мы не из таких… У нас и в мыслях не было!
— Ну, это вскрытие покажет, — успокоил их Оленин. — Если у потерпевших в крови обнаружится клофелин или иная дрянь, пойдете как соучастницы.
Теперь девиц, кажется, проняло по-настоящему, поскольку они вцепились в майора мертвой хваткой.
— Какие соучастницы? — заверещали они в два голоса. — Спросите у бармена, мы же сидели у него перед носом! Кабы мы им в стаканы что-нибудь подсыпали, он бы сразу усек!
— А у бармена, кстати, фингал под глазом, — вполголоса заметил Алеша. — И на костяшках пальцев, по-моему, ссадины…
— Разберемся, — буркнул Оленин. — В общем, так, девочки. Сейчас с нашим сотрудником проедете в отделение, дадите письменные показания. И не дай вам бог попытаться «слинять» по дороге.
Девочки понурились.
— А предкам что скажем?
— А что бы вы сказали, если бы наутро из Сметанкино заявились?
Брюнетка вздохнула.
— Ладно. Мы же не сявки, понимаем…
— Там машина стояла, — вдруг подала голос Гаппи.
— Где? — не понял Оленин.
— Мы под арку вошли во двор, смотрим: ребята мертвые. А слева еще одна арка и выход на соседнюю улицу…
— Ясно. А что за машина? Марка, цвет?
— Мы не видели, — виновато сказала Глафира.
— Только слышали, как мотор пофыркивает, — добавила Лариса.
Понедельник, 01.55
— Похоже, не врут, — негромко заметил Алеша, когда обеих свидетельниц увезли давать показания.
— По крайней мере, насчет машины, — вставил Бармалей. — За углом, где улица Афанасия Никитина, недалеко от табачного киоска, масляное пятно на асфальте. Дождь, правда, почти все смыл, но пробы взять удалось. Там стояла машина, почти наверняка иномарка.
— Бармен вспомнил компанию, которая шары гоняла, — сказал Силин и кивнул в сторону бильярдного стола. — Человека четыре, а может, пять. Ушли минут через десять после Потапова и Рухадзе. Расплатились аккуратно.
— Выпивки много заказывали? — спросил Сергей Сергеевич.
— В меру. Уж никак не столько, чтобы из адеквата выпасть.
— Значит, вполне могли догнать наших фигурантов, войти в подворотню через другую арку, устроить потасовку…
— А мотив? Я справлялся у бармена: «терпилы» пришли отдельно, в контакт ни с кем, кроме двух девиц, не вступали…
— Может, как раз девиц и не поделили, — Оленин закурил, выпустил в потолок струйку дыма… — Меня смущает другое. Ни Потапов, ни Рухадзе хлюпиками не выглядели. Спортивные, накачанные ребята. Я бы на месте их противников обязательно вооружился. Ножом, кастетом, арматурой какой-нибудь…
— Не было там никакого оружия, — авторитетно сказал Бармалей. — Подробный отчет я пришлю завтра после обеда, но и сейчас могу сказать: ребят убили голыми руками. Никаких колотых и резаных ран, никаких следов тяжелых предметов.
— Скажите, как благородно, — хмыкнул Силин. — Прямо рыцарский турнир.
— Ну, не такой уж рыцарский. Если принять во внимание, что противников было больше и напали они неожиданно.
— Откуда ты взял, что неожиданно? — с подозрением поинтересовался Оленин.
— На обоих трупах футболки с короткими рукавами. Я осмотрел их предплечья: они чистые, ни царапин, ни ссадин. А должны были остаться, если бы парни от кого-то защищались.
— И что из этого следует?
— А то, что они не успели защититься. Или не смогли по какой-то причине.
— Может, их все-таки опоили?
Бармалей красноречиво пожал плечами: все вопросы после вскрытия, друзья мои, только после вскрытия…
— А что, если это он? — спросил Алеша. — Ну, тот, кого они собирались ограбить?
Сергей Сергеевич с сомнением поджал губы.
— Девицы показали: их спутники заглянули в подворотню. Никита Потапов — тот, у кого волосы посветлее, — сказал: «А вот и спонсор». В единственном числе, понимаешь?
— Ага, — оживился Бармалей. — Тогда этот парень должен быть размером со шкаф.
— Не обязательно со шкаф, — запальчиво возразил Алеша. — Я читал: у Брюса Ли был рост всего метр шестьдесят.
— У Брюса Ли железное алиби, — пробормотал Оленин, размышляя о чем-то своем. — Он вроде умер лет сорок назад. Однако ты прав в другом: этого «спонсора» необходимо установить в первую очередь.
— Товарищ майор, — негромко окликнул Оленина молодой парень-оперативник.
— Что?
— Вот, — он выложил на стол полиэтиленовый пакет, в котором лежало нечто маленькое, продолговатое, темно-красной расцветки.
