Уилл спросил, — Откуда появились Призраки? Почему под теми деревьями было открытое окно, то, через которое мы прошли? Есть ли другие окна в этом мире?
— Откуда явились Призраки, для нас тайна — из другого мира, из тьмы космоса… кто знает? Что важно, так это то, что они здесь, и что они уничтожили нас. Есть ли другие окна в другие миры? Да, есть, потому что иногда хранитель ножа не успевает или забывает закрыть за собой проход так, как должно. Что же до окна, через которое вы прошли, то самое, под грабовыми деревьями… я сам оставил его открытым, по своей собственной глупости. В том мире есть человек, которого я боюсь, и я надеялся заманить его через это окно сюда, в город, где он бы быстро стал ещё одной жертвой Призраков. Но, я думаю, он слишком умён, чтобы купиться на такое. Он хочет заполучить нож. Пожалуйста, не дайте ему получить его.
Уилл и Лира обменялись взглядами.
— Что ж, — закончил старик, разведя руками, — всё, что я могу сделать, это вручить тебе нож и показать, как им пользоваться, что я и сделал, и рассказать тебе, каковы были правила Гильдии, когда та ещё существовала. Во-первых, когда открываешь, всегда закрывай. Во-вторых, не давай никому иному использовать нож.
Он только для тебя. В-третьих, никогда не используй его в недостойных целях. В-чётвёртых, храни его в тайне. Если и были ещё правила, то я их забыл, а если я их и забыл, так это потому, что они не важны. У тебя нож. Ты хранитель. Ты не должен был быть ребёнком. Но наш мир рушится, а знак хранителя несомненен. Я даже не знаю твоего имени. Теперь иди. Я скоро умру, потому что я знаю, где лежат ядовитые таблетки, и я не собираюсь ждать Призраков, которые явятся, как только нож покинет это место. Идите.
— Но мистер Парадизи… — начала Лира.
Но он потряс головой и продолжил, — Нет времени. Вы пришли сюда с какой-то целью, и даже, если вы не знаете, что это за цель, ангелы, что привели вас сюда, знают.
Идите. Ты храбрая, и у твоего друга есть мозги. И у вас есть нож. Идите.
— Вы же не собираетесь и вправду отравить себя? — спросила Лира в шоке.
— Пошли, — сказал Уилл.
— И что вы имели в виду про ангелов? — продолжила она.
Уилл потянул её за руку.
— Пошли, — сказал он. — Нам пора идти. Спасибо вам, мистер Парадизи.
Он протянул свою окровавленную, грязную правую руку, и старик аккуратно пожал её.
Он пожал также руку Лиры, и кивнул Пантелеймону, который наклонил в ответ свою голову.
Сжимая нож в его ножнах, Уилл спустился по широкой тёмной лестнице и вышел из башни. На площади было светло и жарко, а тишина была абсолютной. Лира осмотрелась с величайшей осторожностью, но улицы были пусты. И лучше было не беспокоить Уилла тем, что она видела — у них и так достаточно было причин для беспокойства. Она повела его прочь от той улицы, где она увидела детей, и где до сих пор стоял неподвижный Туллио.
— Хотела бы я… — сказала Лира, когда они почти вышли с площади, остановившись и обернувшись посмотреть назад. — Это ужасно, думать про… и все его бедные зубы были выбиты, и он едва видел своим глазом… Он просто собирается проглотить яд и умереть, а я хочу…
Она была на грани слёз.
— Чшш, — сказал Уилл. — Ему не будет больно. Он просто уснёт. Он ведь сказал, это лучше, чем Призраки.
— О, но что мы будет делать, Уилл? — спросила она. — Что мы будет делать? Ты так страшно ранен, и этот бедный старик… Я ненавижу это место, честно, я бы сожгла его, сравняла с землёй. Куда нам теперь идти?
— Ну, — ответил он, — это просто. Нам надо вернуть алетиометр, так что нам придётся украсть его. Этим мы и займёмся.
Глава девять. Воровство
Для начала они отправились назад в кафе, чтобы подкрепиться, отдохнуть и переодеться. Само собой, Уилл не мог пойти куда-либо в окровавленной одежде и о том, что нельзя брать вещи в магазине, не заплатив, пришлось забыть. Он подобрал себе новую одежду и ботинки, а Лира, взявшаяся помогать, провела их обратно в кафе, постоянно осматриваясь, не видно ли других детей.
Лира вскипятила воды, и Уилл взял ее в ванную, где, содрав с себя одежду, принялся мыться с ног до головы. Боль была тупой и не проходила, но, по крайней мере, разрезы были ровными, и после того, как он видел, что может этот нож, он понимал, что более ровных разрезов быть не может. Однако из обрубков пальцев вновь потекла кровь. От их вида ему стало плохо, его сердце забилось чаще и, похоже, из-за этого кровь потекла еще сильнее. Уилл присел на край ванны, закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул.
