Конан и Великая душа 2. Огни Будущего - Брайан Толуэлл 6 стр.

Как только дверь за послом затворилась, Троцеро отрывисто бросил:

— Ну же, Публио, разворачивай быстрее! Что же пишет нам этот пес?

И канцлер стал читать вслух, ибо у верных вельмож аквилонского короля не было секретов друг от друга.

«Достопочтенному Публио, канцлеру Аквилонии. Да хранит нресветлый Митра тебя и твою страну. Спе­шим сообщить тебе следующее. Конан, король Аквило­нии, был сражен в пути безвестною болезнью. Митре было угодно, чтобы король нашел приют в нашем двор­це в Бельверусе. Состояние Конана внушает опасения прдцворным лекарям; королева Зенобия ухаживает за своим мужем. Мы также делаем все возможное, чтобы здоровье короля пошло на поправку, не останавливаясь ни перед какими расходами. Однако наши подданные, привыкшие видеть в Конане врага, ропщут, когда золо­то из нашей оскудевшей казны уходит на лекарства для аквилонского короля. Поэтому предлагаем тебе поду­мать, что может сделать Аквилония для облегчения на­шего бремени. Ответ пришли с нашим послом. И еще: передай благородному графу Троцеро, что его личного присутствия — отдельно или во главе соответствующей делегации — не требуется. Опасаемся, граждане Неме-дии могут неправильно истолковать такой шаг и тогда мы, возможно, окажемся не в состоянии сдержать их враждебные порывы в отношении аквилонского коро­ля. С надеждой на твое благоразумие , владыка Немедии».

— Ну и шакал! Змей немедийский! — проревел Тро­церо, когда канцлер закончил чтение. — Я покажу ему «соответствующую делегацию»! Он держит Конана в пену и просто-напросто вымогает деньги!

— Хорошо, если так, — пробурчал Публио.

— Что ты имеешь в вцду?

— А то, что, получив от нас золото, Тараск прикончит государя. Нам же напишет что-то вроде этого: «Старания наши были тщетны; волею Митры король поки­нул этот мир».

— Проклятие! Что же нам делать? Посол Тараска ждет ответа!

Публио, всегда отличавшийся умом, но не реши­тельностью, растерянно развел руками.

— Я считаю, мы должны убить посла и сделать вид, будто не получали этого письма, — сказал Просперо. — А самим готовиться к войне.

— О, если бы я мог пойти войной на Тараска прямо сейчас! — возгласил граф. — Мои пуантенские рыцари стонут от безделья. Мы за день прорубим огненный ко­ридор от границы до самого Бельверуса! Ты поведешь их, Просперо!

Канцлер неодобрительно покачал головой.

— И Конан отдаст душу Митре.

— Крому, — поправил канцлера внезапно смирив­ший свой гнев Троцеро.

— Какая разница, — продолжил прагматичный Публио. — Тараск замыслил прикончить Конана в любом случае. Если же мы пойдем на него войной, он сделает это немедля и пришлет нам отрубленные голо­вы Конана и Зенобии. Вот если бы можно было освобо­дить нашего государя.

— Это мысль! — воскликнул Просперо. — Неболь­шой отряд верных людей — и король на свободе!

— Решено! — молвил Троцеро. — Я знаю таких людей. Через сутки мы будем в Бельверусе!

— Не обижайся, господин, но это моя работа, — сказал Просперо.

— Не хочешь ли ты сказать, Просперо, что я слиш­ком стар для таких дел? — грозно вопросил правитель Пуантена.

— Не кипятись, граф, — обратился к нему Публио.— Генерал прав. Король поставил тебя править Аквилонией в его отсутствие. Ты не должен покидать свой пост. Дове­римся Просперо: он все сделает как нужно!

— Спасибо, Публио, — генерал крепко сжал пухлую ладонь канцлера.

Троцеро пришлось отступить.

— Ладно, будь по-вашему. Головой отвечаешь за него, Просперо! Но что мы ответим послу?

