— Ну, скажи — «Егор»!
— Ика! — радостно улыбался Юся и показывал пальцем на Вику.
— Да, она — Вика, а я — Егор, — сказал Егор.
— Ика!
Егор плюнул и увел Юсю умываться. Тут же из своего купе вышел дяденька Мезальянц.
— Вы тоже умываться? — спросила Викса.
— Чего?
— Ну, Егор Юсю увел зубы чистить, занято там сейчас.
— А... так вы решили?
— Конечно! Мы едем до Владивостока, а там нас встретит папа.
— Вон как... Ну, ладно, увидимся.
— А в том конце вагона туалет свободен... — хотела помочь Викса, но дяденька уже вернулся в свое купе.
— Ну и ладно, — сказала она себе.
С этого вечера сутки потянулись медленно и тягуче. Ночью не спалось, потому что братьям тесно было на узкой полке и они ворочались. Днем оставалось только смотреть на пейзажи, пролетающие за окном, потому что разговаривать с Виксой Егор не хотел. Правда, Мезальянц внял просьбе и купил на станции два милицейских детектива, так что ехать стало не так скучно.
Перед прибытием во Владивосток в гости зашел Мезальянц.
— Ты не надумал? — спросил он у Егора.
— Нет.
— Нас могут встретить прямо на вокзале. Они наверняка выяснили, до какой станции ты едешь.
— Мне кажется, вы нам поможете скрыться, — улыбнулся Егор.
— С какой стати?
— Вы же надеетесь получить приз.
— Мальчик, ты не знаешь, с кем связался. Им ничего не стоит взять вагон штурмом.
— А мне ничего не стоит устроить землетрясение в десять баллов. Вы же должны были об этом сообщить, верно?
— Значит, ты решил-таки воспользоваться предметами? А я думал, ты у нас облико морале.
— Не ваше дело.
Викса не совсем понимала, о чем идет речь, но догадывалась, что Мезальянц и Егор друг друга почему-то не терпят.
— Тебя снайпер снимет, дурачок, — сказал Мезальянц. — И меня заодно, и ее, — он кивнул на Виксу.
— Не снимет, — ответил Егор. — Мы чувствуем опасность.
Викса и рта не успела раскрыть, как все случилось. Мезальянц вдруг метнулся к Егору, растопырив пальцы, но тут же охнул, согнулся и упал на пол: нога близнецов будто сама по себе дрыгнулась и угодила Ивану Ивановичу в пах.
— Ты че! — закричала Викса на Егора. — Дурак, что ли? Он же старше тебя!
— Ну и что?
— Да ниче! Так вообще нельзя людей бить!
— Ты же видела — он сам хотел меня ударить.
— Увернуться не мог?
— Не мог. Некуда было. Папе потом расскажешь, он тебе объяснит.
— Да уж расскажу! Все расскажу!
Викса спустилась с полки и помогла Мезальянцу встать. Он принял помощь без благодарности, но его можно было понять — такое унижение!
В эту ночь Викса из вредности зубы чистить не пошла.
Впрочем, и Юся с Егором тоже.
На следующее утро на вокзале папы не оказалось. Как, впрочем, и снайперов. Не то и впрямь кто-то испугался землетрясения, не то не успели встретить.
— А где папа? — спросила Викса.
— Боюсь, он даже и не вылетел, — ответил Егор. — Правда?
Иван Иванович не ответил.
Вот такой группой заклятых друзей и пришли они в порт, где Егор долго и придирчиво выбирал какое-то судно.
— Какое-то... — обиделся Боря. — Окунись в алебастр: это «Ярославец», гордость Тихоокеанского флота!
— Рули давай, неровен час — сорвемся! — прикрикнул на него Глеб, а потом обратился к Виксе: — Ну а дальше?
А дальше братья зашли по сходням на борт и полчаса проторчали внутри, пока Викса и Мезальянц шатались около. Мезальянц терзал мобильный, у него ничего не получалось, и в конце концов он выбросил его в воду. В этот момент на палубу выползли Юся с Егором.
— Может, лучше останетесь? — предложил Егор спутникам. — Мы можем не вернуться.
— Только с предметами, — ответил Мезальянц. — Иначе меня сожрут и не подавятся. Кроме того, я всегда смогу свернуть тебе шею, если заподозрю, что ты злоупотребляешь властью...
— ...данной тебе Господом, — невпопад сболтнула Викса.
— Чего? — хором спросили Мезальянц и Круглов.
— Ничего, — ответила Викса. — Так всегда в кино говорят.
Егор закатил глаза.
— Объясняю, зачем мне катер. Мы доплывем до Марианской впадины и выбросим туда эти предметы, чтобы никто за ними не гонялся.