Теперь он чувствовал себя лучше и заставил себя мыться. Он сделал, что мог, стараясь вытереться полотенцами, которые все больше пропитывались кровью, а затем надел новую одежду, стараясь не запачкать ее кровью.
— Придется тебе снова затянуть повязку, — обратился он к Лире. Мне все равно, как туго ты ее затянешь, лишь бы кровь остановилась.
Лира оторвала кусок простыни и стала заматывать им раны, стараясь закрепить его как можно туже. Уилл сжал зубы, но сдержать слез не смог. Он молча смахнул их.
Лира не произнесла ни слова.
Когда она закончила, он сказал «Спасибо». Затем добавил, — слушай, я хочу, чтобы ты положила кое-что, что принадлежит мне в свой рюкзак, на случай, если мы не вернемся сюда. Это всего лишь письма. Можешь прочесть их, если хочешь.
Он сходил в спальню, принес оттуда зеленую папку и протянул ей письма.
— Я бы не стала читать, если бы не…
— Я не возражаю. Иначе бы я этого не сказал.
Лира сложила письма, а Уилл лег на кровать, спихнул оттуда кошку и крепко заснул Той же ночью, но много позже Уилл и Лира крались по тропинке, примыкавшей к обсаженной кустарником аллее в саду сэра Чарльза, затененной деревьями, то и дело пригибаясь к земле. Со стороны Циттагейзы на этом месте был парк, окружавший виллу в стиле классицизма, которая ярко белела в лунном свете. У них ушло много времени, чтобы добраться до дома сэра Чарльза. Они двигались в основном по Циттагейзе с частыми остановками, чтобы открыть окно, определить, где они находяться в мире Уилла и, определив, тут же закрыть его.
Невдалеке, но не совсем рядом, за ними следовала полосатая кошка. Она проспала с тех пор, как они спасли ее от детей, бросавших в нее камни, а, проснувшись, упорно не желала уходить от них, видимо полагая, что с ними она везде в безопасности. Уилл в этом был далеко не уверен, но у него и без кошки в голове было достаточно мыслей, поэтому он просто не обращал на нее внимания. Он все уверенней обращался с ножом, все более четко управлял им. Но рана болела хуже, чем прежде, постоянно пульсируя глухой болью и повязка, которую Лира наложила, когда он проснулся, уже пропиталась кровью.
Он прорезал окно в воздухе недалеко от белой виллы и они вышли на тихий переулок в Хедингтоне, чтобы точно выяснить, как пробраться в кабинет, где сэр Чарльз спрятал алетиометр. Сад освещался двумя фонарями и окна на фасаде также были освещены, однако со стороны кабинета только лунный свет освещал темные окна.
Переулок, что проходил вдоль деревьев и дальним концом упирался в дорогу, также не был освещен. Даже самый заурядный взломщик легко мог проникнуть незамеченным через аллею в сад, если бы не массивная железная ограда в два раза выше Уилла, с пиками наверху, которая опоясывала владения сэра Чарльза. Однако для скрытого ножа это не было препятствием.
— Я буду резать прутья, а ты лови их, когда они будут падать, — прошептал Уилл.
Лира сделала, как он сказал и Уилл срезал четыре прута ограды — достаточно, чтобы они могли свободно пролезть. Лира уложила прутья рядком на траву и они, пройдя сквозь ограду, стали пробираться через кусты.
Когда они вышли на мягкий газон к той стороне дома, где находилось окно кабинета, затененное каким-то вьющимся растением, Уилл тихо сказал: «Я собираюсь прорезать здесь окно в Цигазу и оставить его открытым, а сам дойду в Цигазе до того места, где должен быть кабинет и прорежу там окно в этот мир. Затем я возьму алетиометр из стеклянного шкафа, закрою то окно и вернусь к этому. Ты оставайся в этом мире здесь и смотри в оба. Как только ты услышишь, что я зову тебя, ты пройдешь через это окно в Цигазу и я закрою и его. Все понятно?»
— Да, — прошептала Лира — Пантелеймон и я будем настороже.
Ее деймон превратился в маленькую темно-желтую сову, почти невидимую в пятнистой тени деревьев. Его большие белесые глаза постоянно осматривали все вокруг. Уилл оступил назад и держа нож, стал искать, касаясь воздуха осторожными движениями, пока через несколько минут не нашел то место, где можно было сделать разрез. Он сделал его быстрым движением, открыв окно в залитую лунным светом Цигазу, затем вернулся, прикинул, сколько шагов ему надо сделать, чтобы попасть в этом мире в кабинет и запомнил направление.
После этого он молча прошел сквозь окно и исчез.
После этого он молча прошел сквозь окно и исчез.