— Я скажу ему, — нахмурив лоб, молвил Публио, — что послание его короля принято к сведению. Подроб­ный же ответ Тараску будет в запечатанном пакете. С собой я дам послу пятьсот золотых монет, как первый взнос.

— Готов биться об заклад, я буду в Бельверусе рань­ше его, — сказал Просперо. — Тем более что он вряд ли доедет до цели, имея на руках пять сотен золотых!

Вельможи Конана крепко пожали друг другу руки.

Тезиас сидел в своем мягком кресле, восхищенно перебирая страницы великой Книги Судеб. Перед ним в почтительном поклоне застыл магистр Синих Монахов.

— Ты только посмотри, Брахо, какая книга! Ей не­известно сколько тысяч или даже миллионов лет, а вы­глядит так, будто написана только вчера!

— Да, она ничего общего не имеет с теми рваными пергаментными манускриптами, откуда черпают муд­рость обычные маги!

Карлик мечтательно потянулся.

— Она моя, Книга Судеб. Моя снова! Она поможет мне одолеть Болезнь Разума и вернуть себе власть над миром. Вы прекрасно поработали, Синие Монахи! Во­истину, у меня великолепные слуги!

Брахо с достоинством кивнул.

— Это твоя заслуга, Великая Душа. Мы только ис­полняем волю нашего хозяина.

— Знаю, Брахо, знаю. И все же вы молодцы! Готовы ли мои монахи на новые подвиги?

— Как прикажешь, хозяин.

Тогда слушай. Много месяцев назад один человек приютил меня, скромного пилигрима судьбы, в своем дворце, дал возможность мыслить и действовать. Не скажу, что он всегда хорошо со мной обращался, но и я платил ему тем же. Пора напомнить ему о себе. Я же­лаю, чтобы на рассвете вы нанесли визит моему старо­му другу и передали небольшой презент от Великой Души.

Разгадав мысль карлика, магистр Синих Монахов широко улыбнулся.

— Я сделаю это лично, мой повелитель.

Глава пятая УМРИ, ТИРАН!

— Сто высочество шах Рустам-Мамед! — возгласил камердинер, и взору короля Немедии предстал полный мужчина в одеждах восточного вельможи. Широкое платье из тончайшего шелка складками спадало по стат-ной фигуре. На голове шаха красовалась большая многослойная чалма; спереди ее украшал сверкающий граненый рубин. Человека, вступившего сейчас в лич­ный покой короля, можно было бы назвать красавцем, если бы не одно «но»: у него не было правой руки.

— Входи, входи, любезный шах, — приветливо мол­вил Тарас к.

— Свидетельствую тебе свое почтение, король Не­медии, — легко поклонившись, сказал Рустам-Мамед. — Прошу, утоли мое любопытство: чем обязан я такой милости? Не чаял я, изгнанник, предстать пред свет­лым ликом восседающего на Троне Дракона!

— Что ж, пожалуй, я не буду терзать тебя неведени­ем. Присаживайся, любезный шах. Перейдем прямо к делу; Но прежде скажи: какие чувства испытываешь ты к Конану, варвару из Кнммерии?

Едва успев сесть на мягкий диван, Рустам-Мамед вскочил; волна неудержимого бешенства прокаталась по его суровому лицу. Единственная рука шаха потяну­лась к висевшему на поясе кривому, богато инкрусти­рованному кинжалу.

— Какие чувства?! Ты что, позвал меня, что6*ы вдо­воль поиздеваться над несчастным калекой, король Не­медии?!

— Успокойся, любезный шах! У меня и в мыслях того не было. Я только хотел бы знать, что сделал бы ты с киммерийцем, окажись он в твоей власти?