Брови майора шевельнулись: сначала сдвинулись, потом удивленно поднялись.
Брови майора шевельнулись: сначала сдвинулись, потом удивленно поднялись.
— Телефон?
— Лежал под козырьком, у самой стены. Даже не вымок…
— Черт, — от души выругался Бармалей. — Какже мы его пропустили… Ты его не хватал?
— Как сказать… — оперативник виновато кашлянул. — Я его попробовал включить. Он включился.
— Значит, отпечатки тю-тю, — разочарованно протянул эксперт.
— Стоп, — резко сказал Оленин. — Включился, говоришь?
Он осторожно, будто неизвлекаемую мину, взял пакет и еще более осторожно, сквозь полиэтилен, нажал на кнопку.
— А моделька-то дешевая, — пробормотал он сквозь зубы. — Молодые теперь такие не носят, не круто — разве что своим старикам покупают, чтобы те на улице не потерялись… А ты в порядке, — он уважительно взглянул на оперативника. — Мы в этой подворотне полчаса на четвереньках ползали, атакую улику прошляпили. Так, журнал входящих… Последний вызов с неопределенного номера, длительность две секунды… А вот предпоследний — от какой-то Светы. Звонила в 23.10…
Некоторое время — может, три минуты, может, пять — все сосредоточенно молчали. Алеша открыл рот, чтобы подать какую-нибудь реплику, но Силин строго двинул бровями: тихо, Чапай думать будет.
— Любопытно, чей он, — проговорил майор. — Одного из «терпил» или тех, кто им шею свернул?
Он переглянулся с Бармалеем. Тот помедлил, усмехнулся и положил на край столешницы два пальца — средний и указательный, пародируя знаменитый фильм. Силин с секундным опозданием сделал то же.
Оленин нажал кнопку вызова.
На противоположном конце отозвались сразу, несмотря на глубокую ночь.
— Алло, — голос принадлежал девушке. Явно встревоженной, даже напуганной. Алеше отчетливо представилось, как она сидит на диване, бледная от переживаний, с распущенными волосами, в тускло-оранжевом свете торшера в углу комнаты, и сжимает в ладонях чашку с остывшим кофе.
Почему волосы непременно длинные и распущенные, а не, к примеру, короткие и закрученные на термобигуди, «сыщик» и сам не мог себе объяснить.
— Алло, — сказал Оленин.
— Яша? Где ты, почему так поздно?..
— Я говорю со Светланой?
— Да… А вы кто?
— Майор Оленин Сергей Сергеевич, Управление внутренних дел.
Пауза на том конце — девушка лихорадочно собиралась с мыслями. И готовилась, надо думать, к самому плохому: вряд ли майор полиции станет звонить среди ночи, чтобы сообщить, что абонент выиграл тур на Мальдивы в моментальной лотерее.
— Что с Яшей?
— Не знаю. Скорее всего, ничего страшного. Яша — это муж?
— Друг. Близкий…
— Близкий друг, понятно, — Оленин ободряюще улыбнулся, словно собеседница могла видеть его на расстоянии. — А фамилия у него есть?
— Савостиков Яков Семенович… Откуда у вас его мобильник?
— Гм… Дело в том, что мы нашли его, то есть телефон, на улице Ново-Араратской: видимо, ваш друг случайно обронил его. Скажите, что он мог делать в этом районе?
— На Ново-Араратской? — девушка секунду подумала. — Там есть компьютерный клуб, «Братство колец». Онлайн-игры и все такое…
— Яков часто там заседает?
— Два-три раза в неделю, когда я работаю во вторую смену… Да скажите наконец, что случилось?
Оленин вздохнул.
— Светлана, нам нужно поговорить. Я понимаю, время позднее…
— Перестаньте. Я все равно не сплю.
— Хорошо. Говорите адрес. И заодно продиктуйте адрес вашего друга.
— Я живу на Тополиной, 12. А Яша — на Революционера Бабушкина. Но его дома нет, я раз двадцать звонила…
— Не переживайте, — сказал Оленин. — Ждите, мы скоро подъедем.
Он поднялся со стула. И голос его стал жестким.
— Так. Силин, пошли кого-нибудь из своих в компьютерный клуб. Сам бери группу — и в адрес к Савостикову.
— Группу? — удивился Силин.
— Мало ли что, — серьезно сказал майор и повернулся к Алеше: — Твоя Наташа меня не убьет за то, что я тебя на всю ночь умыкнул?
— Мы ей потом торт купим, — ответил Алеша. — «Птичье молоко».
— Ну и ладушки. Тогда поехали со Светой знакомиться.