— Ты дурак? — ахнула Викса. — Насовсем?
— Я не верю, — ухмыльнулся Иван Иванович. — Ты врешь.
— Игол? — вопросительно посмотрел на брата Юся.
Через десять минут дизель в моторном отсеке взревел, и «Ярославец» отправился в свое самое долгое путешествие.
— Марксизьм тебе нужен, девка. — Боря, стоявший за штурвалом, потрепал Виксу по голове. — Марксизьм и еще раз марксизьм.
— В твоих приключениях без бутылки не разобраться, — добавил Татарин, не отрывая взгляда от волны. — Бесконечность понять легче.
— Мне окунуться в алебастр? — спросила Викса.
В это время Грузин старался держаться течения, чтобы не терять скорость. Двигатель работал на самых малых, только чтобы не перемахнуть за гребень волны. Реплика Виксы так его развеселила, что он заржал в голос, и Глебу пришлось его заменить.
Мезальянц с Егором смотрели друг на друга, Глеб посматривал на них и хихикал.
— Чего улыбаемся? — спросил Боря.
— Да так, мамихлапинатапа.
— У кого?
— У террориста и контрика.
— А что такое эта... как ее... в тапках которая? — спросила Викса.
— Мамихлапинатапа? Это у индейцев племени яган с Огненной земли есть такое понятие, когда двое друг на друга смотрят и ждут, когда другой сделает или скажет то, чего они оба хотят, но не могут решить, кому начать.
Террорист и контрик очнулись, видимо, от заумного определения.
— Егор, пойдем-ка подышим, — предложил Мезальянц Круглову.
Кругловы нехотя поднялись с места и пошли на выход.
На палубе было свежо, даже холодно. Юся немедленно натянул до ушей вязаную шапку и закутался в куртку. Я приготовился слушать, хотя примерно уже знал, о чем зайдет речь.
— Тебе не кажется, что нас кто-то ведет? — спросил Мезальянц, придерживая штормовку, накинутую на плечи.
— Кажется. Я веду.
— Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Эти твои штуки будто тащат куда-то.
— Не тащат, это просто кусочки металла, без мозгов. Не перекладывайте с больной головы на здоровую, — покачал я головой. — Вы сами во все это ввязались, за уши никто не тянул.
— Ладно, — согласился Мезальянц, — уел, не поспоришь. Но признай — слишком легко у тебя все получается. Так не бывает. И мне это не нравится.
— Мне тоже. Но рационально это не объяснить.
— Все можно объяснить рационально.
— Тогда объясните мне петуха и все эти артефакты магические, если все можно.
— Это очень развитая технология. Не знаю, чья, не знаю, по какому принципу это действует, но если оно существует, значит, такие технологии возможны. Может, это инопланетяне. Может, пришельцы из будущего.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
— Ты точно решил избавиться от предметов?
Вот болван!
— А по-вашему, для чего мы здесь?! На пикник выехали?
— Не кипятись. Я же давал тебе записки твоего деда. Это же великие возможности. А ты и сам не ам, и другим не дам?
— Да мне пофигу, что там дедушка написал. Если он прав, то все, приехали, надо заворачиваться в простыню и ползти на кладбище, — зашипел я на Ивана Ивановича. — Это значит — от вашей или моей воли нифига не зависит, и все решают дурацкие фигурки. Вы мне это хотите сказать?
— Я хочу сказать, что могу взять ответственность на себя.
— А вот этого вы не хотите? — Я согнул руку в локте, а Юся положил свою ладонь мне на сгиб.
Очень эффектно получилось.
— Только через мой труп, короче.
Мезальянц пожал плечами: мол, через труп, так через труп. Но его я не боялся. Я вообще ничего не боялся. Кроме своего проклятого наследства.
Может, своих мозгов у предметов и не было, а вот обмен веществ у них оказался завидный. Энергию они потребляли со страшной силой и высосали из меня все силы. Я абсолютно умотался и ходил как выжатый лимон, но при этом мне хотелось действовать. Вернее, хотелось нам, причем вещей абсолютно диких, например — разрушать и создавать горы, выплескивать озера, вызывать приливные волны.
Но ничего, скоро этот кошмар закончится. Впереди нас ждал Марианский желоб.
До него было рукой подать.
21Двери открыл какой-то баскетболист. С Барбары чуть панама не упала, пока она поднимала голову, чтобы рассмотреть верзилу.
Сначала она уткнулась носом в футболку с надписью «SAVE WATER! DRINK BEER!», потом увидела тощий небритый подбородок, пухлые, словно обиженные, губы, горский нос и печальные глаза.
— Ой... — растерялась Барбара.
— Вам кого? — спросил баскетболист.
— Далила здесь живет?
— А вы кто?