Лира затаилась неподалеку. Пантелеймон был посажен на ветку над ее головой, где он неслышно поворачивался то в одну сторону, то в другую. Она могла слышать шум машин, доносящийся позади нее из Хедингтона и тихие шаги кого-то, кто шел по улице, на которую выходил переулок и даже легчайшие движения насекомых на травинках и листьев у ее ног.
Прошла минута, затем другая. Где сейчас Уил? Она попыталась рассмотреть что-нибудь через окно кабинета, но увидела только темный квадрат, завешенный вьющимися растениями. Сэр Чарльз сидел там в шезлонге не далее, как этим утром, скрестив ноги и расправляя складки на брюках. Где находится стеклянный шкаф по отношению к окну? Сможет ли Уилл проникнуть внутрь, не потревожив никого в доме? Лира слышала, как стучит ее сердце.
Затем Пантелеймон издал тихий шум, и в тот же момент со стороны фасада, слева от Лиры донесся новый звук. Она не видела фасада, но увидела свет, пробежавший по деревьям, и услышала глухой хруст. Она догадалась, что это гравий хрустит под шинами. Звука мотора она совсем не слышала. Она взглянула на Пантелеймона, который уже бесшумно летел вперед на максимально возможное расстояние. Он пропал во тьме, а затем вернулся и уселся Лире на руку.
— Сэр Чарльз возвращается, — прошептал он — и с ним кто-то еще.
Он снова взлетел, и на этот раз Лира на цыпочках последовала за ним, ступая по мягкой земле с величайшей осторожностью, пригибаясь за кустами, затем на четвереньках подобралась к лавровому кусту и выглянула между листьев.
«Роллс-Ройс» стоял перед домом и шофер шел к двери пассажира, чтобы открыть ее.
Сэр Чарльз стоял в ожидании, улыбаясь, предлагая руку женщине, выходящей из авто, и как только ее стало видно, Лира испытала такой удар в сердце, какой не испытывала с момента побега из Болвангара, ибо гостем сэра Чарльза была ее мать, миссис Коултер.
Уилл аккуратно шагал по траве в Циттагейзе, считая шаги, и стараясь как можно яснее представить себе местонахождение кабинета и соотнести его с планом виллы, которая стояла рядом, белея оштукатуренными стенами и колоннами. Ее окружал стандартный парк со статуями и фонтаном. Уилл осознавал, как хорошо его видно в этом залитым лунным светом месте.
Когда он решил, что находится на месте, он остановился и снова достал нож.
Маленькие невидимые дырочки в пространстве были повсюду, но не везде, иначе любой разрез ножом открывал бы окно.
Уилл прорезал сначала небольшое отверстие, примерно с ладонь и заглянул в него. С другой стороны не было ничего, кроме темноты: он не мог определить, где находится. Он закрыл окно, повернулся на девяносто градусов и открыл другое. На этот раз он увидел перед собой ткань — плотный зеленый бархат: занавеси кабинета.
Но как они располагались по отношению к шкафу? Он закрыл и это окно, повернулся в другую сторону и попробовал снова. А время уходило.
В третий раз он обнаружил, что видит весь кабинет, освещенный тусклым светом, проникавшим из-за двери в коридор. Было видно стол, диван… стеклянный шкаф! Он видел слабый отблеск от бронзового микроскопа. В комнате никого не было и во всем доме было тихо. Лучше и быть не могло.
Уилл тщательно прикинул расстояние, закрыл окно, сделал четыре шага вперед и снова пустил в ход нож. Если он рассчитал правильно, то должен оказаться прямо перед шкафом, разбить стекло, достать алетиометр и закрыть за собой окно.
Он прорезал окно там, где надо. Стекло двери шкафа было от него всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Он приблизил лицо и стал внимательно рассматривать полки сверху донизу.
Алетиометра там не было.
Сначала Уилл подумал, что ошибся шкафом. В комнате их было четыре. Он сосчитал их утром и запомнил их расположение — высокие квадратные витрины из темного дерева, застекленные спереди и по бокам, с покрытыми бархатом полками, сделанными для выставления ценностей из фарфора, слоновой кости или золота. Может, он просто отрыл окно не у того шкафа? Но на верхней полке лежал громоздкий инструмент с латунными кольцами, который он запомнил. А на средней полке, куда сэр Чарльз положил алетиометр, было пустое место. Это был тот самый шкаф, только алетиометра там не было.
Уилл шагнул назад и сделал глубокий вдох.
Придется ему пройти туда и осмотреться, как следует. Можно провести всю ночь, открывая окна там и сям. Уилл закрыл окно перед шкафом, открыл другое, чтобы осмотреть остальную комнату и, получив представление об обстановке, закрыл это окно и открыл новое, побольше, за диваном, до которого он мог быстро добраться, если понадобиться.