— Что бы я сделал? — свирепо оскалился Рустам-Мамед. — О, Боги надолго запомнили бы этот день! Сначала я собственноручно содрал бы с варвара кожу, затем пытал бы его раскаленным железом, сыпал на его раны порошок черного лотоса, после чего вынул бы его печень, почки, желудок… Потом я бросил бы его в чан с горячей смолой, и лишь после этого я своими же рука­ми, нет, своей единственной рукой разорвал бы ему грудь и вырвал сердце! Вот что я сделал бы, окажись он в моей власти, клянусь Эрликом!

— Браво, любезный шах! — рассмеялся Тараск. —

— Твой ответ впечатлял меня, хотя я и ожидал услышать (нечто подобное.

— Но к чему эти пустые фантазии, — мрачно усмех-|нулся шах. — Конан далеко, и мне его не достать.

— А вот и не пустые, — серьезно сказал король. —

— Свершится месть или нет — это зависит только от сте-|пени твоей щедрости!

Рустам-Мамед потрясенно уставился на Тараска.

— Что ты сказал?

— Король Аквилонии в моем плену, любезный шах. Я готов продать его тебе.

Серые глаза шаха лихорадочно заблестели.

— Отличная сделка, Ваше Величество! И сколько же стоит киммерийская собака?

Тараск, сидя в кресле, лениво смотрел на своего восточного гостя. Король умел набивать цену своему товару.

— Ну, что же ты молчишь? Я хочу знать, почем товар?

— У тебя не хватит золота, чтобы расплатиться за |него, — вяло отозвался Тараск. Рустам-Мамед рассвирепел.

— Своим золотом распоряжаюсь я сам! — проревел "он. — Когда речь идет о правой мести, я не торгуюсь! Даю за Конана столько золота, сколько весит он сам!

— Варвар уже не тот, что раньше, — презрительно заметил Тараск. — Да и будучи в плену, он израдно отощал.

— Что же ты хочешь, король разбойников? — забыв |о правилах приличия, вскричал Рустам-Мамед. — Я же |не королевство у тебя покупаю!

— Не королевство, но короля! — назидательно произнос Тараск.

— Не королевство, но короля! — назидательно произнос Тараск.

— Ладно, так сколько ты просишь за короля этой засиженной мухами Аквилонии?!

— Уже вечер; приходи завтра утром, любезный шах,— я назову тебе цену. А сегодня я еще должен принять обоз с золотом из Тарантаи…

— Во имя потрохов Эрлика! — рявкнул взбешенный шах. — Неужто ты удумал продать Конана аквилон-цам?..

— Успокойся, успокойся, — примирительно сказал король. — Я продам его тебе, но золото возьму и у акви-лонцев, ибо казна моя пуста, а другой такой возмож­ности не представится. Так что иди с миром, Рустам-Мамед; я жду тебя завтра утром. За ночь, надеюсь, ты успеешь пересчитать звонкие желтые кружочки в своих закромах!

— Но… — пытался протестовать шах.

— Я жду тебя завтра утром, — властно повторил Та­раск, и Рустам-Мамеду ничего иного не оставалось, кроме как, шумно хлопнув дверью, удалиться.

А Тараск, очень собою довольный, позвал слугу, чтобы тот помог ему приготовиться ко сну. День был на редкость удачный.

Сумрачными коридорами королевского дворца про­биралась девушка. Она то пряталась за колоннами, то, улучив момент, быстрыми перебежками продвигалась вперед. Ей удалось остаться незамеченной. Наконец она приблизилась к небольшой, но богато украшенной двери, бесшумно отворила ее и проскользнула внутрь.

В комнате на простом дубовом стуле сидел коренас­тый пожилой мужчина. Он старательно чистил рукоять своего огромного меча. Увлеченный этим занятием, он ничего не услышал.

— Квинтой! Квинтий Латорг! — позвала девушка. Мужчина резко обернулся. Изумление отразилось на его благородном, испещренном шрамами лице.

— Зенобия? Королева Зенобия! Что делаешь ты здесь? И почемуты… тебя…

Его щеки покраснели от стыда, когда он увидел си­няки и кровоподтеки на прекрасном лице аквилонской королевы.