Ехать по ночному городу было совсем не то, что по дневному. Водитель, явно наслаждаясь отсутствием пробок, «притопил» ногой акселератор, в окнах замелькали красно-желто-зеленые огни реклам, вызывая странную ассоциацию с новогодним праздником посреди лета. Алеша скосил глаза на Оленина — тот сидел, откинувшись на спинку, и рассеянно вертел в пальцах незажженную сигарету.
— Почему они не воспользовались оружием? — вдруг спросил он, ни к кому не обращаясь. — Даже если не запаслись заранее, почему не прихватили в баре парочку бутылок? Нет ничего удобнее бутылки, если собираешься проломить кому-то голову… И эти две телки, Лариса с Глафирой, ждали своих приятелей десять минут — десять, понимаешь? И ни один посторонний звук их не насторожил, а ведь когда тебе ломают кисть или ключицу, принято орать благим матом, — и добавил после паузы: — Это была не драка. Это было четко спланированное убийство — убийство со смыслом. Как говорят в спорте, демонстрация явного преимущества. И это, как ни странно, сужает круг поисков.
— Клубы карате, бокса, ушу, самбо, дзюдо, — понятливо кивнул «сыщик».
— Задание понятно.
Сергей Сергеевич с неудовольствием посмотрел на собеседника, будто тот ляпнул какую-нибудь бестактность.
— Вообще-то давать тебе задания я не имею права — ни морального, ни правового.
— А кто дает-то? — искренне удивился Алеша. — Наш губернатор на старости лет озаботился оздоровлением населения — вон сколько Дворцов спорта понастроил. Наша газета просто обязана быть на острие темы.
— Наострив, говоришь? — хмыкнул Оленин. — Ладно. Вон она, Тополиная, 12. Вылезай, приехали.
Открыли моментально — так же, как незадолго до этого отозвались на телефонный звонок. Волосы у девушки оказались не длинные и не короткие — примерно до плеч, темные и слегка растрепанные, точно их обладательница несколько раз за ночь ложилась, пытаясь заснуть, но тут же вскакивала и запускала в них пальцы, снедаемая приступами беспокойства. Но даже при таком «художественном беспорядке» волосы ухитрялись выгодно подчеркивать изящный овал лица, высокие скулы и карие, широко расставленные глаза. Глаза горной лани, настороженной посторонним звуком вроде клацания затвора винтовки. На девушке была спортивная майка без рукавов (Алеша на мгновение залюбовался ее руками — хорошей лепки, с развитой, но отнюдь не мужеподобной мускулатурой) и голубые «пумовские» брючки. «Красивая, — подумал «сыщик» с извечным мужским цинизмом. — И о красоте своей знает, но относится к ней спокойно: с ней родилась, с ней и живет».
— Это вы звонили? — спросила она. — Вы майор Лосев?
— Оленин, — поправил Оленин. — Что же вы, милое дитя, не спрашиваете: кто там? Вдруг грабители?
— Грабители скажут, что полицейские, — отозвалась девушка, развернулась и прошла в комнату.
Алеша двинулся следом, огляделся с порога и немо присвистнул: сколько куб-ков-то! Кубки — золотые, серебряные, хрустальные — торжественно, точно солдаты в почетном карауле, застыли в серванте за чешским стеклом, на полках вдоль стены и даже на телевизоре со старомодным «толстым» корпусом. На стене висели грамоты вперемежку с застекленными фото. «Сыщик» подошел, присмотрелся повнимательнее: вот хозяйка квартиры на пьедестале, со счастливой улыбкой и медалью на красно-сине-белой ленточке. Вот она же — в борцовской курточке с красным поясом — пожимает руку коротко стриженной сопернице, вон она же на татами, проводит умопомрачительно красивый бросок то ли через бедро, толи через плечо — скудных Алешиных познаний не хватило, чтобы сказать точнее.
— Класс, — уважительно сказал он. — Теперь понятно, почему вы открываете дверь, не спрашивая. Это дзюдо, да?
— Самбо, — поправила Светлана. — Дядя Слава однажды привел в секцию. Сначала занималась так, чтобы поразвлечься. Потом втянулась. Прошлой весной даже призеркой первенства России стала.
— А тренируетесь, случайно, не в клубе «Рэй»? — нейтральным тоном поинтересовался Оленин.
— Нет, — протянула она. — Там каратисты и кикбоксеры. Мы занимаемся в ДЮСШ. Послушайте, вы скажете, наконец, что случилось? Где Яша?
— Не знаю. Посмотрите, Светлана, это его телефон?
— Его, — подтвердила она, едва взглянув. — Я подарила на 23 февраля.
— Мы нашли этот телефон на месте драки, в подворотне, рядом с баром «Три богатыря». Кто там на кого нападал, пока неизвестно — к тому времени, когда приехала опергруппа, участники разбежались.
О двух трупах, найденных во дворе, под аркой, майор целомудренно умолчал.
— Господи, — девушка опустилась на диван. — Яша, он же такой непутевый…