К этому времени руки у него сильно тряслись и повязка сползла. Он замотал ее, как мог и затянул концы, затем полностью прошел в дом сэра Чарльза и притаился за диваном с ножом в правой руке, внимательно прислушиваясь.
Ничего не услышав, Уилл медленно встал и осмотрел комнату. Дверь в коридор была наполовину открыта, и проникавшего через нее света было достаточно, чтобы видеть.
Шкафы, книжные полки, картины — все были на тех же местах, что и утром. Он шагнул на мягкий ковер, заглушавший шаги, и по очереди заглянул во все шкафы.
Его там не было. Его не было ни на письменном столе среди аккуратно сложенных книг и бумаг, ни на каминной полке среди приглашений на разные мероприятия, ни в шезлонге, среди подушек, ни на восьмиугольном столике за дверью. Уилл вернулся к письменному столу, намереваясь поискать в его ящиках, хотя особенно и не надеясь на успех, и когда он закончил, он услышал слабый хруст гравия под колесами. Звук был таким тихим, что он сперва подумал, что ему показалась, но замер, напряженно вслушиваясь. Звук прекратился.
Затем он услышал, как отрылась входная дверь.
Уилл тут же оказался за диваном и присел за ним рядом с окном, открытым в сторону серебрившейся под луной травы в Циттагейзе. Тут он услышал легкие шаги по траве со стороны другого мира и, посмотрев туда, увидел Лиру, со всех ног бегущую к нему. Он успел махнуть ей рукой и приложить палец к губам, и она замедлила шаги, поняв, что Уилл знает о возвращении сэра Чарльза.
— Я не взял его, — шепнул Уилл, когда Лира подошла. — Его там не было. Он, наверное, носит его с собой. Я послушаю и посмотрю, не положит ли он его обратно.
Стой здесь.
— Нет! Все гораздо хуже! — приглушенно воскликнула она, почти в полной панике. — Она с ним — миссис Коултер — моя мать! Черт его знает, как она попала сюда, но если она увидит меня, я погибла. Уилл, я пропала, и я знаю теперь кто этот человек! Я вспомнила, где видела его раньше! Уилл, его зовут лорд Бореаль! Я видела его на званом вечере у миссис Коултер, когда я сбежала! И он, наверное, все это время знал, кто я такая…
— Шш. Не стой здесь, если собираешься шуметь.
Лира взяла себя в руки и судорожно сглотнула.
— Извини. Я хочу остаться с тобой, — теперь уже шепотом сказала она. — Я хочу услышать, о чем они говорят.
— Тише….
Уилл услышал голоса в коридоре. Уилл и Лира находились рядом, но каждый в другом мире. Видя распустившуюся повязку Уилла, Лира кивнула на его руку и мимикой показала, что надо снова ее перевязать. Уилл протянул ей руку, сам в это время сидя за диваном, подняв голову и напряженно вслушиваясь.
В комнату проник свет. Уилл слышал, как сэр Чарльз разговаривает со слугой, отпускает его, входит в кабинет и закрывает дверь.
— Разрешите предложить Вам бокал Токая? — произнес сэр Чарльз.
Женский голос, низкий и мягкий, ответил, «Как это мило с твоей стороны, Карло. Я не пробовала Токай уже много лет».
— Усаживайся у камина.
Раздался негромкое бульканье наливаемого вина, звяканье графина о край бокала, слова благодарности, после чего сэр Чарльз сел на диван в нескольких дюймах от Уилла.
— За твое здоровье, Мариса, — сказал сэр Чарльз, отпив вина. А теперь позволь узнать, чего ты хочешь.
— Я хочу знать, откуда у тебя алетиометр.
— Зачем?
— Потому, что он был у Лиры, а я хочу найти ее.
— Не могу представить, зачем это тебе. Она отвратительный ребенок.
— Напомню тебе, что она моя дочь.
— В таком случае, она еще отвратительнее, ибо должно быть не поддалась твоему очаровательному влиянию. До нее никто этого не мог.
— Где она?
— Я скажу тебе, обещаю. Но сначала ты должна рассказать кое-что мне.
— Если смогу, — сказала миссис Коултер изменившимся тоном, в котором Уилл почувствовал как бы предупреждение. Ее голос был опьяняющим, успокаивающим, мягким, мелодичным и молодым. Уиллу страстно захотелось узнать, как она выглядит, так как Лира никогда не описывала ее, а такой голос должен был принадлежать примечательному лицу. — Что же ты хочешь знать?
— Что делает Азраил?
Повисло молчание, словно женщина раздумывала, что сказать. Уилл посмотрел через окно на Лиру и увидел ее освещенное луной лицо с широко открытыми глазами, в которых застыл страх, ее губы, которые она кусала, чтобы не закричать и такое же, как и у него, внимание.