— Тише, Квинтий, — прошептала Зенобия. — Ты ничего не знаешь? Я так и думала! Так знай же: Тараск вероломно пленил меня и Конана, моего мужа. Конан парализован колдовскими чарами, его охраняют Золо­тые Леопарды; меня же Тараск отправил в гарем…

— Королеву — в гарем?! Негодяй! И такое ничтоже­ство правит нами! — Квинтий так сильно сжал рукоять 1еча, что костяшки его пальцев побелели.

— Я как раз потому к тебе и пришла, Квинтий! По­роги мне, бесстрашный полководец! Тараск достоин cмерти!

Мужчина вскочил со стула.

— Что ты такое говоришь?! Это же бунт!

— Да, бунт! — смело гладя в глаза Квинтию, пылко юлвила Зенобия. — И бунт этот угоден Митре! Тараск 1е должен править Немедиой! Он не только негодяй, но неудачник. Он плохой король: вспомни, Квинтий, сколько битв ты проиграл по его вине! Он едва не отдал зх нас в лапы этого черного дьявола Ксальтотуна. Он бездарно проиграл войну с Аквилонией. Он пригрел в этом дворце проклятого карлика Тезиаса. Правление Тараска разорило страну. Казна пуста, армия развали­вается, гвардия ропщет. Кому, как не тебе, Квинтий Латорт, лучше знать это?! Доколе же гордые немедийцы будут терпеть мерзавца и глупца на древнем Троне Дра­кона?!

Полководец ошеломленно взирал на женщину, ос­мелившуюся призывать к бунту его, командира Золо­тых Леопардов. Не найдя ничего ответить, Квинтий пробубнил:

— Но у Тараска нет законного наследника! Кому перейдет трон?

Зенобия смерила полководца восхищенным взгля­дом.

— Тебе ли задавать этот вопрос? Род Тараска неза­конно овладел престолом Немедии, Твой род гораздо древнее я влиятельнее, чем род Тараска.

— Да, я веду свою родословную от деда короля Бра-гораса! — взволнованно воскликнул полководец.

— Вот видишь! — всплеснула руками Зенобия. — Найдется ли король более достойный, чем ты Квинтий Латорт? Народ любит тебя, знать уважает твою родословную, в армии твой авторитет неколебим. Люди будут ликовать, узнав о твоем восшествии на престол!

— А ты что с этого будешь иметь? — как будто опом­нившись, вопросил Квинтий.

— Как что? — демонстрируя безмерное удивление, воскликнула Зенобия. — И ты еще спрашиваешь! На­чнем с того, что я немедийка, и мне небезразлично, кто правит моей родиной — подлая скотина Тараск или ты, благородный Квинтий. Но еще я королева Аквилонии; я хочу, чтобы между нашими странами наконец воца­рился подлинный мир. Знаю, и ты этого жаждешь; Та­раск же никогда не забудет унижения своего плена. На­конец, я хочу, чтобы ты помог мне освободить Конана; король Аквилонии высоко оценит такой великодуш­ный жест!

— Я просто обязан сделать это, — твердо ответство­вал Квинтий. — Конан спас Немедию от гнета Великой Души; он герой, а не жалкий пленник!

Зенобия была готова расцеловать старого полко­водца.

— Ты молодчина, Квинтий Латорт! Знаешь ли ты, где Тараск хранит зелья, возвращающие жизненные силы парализованному человеку?

— Знаю. Но освободить Конана мы сможем не раньше утра. Сначала должен умереть Тараск. Дело в том, что комната, в которой Тараск, судя по всему, со­держит Конана, соединена сложной сигнальной систе­мой с королевской опочивальней. Если мы освободим твоего супруга прежде времени, система сработает, и Тараск поднимет стражу. К сожалению, я не могу пору-. читься за всех Золотых Леопардов.

— А нельзя ли отключить эту проклятую систему?