— Я ее тетя.
— Донна Роза?
Да он шутник.
— Барбара. Давайте уже без кокетства?
— Проходите.
— Я ее тетя.
— Донна Роза?
Да он шутник.
— Барбара. Давайте уже без кокетства?
— Проходите.
В доме работал кондиционер, было прохладно. Баскетболист закрыл дверь и пригласил выпить.
— Пива?
— А воду бережете?
Обиженные губы улыбнулись.
— А вы мне нравитесь... Барбара?
Она кивнула.
— Так вам воды? Или пива. Есть еще алкоголь...
— Какой?
Губы расплылись в стороны и обнажили прокуренные зубы.
— Вы мне точно нравитесь. Открывайте холодильник и выбирайте любой алкоголь, который вам будет по вкусу.
— А где Далила?
— В Австрии. Мы расстались.
— Что?
— Ну, не совсем расстались. Разбежались проверить чувства. Девчонок в лагерь отправили, а сами вот... проверяем.
Только теперь до Барбары дошло, что Макс — муж Далилы — уже изрядно выпил. И племянница в Австрии. А от кого же ждать помощи? Не от этого же пьяного баскетболиста?
— С ней можно как-то связаться?
— О, связаться можно! — горячо закивал Макс. — Отвязаться вот совершенно невозможно, а связаться — сколько влезет.
— Да что у вас с ней произошло-то?
— Чистоту оба любим, — сказал Макс. — По-своему.
Он выпил полный фужер прозрачной жидкости и упал со стула. Барбара подумала — насмерть, но богатырский храп развеял ее опасения.
Барбара перетащила зятя в гостиную, кое-как взгромоздила бесчувственное тело на диван и уселась рядом, отдышаться.
На глаза ей попался телефон.
Куда звонить? В полицию? Ну, это вряд ли. Была еще одна организация, но Барбара не была уверена, что стоит туда звонить. Все-таки это тоже Контора, хоть и еврейская. Кто их знает, какие они преследуют цели?
Но внука надо было выручать. В конце концов, она была обязана ему жизнью.
Часть 2. Восьмой с половиной вал
1Первый отлично умел скрывать эмоции. Неудача в Понпеях, предательство доверенного лица, исчезновение объекта из поля зрения не выбили его из седла. В любом случае, в его подчинении ресурсы не последнего в стране ведомства, и на него работают люди ГУАП, больше которых в России о предметах не знает никто. Никто не помешает ему двигаться наверх.
Требуется лишь немного дожать.
Он шел к этому моменту с тех самых пор, как узнал о реально существующих магических предметах. Узнал еще в молодости, работая особистом в закрытом НИИ, изучающем нацистские архивы. Досье «Дойче Ананербе» на артефакты набралось внушительное, свойства их обещали самые головокружительные перспективы. Но после тщательного изучения темы Первый пришел к выводу, что большинство артефактов абсолютно бесполезны в современном информационном обществе. Даже странно, что из-за таких безделушек, как орел или лев, рождались и гибли державы. Причем именно орел и лев больше всего отразились в геральдике великих государств современности и минувших веков. Обман и отвага, не подкрепленная здравым смыслом, — вот два краеугольных камня, на которых стоят США, Великобритания, Россия, Германия, Польша... Впрочем, изучать влияние артефактов исчезнувшей цивилизации на дела сегодняшние — не его дело. Требовалось срочно брать ситуацию под контроль.
Если верить докладу Свиридова, близнецы, а вместе с ними и хваленый профессионал, сейчас где-то в пределах Америки. Мезальянц переиграл Свиридова, умный оказался, но неужели он полагает, будто Контора не сумеет достать предателя и на том конце земного шара? Впрочем, наказание строптивого наемника не являлось приоритетной задачей. Первый абсолютно точно знал, что поиском артефактов занимаются не только в России, а эти подростки создают вокруг себя ненужную информационную волну.
По странному стечению обстоятельств у них оказались еще два артефакта. О сотрясателях земли, двух предметах, которые в совокупности могут управлять локальными тектоническими процессами, Первый тоже слышал, но они считались давно утерянными. Собственно, информацией о том, что с их помощью можно учинить неконтролируемое землетрясение, все знания об этой паре и исчерпывались, неизвестно было даже, как они действуют поодиночке. Судя по всему, толку от них немного. Требовалось не упустить хотя бы петуха, остальное — забавные игрушки. Хотя... зачем разбазаривать стратегические материалы? Все, что имеется, надо сохранить.
2Акулу Боря с Глебом поймали на третий день, когда все смирились с мыслью о предстоящей трапезе из кожаного ремня Татарина. Но ремня не хотел никто, а рыбы — все.