— Никак невозможно. Тараск хоть и глуп, но весьма хитер и предусмотрителен; подобные же системы уста­новлены во многих покоях дворца. Имей это в виду, Зе­нобия.

— Спасибо. Ты очень кстати предупредил меня. Нет ли такой системы в королевском гареме?

— Слава Митре, нет: Тараск до этого еще не доду­мался. Окаянный евнух Фучин заменяет ему колдов­ские приспособления!

— Вернемся к нашему плану, Квинтий. Когда Та­раск будет мертв?

— Полагаю, за ночь я сумею подготовить заговор. 1адобно сыскать какого-нибудь нищего студента, гоэвого выступить в роли цареубийцы. Если заговор 1ровалится, я помогу ему скрыться. Если же мы побе­дам, он будет объявлен национальным героем. Кроме этого, необходимо расставить во дворце верных мне Ле-эпардов и изолировать сподвижников Тараска.

— Прошу тебя, поторопись!

— Конечно. Кстати: только два часа тому назад я эводил из дворца шаха Рустам-Мамеда. Он был в не­малом возбуждении…

— Пресветлый Митра, спаси нас! — вскрикнула Зе-юбия. — Так Тараск не блефует! Он действительно кочет продать Конана этому туранскому мяснику!

— Продать? — лицо полководца воспылало гневом. — тянусь костями Нергала, мерзавец не доживет до утра!

— Действуй сей же час, Квинтий Латорт! От тебя за­висят жизнь Конана и благо Немедии!

…И никто не заметил, как стройная девушка поки-1а покой командира Золотых Леопардов. Минуту спустя, облаченный в полный боевой доспех, из комнавышел полководец Квинтий Латорт.

Гостиница «Спящий дракон» была обычным постоялым двором, каких много в стольном городе Бельверу-5. Ее целиком снимал Вольный Отряд знаменитого аргосца Пелистио. Вот уже целую недолю отряд не шел достойной честного наемника работы, и бравый Пелистио сидел на мели. Сумрачно прихлебывая крепкий подогретый эль, Пелистио, рослый крепыш с рыжими волосами, подумывал о том, чтобы подыскать твоему отряду более дешевое пристанище. Старая деревянная дверь скрипнула, и в комнату командира вступила стройная, богато и со вкусом оде­тая женщина. Лицо ее было скрыто серой вуалью. Визит богатой аристократки в это скопище немытых мужских тел мог свидетельствовать только об одном:

Митра услышал молитвы Пелистио — его Вольный Отряд ждет работа. Эта нехитрая мысль не сразу овла­дела разумом аргосца. Когда же она в конце концов преодолела сопротивление двух литров выпитого Пе­листио эля, гостья, не дожидаясь приглашения, уже уселась прямо напротив аргосца.

— Ты Пелистио, командир Вольного Отряда, — скорее утверждая, чем спрашивая, сказала женщина. — Я хочу нанять тебя и твоих людей для выполнения одного очень деликатного поручения.

— Во имя Митры, благородная госпожа, — икнув, выдавил из себя аргосец. — Мы к вашим услугам. Что за поручение?

— Сначала ты должен узнать, какая награда ждет тебя, если ты выполнишь его, — «серая вуаль» небреж­но высыпала на стол десяток огромных сияющих руби­нов. — Два камня бери сейчас, остальные получишь после завершения операции.

Пелистио ошалело таращился на ослепительно сверкающие драгоценности. Продав любой из этих ру­бинов, он может купить себе два, нет, три Вольных От­ряда! Пелистио помотал головой, словно пытаясь ото­гнать, наваждение. Гибкая рука женщины снова потянулась к столу, и восемь рубинов исчезли в широ­ком внутреннем кармане ее платья.

— Тебя устраивает плата? — суровым, привыкшим не просить, но повелевать голосом произнесла жен­щина.

Пелистио с трудом оторвал глаза от пылающих кам­ней.

— Скажите, что я должен сделать! — вымолвил он наконец. — Я должен возвести вас на трон Немедии?