Это была огромная, больше метра от головы до хвоста, рыбина. Самое смешное, что ни Боря, ни Глеб уже не пытались рыбачить. Якорем-кошкой Грузин пытался зацепить чей-то потерянный спасательный круг, что точно так же неприкаянно дрейфовал над Бездной Челленджера в районе Марианских островов, как и мы сами.
— На кой тебе этот мусор? — вяло препирался с капитаном Глеб. — Если выживем, я тебе сам такой сделаю.
— Окунись-ка в алебастр, — огрызался Боря, после очередного недоброса вытравливая линь с кошкой. — Импортная вещь, что ты понимаешь? Может, это с лайнера «Куин Элизабет».
— Да хоть с «Варяга», — не сдавался Глеб. — Мы завтра ласты завернем, на кой нам твоя «Куин»? Пойдем, попробуем еще раз сигнал послать.
— Не скажи, не скажи. — Боря склонился над бортом и вытащил орудие лова. — Мы выживем, потом вернемся, и я всем буду показывать этот круг как доказательство. И даже отмывать не буду. Посторонись!
Линь с кошкой несколько раз шумно разрезали тихоокеанский воздух и стрелой унеслись к спасательному средству.
Опять недолет.
Боря, не стесняясь в выражениях, отчитал океан, снасть, случайную находку, а заодно пассажиров, после чего опять начал вытравливать линь. Именно в этот момент мы с Юсей и вышли на палубу.
— О, — не то обрадовался, не то огорчился Татарин. — Переломался, родимый?
Я не то чтобы переломался, но мне стало значительно легче. Хотя все равно очень плохо. Поэтому я даже не ответил. Легкий ветерок немного приводил меня в порядок, на какое-то мгновения я даже поверил, что все закончится хорошо.
В тот момент линь в руке Грузина резко натянулся, едва не оторвав кисть. Из тех слов, что он произнес в тот момент, я понял только одно:
— Хватай! — заорал Боря и наступил на стремительно разматывающийся линь сандалией.
Глеб в прыжке накрыл моток и воткнул в него первое, что попалось ему под руку.
Собственно, это и была рука. Линь тут же захлестнул ее удавкой, и Глеб заблажил теми же словами, что и Боря.
— Хватай! — продолжал кричать Грузин, и мне, несмотря на общую слабость в теле, пришлось хватать линь.
Правда, сделал я это уже по уму — перемотав руку майкой. Но и это не помогло — веревка вонзилась в ладонь едва ли не до мяса, и я слово в слово повторил все то, что только что прокричали капитаны.
Нас прижало к фальшборту. Метрах в десяти на траверсе катера взрывалась яростными всплесками вода. Рыбина, которую зацепил кошкой Грузин, оказалась слишком большой, а мы были слишком неподготовленными. Теперь она либо оторвет нам руки линем, либо утащит в страшные глубины Бездны Челленджера, вслед за петухом и другими артефактами.
Вдруг натяжка ослабла. Мы, обессиленные, свалились там же, где и стояли, но Боря снова вскочил и начал лихорадочно наматывать линь на чугунный кнехт, торчащий из палубы. Как оказалось, не зря — рыба поменяла направление и решила подплыть под катером. Веревка вновь дернулась, да так, что катер закачался, а мы хором выругали рыбу страшными морскими ругательствами. Пока рыба металась на поводке, Глеб сбегал в рубку и принес несколько пар брезентовых рукавиц разной степени поношенности и загрязненности. На шум прибежали Мезальянц и Вика.
— Чего у вас?
— Еда хочет катер потопить, — прокряхтел Боря, пытаясь хоть на миллиметр подтянуть рыбу к себе. С тем же успехом он мог хлестать скалу газовым платком — рыба, скорей всего, была родом из бесконечности.
Рыба металась до вечера. Мы голодными взглядами следили за ее эволюциями, всякий раз успевая накинуть две-три петельки на тумбу кнехта.
— Что же ты пистолетик свой потерял? — укорял Грузин Мезальянца. — Мы бы эту собаку враз бы укокали.
Акула дергалась уже у ватерлинии, но в руки пока не давалась.
— Бесполезно, — рассудительно объяснял Иван Иванович. — Пули в воде свою убойную силу теряют. Только измучили бы и разозлили животное.
— Ну, ты гуманист, — восхитился Боря и пошел искать багор.
Багор руками капитанов превратился в гарпун. С первой попытки Татарин попал в жабры. Акула рванулась было, но именно того капитаны и хотели — багор слегка сместился в теле рыбы и получился зацеп. Глеб ухватился за черенок и подтянул к себе, на помощь ему пришел Мезальянц, мы с Грузином потянули за линь, и после пяти минут тяжелой борьбы и крепких высказываний рыбья туша плюхнулась на палубу.